Бой с фантомом. Глава 17

Семён вернулся в сознание к полуночи. Его разбудил сосед по палате: «Эй, братан, ты что-то крепко залёг, всё в порядке? Ужин давно остыл. Смотри: поднос рядом с тумбочкой. Давай, поешь, а то совсем исхудаешь». Семён с трудом понимал, где он сейчас находится. Он ожидал, что поднимется с роскошной софы в московском здании гильдии и продолжит общение с Серафимом. Долин приоткрыл правый глаз, потом второй и догадался, что лежит на больничной койке. Под вечер летнего дня в палате стало совсем душно, но окна открывать запрещалось. Спина у Семёна взмокла, пот пропитал грязно-серую простынь. В помещении горела одна ночная лампа. Товарищ по несчастью лежал буквально в метре и изо всех сил таращился на отстранённое лицо борца. Долин обратился к мужчине, чтобы убедится, что он точно не спит.

- Эй, Женя, долго я спал? - выговорил Семён.

- Ну сам глянь: вырубился днём, а сейчас почти полночь. Тебе часам чего эдакого не выписывали? - сказал сосед по койке.

- Как знать. Доктора не всегда сообщают о предназначении таблеток. Слушай, а ты помнишь события до того, как я начал дрыхнуть?

- Чего там помнить. Пришла в палату некая новая краля, покрутила покатым задом, развезла обед. Я бы ей как следует засадил, если бы не травма да эти треклятые колёса. От них как-то сбивается стояк. Знай, я до баб ой как охоч.

- Теперь вспомнил. - Долин понял, что он находится вне сна. - Пасибо, брат, за помощь. Может действительно чего дают…

Последняя фраза прозвучала наигранно, собеседник понял, что Долин чего-то недоговаривает. Тем не менее, Евгений не стал его ни о чём расспрашивать. Он медленно отвернулся к стене и накрылся одеялом по самый подбородок. Через 10 минут Семён услышал размеренный свист, - сосед по койке мирно спал. Борец не совсем отошёл от огромной дозы снотворного. Он продолжал лежать на месте, находясь во фрустрации. В мыслях крутилось следующее: «Блин, теперь я не захочу спать всю ночь. Придётся чем-то заняться, хорошо в палате есть ночник и кипа цветных журналов. Утром потребую главврача отделения. Пора через него достучаться до внешнего мира. Пофиг, что у них тут охрана и всякие протоколы. В конце концов, есть же у меня права или конституция в этом места не действует? Посмотрим, что он заявит на этот счёт. Лишь бы начмед не оказался как тот тюремный мясник. Вот уж кому не следовало бы подходить не то что к больным, а вообще ко всем людям».

Долин бездельничал до утра, а после утреннего приёма лекарств потребовал к себе старшего по отделению. Санитарка удивилась, зачем же ему нужен главврач. Долин аргументировал это необходимостью организовать для него посещение близкими родственниками и адвокатом. После этого заявления в палату зашла медсестра с утренней смены. Она тоже выслушала просьбу ворчливого пациента, покачала головой и ответила: «Посмотрим, что получится сделать. В отделение запрещено входить посторонним. Исключения могут быть в особых случаях, не вижу причин, чтобы вы чем-то выделялись». Долин хлопнул подносом для еды о крышку тумбочки: «Дорогуша, просто донесите до главного о моей просьбе. Будь у меня с собой хоть что-то, я бы вас щедро отблагодарил», - пробурчал Семён. Медсестра нарочито закатила глаза, хлопнула себя рукой по бедру и покинула палату. Борец так и не понял, собирается ли она что-то выполнять: «Наверно, у них так принято. Когда пациент бушует, приходит младший персонал, что-то говорит и это должно успокоить человека. Со мной так не пройдёт. Буду долбить их до последнего, подам заявление о воспрепятствовании общению с адвокатом. Дойду хоть до голодовки».

Несколько часов ничего не происходило. Злоба обуревала Долина, она переходила в ярость, а потом в чувство безысходности. Мужчина раскачивался на пружинном матрасе, обхватив металлическую спинку кровати обеими руками. Соседи по палате видели его напряжение, но им не оставалось ничего делать, кроме как подбадривать пустыми фразами: «Семён, не борзей, будет хуже; так ты только загонишь себя в задницу - успокойся; подлечись, а потом бузи, иначе отправят в камеру со всеми болячками». Семён вяло реагировал на эти замечания, отвечал короткими отрывистыми предложениями. Он хотел, чтобы остальные отцепились от него.

Через полчаса в палату зашла пожилая женщина - старшая медсестра. Она спросила, кто тут Семён Долин и обратилась к стоявшему у окна мужчине с забинтованной ногой: «Товарищ, жалобщик, возьмите костыли и идёмте на вахту, вам уже который раз трезвонит некий Виталий Адамович, сообщает, что он ваш непосредственный начальник. Будете отвечать? Он пока ожидает на городской линии». Семён подумал: «Так, значит Виталий всё же выкарабкался из кризиса и преступил к работе. То кровотечение и приступ оказались не слишком серьёзными. Получается, в отделе обошлось без существенных перестановок. Надо обязательно пообщаться, меня нет вторую неделю, все в недоумении. Мои клиенты не могут ждать так долго, или их перекинули иному менеджеру? Вот только кому, случаем, не Алине? Она новенькая, как раз нуждается в своей базе, я бы и не против, только потом придётся долго нарабатывать покупателей. Зарплата припадёт - полная хрень получилась из-за этого задержания». Долин сменил гневный тон на вежливое общение: «Да, я иду, с шефом надо обязательно пообщаться. Помогите поднять эти железные «подпорки для ног». Медсестра услужливо подсунула Семёну костыли под плечи и повела на пост. По дороге им встретился человек в полицейской форме, она сообщила ему: «Это Долин. Главврач разрешил один звонок по рабочему вопросу. Разговор будет записан на локальном сервере. В случае надобности сможете запросить материал».

- Слушайте, а почему даже личные разговоры с коллегой должны записываться? - Спросил Долин.

- Так положено, милок. Не болтай лишнего, иначе сделаешь себе хуже. Главврач и так сделал тебе послабление авансом. Будем думать, ты оправдаешь его доверие. - Сказала старшая медсестра.

- Да обычный разговор о работе. Что там может быть такого…

- Мало ли. Запомни, выйдешь отсюда - не забывай об услуге. Отблагодаришь, когда сможешь.

Долин не стал более ничего спрашивать, так как понял, что в этом отделении ничего просто так не совершается. Медсестра подвела его к столу, где стоял кнопочный аппарат со снятой трубкой. Семён прислонил трубку к уху и бодрым голосом произнёс первую фразу.

- Здравствуйте, Виталий Адамович. - Сказал Долин.

- Рад тебя слышать, Семён. - Сказал начальник.

- И я. С выздоровлением. Честно сказать, так перепугался, когда вас увезла скорая. Как сейчас со здоровьем?

- Спасибо, сейчас не жалуюсь. Тогда накатил приступ, вызванный резким скачком давления. Возможно, его подтолкнула жара и стресс. Сейчас нормирую рабочую нагрузку, врачи запрещают засиживаться по вечерам. Семён, ладно обо мне, скажи лучше, что стряслось у тебя? Мне сообщила Ирма, что офицеры вывели Долина из офиса чуть ли не в наручниках.

- На самом деле я выходил без оков. Да, пришли двое сотрудников органов, одетых в штатское. Дело оказалось сфабрикованным. Нечего волноваться. Скоро я увижусь с адвокатом и добьюсь снятия ареста. Буду на работе в первый же день, приду хоть в воскресенье.

- А сотрудники каких именно органов, можно поточнее?

- Слушайте, точно не знаю, какое-то особое ведомство из МВД.

- Вот это мне и не нравится. Семён, пойми нас правильно. Хозяева бизнеса и директорат не любят, когда сотрудники впутываются во всякие уголовные дрязги. Имидж компании гласит о чистой биографии каждого нанятого работника. Твои дела уже переданы другому менеджеру продаж. Как понимаю, в ближайшие дни из больницы тебя не выпустят. Хотелось бы получить заявление на расчёт по собственному желанию. Ничего личного, ты славный работник, но директор не спустит мне такого промаха, если я оставлю тебя в штате.

- Виталий Адамович, неужели за пару недель меня записали в настоящего уголовника? Мне же нравится эта работа, я демонстрировал хорошие показатели по выполненным продажам и закрытым договорам.

- Я знаю твои достижения, Семён. Я реально ими доволен, - ты хороший сотрудник, но последние события все перекроили. Не сопротивляйся неизбежному, - это просто потеря должности. Освободишься и сразу перейдёшь в иную фирму. Чуть что, свяжись со мной - я подскажу нормальное место. Шепну за тебя пару ласковых.

- Скажите, решение окончательное?

- Ты можешь подать официальную жалобу на несправедливое увольнение в отдел кадров. Предрекаю, что это не поможет. Мы предлагаем сделать всё по-хорошему: без негативных записей в трудовой книжке и дурной репутации. Решай сам.

- Благодарю, что всё честно высказали. Знаете, я не буду унижаться перед этим толстосумом Васильичем и его прикормленными HR-ми. Решили так решили - у меня в жизни есть лучшие перспективы. Полагаю, последние суммы з\п придут на карту.

- Об этом не волнуйся. Напишешь заяву, сделаем хороший итоговый расчёт. Не можешь явиться сам, так передай стандартную форму, заполненную от руки, через своего адвоката. Добро, Семён. Не держи зла, так вышло.

- Понимаю, без обид.

- Вот и славно.

- Виталий Адамович, скажите напоследок, а кто сообщил моей бывшей жене, что я попал в передрягу?

- Для меня это новость. Не знаю, я ведь с ней никогда не контачил. Может, кто-то из сердобольных коллег её вызвонил, думая, что так будет лучше. Не берусь точно сказать.

- Ясно. Всего доброго.

Долин повесил трубку. Его сильно огорчило известие о потери должности: «Блин, теперь какое-то время останусь без средств к существованию. Ладно, проехали. Пока сосредоточусь на защите собственной свободы, профессиональная деятельность подождёт», - размышлял борец. Семён обратился к старшей медсестре, собирающейся проводить его обратно в палату.

- Постойте, один звонок - это ничто. Могу я набрать родным? Они имеют право узнать о моём состоянии. - Сказал Долин.

- Мне не велено разрешать вам кому-либо звонить. Идёмте со мной, я доведу вас до палаты. - Ответила медсестра.

- Мне плевать на ваше «велено» или «положено». Смотрите, я при вас поднимаю трубку и набираю номер сестры. Надеюсь, государство сможет перенести непредвиденные расходы за один звонок по Москве?

- Положите трубку и уберите руку от клавиш. Долин Семён, слушайтесь распоряжений. Правила отделения нарушать нельзя. Вы и так побеспокоили главного врача, а он, знаете, человек сильно занятой. Прекратите звонить! Иначе я позову дежурного.

- Я почти набрал номер. Пара минут и дело завершится. Ведёте себя, словно у вас нет родственников.

- Я не собираюсь лишатся работы из-за вашей дурацкой выходки.

Сестра завопила на весь холл: «Охрана, требуется помощь на 3-ем посту. Пациент использует служебную связь без разрешения». Долин уже слышал в трубке гудки идущего вызова как к нему подошли двое крепких полицейских. Семён успел услышать ответ сестры: «Алло, это ты, братик?», но в этот момент здоровый охранник выхватил телефон и положил трубку на базу. Второй полисмен показал Семёну крепкую дубинку и заревел: «Так, или ты сейчас же пойдёшь в палату или будешь лечить все конечности сразу». Оба охранника бесцеремонно подхватили Долина за руки, костыли с грохотом повалились на пол. Сестра сказала с негодованием: «Они теперь не нужны. С этой минуты тебе разрешено пребывать только в палате, даже в коридор не пущу. В туалет сходишь на судно. Вот и верь людям. Делаешь им добро, а они относятся к тебе как свиньи. Всё-таки наши правила написаны не просто так. Всех вас, приехавших из злачных мест, нужно содержать в особой строгости. Подлечишься - милости дорога обратно в камеру. Вот так хмырь».

Пока Долина тащили в палату, он облаживал медсестру похабными словами: «Дрянь, мегера, стервозная тварь…». Охранник пнул ему дубиной под ребро и сказал: «Заткнись, следи за языком и не нарушай порядок. Ещё пару таких выпадов, и я выбью тебе передние зубы. Хочешь потом заказывать вставную челюсть? Нет, - так помалкивай». Борец не испытывал стыда за наглое поведение. Долин считал, что его права грубо нарушены и беспределу пора положить конец.

Полицейские дотащили Семёна до палаты. Охранник распахнул дверь, подвёл Семёна к его кровати и швырнул на неё со словами: «Такая доставка во многих больницах предусмотрена только для VIP клиентов. А ты ещё смеешь жаловаться. Не надо излишне напрягать охрану, а то, вдруг, мы тебя нечаянно уроним на пол. Придётся пролежать подолее запланированного, ты ведь этого не хочешь?». Долин не ответил и от подкатившего отвращения развернул лицо в сторону стены. Человек с дубинкой напоследок бросил: «Считаю, что ты усвоил урок. Веди себя смирно. Тогда дотянешь до поправки. Лечись, пациент». Охранники ушли. Сосед, сидевший рядом, с любопытством взглянул на разозлённого Долина.

- Братан, а что ты натворил? - сказал сосед по койке.

- Ничего. Реально ничего. Хотел позвонить домой. Это, понимаешь, запрещено. Здесь порядки, словно мы в лютом лагере для самых озверелых преступников. Даже нет связи с внешним миром. Только весь день без разбора смотрим этот тупой телик. - Сказал Семён.

- Ершистый какой. А чего ж ты хотел, милости что ли? Если находишься под следствием, то не бузи. Никто тебя гладить по голове не будет. Скажи спасибо за чистую постель и харчи. Там, куда отправишься после, всё будет ещё хуже. Поверь мне, я-то уже по второму кругу иду за кражу со взломом. Нарабатывай связи, они в тех местах ой как нужны.

- Я не собираюсь никуда далее отправляться. Я не преступник, не веришь - можешь не разговаривать. Тема закрыта.

Долин отвернулся лицом к стене, укрылся верхним одеялом и позволил своим чувствам немного утихнуть. Семён знал, что во вздёрнутом состоянии он сам не свой, и лучше не общаться с людьми пока не вернёшься в норму. От поднявшегося ранее адреналина Семён перестал чувствовать боль в ноге. Теперь Борец ощутил лёгкий озноб, словно у него поднялась температура. Он посчитал, что его организм засбоил от многочисленных лекарств и перенесённого стресса.

Через 40 минут Долин успокоился и смог соображать на остывшую голову. Он представлял собственное будущее: «Полный атас. А ведь этот бывалый мужичок прав. Я имею все шансы угодить на зону. Если бы мне дали право выбрать, то я бы предпочёл сперва укокошить Уолфрида, затем освободить Алину, а потом хоть стреляйте. Всё лучше, чем отсиживать в тюрьме самые лучше годы жизни. Подумаешь, слегка за сорок, для мужчины - это не возраст. Мог бы создать семью и скакнуть по карьере. А тут вон как легло… Самое обидное в том, что Уолфрид и его катка отморозков как ни в чём не бывало останется на воле и продолжит обрушиваться на девушек и морально слабых людей. Дал бы мне Василий хоть малейшую возможность расквитаться с подонками. Если меня прикончат, - то так тому и быть. Теперь противостояние с культом стало делом чести, надо его завершить при любых обстоятельствах. Надеюсь, сестрёнка поймёт мой выбор. Ей ведь придётся стоять около могилы. Ужас, не думал, что финал подкрадётся так скоро. Живёшь одним днём, надеешься ещё что-то успеть и выбиться в солидные люди. Всё-таки мало я вслушивался в слова людей, говоривших, что судьба меняется за один день. Но я просто так не сдамся, пора переходить в наступление. Мне есть на кого опереться».