Король и Мастер. Глава 19

                19

     Магда торопливо шла, почти бежала к ухоженному домику с цветочным садиком на самой окраине Ден Боса, смахивая со щёк катившиеся слёзы. Подойдя к дверям, она остановилась, вытерла передником мокрое лицо, надеясь, что тяжело больная мать ничего не заметит, постояла недолго, глубоко вдыхая и выдыхая, освобождая дыхание от всхлипов, постаралась улыбнуться и толкнула незапертую дверь.

     Девушку встретило приличное убранство, как она оставила его, являвшее пристальному взору их небогатое, но вполне достойное, без следа нищеты житие. Дом содержался чисто, хотя при больной, уже почти не встающей с постели матери, этого нелегко было достичь.

     В комнатах пахло душистыми травами, небольшие букетики были развешаны во всех помещениях. Этому и многому другому, всему что она знала и умела Магду научила её мать. Мать её умирала, глаза Магды то и дело орошались слезами. Ведь она останется совсем одна.

   - Вот и я, мама, - громко, чтобы слышала мать, произнесла девушка с улыбкой, одетой на лицо перед входом, - надеюсь, ты не очень скучала эти несколько часов и тебе не стало хуже. Подожди ещё немного, сейчас я приготовлю свежий травяной отвар.

    Магда подошла к лежащей на кровати больной, заботливо поправила покрывавший её отрез светлого полотна и зажгла несколько свечей в простых медных подсвечниках. Свечи, однако, были восковыми. Женщины, умевшие обходиться с пчёлами, всегда имели в доме мёд и воск, сами изготавливали для себя свечи, да ещё и продавали.

     Монахи из монастырей, делающих свечи на продажу, недовольно поглядывали на женщин, но не предпринимали никаких шагов против них, конкуренция не такая уж серьёзная. Вот если бы удалось помешать производству свечей в других монастырях!

     Магда сноровисто зажгла огонь в очаге и подвесила котелок с водой для травяного отвара, а заодно и отварить овощи для вечерней трапезы. Пока нагревалась вода Магда подготовила овощи для варки. Быстро приготовив отвар из нужной травы, она налила его в деревянную кружку и понесла матери.

   - Выпей, мама, тебе станет полегче, - Магда помогла матери приподняться и поднесла отвар к её губам. Больная медленно, маленькими глотками выпила настой, - скоро отварятся овощи и ты должна немного поесть, тебе нужны силы.

   - Да, сейчас станет легче, - прерывисто дыша, согласилась женщина.
Магда подошла к висящему над очагом котелку, проверила состояние овощей и огня под котелком. Вернулась к больной матери, присела на край кровати, нежно взяла руку матери в свои ладони и почувствовала лёгкое пожатие в ответ.

   - Горячий отвар смягчил на время горло, и я могу говорить, - тихо произнесла повитуха, с обожанием глядя на Магду, - но мне уже не поможешь, Магда. Я умираю и скоро уйду из этой жизни в жизнь иную. Ах, как жаль оставлять тебя совсем одну, - больная чуть крепче пожала руки Магды.

   -  Ах, мама, дорогая моя, не говори так. Мне становиться страшно и неуютно от этих слов, - сокрушённо покачала головой Магда.
Повитуха горько вздохнула, слабо улыбнулась дочери:

   - Моя любимая доченька, не тешь себя напрасными надеждами, будь готова к моему концу. Я жила с Господом в душе, хотя к нам, повитухам и травницам относятся подозрительно. Наверное это оттого, что мы обладаем знаниями врачевания, целительных свойств трав. Немало тех, кто с недоверием относятся к знаниям, а особенно к знаниям, исходящим от женщин.

Я старалась помогать людям чем могла, а мы с тобой немало умеем. Скоро я умру, пришло моё время, но перед смертью мне необходимо поведать тебе то, что, вероятно, я должна была рассказать раньше. Может быть, ты уже знаешь о чём я поведу речь. Иногда мне казалось, ты знаешь правду, во всяком случае, догадываешься. Как бы там ни было, прошу, выслушай меня...

     Магда подалась вперёд и открыла было рот сказать матери, что та права, но в следующее мгновение передумала и вся обратилась в слух.

   - Мы всегда жили вместе, никогда не расставались. Мы с тобой самые родные, мать и дочь. Но правда состоит в том, что не я дала тебе жизнь.

     Магда легонько кивнула. Повитуха помолчала, набираясь сил для рассказа, ласково посмотрела на дочь, погладила её руки и начала повесть:

   - Родителей своих я едва помню, я потеряла их будучи ещё ребёнком и воспитывалась братом своей матери, который никогда не был женат. Моему дяде случилось быть врачом и врачевание составляло его единственный интерес. Дядюшка взял меня к себе из милосердия, но он не имел жены, приглядывать за мной было некому.

     Поэтому с малых лет он сделал из меня свою помощницу и с годами обучил всему, что знал. Дядюшка изучал свойства трав. С детства я ходила с ним в лес, обучалась когда и как собирать травы, правильно сушить и извлекать из них пользу.

     Когда дядя умер я была немного моложе тебя, двадцать с небольшим. На всю жизнь я осталась благодарна моему доброму дяде за заботу и обучение. Всё, что дядя имел, он завещал мне. Не так уж много, но кое-что. Я обратила всё в деньги и приехала сюда, в Ден Бос.

     Здесь жил старый учитель дядюшки. Он-то и помог мне купить этот самый дом, поручился за меня и рекомендовал как повитуху. Поначалу я помогала врачам и монахиням в госпитале. Со временем ко мне привыкли в Ден Босе, моим основным делом стало принятие родов, но я по-прежнему навещала госпиталь, как ты сейчас.

     Свататься ко мне никто не сватался. Да я и не думала о замужестве, жила в спокойствии и мире, если не считать тайных визитов к женщине, живущей на окраине города в одиночестве, святош всех мастей, коих я неизменно отправляла восвояси.

     И ты держи в ними ухо востро. Дашь слабинку, тебя мигом вывалят в грязи. Немало их только с виду добронравны и служат господу, а на самом деле полны греха ещё более чем миряне.
     Старая женщина перевела дух. Магда поднесла ей травяного отвару. Повитуха сделала несколько глотков, затем продолжила:

   - Так, наверное, и прожила бы я одна, если бы в один прекрасный день Господь наш всещедрый не преподнёс мне драгоценный подарок. Вернее, всё случилось тёмным вечером.

     В тот день я затемно возвращалась домой необычайно усталой, но довольной. Долгие роды завершились удачно, я приняла здоровенького, крепкого мальчика, богатая и счастливая пара одарила меня безмерно.

     Начался сильный дождь. То и дело сверкала молния и раздавались раскаты грома. Я торопилась, мой дом стоит на окраине города. На крыльце своего дома я заметила корзину и удивилась, ведь я не ничего не оставляла на крыльце.

     Подойдя ближе, я услышала отчаянный плач младенца. В корзине оказалась маленькая девочка. Младенец, вероятно, пролежал так долгое время, продрог и сильно проголодался, оттого так отчаянно кричал.

     Я схватила корзину, занесла в дом, закутала дитя и покормила тёплым молоком. Девочка успокоилась, перестала плакать и тотчас крепко заснула. Ребёнка мне подкинули, знали, что живу одна. Но я даже не задумалась о том, кто бы это мог быть и что могло заставить людей пойти на такой шаг, навсегда отказаться от своего ребёнка.

     Я обрадовалась и возблагодарила Господа, пославшего мне родного человека. Девочку я назвала Магдаленой, все звали её коротко Магдой...Так в нашем доме появилась ты, моя любовь.

     Мы никогда не говорили об этом, но я наверняка знала - когда ты подросла, ты стала догадываться обо всём, конечно не без помощи окружающих. Поэтому ты ни разу не спросила меня о своём отце, - повитуха крепче сжала ладони дочери, - умоляю простить меня и не держать зла.

   - Простить? Не держать зла? - Воскликнула Магда, - ах милая мама, мне не за что прощать тебя, и уж тем более, держать зло. Да, я догадывалась, что не ты произвела меня на свет, намёки и взгляды людей подсказали мне это. Но я ни о чём не расспрашивала.

Сначала я страшилась сиротского приюта, а затем просто не желала омрачать нашу душа в душу жизнь. Самых красивых и нежных слов не хватит, чтобы выразить мою любовь и благодарность. Ты моя родная мать и другой я никогда не пожелаю.

     Глаза матери и дочери оросились слезами облегчения, они обе теперь знали правду. Повитуха заснула со спокойной душой, а к Магде сон не приходил. Её душа болела. Девушка чувствовала, что скоро потеряет самое дорогое в жизни, она даже не пыталась отогнать от себя горькие думы и страх остаться совсем одной.

     Вскоре повитуха испустила дух. Её похоронили на кладбище за городом. Всю жизнь она помогала людям, а хоронили её только дочь, священник, да лекарь из госпиталя, сокрушавшийся о потере такого знатока трав. Заплаканная от горя Магда не заметила очертания силуэта в чёрном плаще с покрывающим голову капюшоном, стоявшего в отдалении, среди деревьев.

     Фигуру приметил врач и внезапно почувствовал озноб, озноб не от холода, а от страха - фигура явно наблюдала за их группой. Усилием воли он заставил себя опровергнуть опасения, мало ли кто и почему может смотреть в их сторону. Но чувство тревоги не оставляло, внезапно появилось ощущение ожидания надвигавшейся грозы, сгущения чёрных туч.

   - Магда, без матери тебе придётся нелегко, - сказал врач, когда они вышли на дорогу, ведущую в город, - твоя мать была достойной женщиной и хорошей помощницей мне. Она умерла потому, что пришло её время. Ты не отчаивайся и будь благоразумна, веди тихую жизнь, не поддавайся на сомнительные соблазны.

     В тоне врача, который долгое время пользовался знаниями её матери, Магда услышала искреннее участие и некую затаённую тревогу. Она взглянула на эскулапа заплаканными, но ясными и чистыми глазами и слабо улыбнулась, выражая благодарность.

   Магда осталась одна на белом свете. Где-то жили её отец и мать, но они ничего не хотели знать о ней.

Горько оплакав мать, Магда заменила её в городе и госпитале. Следуя заветам матери и врача, она вела тихую жизнь. Её старания оставаться неприметной не всегда приносили результат. Мать и дочь стали известными и узнаваемыми в городе, хотя жители Ден Боса по разному относились к двум грамотным женщинам, знающим повитухам.

     Однажды, направляясь домой после визита в госпиталь, Магда вздрогнула от неожиданности – дорогу на тихой, узкой улочке ей преградил молодой человек. Магда узнала юношу, это был один из подмастерьев знаменитого художника Иеронима Босха, она не раз видела его с мастером.

     Быстро оглянувшись по сторонам и убедившись, что вокруг никого нет, юноша тихо, почти шёпотом сказал Магде:

   - Берегись Магда, будь осторожной. Падре Доминик интересуется тобой. Он спрашивал о тебе у мастера, художника Иеронима Босха. Мастер пишет сейчас для доминиканцев в их большом монастыре.

     Марте вдруг стало зябко. Внутри расползался холодный, липкий страх, сковывая тело, а вслух Магда пролепетала со слабой надеждой в голосе:

   - Может быть, ему нужен какой-нибудь травяной отвар или настой.
   - Не пытайся казаться глупее, чем ты есть, Магда. Ты не веришь в то, что сказала. Я слышал, твоя матушка недавно скончалась.
   - Да, - тихо и отрывисто ответила Магда.

   - Сожалею, - скороговоркой выразил участие юноша и так же быстро продолжал, - с другой стороны, тебя теперь ничего здесь не держит и лучшее, что ты можешь для себя сделать – это бежать, скрыться из Ден Боса. Чем скорее, тем лучше, - с этими словами подмастерье словно растворился в окутавших город сумерках, оставив Магду в смешении чувств недоумения, растерянности и благодарности.

     Едва Магда вошла в дом и поместила котелок с водой над очагом, со стороны двери раздался скребущийся звук. Дверь отворилась, на пороге появился монах и крадучись вошёл в дом. Магда замерла от неожиданности, затем чуть попятилась назад, но быстро пришла в себя.

     Она не удивилась. Визиты не были в новинку в этом доме. Здесь появлялись хертогенбосцы разных состояний и обществ спросить снадобья от недомогания или помощи в предстоящих родах.

     На сей раз Магда насторожилась. Манерами и серо-коричневым францисканским одеянием монах напоминал крысу. Стараясь не выдавать настороженности, Магда уставилась на монаха выжидательным взглядом.
   - Смерть матери нелегко пережить. Я пришёл поддержать тебя, повитуха, - вкрадчиво проскрипел монах.

     Проворно подбежал и суетливыми, неловкими движениями принялся стаскивать с молодой женщины платье. Магда вырвалась, подбежала к очагу и прокричала монаху:

   - Прочь, нечестивый, уходи, убирайся. Иначе я оболью тебя кипящей водой.
      Монах отшатнулся, его лицо перекосилось от досады и злобы.

   - Ведьма, ты самая настоящая ведьма. Дьявол наделил тебя твоими умениями, - брызгая слюной, прокричал, словно пролаял монах, - а доминиканцы слепы, иначе они давно допросили бы тебя. И твоя привлекательность тоже от дьявола.
   - Зачем же ты тайно наведываешься к ведьме, монах?

   - Я хотел спасти твою душу, несчастная. Душой твоей овладели чёрные сатанинские силы.
   - Лжёшь, монах. Ты хотел совсем другого и ни словом не обмолвился о душе. Думаешь, Бог не видит твоих грешных помыслов?

  - Ты пожалеешь об этом, ведьмин выкормыш, - прошипел монах, показывая своё истинное лицо, - мать твоя была ведьмой и ты такая же. Ох, как пожалеешь.

     С этими словами монах поспешил убраться восвояси, опасаясь, как бы Магда и впрямь не осуществила свою угрозу. Магда бессильно опустилась на небольшую скамью у очага. Что же ей теперь делать? Как жить?

                Продолжение следует.