История в больнице

Упавший снег такой чистый, легкий, белоснежный. С неба всё падают и падают разнообразные снежинки. Не было бы рядом со мной мамы, я бы начала кружиться и наслаждаться каждой снежинкой, которая падает на моё лицо. Сняла бы шапку, которую никогда не любила, куртку, в которой очень жарко, и упала бы в первый попавшийся сугроб, начиная делать снежных ангелов. К сожалению, все мои мечты сейчас прахом, и я иду по пятам за своей матушкой, которая направляется в больницу. И для чего? – спросите вы. За справкой, удостоверяющей о том, что у меня значится кое-какое заболевание.

Стоило войти в больницу, как нас тут же встретили маленькие ребятишки, которые звонко кричали, веселились. Хотелось уже совершить побег, так и не дойдя до регистратуры. Ненавижу детей. Как же меня они раздражают; особенно, когда они начинают рыдать. Ревут, не затыкаясь. И вот не поймёшь, чего этому существу такое дать, чтобы оно заткнулось. Лучше быстрее всё сделать и свалить отсюда. И не возвращаться. Никогда.

Когда мы подошли к регистратуре, то молодая женщина — эта была жутко исхудавшая и обледеневшая особа с синяками под глазами, наверняка, от очередной порции бессонницы — своими тонкими пальчиками продолжала плавно скользить по клавишам печатной машинки и, не взглянув на нас, спросила, что нам нужно. Какие тут все приветливые, что аж хочется взять за эти мягкие и волнистые волосы и запустить это белоснежное личико в ближайшую стенку да так, чтобы по этому личику стекала кровь.

Пока я мечтала об этом, моя матушка разговаривала с этой особой, которая под диктовку записывала какие-то данные обо мне. После мы направились в кабинет. Очереди так таковой не было, что не могло не радовать меня. И всё же, какой-то мелкий мальчишка, пробегая возле нас, остановился и начал смотреть на меня. Его маленькая грязная рука коснулась моей штанины, и, улыбаясь, он что-то невнятное проговорил и убежал. Будь на моём месте кто-то другой — он бы умилился, но лично я чуть не упала в обморок. Его. Грязная рука. Коснулась моей штанины. Да как он посмел?! Сразу выкину эти джинсы, как приеду обратно домой.

По-моему, время назло шло медленно. И кажется, всего два человека перед нами, а как будто все двадцать, что такая маленькая очередь продвигалась, ну, слишком медленно. Они там диагнозы ставят или пьют чай с тортом? Я бы не отказалась от чая, но только в уединенном месте, а не с кем-то.

Вот и настало это время, когда до нас дошла очередь. Мне пришлось отвечать на глупые вопросы врача, который внимательно слушал, записывая что-то в карточку, недовольно цокая. Вынес предположительный вердикт, что у меня целиакия. Предположительный? Мы сюда явились за справкой или выяснять, чем я болею? С этим было определенно ещё в детском возрасте. Сколько же мне пришлось вытерпеть, дабы заглушить обострение, и сколько ещё осталось терпеть грёбанной безглютеновой диеты и похода к гастроэнтерологу каждые полгода.

Пока я сидела молча, моя мама продолжала разговаривать с доктором, а у меня в мыслях были только, как бы покинуть это здание. Хотелось ещё жутко спать; уснуть в пять утра, а проснуться ранним утром, не самое приятное чувство. Веки начали закрываться от всей это монотонной болтовни, голова опускаться, но услышав скрежет стула по полу — сон тут же испарился. Доктор протянул матери какую-то бумажку, наверное, это и была заветная справка, что удовлетворит её потребность . Подойдя, мать чмокнула меня в лоб и прошептала: «Будь хорошей девочкой». Вскинув бровь кверху, я продолжала сидеть в культурном шоке от такого поворота события. Простите, что? Нет! Я не останусь здесь! Встав со стула, я быстро покинула кабинет и побежала к матери, но она уже скрылась за каким-то углом. Агр, чёртовы длинные коридоры!

Чья-то ладонь легла на мое плечо — от неожиданности я вздрогнула и, повернув голову, увидела доктора. Он проводил меня в очень даже уютную палату, ничего и никого лишнего: кроме четырёх больничных коек, имеется прикроватные тумбочки, штативы для капельниц, кресло, обшитое какой-то негигроскопическою тканью. Мебель была деревянно-лакированной. Соседей не наблюдалось, значит, пока что я одна заселена в этой палате. Может быть, здесь не так и плохо? Но услышав пробегающих детей, я поняла, что влипла и хочу сдохнуть на месте. Врач сначала объяснил, почему меня кладут в стационар, а затем мне наскучило, и перестала концентрировать своё внимание. Краем уха до меня доходили обрывки про какие-то анализы, рентген, УЗИ, впрочем, мне было так наплевать на это, что, перебив его, спросила, есть ли у них книги. Ответ на мой вопрос последовал не сразу, из-за чего, нахмурившись, я не в духе вошла в своё новое жилище и присела на пружинистую кровать.

— Хм, возможно в лазарете есть книжки, но боюсь, мисс, они все дошкольного возраста. У нас редко остаются дети подросткового возраста, — он взглянул на карточку, которую держал в руках, и что-то начеркал. Подойдя к моей кровати, врач вешает медицинскую карточку на кровать. — Если мы найдём, то принесём вам одну из книжек.

— Можно мне позвонить матери и попросить её принести книжки?

— Можно, но не сейчас, — и после этих слов он покинул кабинет, не уточнив, когда именно.

Потрясающе. И чем мне заняться? Телевизор у них находится в главном зале, где шумно и много бегающих, кричащих детей. Скорее я умру не от обострения, а от скуки.

Следующие дни проходили однообразно, будто нахожусь дома, но только другие условия. Всё было по расписанию: подъём начинался в семь утра для взятия крови, в полдесятого был завтрак, где-то в полпервого всякие беседы с врачами и процедуры, в три  или позже (будет зависеть от окончания обследования) — обед, а дальше идёт отдых — и для меня это полный Ад, так как дети начинают бегать, иногда даже заглядывая в мою палату. Некоторые пытались со мной подружиться, но их попытки были тщетны. Вот делать мне нечего, чем дружить со всякими мелкими отродьями. Не понимала их, грубишь им, а они смеются и убегают. М, где-то в полвосьмого ужин, затем врачи снова приходят, чтобы сделать итоги дня больного, а там уже и сон. И так продолжалось пару адских дней, но потом стало намного легче, когда меня навестила матушка и принесла вещи: книги, одежду, плеер и письменные принадлежности с моим альбомом. О да, после этого мне уже стало наплевать, что дети иногда заглядывали в мою комнату и сразу убегали. Главное, пусть не трогают меня и мои вещи.

Казалось, так и пройдут все оставшиеся дни, но… я ошибалась. Когда я шла к врачам на процедуры, то увидела новенькую своего возраста. И странным показалось то, что она с улыбкой шла за доктором, держа в руках пакеты с вещами. И что здесь радостного: застрять в этой дыре, где каждое место кишит микробами? Никогда не понимала таких оптимистов. Кажется, я могла и забыть про эту девочку, которая видимо была рада, что осталась в больнице. Но как тут забыть, если она врывается в мою комнату с детьми и со счастливой улыбкой предлагает с ними поиграть. Вскинув правую бровь вверх, я отказалась от такого заманчивого предложения, а дети сразу начали шептать ей:«Мы же говорили, что она не согласится»;«Она странная»; «Да ты только взгляни на её белую кожу, а волосы такие чёрные. А вдруг она вампир?Девочка только рассмеялась от таких фразочек и, пожав плечами, закрыла дверь, а её радостный голосок проговорил: «Ну ладно, тогда без неё сыграем в прятки» и все громким голосом — что я аж зажмурила глаз от такого шума — согласились, убежав куда-то. Я думала, что после этого случая, больше не будет незваных гостей, но каждый день эта девочка со светлыми волосами приходила, спрашивая, присоединюсь ли я к этому веселью, и каждый раз она получала один и тот же ответ: «Пожалуй, откажусь от такого веселья». Почему она не может меня оставить в покое? Разве непонятно, что не хочу в этом участвовать? Какие же люди глупые.

Однажды я сидела в столовой, перекусывая и читая книгу, а эта надоедливая особа присела ко мне. Мне пришлось молчать: не могла же я выгнать её из-за общего стола? Увы, не могла.

— Что читаешь? — спросив, она опустила голову, дабы разглядеть обложку книги. — О! «Убийство в восточном экспрессе», значит, любишь детективы? — всё так же сияя своей улыбкой, она своими карими глазами глядела на меня. — Давай дружить? Меня зовут Амелита, — она протянула свою худощавую руку, но с моей стороны был полный игнор, мол, обойдётся и поймёт, что это бессмысленно. — Хм, а ты не из дружелюбных, — она надула губы и опустила руку, продолжая пилить взглядом. Мне аж тяжело стало сосредоточиться на книге.

— Ну, скажи хоть слово! Единственная девчонка моего возраста, а такая молчунья.

К сожалению, я не смогла сдержать усмешку от её слов, а она, естественно, это заметила и снова улыбнулась. Боже, я подарила ей лучик надежды. Ну за что?! Знаете, даже не удивляюсь, что она не понимает мои намёки — блондинка же, смею заметить, — некрашеная. Я, конечно, не из тех людей, которые любят делить натур по цвету волос, но здесь такой случай, можно и поверить, что все блондинки тупы. Другой бы человек понял, что перед ним тот, кто не хочет завязывать контакт и нечего к нему привязываться.

Доев, я быстро поспешила покинуть столовую, так и не сказав ни слова этой дурёхе. Сложив ладони вместе, я помолилась, чтобы больше она не лезла ко мне, но навряд ли, молитвы помогут, особенно, если ты — атеист. Но, — «Боженька, дай мне силы вынести всё это и не убить твоё неудачное творение. Аминь».

Вот и осталось мне пребывать здесь неделю, а то и меньше. Больше книг не осталось, которые не были бы прочитанными, и тогда пришлось рисовать в своём любимом альбоме, где хранились самые удачные рисунки.

— Эй, Марьяна! Я принесла тебе одну интересную книжку! — снова этот певучий голосок, от которого у меня уши начинали болеть, и интенсивно зажмуривались глаза. Господь, за что ты ненавидишь меня так? Откуда она узнала моё имя?

— Ой, ты рисуешь? Можно посмотреть? — ей даже разрешения не надо, просто из вежливости спрашивает, а после нахально присаживается на край кровати и начинает разглядывать некий нарисованный мною эскиз. — Ого, это же коридор в нашей больнице! Как красиво! Ты прирождённая художница! — мне пришлось сдерживать улыбку от таких похвал, всё же было приятно. Пока она рассматривала рисунок, я взглянула на её смуглое лицо. Увидев странные пятна, мне стало не по себе, а вдруг заразно? Поёжившись, начала отодвигаться от неё, и конечно, она заметила это.

— Что-то не так? — удивлённым взглядом оглядела она меня, но через минуту, видимо, догадалась, в чём дело. — Ты про пятна? Не волнуйся, это не заразно, — так легко и спокойно говорит об этом. Заразно или нет, какая разница, она больна и несёт с собой бактерии! И своими грязными руками трогает мой альбом, так можно подхватить и другую болезнь. Выхватив молча у неё альбом, я начала аккуратно проводить по краям влажными салфетками места, куда притрагивалась эта дурёха. А потом полетели претензии с её стороны, почему не дружу здесь ни с кем. Да тут все больны! Не понимаю, как врачи допускают беготню детей, у которых явный зуд на теле, глаза выпуклые.

— Ах да, книга, — вспомнив, зачем сюда явилась, она протянула мне книгу с названием «Морской волк». — Тебе понравится.

Взяв новую салфеточку, я взяла у неё книгу, Амелита посмеялась и, на удивление больше ничего не сказав, покинула комнату. Какой-то уставшей она выглядит, может быть, что-то случилось? Подождите, почему меня стало это волновать? Брр, видимо, уже заразилась чем-то от этой жизнерадостной дурёхи.

Книжку я прочла довольно быстро, времени свободного полно, да и не бегаю с детьми. Вполне интересно, можно и поблагодарить за эту книгу. Пришлось у врача узнавать, в какую палату заселили девочку по имени Амелита. Врач с недоумением взглянул на меня, но всё же объяснил, как пройти до её личной палаты. Видимо, у неё куда серьёзней болезнь, если выделили целую комнату или родители расщедрились. Но иметь индивидуальную койку довольно презентабельно, мне же остаётся радоваться за подарок судьбы – внесезонный период болезни, раз ко мне никого не подселили за довольно приличный срок пребывания по меркам больницы.

Подойдя к двери, я постучалась, но никакого ответа не последовало. Видимо, снова играет с детьми. Хотя, тогда бы в коридорах было громко. Приоткрыв дверь, я увидела, что девочка лежит на кровати и спит. Фух, вот и славно. На цыпочках пройдя в комнату, я подошла к тумбочке и положила книгу. Хотела уже уйти, но внезапно Амелита схватила меня за майку.

— Пожалуйста, не уходи… Мне страшно, — в её нотках и правда чувствовался страх. — Пожалуйста, — ещё чуть-чуть и она бы разрыдалась.

Постояв и подумав, я присела в кресло, которое стояло напротив кровати. В палате царила тишина, можно было подумать, что девочка уснула. Хм, интересно, а чем она больна? Если я тут из-за какой-то справки застряла, то это жизнерадостная мисс могла легко остаться по ещё глупой причине — например, врачебная ошибка. Доктора могли напутать что-то с результатами и захотели, чтобы она осталась и провела пару дней под наблюдением. Тихо подойдя к кровати, я взяла медкарту и принялась разбирать почерк. Вдруг к Амелите зашла медсестра с подносом в руках, на котором лежали какие-то ампулы и шприцы. По её взгляду я сразу поняла, что мне нужно удалиться, но меня снова остановила Амелита.

— Можно ей остаться? Ну, пожалуйста, — медсестра взглянула сначала на неё, а потом снова на меня, и, пожав плечами, разрешила мне остаться. Пришлось снова сесть в кресло и наблюдать, как ей колют различные лекарства. Когда медсестра удалилась, Амелита внезапно спросила: «Тебе разве неинтересно, что у меня за болезнь?» На самом деле было интересно, но гордость взяла вверх, и я лишь пожала плечами.

— У меня есть к тебе одна просьба: можешь, пожалуйста, завтра и послезавтра прийти? — спросив, она приподнялась на локти и посмотрела с искоркой надежды в глазах. Когда я одобрительно кивнула, девочка плюхнулась обратно в кровать, прошептав благодарности. И почему ей это так важно? И почему именно я? Наверное, я никогда этого не узнаю.

Просидев пару минут в тишине, девочка начала говорить о своей жизни: чем она увлекается, что ей нравится, где училась, кто её родители и прочее. Удивительно, в школе у неё не такой большой круг друзей в отличие от того, что творилось тут, в больнице. Честно, я думала, что она очень коммуникабельная. Почему в школе она скромно себя вела, а здесь надо показывать свою всю активность? Да и зачем рассказывать об этом малознакомому человеку? И всё же мне было интересно слушать про её жизнь.

Делать всё равно нечего, и, не сомневаюсь, вы уже догадались, на следующий день я пришла к ней в палату. Но меня ждал неприятный сюрприз. Амелита расчёсывала свои волосы, как целый локон выпал из её мягких волос, а она лишь пробубнила на это следующее: «Ну вот, снова». Увидев меня, девочка сразу улыбнулась и жестом руки пригласила меня присесть в кресло. О том, что я увидела, речи и не было, Амелита сразу начала рассказывать смешные случаи из своей жизни.

Кстати, в столовую мы ходили теперь вместе, и когда нас увидели вместе, дети начали предупреждать:«Осторожно, вдруг она тебя укусит, и ты станешь вампиром!» Амелита посмеялась их выдумкам и погладила их по головке, и затем мы прошли за столик, где никого не было. И всё же она не сдалась, после моих игноров в её сторону. Видимо, её устраивал такой расклад: она рассказывает что-то, а я просто внимательно слушаю.

Я была против, чтобы Амелита присутствовала на моих процедурах, и та только кивнула, выйдя из кабинета; а вот она совсем была не против, чтобы я присутствовала. Даже врачей просила, чтобы я не уходила.

Когда рассказ зашел о каком-то секрете, то она начала так говорить, как будто у меня большой круг друзей здесь, что могу кому-то на ушко прошептать некую тайну. Амелита вытащила из-под одеяла мягкую игрушку в виде котёнка. И вот тут-то начались странности: она рассказала, как его зовут, откуда он, что он любит и прочее. Для меня это была обычная плюшевая игрушка, но эта дурёха принимает мягкую игрушку за личность, и снова я не смогла сдержать смешок. Так забавно наблюдать, когда она начинает дуться, будто малое дитя, ей-богу.

И наследующий день я пришла. Но теперь я застала её всю зарёванную. Не люблю, когда люди плачут, они ждут от тебя поддержки, а ты и не знаешь, как именно эту поддержку оказать. Мне хотелось уйти, но услышав звук ручки, Амелита протянула свои слабые и хрупкие руки, которые были в пятнах. Потупив взгляд и смотря на протянутые руки, таки-то решила обнять это больное существо, которое всё смотрело на меня с красными от слёз глаза. Девочка продолжала рыдать мне в плечо, а я медленно, успокаивающе, проводила рукой по её спине. Через какое-то время она смогла успокоиться, и прежняя улыбка засияла на её личике, и будто бы ничего не было.

И следующие дни шли так же: она рассказывала истории из своей жизни, но я не могла сосредоточиться на её рассказах, вспоминая, как с головы Амелиты упал локон. Мы даже не выходили в столовую, хотя она просила меня, чтобы я пошла и поела. Видимо, она знала, по какой причине здесь торчу или мне кажется. И всё же мне оставлять её одной не хотелось, поэтому я продолжала слушать разные истории.

— Тебе пора возвращаться к себе. Завтра можешь не приходить, — со слабой улыбкой проговорила она и опустила голову. Показалось, что это была какая-то проверка, но я ответила так: «Завтра я тоже приду. Спокойной ночи, Амелита». Видимо, мои слова были лишние, так как она снова зарыдала и протянула свои руки, и мне вновь пришлось обнять её, дабы успокоить. Поглаживая Амелиту по голове, её волосы сами начали выпадать, отчего я была, так скажем, в культурном шоке, но, вобрав побольше воздуха, спокойно проговорила: «Все будет хорошо».

Это был последний день, когда я провела с Амелитой. Наследующий день она скончалась от болезни, которая называлась «красная волчанка». На душе стало так опустошённо. Повезло, что завтра я выписываюсь, и больше моей ноги в этой больнице не будет. Да, у меня не было прямого контакта с ней, но мне нравилось просто слушать и находиться в её компании. Почему такие жизнерадостные люди, которые ничего плохого не сделали, умирают так рано? Несправедливо. Очень.

Укутавший в одеяло, я лежала весь день в кровати. Ничего не хотелось делать, кроме как валяться и смотреть в белый потолок. Неожиданно дверь открывается и заходит женщина лет тридцати. Пухлая женщина с короткими русыми волосами и темно-серыми глазами. В руках она держала что-то вроде книжки, которую протянула мне со словами: «Думаю, лучше это останется у Вас», — после покинула мою комнату. Держа в руках отданную мне вещь, я открыла первые страницы дневника. Кхм, почерк желает лучшего. Этот дневник завели недавно, тому подтверждения записи, начинавшиеся с первых чисел заселения в палату этой больницы.

« 4 апреля.
Вот и настал этот грустный момент, когда я покидаю свой родной дом и начинаю свою короткую жизнь в больнице. Буду брать всё самое лучшее, не буду лить слёзы в свои последние дни, буду широко улыбаться, не показывая грусть. Обещаю! »

« 5 апреля.
Дети здесь такие милые и радостные, но так грустно, что они все в больнице. Надеюсь, что их болезнь не смертельна. Они вскоре станут здоровыми и возвратятся домой. Хм, в отделение есть ещё странная девочка. Дети всё время говорят, что она вампир из-за её бледности. Такие забавные. Но её кожа, по правде, такая бледная, хотелось бы к ней притронуться.»

« 6 апреля.
Интересно, почему она не хочет с нами играть? Ведь здесь особо-то и нечем заняться.»

« 7 апреля.
Снова она нам отказала, но сегодня я увидела у неё в руках книгу, так вот чем она занимается! Надо попросить маму принести мою любимую книжку "Морской волк", думаю, что ей понравится.»

« 8 апреля.
Сегодня я попыталась с ней заговорить, но она упорно игнорирует меня. Зато я узнала, что ей нравятся детективы. А значит, моя книжка ей точно понравится! Вдруг, после этого, она заговорит со мной».

« 9 апреля.
Когда я забирала книжку у мамы, то я смогла выяснить, как зовут эту девочку. Её зовут Марьяна! Такое красивое имя! Сегодня нужно отдать ей эту книжку.»

« 10 апреля.
Сегодня я целый день играла с детьми. Они показывали мне свои рисунки. Так стыдно признаваться, но я рисую, как они, ахаха. Играть в прятки в больнице — это самое удачное место, где трудно найти маленького проворного ребёнка, ей-богу!»

« 11 апреля.
Болезнь стала брать своё. Всё тело болит, что и встать — сил просто нет. Так было мило, когда дети начали приходить ко мне и говорить комплименты, а некоторые подарили мне сласти, которые им дали в столовой.»

« 12 апреля.
Ох, так стыдно за свой поступок. Было неожиданно, что она осталась. Хотя, наверное, я на неё так надавила. Но я больше не могу находиться в одиночестве. Раз она молчит, то я просто расскажу, что произошло за всю мою жизнь.»

« 13 апреля.
Боже, вы бы видели лицо Марьяны, когда она увидела, что целый локон выпал из моих волос. Так забавно, ахахха.»

« 14 апреля.
Я обещала, что не буду рыдать, но я не смогла сдержать обещание, чёртов симптом! За то я обняла Марьяну. Было приятно. Наверное, это моё последнее объятие в своей жизни.»

« 15 апреля.
Ночь, а я не сплю. Мне страшно засыпать, ведь я могу не проснуться. Марьяна обещала прийти. Она заговорила со мной вчера! Скорее всего, я уже не доживу до утра, а это значит, что я не смогу поговорить с ней, — жалко. Я чувствую, что моё тело больше не может сопротивляться, уколы не помогают. Знаю, что этот дневник найдут. Мамуля, я тебя очень люблю. Пожалуйста, не надо так долго горевать по мне. Мы знали, что всё так закончится.»

Страницы становились влажными от моих слёз. Боже, какая же она дурёха!

Ну вот и настал этот день, когда мать приехала за мной, и закончились эти мучения. Я покидаю эту больницу с неким подарочком. Никогда не думала, что со мной может произойти такая история. Теперь, когда буду проезжать или проходить мимо этой больницы — на меня сразу нахлынут воспоминания, и я открою дневник Амелиты, вспомнив,что жизнь несправедлива.