Непогода, как тактический ресурс

Непогода, как тактический ресурс

Пришло время в очередной раз привязать боевую работу 40 и 133 БАД к масштабному противостоянию двух противоборствующих сил: фашисткой Германии и Советского Союза на подступах к Москве, но во второй половине ноября 1941 г., от результата которого решалась судьба мира. 

Процитирую, не мудрствуя лукаво, нужный для этого разворот событий из «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945, том второй (июнь 1941 г. — ноябрь 1942 г.), военное издательство министерства обороны Союза ССР, Москва-1961 г.», что в Ч.2. «Первое поражение фашистской Германии во Второй мировой войне. Глава шестая. Контрнаступление Красной армии зимой 1941/42 г. Разгром немецко-фашистских войск под Москвой. Планирование и подготовка контрнаступления»:

«… В германском генеральном штабе, в штабах групп армий в начале ноября усиленно обсуждался вопрос, что делать дальше: переходить к обороне или продолжать наступление? Учитывая положение, которое складывалось на советско-германском фронте, некоторые фашистские генералы высказывались за переход немецких войск под Москвой к обороне до весны 1942 г. Но Гитлер и слушать не хотел сторонников этой точки зрения. …Переход к обороне на подступах к советской столице, до которой оставалось несколько десятков километров, по мнению Гитлера, означал бы признание провала «молниеносной войны», подрыв политического престижа гитлеровской Германии… Гитлер считал, что немецкие войска должны любой ценой взять Москву. Эту мысль он со всей решительностью высказал 13 ноября на совещании командующих группами армий в Орше. Его поддержали командующий сухопутными силами Браухич, начальник генерального штаба Гальдер и командующий группой армий «Центр» Бок.

Наступление решено было возобновить в середине ноября. Главные удары планировалось нанести по флангам Западного фронта с целью обойти Москву с северо-востока и юго-востока и окружить ее.

Для наступления северо-западнее Москвы, на волоколамско-клинском и истринско-солнечногорском направлениях, предназначались 3-я и 4-я танковые группы в составе 13 дивизий (6 танковых, 2 моторизованные и 5 пехотных). Юго-западнее Москвы, на тульско-каширском направлении, должна была нанести удар 2-я танковая армия, в которую входило девять дивизий (среди них четыре танковые). Наступление подвижных сил группы армий «Центр» на севере прикрывала 9-я армия, на юге — 2-я армия. Перед 4-й армией ставилась задача вести на Москву фронтальное наступление. Ей предстояло сковывать главные силы Западного фронта до тех пор, пока ударные группировки не достигнут успеха на флангах, затем расчленить главные силы Западного фронта и уничтожить их по частям западнее Москвы.

Для осуществления нового наступления на Москву немецко-фашистское командование перебросило к Москве с других направлений до десяти дивизии, танки и авиацию и произвело перегруппировку главных сил в соответствии с намеченным замыслом. 3-я танковая группа была выведена с калининского направления и сосредоточена рядом с 4-й танковой группой на волоколамско-клинском направлении. 2-ю танковую армию фашистское командование усилило двумя армейскими корпусами и пополнило более чем 100 танками. 4-я полевая армия, которой предстояло действовать против центра Западного фронта, спешно пополняла дивизии, потрепанные в октябрьских боях. Ее армейские корпуса были усилены танками.

В результате перегруппировок и пополнения соединений гитлеровское командование вновь добилось значительного превосходства в танках и артиллерии на флангах Западного фронта. Например, на волоколамско-клинском направлении против 20 танков, 210 орудий и минометов 30-й армии гитлеровцы имели до 300 танков и 910 орудий и минометов, то есть располагали подавляющим преимуществом в танках и четырехкратным в артиллерии. На истринско-солнечногорском направлении против 150 танков и 767 орудий и минометов 16-й армии немецкое командование сосредоточило 400 танков и 1030 орудий и минометов, добившись превосходства по танкам в 2,6 раза и по артиллерии в 1,3 раза. На тульско-каширском направлении враг имел 400 танков и 810 орудий и минометов, что давало ему восьмикратный перевес в танках и тройной в артиллерии (у нашей 50-й армии было 45 танков и 315 орудий и минометов).

Такое большое превосходство противника в танках и артиллерии на направлении его главных ударов ставило войска Западного фронта в тяжелое положение. От них требовались новые огромные усилия, чтобы отразить очередной натиск врага, полностью лишить его наступательных возможностей и создать условия для перелома в обстановке на фронте.

Второе «генеральное» наступление немецко-фашистских войск на Москву началось 15—16 ноября ударами 3-й и 4-й танковых групп по войскам правого крыла Западного фронта. 18 ноября 2-я танковая армия возобновила наступление юго-восточнее Тулы. В центре фронта наступательные действия развернула 4-я немецкая армия. Самые ожесточенные бои разгорелись на северо-западных подступах к Москве, где действовали 3-я и 4-я танковые группы противника, и северо-восточнее Тулы.

Удар огромней силы, обрушенный на войска 30-й армии, в первые дни наступления принес врагу успех. Советские войска вынуждены были отойти на широком фронте к Волге юго-восточнее Калинина и с рубежа реки Ламы южнее Московского моря. В результате противник получил возможность развить успех на клинском направлении.

16 ноября войска 4-й танковой группы перешли в наступление против 16-й армии на волоколамском направлении. Здесь они встретили упорное сопротивление. В тот же день правофланговые части 16-й армии нанесли контрудар севернее Волоколамска в стык 3-й и 4-й немецких танковых групп.

О характере боев, развернувшихся в полосе 16-й армии, можно судить по героическим делам бойцов и командиров 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И. В. Панфилова, кавалерийской группы генерал-майора Л. М. Доватора, 1-й гвардейской, 27, 28 и 23-й танковых бригад. Эти соединения 16-й армии в течение 16 ноября отразили несколько яростных атак вражеских танков…

Не смогли прорваться вражеские танки и на участке соседнего 1073-го стрелкового полка у деревни Мыканино, где 17 героев в тяжелом бою подбили четыре вражеских танка, заставив остальные отойти. Севернее Волоколамского шоссе, у деревни Строково (7,5 километра северо-восточнее Волоколамска), 11 саперов во главе с командиром взвода младшим лейтенантом II. И. Фристовым и политруком А. М. Павловым на целый день задержали продвижение 20 вражеских танков и батальона пехоты.

17 ноября враг продолжал наступление на всем фронте 16-й армии. Усиливая нажим на ее правый фланг, он вынудил часть войск отойти в полосу 30-й армии. В центре и на левом фланге 16-й армии все атаки противника были отбиты. 316-я стрелковая дивизия и кавалерийская группа прочно удерживали свои рубежи и только к исходу дня с разрешения командования армии отошли на новый рубеж. За умелые и мужественные действия 316-я стрелковая дивизия 17 ноября была награждена орденом Красного Знамени, а на следующий день переименована в 8-ю гвардейскую дивизию.

С целью объединения усилии войск, оборонявших подступы к Москве с северо-запада, Ставка 17 ноября передала 30-ю армию Калининского фронта Западному фронту. 30-й армии были подчинены отошедшие в ее полосу и сражавшиеся в районе Завидово 58-я танковая и 24-я и 17-я кавалерийские дивизии 16-й армии. Новый командующий 30-й армией генерал-майор Д. Д. Лелюшенко получил приказ прикрыть клинское направление и стык между 30-й и 16-й армиями.

С 20 по 22 ноября части 30-й и 16-й армий вели упорные бои на подступах к Клину. 22 ноября танки противника с севера прорвались в город, но были оттуда выбиты. Утром 23 ноября немецкие войска обошли наши части северо-восточнее и юго-западнее Клина и завязали ожесточенные бои на подступах к городу и внутри него. Чтобы избежать окружения, оперативной группе войск 16-й армии, на которую была возложена оборона Клина, пришлось в ночь на 24 ноября оставить город. Потеря Клина очень ослабила оборону Москвы на этом направления. Между 30-й и 16-й армиями образовался большой разрыв, не занятый нашими войсками.

Левофланговые дивизии 16-й армии вели в эти дни напряженные бои в районах Солнечногорска и Истры, где наступала 4-я танковая группа. 25 ноября войска 16-й армии вынуждены были оставить Солнечногорск. Немецкое командование использовало все возможности для того, чтобы добиться решающего переломав ходе сражения в свою пользу. С этой целью 3-й танковой группе было приказано оставить небольшое прикрытие в районе Дмитрова, а главными силами нанести удары на Яхрому и Красную Поляну, содействуя 4-й танковой группе в быстрейшем выходе к Москве из районов Солнечногорска и Истры. 27 ноября немецкие войска подошли к каналу Москва — Волга в районе Яхромы и 28 ноября форсировали его.

Ставка Верховного Главнокомандования приняла срочные меры для обороны Москвы с северо-запада. 20 ноября по приказу Ставки заняли свои боевые участки на северо-западных подступах к городу войска Московской зоны обороны. В районы Солнечногорска и Крюково прибыли 7-я и 8-я гвардейские стрелковые дивизии, две танковые бригады и два артиллерийских противотанковых полка. Одновременно в район Красной Поляны выдвинулась оперативная группа под командованием полковника А. И. Лизюкова. 29 ноября группа была усилена резервными войсками и преобразована в 20-ю армию. В это же время по распоряжению Ставки на рубеж канала Москва —Волга между Дмитровой и Икшинским водохранилищем подходили из резерва части 1-й Ударной армии, которой командовал генерал-лейтенант В. И. Кузнецов. Они с ходу атаковали немецкие войска, переправившиеся через канал Москва — Волга, и отбросили их на левый берег канала.

По указанию Ставки Верховного Главнокомандования командующий Калининским фронтом 27 ноября предпринял частную наступательную операцию с целью сковать действия 9-й армии и помешать немецко-фашистскому командованию за счет этой армии усилить свою группировку, действовавшую северо-западнее Москвы.

Активные действия 1-й Ударной и 20-й армий в районе Яхромы и Красной Поляны помогли войскам 16-й и 30-й армий остановить врага в 35—40 километрах северо-западнее столицы. Левофланговые части 4-й немецкой армии, наступавшие вдоль верхнего течения Москвы-реки, с 16 ноября продвинулись всего на 20—25 километров и были остановлены на рубеже Звенигород — озеро Нарские Пруды. Попытка этой армии организовать наступление южнее Звенигорода и в районе Серпухова не удалась. Все это говорило о назревании перелома в битве за Москву.

Сложной была обстановка во второй половине ноября на южном крыле Западного фронта, в районе Тулы. 18 ноября 2-я немецкая танковая армия прорвала оборону 50-й армии и развернула наступление на Каширу и Коломну, в обход Тулы с востока. К 20 ноября вражеские войска захватила Дедилово и Сталиногорск. Создалась угроза прорыта немецко-фашистских войск к Веневу и Зарайску. Военный совет Западного фронта, учитывая возможность глубокого прорыва танковых дивизий врага в тыл войскам фронта с юга, образовал Веневский боевой участок. Две танковые бригады и танковый полк, имевшие всего 30 танков, стрелковый батальон и батальон истребителей танков, сформированный из местных жителей, перекрыли засадами все дороги, ведущие к Веневу с запада, юга и востока. В каждой засаде было два —три танка, отделение пехоты и пять—шесть истребителей танков. На случай уличных боев в городе имелись взвод танков, стрелковая рота на автомашинах и рота народного ополчения. Кроме того, для прикрытия с воздуха в город было направлено несколько зенитных батарей.

С 23 ноября на Веневском боевом участке разгорелись жестокие бои. Противник пытался с ходу овладеть Веневом, но, потеряв в борьбе с танковыми засадами пять танков, прекратил атаки. Еще одна атака во второй половине дня стоила ему 14 подбитых танков и до батальона пехоты. Гитлеровскому командованию пришлось для усиления действий 3-й танковой дивизии перебросить на это направление еще и 17-ю танковую дивизию. Весь день 24 ноября шли напряженные бои за город. В это время 17-я танковая дивизия, обойдя Венев с востока, развернула наступление на Каширу.

Защитники Веновского боевого участка, значительно уступавшие противнику в силах и сражавшиеся в полуокружении, все-таки выполнили боевую задачу и сорвали замысел врага выйти к Серпухову и Кашире и с ходу захватить там мосты через Оку.

В результате героической обороны наших войск в районе Тулы, сковавшей до пяти дивизий, стойкой обороны Венева и других пунктов гитлеровское командование смогло выделить для развития удара на Каширу лишь одну танковую дивизию. 25 ноября передовому отряду этой дивизии удалось прорваться к южной окраине Каширы, где его встретил сильным огнем зенитный артиллерийский дивизион под командованием майора А. П. Смирнова.

В тот же день по приказу командующего фронтом из-под Серпухова в район Каширы начал выдвигаться 2-й кавалерийский корпус, имевший задачу «немедленно развернуться из района Кашира фронтом на юг, разбить противника и отбросить в южном направлении». 27 ноября 2-й кавалерийский корпус, усиленный 112-й танковой дивизией, которой командовал полковник А. Л. Гетман, 9-й танковой бригадой и полком реактивных минометов, совместно с 173-й стрелковой дивизией нанес контрудар по врагу и в ожесточенных боях отбросил его в район Мордвеса.

Соединения 2-й танковой армии после поражения под Каширой попытались 2 декабря обойти Тулу с севера. Вначале им удалось перерезать железную и шоссейную дороги Серпухов — Тула в районе Ревякино (15 километров севернее Тулы), но неожиданный контрудар, предпринятый частями 49-й армии из района Лаптево на юг, отбросил их на исходные позиции.

На елецком направлении против войск правого крыла Юго-Западного фронта наступательные действия частей 2-й танковой и 2-й немецких армий продолжались до 4 декабря. Но и здесь их наступление было остановлено. Войскам этих армий, разбросанным на 350-километровом фронте, угрожало окружение и разгром. Это заставило Гудериана прекратить наступление и отдать приказ об отводе главных сил на рубеж рек Шать и Дон.

Таким образом, замысел врага захватить мосты через Оку у Каширы и окружить советские войска в Туле потерпел полный провал».

На этом фоне разворачивается хроника боевой работы 40 и 133 БАД. В этой главе речь пойдет о боевых вылетах 40 АД и, как всегда, обратимся к воспоминаниям непосредственных участников тех трагических событий, к счастью такие имеются.

Начнем с хроники:

11.11.41 г. 53 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение скопление войск противника в г. Тихвин. В период 12:35 – 15:40 с Н=700-5300 м было сброшено 10 шт. ФАБ-100, 2 шт. ЗАБ-50-10, 236 шт. ЗАБ-1, 20 шт. АО-10. Два самолета вернулись на базу. Общий налет 11 часов 05 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

11.11.41 г. 7 ДБАП одним бомбардировщиком вылетел на уничтожение скопление войск противника в г. Тихвин. В 12:35 с Н=5000 м было сброшено 5 шт. ФАБ-100, 72 шт. ЗАБ-1, 15 шт. АО-2,5. Самолет вернулись на свою базу. Налет составил 5 часов 58 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

12.11.41 г. 7 ДБАП четырьмя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в Чаусово, Троицкое, Кузмищево. В период 10:35 – 14:15 с Н=1700 м было сброшено 40 шт. ФАБ-100, 5 шт. АО-2,5, 24000 листовок. Все самолеты вернулись на базу. Общий налет 5 часов 50 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

13.11.41 г. 53 ДБАП четырьмя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в Панино, Линки. В период 09:02 – 13:50 с Н=1700 м было сброшено 34 шт. ФАБ-100, 8 шт. АО-10, 29000 листовок. Все самолеты вернулись на базу. Общий налет 6 часов 30 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

13.11.41 г. 7 ДБАП четырьмя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в Кишкино, Плеханово. В период 08:16 – 14:15 с Н=200-900 м было сброшено 35 шт. ФАБ-100, 5 шт. ЗАБ-50-10, 9 шт. АО-2,5. 29000 листовок. Все самолеты вернулись на базу. Общий налет 5 часов 32 минуты. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

*** Экипаж самолета за № 248 7 ДБАП в составе: летчик лейтенант Ворониченко, штурман лейтенант Ситников, стрелок-радист Хирченко, воздушный стрелок Савченко, 13.11.41 г. сел вынужденно в районе деревни Дегтяное в 10 км восточнее г. Ряжск из-за потери ориентировки. Экипаж жив. Самолет вернулся на аэродром Дягилево 14.11.41 г. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

14.11.41 г. 7 ДБАП четырьмя бомбардировщиками вылетел на уничтожение ж.-д. эшелонов противника на станции Орел. В период 09:24 – 14:30 с Н=400-1400 м было сброшено 40 шт. ФАБ-100, 8 шт. ЗАБ-50-10. Все самолеты вернулись на базу. Общий налет 10 часов 20 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

14.11.41 г. 53 ДБАП четырьмя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в г. Орел. В период 09:30 – 10:10 с Н=700 м было сброшено 28 шт. ФАБ-100, 204 шт. АО-2,5, 24000 листовок. Все самолеты вернулись на базу. Общий налет 9 часов 50 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

***Экипаж лейтенанта Махнева /самолет за № 5002 53 ДБАП/ 14.11.41 г. сел вынужденно в районе деревни Чучково в 25 км южнее г. Рязань. Экипаж жив. Самолет вернулся на аэродром Дягилево 17.11.41 г. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

15.11.41 г. 7 ДБАП тремя бомбардировщиками вылетел на уничтожение самолетов противника на аэродроме Двоевка. В период 09:55 – 10:11 с Н=300 м было сброшено 29 шт. ФАБ-100, 4 шт. ФАБ-50, 8 шт. ЗАБ-50-10. Два самолета вернулись на базу. Общий налет 9 часов 31 минута. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

***Экипаж бомбардировщика за № 2056 7 ДБАП в составе: летчик Терещенко, штурман ст. лейтенант Рябинин, стрелок-радист мл. сержант Гафуров, воздушный стрелок мл. сержант Хохич, 15.11.41 г. не вернулся с боевого задания из района аэродрома Двоевка, в полном составе пропал без вести. Самолет списан. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

===Терещенко Михаил Константинович, 1908 г.р., 7 ДБАП, ст. лейтенант, дата прекращения службы 15.11.1941 г. /по другим данным лейтенант Терещенко пропал без вести в 1942 г., а автор донесения о потерях 750 ап. [ЦАМО, № шкафа: 677, № ящика: 85], [ЦАМО, Ф. 56, Оп. 12220, Д. 105], объяснить это можно тем, что после расформирования 40 ад, архив 7 ДБАП перешел его приемнику – 750 ап/.

===Рябинин Александр Васильевич, 7 ДБАП, штурман АЭ, ст. лейтенант, пропал без вести 15.1.41 г. [ЦАМО, Ф. 56, Оп. 12220, Д. 11], но есть уточнение [ЦАМО, Ф.33, Оп. 594258, Д. 22], по которому дата 15.1.41 г изменена на 15.1.42 г. Однако 7 ДБАП 15.1.42 г. боевой работы не вел и потерь в этот день не имел. Скорей всего, штабной работник не пробил еще одну «1» уже к имеющейся, и вместо «ноября» получился «январь», а при уточнении уже после войны, естественно, 15.1.41 г. война еще не началась, и было указано «15.1.42», как более подходящее.

===Гафуров Хенафий Хайрединович, 1920 г.р., 7 ДБАП, мл. сержант, пропал без вести 15.11.41 г. /сведения о личном составе [ЦАМО, Ф. 21939, Оп. 704166, Д. 1]/.

===Хохич Митрофан Данилович, 1921 г.р., 7 ДБАП, сержант, пропал без вести 15.11.41 г. /Уточнение: 05.44 г. [ЦАМО, Ф. 58, Оп. 18004, Д. 332]/, награжден приказом Президиума ВС СССР от 24.02.1942 г. медалью «За Отвагу» [ЦАМО, Ф.33, Оп. 682524, Д. 543].

16.11.41 г. 7 ДБАП семью бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в районе Щукино, Троицкое. В период 08:20 – 13:00 с Н=150-1600 м было сброшено 72 шт. ФАБ-100, 20 шт. ФАБ-50, 6 шт. АО-2,5. Все самолеты вернулись на базу. Общий налет 11 часов 20 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

16.11.41 г. 53 ДБАП четырьмя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в районе Меньшиково. В период 08:55 – 15:10 с Н=300-7000 м было сброшено 15 шт. ФАБ-100, 294 шт. АО-2,5, 11000 шт. листовок. Три самолета вернулись на базу. Общий налет 8 часов 15 минут [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15].


*** Экипаж бомбардировщика за № 357 53 ДБАП в составе: летчик ст. сержант Якунин, штурман ст. сержант Лебедев, стрелок-радист сержант Тенякв, воздушный стрелок мл. сержант Морозов, возвращаясь с боевого задания 16.11.41 г. из района Меньшикова, произвел вынужденную посадку в районе станции Хрущева в 55 км ю.-в. г. Рязань. Экипаж жив и вернулся на свой аэродром Дягилево 21.11.41 г. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

17.11.41 г. 7 ДБАП четырьмя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в районе Волово, Богородицк. В 08:15 с Н=30 м было сброшено 12 шт. ФАБ-100. Три самолета вернулись на базу. Общий налет 1 час 35 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

*** Экипаж бомбардировщика за № 1534 7 ДБАП в составе: летчик сержант Петрищев, штурман лейтенант Слепак, стрелок-радист ст. сержант Колесников, воздушный стрелок мл. сержант Писарев, 17.11.41 г. не вернулся с боевого задания из района Волово, Богородицк, в полном составе пропал без вести. Самолет списан. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

=== Из наградного листа на летчика 3-го Гв. ап ДД, гв. мл. лейтенанта Петрищева Владимира Андреевича, 1919 г.р., к ордену «Красная Звезда»: «С первых дней Отечественной войны с германским фашизмом, находясь в действующей армии в бывшем 7 АП, а затем с мая 1942 года в 750 АП, ныне 3-й Гвардейский произвел 15 боевых дневных вылетов в составе экипажа: штурмана лейтенанта Слепак, стрелка-радиста ст. сержанта Колесникова и воздушного стрелка сержанта Писарева, по бомбардированию аэродромов, ж.-д. узлов, эшелонов, мотомехчастей и скоплений войск противника, в районах военных действий: Юхнов, Вязьма, Орел, Смоленск, Брянск, Ржев, Медынь, Алексин и другие. Боевые задания выполнялись успешно. Хороший летчик, в совершенстве владеет дневными полетами в сложных метеоусловиях. Неоднократно участвовал в воздушных боях с истребителями противника. 18 августа 1941 г. в районе г. Коломна в неравном бою самолет был подбит и несмотря на то, что, получив ранения правой ноги, Петрищев перетянул линию фронта и удачно приземлился на своей территории. 8-го сентября 1941 года также в неравном бою был подбит звеном истребителей противника в районе г. Смоленск. Экипаж был убит в воздухе, а летчик Петрищев с охваченного пламенем самолета выпрыгнул на парашюте и удачно приземлился на территории временно оккупированной немцами, переодевшись в гражданскую одежду в районе г. Тула перешел линию фронта и прибыл в свой полк. В данное время по заключению врачебно-контрольной комиссии временно отстранен от летной работы и используется в качестве адъютанта АЭ…» [ЦАМО, Ф. 33, Оп. 682526, Д. 69]

Однако, согласно «Донесения о безвозвратных потерях 40 [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15], ни 18 августа 1941 г., ни 8 сентября 1941 г. 40 ад боевой работы не вела. Вероятнее всего, эти даты были указаны по памяти мл. лейтенантом Петрищеваым, а проверить их не представлялось тогда возможным.

=== Слепак Шевель Аронович, 17.09.1916 г.р., 7 ДБАП, младший летчик-наблюдатель, не вернулся с боевого задания 17.11.41 г. [ЦАМО, Ф. 33, Оп. 563784, Д. 9]

=== Колесников Дмитрий Афанасьевич, 1915 г.р., 7 ДБАП, ст. сержант, [ЦАМО, Ф. 21939, Оп. 704166, Д. 1], пропал без вести 17.11.41 г. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15].

=== Писарев Алексей Иванович, 1920 г.р., 7 ДБАП, мл. сержант, [ЦАМО, Ф. 21939, Оп. 704166, Д. 1], пропал без вести 17.11.41 г. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15].

17.11.41 г. 53 ДБАП одним бомбардировщиком вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в районе Волово. В 08:14 с Н=300 м было сброшено 5 шт. ФАБ-100, 98 шт. АО-2,5. Самолет вернулся на базу. Общий налет 1 час 38 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

19.11.41 г. 53 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Дорино, Синцово. В 08:56 с Н=50 м было сброшено 5 шт. ФАБ-100, 98 шт. АО-2,5., 5500 шт. листовок. Оба самолета вернулись на базу. Общий налет 4 часа 40 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

20.11.41 г. 53 ДБАП тремя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Ново-Завидовский. В период 09:07 – 09:22 с Н=150 м было сброшено 14 шт. ФАБ-100, 204 шт. АО-2,5, 3500 шт. листовок. Все три самолета вернулись на свою базу. Общий налет 7 часов 35 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

21.11.41 г. 53 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Ново-Завидовский. В 14:49 с Н=100 м было сброшено 7 шт. ФАБ-100, 36 шт. АО-10, 12000 шт. листовок. Все самолеты вернулись на свою базу. Общий налет 2 часов 15 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

//21 ноября 41-го рассмотрено будет особо. А сейчас я заострю лишь внимание на том, что вылетело на это задание два экипажа. Как видно, отбомбился лишь один, но оба самолета благополучно приземлились на своем аэродроме//.

21.11.41 г. 7 ДБАП четырьмя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Сенцово, Лапино. В период 09:40 – 9:50 с Н=50-80 м было сброшено 18 шт. ФАБ-100. Все самолеты вернулись на свою базу. Общий налет 6 часов 42 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

22.11.41 г. 7 ДБАП четырьмя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Сенцово, Дорино. Задание не было выполнено по метеоусловиям. Общий налет 7 часов 30 минут.
7 ДБАП тремя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Г. В период 14:57 – 15:02 с Н=300-550 м было сброшено 28 шт. ФАБ-100. Все самолеты вернулись на свою базу. Общий налет 4 часов 20 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

22.11.41 г. 53 ДБАП тремя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Гологузово. Задание не было выполнено по метеоусловиям. Два самолета вернулись на свою базу. Общий налет 2 часов 10 минут.

*** Экипаж бомбардировщика за № 357 53 ДБАП в составе: летчик лейтенант Никонов, штурман лейтенант Валеев, стрелок-радист мл. сержант Любарский, воздушный стрелок сержант Балашев, 22.11.41 г. возвращаясь из района Гологузово произвел вынужденную посадку в районе Куржач у деревни Любимеж. Экипаж жив. Самолет разбит в следствии аварии и списан. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

23.11.41 г. 7 ДБАП тремя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Ново-Завидовский, Гаврилково. В период 09:25 – 9:30 с Н=30-135 м было сброшено 28 шт. ФАБ-100. Все самолеты вернулись на свою базу. Общий налет 7 часов 45 минут.
7 ДБАП тремя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Орел, Косая гора. В период 13:20 – 13:50 с Н=350-600 м было сброшено 20 шт. ФАБ-100. Два самолета вернулись на свою базу. Общий налет 4 часа 10 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

*** Экипаж бомбардировщика за № 638 7 ДБАП в составе: летчик сержант Шаров, штурман лейтенант Филипов, стрелок-радист сержант Утин, воздушный стрелок мл. сержант Даниленко, 23.11.41 г. не вернулся из района Орел, Косая гора с боевого задания. Экипаж в полном составе пропал без вести. Самолет списан. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

=== Шаров Константин Иванович, 1917 г.р., 7 ДБАП, старшина, погиб 23.10.1941 г. /?/[ЦАМО, Ф. 21939, Оп. 704166, Д. 1]. Награжден орденом «Красного Знамени» указом Президиума ВС СССР от 24.02.1942 г. [ЦАМО, Ф. 33, Оп. 682524, Д. 543].

=== Филиппов Генадий (Геннадий) Иванович, 03.02.1919 г.р. [ЦАМО, Ф. 21939, Оп. 704166, Д.1], стрелок-бомбардир звена 7 ДБАП старший лейтенант Филиппов Геннадий Иванович, исключается из списков Советской Армии, как пропавший без вести в бою против немецко-фашистских войск в январе 1942 года. [ЦАМО, Ф. 33, Оп. 563787, Д. 9]. Награжден медалью «За Отвагу» указом Президиума ВС СССР от 24.02.1942 г. [ЦАМО, Ф. 33, Оп. 682524, Д. 543].

=== Утин Павел Алексеевич, 10.12.1918 г.р., [ЦАМО, Ф. 21939, Оп. 704166, Д. 1], 7 ДБАП, стрелок-радист, сержант, пропал без вести 23.11.41 г. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]. Награжден медалью «За Отвагу» указом Президиума ВС СССР от 24.02.1942 г. [ЦАМО, Ф. 33, Оп. 682524, Д. 543].

=== Даниленко Иван Григорьевич, 1920 г.р., 7 ДБАП, мл. сержант [ЦАМО, Ф. 21939, Оп. 704166, Д. 1], пропал без вести 23.11.41 г. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15].

23.11.41 г. 53 ДБАП одним бомбардировщиком вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Гологузово. В 09:10 с Н=150 м было сброшено 7 шт. ФАБ-100, 96 шт. АО-2,5, 13000 шт. листовок. Самолет вернулся на свою базу. Налет составил 2 часов 30 минут.
53 ДБАП тремя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Орел, Косая гора. В период 12:13 – 14:31 с Н=400 м было сброшено 14 шт. ФАБ-100, 7 шт. ФАБ-50, 288 шт. АО-2,5, 42 шт. АО-10, 23000 шт. листовок. Все самолеты вернулись на свою базу. Общий налет 4 часов 36 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

24.11.41 г. 53 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Высоковский, Троицкое. В период 09:25 – 09:35 с Н=250 м было сброшено 14 шт. ФАБ-100, 42 шт. АО-10. Оба самолета вернулись на свою базу. Общий налет 5 часов 05 минут.
53 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Высоковский. В 14:30 с Н=200 - 450 м было сброшено 14 шт. ФАБ-50, 288 шт. АО-2,5, 18000 шт. листовок. Оба самолета вернулись на свою базу. Общий налет 5 часов 05 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

24.11.41 г. 7 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Троицкое, Епифань. В период 09:40 – 11:00 с Н=150 - 300 м было сброшено 20 шт. ФАБ-100, 12000 шт. листовок. Оба самолета вернулись на свою базу. Общий налет 4 часа 38 минут.
7 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Епифань, Сталиногорск. В период 13:46 – 14:10 с Н=350 - 450 м было сброшено 20 шт. ФАБ-100, 8000 шт. листовок. Оба самолета вернулись на свою базу. Общий налет 3 часа 00 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

25.11.41 г. 7 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника по дороге Горловка - Михайлов. В 9:30 с Н=200 м было сброшено 20 шт. ФАБ-100. Оба самолета вернулись на свою базу. Общий налет 2 часа 10 минут.
7 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Епифань, ст. Гагарино. В 12:00 с Н=750 м было сброшено 20 шт. ФАБ-100. Оба самолета вернулись на свою базу. Общий налет 2 часа 24 минуты.
7 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Епифань. В 15:00 с Н=350 м было сброшено 10 шт. ФАБ-100, 10 шт.  ФАБ-50. Оба самолета вернулись на свою базу. Общий налет 1 час 45 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

25.11.41 г. 53 ДБАП одним бомбардировщиком вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника на участке Пешки - Сталиногорск. В период 13:16 – 14:46  с Н=800 м было сброшено 10 шт. ФАБ-100. Самолет вернулся на свою базу. Налет составил 1 час 30 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

*** Экипаж капитана Голубенкова /самолет за № 5002 53 ДБАП/ 25.11.41 г., возвращаясь с боевого задания из района Сталиногорска, сел вынужденно в районе Поляковский – Майдан. Экипаж жив. Самолет вернулся на аэродром Сасово 26.11.41 г. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

27.11.41 г. 53 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в районе Захарово, Ховартово. В период 15:15 с Н=600-700 м было сброшено 20 шт. ФАБ-100, 4 шт. ФАБ-50. Оба самолета вернулись на свою базу.  Общий налет составил 3 часа 50 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

28.11.41 г. 7 ДБАП одним бомбардировщиком вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в районе Рогачева. В 10:30 с Н=1100 м было сброшено 10 шт. ФАБ-100. Самолет вернулся на свою базу. Налет составил 3 часа 40 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

28.11.41 г. 53 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в районе Доршево. В 10:30 с Н=1000 м было сброшено 12 шт. ФАБ-50. Оба самолета вернулись на свою базу.  Общий налет составил 3 часа 51 минута. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

29.11.41 г. 53 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника в районе Качергино. В 10:43 с Н=300 м было сброшено 10 шт. ФАБ-50. Оба самолета вернулись на свою базу.  Общий налет составил 3 часа 20 минут.
53 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей противника по дроге Венев – Пятница, Сосновка - Оленьково. В период 14:06 – 15:07 с Н=300-650 м было сброшено 4 шт. ФАБ-100, 16 шт. ФАБ-50. Оба самолета вернулись на свою базу.  Общий налет составил 6 часов 45 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

29.11.41 г. 7 ДБАП тремя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Клушино. В 09:30 с Н=300 м было сброшено 10 шт. ФАБ-100. Два самолета вернулись на свою базу.  Общий налет составил 5 часов 50 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

***Экипаж самолета за № 701 7 ДБАП в составе: летчик Кондрин, штурман Голота, стрелок-радист Невидомский, воздушный стрелок Костеров, 29.11.41 г., возвращаясь с боевого задания из района Стародальная, сел вынуждено в районе деревни Соловьяновка Кадонского района. Экипаж жив. Самолет вернулся на аэродром Сасово 1.12.41 г. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]

7 ДБАП двумя бомбардировщиками вылетел на уничтожение мотомехчастей и танков противника в районе Михайлов, Кукуй. В 14:00 с Н=250 м было сброшено 20 шт. ФАБ-100. Оба самолета вернулись на свою базу.  Общий налет составил 4 часа 35 минут. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]
-----------------------------------

Внимательный читатель, скорей всего, обратил внимание, что данная хроника по показаниям, как: количество вылетающих бомбардировщиков, высоты сброса бомб на цель и боевая нагрузка, хорошо вписывается в то, что он узнал из предыдущей главы «ДБА против танков…». Низкие высоты бомбардировки вплоть до 50 м лишь говорят о сложных метеоусловиях и это подтверждают следующе две интерпретации одного и того же события, которое состоялось 21 ноября 1941 года.

Но сначала небольшая заметка уже известного нам политрука Девяткина из «Сталинского сокола» за № 29 от 14.11.1941 г., касающаяся непосредственно 53 ДБАП:

«На призыв вождя

Грозные советские бомбардировщики стоят готовыми к вылету из запорошенной снегом площадке. У самолетов – группы летчиков. Из рук в руки переходят газеты с докладом товарища Сталина. Люди читают доклад еще и еще раз, чтобы глубже впитать в себя мудрые сталинские слова.

– Какие бы трудности ни были, – говорил штурман т. Потапов, – я выполню боевое задание на «отлично». Пусть мой полет будет ответом на призыв вождя.

– По самолетам! – звучит команда.

Машины тт. Кайнова, Махнова и Завалинича отрываются от земли и уходят на запад громить противника на дальних подступах к Москве.

Густые облака прижимают их к земле. Самолеты идут почти бреющим полетом. Перед линией фронта они, набирая высоту, скрываются в облаках. Плоскости машин покрываются ледяной пленкой. На самолете Завалинича возле мачты образовались ледяные наросты. Лед на изоляторах, на пулеметах...

Летчики стараются чаще менять высоту, чтобы сменой температур бороться с обледенением.

– Цель, – докладывают штурманы. Бомбардировщики пробивают толстый слой облачности и появляются над мотомехколонной противника, двигающейся по дороге от М. к Д.

Немцы встречают бомбардировщиков ожесточенным огнем. Особенно яростный огонь фашистская артиллерия вела по самолету т. Завалинича. Взрывная волна снарядов сбивала машину в сторону с курса. Но советские летчики шли на цель и накрыли ее бомбовым залпом.

Колонна противника рассеяна. Бомбардировщики вернулись на свой аэродром без повреждений и потерь.

Так ответили и так будут отвечать на боевой призыв вождя летчики подразделения, где комиссаром т. Павловец.

Политрук А. Девяткин.

Вернемся к событиям 21 ноября 1941 года.

Крылов А. И. По приказу Ставки. — М.: Воениздат, 1977. На подступах к Москве. Ни шагу назад

«...Шла вторая половина ноября. Частые дожди и снегопады, низкая облачность не позволяли авиации вести активную боевую работу. Обычно, когда не было полетов, мы занимались в общежитии. Однажды пасмурным утром у дневального зазвонил телефон. С КП поступило распоряжение: экипажу Владимира Зеленского немедленно прибыть на аэродром. Вскоре младший лейтенант был у майора Юспина.

— Из штаба ВВС поступил приказ: любой ценой уничтожить танки противника на шоссе северо-западнее Клина. Командование полка решило послать на это задание ваш экипаж.

— С какой высоты наносить удар? — спросил Зеленский.

— С той, какая есть сейчас, — ответил Юспин.

— А не подорвется самолет на своих бомбах?

— Такое исключается. На всех бомбах взрыватели с соответствующим замедлением.

— Теперь ясно. Когда вылет?

— По готовности, — ответил майор. Он подошел к летчику и, положив на плечо руку, мягко сказал: — Будь осторожен, Володя. Станет туго — используй для маскировки облачность...

Штурман Н. Я. Стогин быстро проложил маршрут и произвел необходимые расчеты. Стрелок-радист сержант Николай Шерстяных приготовил свое хозяйство для ведения воздушной радиосвязи. Вскоре они уже были у своей «семерки», на фюзеляже которой крупными буквами выведено «За Советскую Родину!». Зеленского встретил техник Я. С. Леденев и доложил, что самолет к полету готов. Зеленский обошел бомбардировщик, потрогал подвешенные «сотки» и полез на плоскость...

Экипаж занял в кабинах свои места. Вскоре истекли последние минуты предполетной подготовки. Зеленский запустил двигатели, прогрел их и стал выруливать на старт. Летное поле окутывала густая дымка, шел мелкий дождь. Летчик и штурман с трудом отыскали стартовый фургон, развернулись возле него. Потом командир осмотрелся и привычно спросил у членов экипажа:

— Все готовы к взлету?

— Готовы! — ответили штурман и стрелки.

— Взлетаем.

На высоте 150 метров самолет вошел в облака. Летчик «блинчиком» развернулся и повел бомбардировщик заданным курсом. С каждой минутой облачность уплотнялась. Под крылом изредка пробегали серые пятна земли, по которым экипаж с трудом вел ориентировку. Но вот на самолет налетел заряд облаков. В кабинах сразу потемнело, остекление кабин залепили стремительно набегающие струи воды и мокрого снега. Преодолевая болтанку, Зеленский повел самолет по приборам, стараясь выдержать курс. Но это удается ему с трудом. Он опускает нос машины. Только на высоте ста метров показалась земля, видимость минимальная.

— Что будем делать, Николай? — обратился командир к штурману.

— Этак нам не пробиться. Может быть, попробовать пойти верхом?

— Какую высоту дают над целью?

— Двести — двести пятьдесят метров.

— Пробиваем облака вверх, — решил командир и прибавил обороты моторам.

В облаках шли, казалось, целую вечность. Машина сильно обледенела. На высоте около трех тысяч метров самолет всплыл над ровной белой пеленой. Стогин определил место самолета и дал летчику исправленный курс. Экипаж пролетел около часа. Первым нарушил молчание штурман.

— Впереди Клин, надо снижаться.

— Понял, иду под облака, — отозвался летчик. И опять на крыльях и лопастях винтов стал нарастать слой льда. Летчик включил антиобледенители. Лед, срываясь с винтов, бил по обшивке. В нескольких местах он разбил остекление кабины штурмана. И только благодаря выдержке и мастерству Владимира Зеленского экипаж успешно пробился под облака. И хотя нижний край их висел в ста пятидесяти метрах от земли, горизонтальная и вертикальная видимость была здесь неплохой.

— Впереди справа вижу шоссе и дальше — город Клин. Курс на цель триста сорок, — доложил штурман.

— Есть, триста сорок! — ответил командир. Бомбардировщик несется над местностью, отыскивая заданную цель. На дорогах много фашистских войск, то тут, то там видны группы солдат, идущих к фронту. Они удивленно посматривают вверх: что, мол, за сумасшедшие летчики куролесят в такую непогоду? Стогин напряженно всматривается вниз. Впереди показалась деревня Козлово. Здесь надо искать заданную цель. На площади в центре деревни выстроилась колонна войск. Очевидно, гитлеровцы после привала двинутся дальше на восток. Всю эту картину видел и Зеленский. Он тут же приказал Стогину:

— Бомбы с наружной подвески бросать по танкам, Шерстяных и Котельникову — пулеметным огнем бить по колонне.

— Понятно, — по очереди ответили члены экипажа. Увидев наш самолет, гитлеровцы стали разбегаться. Но по ним уже били ШКАСы воздушных стрелков. Бомбы, брошенные Стогиным, попали в танки. Два из них загорелись.

— Еще заход! — попросил штурман.

По бомбардировщику немцы открыли бешеный огонь. Трассы проходят по бортам, спереди, сзади... Зеленский развернул «ил» и направил на цель.

— Бомболюки открыл, — докладывает штурман.

— Бросай половину бомб, сделаем третий заход!

— Понял! — ответил Стогин и стал прицеливаться. Спокойствие штурмана передается всему экипажу. Летчик крепче сжимает штурвал. А самолет снова сопровождает огненная свистопляска.

— Сбросил шесть! — доложил Николай. Бомбы попали в гущу танков. Сработали взрыватели замедленного действия.

— Еще два танка горят! — взволнованно кричат стрелки.

— Коля, не промажь в третий раз! — просит Зеленский.

И в третьем заходе Стогин не промахнулся. Снова в расположении врага встают огненные султаны взрывов. Авиаторы считают новые попадания. Но вдруг раздался оглушительный треск: в самолет попал снаряд, оставив полуметровую дыру в консоли. Несколько огненных трасс прошили хвостовое оперение. Но, к счастью, ни одна пуля не задела членов экипажа. Появились перебои в работе левого мотора. Упали обороты. Машину стало трясти. Долетит ли подбитая машина до своего аэродрома? К тому же малая высота и такие метеоусловия...

И все-таки Зеленский дотянул домой. К вечеру 21 ноября из штаба ВВС пришла в полк телеграмма, в которой летчику Владимиру Зеленскому и его экипажу за отличное выполнение задания командования была объявлена благодарность. А еще через несколько дней мы узнали, что приказом Наркома обороны СССР младшему лейтенанту В. М. Зеленскому присвоено внеочередное воинское звание — старший лейтенант».
--------------------------------------------

В феврале 2015 года я в свое Живом Журнале « Дух и плоть АДД» разместил пост «147. Как это было... Из тетрадей штурмана Стогина или непогода, как тактический ресурс...». Процитирую себя любимого:

«Самое тяжелое для меня — это поиск идеи для очередного поста. Материала немерено, но без идеи материал не одушевлён, хотя и значим для меня однозначно, но лишь в каком-то «зачаточном» смысле. А поиск идеи процесс особый, хотя и спонтанный... После очередного поста чувствуешь какую-то внутреннюю опустошенность, но знаешь — это временно и ждешь. Сначала расслабившись, потом в беспокойстве и наконец... вот она —идея, лежит почти на поверхности, а ты сколько раз проходишь мимо, не обращая...

Так и в этот раз /февраль 2015 г./. Приехал к родителям, сижу в кресле, жду мать, когда будет готова, чтобы ехать за продуктами. Отец задремал, сидит рядом. Боюсь помешать...Замечаю на журнальном столике, что батя собственными руками смастерил, его книжка под газетами выглядывает. Беру в руки, открываю:

«...летчик Осипов был ранен, и самолет он сажал на пару со штурманом. При посадке завалились на крыло. Причиной тому оказалось не только ранение летчика, но и ужасная непогода. Действовало неукоснительное правило: неважно, какая на аэродроме погода, лишь бы она над целью была нормальной. Так вот и летали наши экипажи».   

Вот и идея! «Действовало неукоснительное правило: неважно, какая на аэродроме погода, лишь бы она над целью была нормальной.»

У меня уже было несколько постов на тему полетов в непогоду, например, «50. Письма из прошлого… У каждого своя «Варфоломеевская ночь». Но это лишь описания подобных полетов и только. А вот Голованов А.Е. в своих мемуарах обосновывает полеты в непогоду, как необходимость не снижать интенсивности боевой работы АДД.

Но в этот раз меня интересует преднамеренность использования непогоды в качестве дополнительного тактического ресурса при выполнении боевого задания, например, эффекта неожиданности в нанесении бомбового удара. И такой случай сразу находится... в тетрадях штурмана Стогина. Его очередной очерк под названием «За Москву» с моей незначительной литературной обработкой, полностью отвечает заявленной теме. Да и сдается мне, что я первый, кто этот очерк обнародует в том виде, как он был задуман автором. Хотя этот случай, но в своей интерпретации описывает Алексей Крылов в книге «По приказу Ставки». И так слово штурману Стогину:

«Был полдень 21-го ноября 1941 года, но на аэродроме Дягелево под Рязанью как вечером. Дежурный офицер на старте, кутаясь в плащпалатку от пронизывающего моросящего осеннего дождя, то и дело с нетерпением посматривал на ручные часы.

Радист аэродрома, напряженно вслушиваясь в нарастающие атмосферные трески в телефонах, держал связь с приближающимся к базе бомбардировщиком. Со стартового «Т», резко хлопая и шипя, в воздух поднимались и быстро затухали в сырой мгле сигнальные ракеты. Пробив толщу облачности, бомбардировщик с ходу в туманной осенней мороси, выпустив шасси, щетки, шел на посадку. Колеса, чиркнув, притерлись к бетонке.

— Товарищ командир! Задание выполнено — докладывал на КП заместителю командира полка майору Юспину летчик младший лейтенант Владимир Зеленский. Штурман — старший лейтенант Николай Стогин, вынув бортовую документацию и развернув карту, доложил о полете и пораженной цели в деталях.

После этого боевого вылета поздно вечером в этот же день дежурный по штабу 53-го ДБАП принимал на имя командира полка телефонограмму. В ней начальник 5-го отделения управления ДБА генерал-майор Горбачев за проявленное мужество и отвагу при выполнении боевого задания экипажу Зеленского объявил благодарность.

Через несколько дней приказом Наркома Обороны досрочно и через одну ступень младшему лейтенанту Зеленскому было присвоено звание — старший лейтенант. А позднее указом Президиума Верховного Совета весь экипаж   был награжден боевыми орденами: Владимир Зеленский и Николай Стогин орденом «Ленина», стрелок-радист Николай Шерстяных орденом «Красного знамени», воздушный стрелок Серафим Котельников орденом «Красной звезды». Награды вручил экипажу в Кремле Председатель Верховного Совета Михаил Иванович Калинин.

Необходимость этого боевого вылета были обусловлены быстро развивающимися событиями при обороне Москвы. В разгаре было наступление немцев на столицу, которое они назвали «Тайфун». Немецкое командование, стянув со всех фронтов танки и сгруппировав их в кулаки, направляло на прорыв нашей обороны. Стойко сдерживали наши войска эти бронированные удары гитлеровцев под Москвой. 16-го ноября 1941 года на разъезде Дубосеково покрыли себя немеркнущей славой 28 героев — панфиловцев, ценной своих жизней, преградивших немецким танкам путь на Москву.

У деревни Кошкино, что северо-западнее в сорока километрах города Клин, у наших воинских подразделений, измотанных обороной, создалась очень тяжелая обстановка. Им требовалась немедленная авиационная поддержка, о которой неоднократно запрашивали с Москвы. Но в этот день из-за нелетных метеорологических условий вся авиация Северо-западного фронта не могла вести боевую работу. Бездействовала и авиация противника. Небо затянула тяжелая десятибальная облачность на многие сотни километров обширного фронтового района, погрузив во мрак под массой своей толщи невидимую для авиации землю. Нижняя кромка облаков, чуть ли не касаясь земли, переходила в сплошное месиво осеннего моросящего дождя и тумана. Полет в такую погоду для любого экипажа опасен для жизни.

Командир полка думал: - «Многие летали в непогоду, но в такую... вряд ли кому приходилось. Кому же можно поручить в таких условиях выполнить это задание?»

Он перебирал фамилии летчиков и штурманов, оценивая их профессиональные качества и опыт. Наконец сделал выбор, остановившись на экипаже младшего лейтенанта Зеленского. Этот экипаж в тяжелых условиях 41-го года успешно выполнили уже 29 боевых вылетов, был в переделках и непогоды и боевых действий. Зеленский напористый, способный летчик. Его штурман Стогин вполне зрелый с опытом финской войны. Окончательно остановив свой выбор на этом экипаже, командир приказал вызвать для получения боевого задания Зелеского и меня, его штурмана в штаб.

Командир, объяснив создавшуюся обстановку в обороне Москвы у деревне Кошкино и поставив боевую задачу, особо остановился на большой сложности выполнения задания в такую погоду даже для отлично подготовленного к слепому полету ночного экипажа. А мы ведь были экипажем дневного действия! Не даром в этот день вся авиация, наша и противника, под Москвой не вела боевых действий. Для авиации был дан «отбой»! Трехсот километровый маршрут слепого полета к цели пролегал с аэродрома Дягелево на Загорск, Клин и цель — деревню Кошкино. Зеленскому надо быть готовым к неизбежному слепому пилотированию в облаках, угрожающе сложной метеорологической обстановке, опасной обледенением. Мне, как штурману, предстояла нелегкая задача провести вне видимости земли по маршруту бомбардировщик, отыскать в этих не погодных условиях, как иголку в стоге сена, маленькую деревеньку Кошкино, поразить бомбами движущиеся немецкие танки и привести самолет на сою базу.

С порывистым ветром бурлящая сплошная серая облачность, переходящая у земли в стену моросящего дождя и густого тумана , закрыла взлетную бетонную полосу. Утром наша «Семерка голубая» с прогретыми двигателями, с полным боевым комплектом сто килограммовых бомб с взывающим к боевой мести во весь фюзеляж лозунгом - «За Родину! За Сталина!» - была готова к боевому вылету. Экипаж на своих местах. Натужено взревели двигатели во всю мощь 2400 лошадиных сил, и летчик повел тяжелый бомбардировщик на взлет. И только оторвавшись от земли самолет погрузился в мрак. И Володя, как заправский ночной летчик, перешел на слепое пилотирование. Он сосредоточенно смотрит на гироскопические приборы и, ведя «Семерку» по кругу, набирает над аэродромом высоту. От тесного обтекания фюзеляжа моросящей облачностью кажется, что самолет получил бешеное ускорение. «Семерку» с подъемом трясет и лихорадит. Плексиглас в кабинах, залепленный строями воды, стал молочным и непроницаемым. В самолете стало темно.

Вот уже высотомер кажет 2100 метров. С обледеневших винтов куски льда, срываясь, тревожно стучат по моей штурманской кабине. В этой обстановке самолет, не достигнув верхней кромки облаков, может обрасти тоннами льда, потерять управление, скорость и с заглохшим двигателями в штопоре рухнуть на землю. Я с тревогой смотрю на показания аэронавигационных приборов и, видя во всем порядок, успокаиваюсь. В такую погоду наш экипаж еще не летал.

С набором высоты в кабинах становится светлей. И на высоте 2600 метров мы вышли за облака. Под нами во все стороны растилась до самого горизонта белоснежная равнина облачности. Низко над горизонтом на прозрачно голубом небе светило ноябрьское утреннее солнце. Из-за сложности погоды я не имел так необходимого сейчас в начале полета шаропилотного ветра. Вся надежда слепого самолетовождения на радионавигацию. «Семерка голубая» встала на компасный курс магнитного путевого угла. Прослушиваю по радиополукомпасу «Чайка» четкую работу аэродромной приводной. В моем шлемофоне в шуме генерации и посторонних мешающих звуков в эфире, через короткие паузы морзянкой звучит позывные буквы — та, ти-ти, та-та-та. Это хорошо. Приводная очень нужна.

На траверзе - Москва (Коминтерн) — уточняю пеленгом путевую скорость правое боковое уклонение по приводной - Дягелево, вношу поправку в курс с выходом на поворотный ориентир - Загорск. В расчетное время стрелка индикатора «Чайки» резко упала вправо — под нами закрытый облачностью Загорск. Резко ломая курс, веду расчет вывода бомбардировщика под город Клин.

Мои соображения — выйти на характерный ориентир — двухколейную Октябрьскую железную дорогу и автотрассу, но их надо видеть.

Через десять минут лёта по команде «Семерка» пошла на снижение. Снова погружаясь в мрак облачности, судорожно затрясло самолет, запрыгали стрелки приборов. В начале быстро, а потом все осторожнее, медленнее и медленнее, с притихшими двигателями «Семерка голубая» теряла высоту.

Я приник к плексигласу носовой установки, стремясь первым увидеть приближающуюся, но еще невидимую землю. Нависла угроза столкновения с ней.

Все возрастающее при снижении атмосферное давление давит на уши и я, избавляясь от него, инстинктивно глотаю скопившуюся во рту слюну. На высотомере 300 метров, но ему верить нельзя, он кажет высоту над аэродромом взлета. Здесь значительное превышение местности — можно внезапно врезаться, об этом предупреждаю командира. Но вот под нами в сгустившемся мраке стали быстро проноситься редеющие хлопья облачности и замелькала близко серая земля. Я облегченно вздохнул - пробили! Здесь такая же погода, как и на нашем аэродроме.

Идем, прижатые облачностью к земле на бреющем. Я весь во внимании, чтобы не проскочить октябрьскую железную дорогу.

Вот она! На грязно сером пятне быстро проносящейся под самолетом местности, автотрасса и железная дорога, а над правой плоскостью сереют окраины города Клин — нашего исходного пункта к цели.

В правом глубоком крене, изменяя курс, «Семерка голубая» с грозным ревом двигателей проносится над домами Клина.

Чей он? Наш или уже под немцами?

Мельком вижу, как шарахаются лошади с подводами, люди, не успев поднять головы, смотрят в след сумасшедшему для такой погоды удаляющемуся на Северо-запад тяжелому бомбардировщику.

За Клином сквозь гул двигателей кричу Володе в ларингофоны:

— Через 4 минуты цель! - и начинаю подготавливать бомбардировочное вооружение.

Бомболюки открыты. Под нами быстро проносится изрытая траншеями земля. То здесь, то там вдогонку «Семерке голубой» летят с земли запоздавшие очереди трассирующих пуль. Я напряженно всматриваюсь и , ориентируясь по вспышкам орудий дышащего огнем фронта, слева впереди вижу танки.

—Танки слева! - кричу я, повернув на мгновение голову к командиру. Он, поняв, смотрит туда же.

Не выпуская из виду цель и обходя деревню Кошкино с набором критической стометровой высоты для бомбометания, мы вышли над Волжским водохранилищем.

— Разворот! Боевой! 200!

—       Есть 200! — вторит Володя, и заложив глубокий левый крен, резко выровнял машину на заданном боевом курсе и устремился к цели. Стрелки компасов по инерции метнувшись в право и описав в обратную сторону дугу, замерла на боевом. Дрогнув, поползли и замерли на шкалах штурманского расчета стрелки других приборов. Замер, сжав штурвал и выдерживая режим, летчик. Замер и я, прильнув к бомбардировочному коллиматорному прицелу. Серые коробки немецких танков в боевом шахматном порядке шли на очередной таран обороны, стремясь прорваться через деревню Кошкино на оперативный простор автотрассы - на Москву. Они, качаясь на неровностях местности, схода били по обороне из скорострельных длинных стволов, изрыгая языки пламени. За танками, пригибаясь, бежала немецкая пехота.

Вдруг в гуле двигателей слышу команду командира воздушным стрелкам:

— За Москву, с правого борта, по пехоте, огонь!!!

Пулеметы стрелков развернулись в сторону цели. Танки, нарастая в размерах, быстро приближаются по светящейся визирной линии моего прицела к роковому перекрестию. Я уже вижу на их боках окаймленные белой краской могильные черные кресты. Они в перекрестии. Жму боевую кнопку, перенося наблюдение в нижний смотровой люк. Вижу — бомбы с коротким временным интервалом вываливаются из бомболюков, некоторое время идут за самолетом и отставая, переворачиваются на нос и устремляются к танкам. Резко задрожал от длинных очередей пулеметов стрелков самолет.

Вижу, первая бомба рвется с недолетом от левофлангового танка. Остальные, перекрывая танковый строй, рвутся на заданном интервале, поднимая в верх стену пламени и черной земли. Танки, скрытые поднятой в воздух землей, стали недвижимы.

Тугая воздушная волна, от рвущихся на земле наших соток, догнала на опасной стометровой высоте наш бомбардировщик, резко сотрясая его корпус при каждом из 12 взрывов.

Удар по танкам был полной неожиданностью для немцев. Командир с набором высоты скрылся в низкой облачности и, развернув бомбардировщик на 180;, со снижением вновь устремился в атаку. Я бил из штурманского пулемета по пехоте, бил из тяжелого УБТ Коля Шерстяных, бил из скоростного ШКАСа воздушный стрелок Серафим Котельников.

Пулеметы стрелков и мой ШКАС шквальным огнем косил немецкую пехоту, наполняя наши кабины пороховым газом. На втором заходе, отсеченная огнем пулеметов пехота, разбегалась по сторонам. На земле горели три танка. Пелена густого черного дыма от них слалась длинным расширяющимся шлейфом, уходящем в туман. Один танк с перебитой гусеницей беспомощно крутился на месте. Опомнившись от неожиданного удара остальные танки попятились назад. Задрав стволы, они начали стрелять вверх. Светящиеся трассы пуль с башен потянулись за на нашей «Семеркой».

Мы, расстреливая последние патроны боекомплекта с малой высоты, видим, как наши войска, поднявшись в контратаку и забрасывая немцев гранатами, ворвались в их расположение.

И вновь сквозь мрак облачности в струях хлещущей по фюзеляжу воды, обледенев с набором высоты, «Семерка голубая» вырвалась из облачных объятий к солнцу.

Я веду самолет на восток. В моем шлемофоне в хаосе многих работающих радиопередатчиков фронта начинают прослушиваться чуть слышимые и такие знакомые — та, ти-ти, та-та-та. Подстраиваюсь и включаю индикатор курса «Чайки» Володе.

- Товарищ командир! Посадка разрешена! - доложил стрелок-радист Коля Шерстяных...»

Выходит, что еще до Голованова, фактор нелетной погоды в дальнебомбардировочной авиации использовался в качестве тактического природного ресурса при внезапном нанесении бомбового удара по врагу. Конечно - это может быть выставлено, как «зло» от нужды, дескать, при слабой технической составляющей ДБА (АДД) приходилось рисковать жизнями лучших летчиков. Глупость, скажу вам. Технический потенциал, обстановка и обстоятельства в использовании технического потенциала, мастерство в использовании того и другого, и есть неотъемлемые составляющие частного военного успеха, способствующего окончательной Победе. И описанный случай — наглядный пример этому…»