Ангел!

Ангел…
(В.Исаков)
    Солнышко  ласково  теплыми    руками  прикасалось к  земле: нежило её перед сном,  а   запоздавших  людей целовало в макушку, от этого действа они почему – то улыбались.  Запахи  начало лета,  изумрудный   цвет  вновь  нарождающихся трав, распускающихся  листьев  деревьев   очаровывал  и кружил  всему миру голову.  Дух лета, тепла и надежды  витал вокруг, приближаясь. Горько -  сладковатый  запах липовых аллей   резвился,  бегая   сорванцом мальчишкой  по всей улице.   Беззаботно заглядывал  в открытые  глаза  окон  домов, будто впервые разглядывал людское жилье, а потом удавом  стелился  под двери,   заполняя собой квартиры.  А люди  ждали его! Зима же  была  очень жесткой и ужасно ледяной.  Народ  открывал  окна, будто замечая любопытство липового, а он сорванец  заходил без стеснения, как  к себе  домой.   Народившиеся  листья  липы  на вкус были слегка  горьковаты и смешно  прилипали своей   шелковистой  кожицей  к  языку слегка.  Сережки  бахромой украшали деревья,  вызывая  зависть  серых  осин.
   Белоснежные  тучи неслышно  чуть ли не на цыпочках  ступали  по  бирюзовому  небу. Ветер накладывал   палец  на  свои вечно надутые губы: просил  их  идти тихонько,  желательно не шаркая белоснежными тапками  чуть ли  по самым макушкам деревьев,  в придачу  ещё и  разгалделись в  сумраке вечера.  Одним словом в  мире  царствовал покой и порядок,  вот только   теплый  летний  ветер   слегка нарушал его: скользил  по  коже  прохожих.  Вдобавок  бесстыдник  ещё   и гладил  щёчки   карапузам,  важно царственно возлежащих  в  цветных  колясках.  Малышне  казалось,  что весь мир  принадлежал  им  и мамы  тоже, плавно с нежностью ведущие грациозно их экипажи.  А  на  бабушек   малышня  смотрела  слегка  иронично свысока, давая  лишь  иногда себя  потискать и  возить их величества  в красивых колясках по  убранным   весенним  дорожкам парков.   Сейчас  малышня   «гулькала»  беззубой  улыбкой,  улыбаясь своему бесшумному собеседнику- ветру.   Тянули  розовые ладошки  к  нему  с  единственной просьбой  взять  с собой   в полет.   Ветер  во всю  доброту  своей  большой  улыбки, гладил  им  пухлые  щёки и просил   подождать немного,  вот подрастут   и тогда ужо  они вместе с ним  полетят.  А мамы не замечая   ветра  удивлялись: вот же  только плакали, а тут стали  «гулькать»  и улыбаться кому – то.
Я  шёл  по  раскрасневшейся  от  пристального  внимания закатного  взгляда солнышка   асфальтовой  улице.  Шёл не торопясь  за  девушкой  в  изящном белоснежном   красивом брючном  костюме. На ногах были скромные лёгкие босоножки. Волосы  цвета льна, чуть  выгоревшие  под ярким солнышком,  аккуратно   спали,  уложенные  в  тугую косу.  Красавица  шла  тяжкой свинцовой походкой. Взгляд в землю, не обращала  внимания ни  на  кого  даже  на  вечерний   теплый бриз,  уговаривавший  её задержаться и  поболтать  « так ни о чём!». В левой   руке  страдал  понурый   букет  черёмухи, цветами  вниз. Он плакал над своей не несчастной судьбой,   будто  добыча при малейшем прикосновении  макушкой чёрного  теплого  асфальта. 
   ГОПОДИ! Ну, как я обожаю,  этот запах  начала  лета, а он  для меня  всегда  начинается с  цветения черемухи.  Красавица  вошла  во двор,  с трудом и нехотя   открыла  дверь  подъезда. Задумавшись  о чём - то своем   на пороге   с  глубоким вздохом   обреченно  рывком открыла  дверь,  зашла, металлическая  ржавым обиженным  скрипом  резко  захлопнулась  за ней.
  Присел  на  лавку.  Стал  вглядываться  в   знакомое окно на  третьем  этаже. Там зажегся желтый  свет.  Створки рамы отворились  и,  на подоконнике  появилась  ваза с  цветущими  белыми цветами  на ветках  черёмухи.  Белая  кисея   тюля радостно  выглянула  из окна, но тут, же  вернулась в  комнату, испугалась  пропасти высоты.  Смеркалось! Рассматривал играющих в домино мужичков,  не замечающих  ничего вокруг, кроме  своих   прилипающих от удара к столу  костяшек. Изредка поглядывал с лавки в  просвет  шапки  листвы  лип  на окно.  Из нижнего стеклянного  на  этаж  ниже ветер  вынес  на весь двор   ласковый  баритон  Звездинского и его  знаменитую нежную песню: «Очарована, околдована».  Опустив  взгляд,   встал,   медленно  обошел так  знакомый   до  комка в  горле   всегда уютный двор.  Открыл дверь  подъезда  и  не спеша,  стал подниматься  на третий  этаж. Ничего не изменилось  в  моё  отсутствие, даже   надпись на зелёной стенке   подъезда  «Солнышко,  я тебя  люблю!»  не закрасили и это после капитального ремонта.  Открыл  тихо  и неслышно дверь  квартиры своим  ключом. 
  На  щелчок закрываемой двери тюль обернулся,  встрепенулся и тут же испуганно  одиноко обвис на  гардине рядом с летними  цветными шторами,  молил у надёжных  защитить его  прозрачную душу. Запах черемухи  витал в комнате   повсюду.
 На улицу  осторожно, чтобы никого не разбудить зашла ночь со своей фиолетовой темнотой. Над кроватью  девушки  горел  бра  из хрусталя:  видимо  она  боялась ночного сумрака и темноты.  Спала  неспокойно.  Металась, стремилась во сне  куда -  то бежать, шептала  опухшими  губами  от слез неразборчивое   чье – то  имя и по её  бледным щекам  прокладывали себе  дорожку маленькими бусинками жемчуга слёзы.   А   лён волос  накрыл снег наволочки подушки.   Осторожно и заботливо  укрыл её тонким   одеялом,  не забыв   подвернуть  верхнюю часть под  её   открытое  худенькое  плечико.    На белоснежной коже  шеи  торопливо пульсировала  голубая жилка.
Неслышно  присел   на краешек  кровати к  девушке матрас даже не прогнулся. Вздохнул с облегчением.  Я дома! Полосатый кот, зайдя  в комнату,  согнул  лапы и, прижав   уши к голове,  зашипел, готовясь броситься   на защиту  своей  хозяйки,  но после  моей  просьбы  чуть  – чуть  помолчать неожиданно утих. Глядя   из – подлобья,   мелко и настороженно перебирая  меленькими  шажками  лап,  перебежал  ближе  к кровати  девушки. Он  не отрывал  своих  удивленно чёрных продольных расширенных зрачков  глаз от  меня: узнал!
 Прошел  41 день, как я  был здесь последний раз.   Аккуратно встав с  края постели,  вытащил   ключи от квартиры из заднего кармана брюк, зажав  их в кулаке, чтобы не звякнули не нарочно.  Медленно  положил их на столешницу прикроватного столика  возле  пыльной книги, пошел  на кухню.
В  интерьере  кухни ничего  почти  не изменилось, лишь   исчез второй стул, а  возле  компьютера   на столе стояла  моя  фотография девять на двенадцать в чёрной траурной  рамке.   Перед ней  горела  тусклым  светом  лампадка, выхватывая  мои счастливые, смеющиеся  глаза.  Сел  на стул, провел указательным пальцем  по клавиатуре  «компа»,  на ней  тоже была  пыль.   Стал рассматривать  вторую  фотографию в серебряной  рамке,  где  моё  солнышко, моё  любимое  солнышко смеялось  в  кольце моих рук.  Как  она тогда  не хотела  разрывать их кольцо, смеясь на  весь  дом, сопротивляясь.   ГОСПОДИ!  Как  мы  были счастливы!
  На  белой скатерти серым кулем валялась её  сумка,  брошенная   впопыхах.  Из  нее  выкатился  флакон с таблетками, видимо при  падении сумки,  и лежал  белой  формой,  сливаясь со столешницей  стола кухни.  Флакон моментально  обжёг  запахом  намерения смерти: в   нём были сильнодействующие  сонные таблетки. Открутил  крышку   и все содержимое  высыпал  в раковину. Тихонько включил воду, смыв их от греха подальше, закрутил  крышку, положив  обратно уже беззубую упаковку смерти в сумку, задернул  замок.  Вернулся  в комнату,  девушка   разметалась  во сне, одеяло валялось на  полу. Она чуть  стонала во сне, ворочаясь с  бока на бок, испарина покрыла  лоб, прерывисто  дышала.  Дотронулся  ладонью до её  белоснежных волос,  погладил, все  тот же  запах:  манящий и  любимый.  Нежно   подушечкой  пальца прикоснулся  к   шелку кожи  её  худенького плечика.
  Слегка повёл  плечами, кот замер, и  расправил веером  над ней   свои белоснежные крылья,  сомкнув  их на мгновение. Улыбка осветила лицо, губы стали алыми, щёки  порозовели, жилка на шее  забилась ровно, спокойно. Усами ласково и  нежно  прикоснулся к   её   щеке.   Она    потянулась и  тут же крепко , крепко заснула,  свернувшись калачиком, как  всегда… Накрыл  её  цветным лоскутным  одеялом.
   Присел в  кресло   бывшей  своей  квартиры.   Вспомнил  вчерашний   разговор  с  БОГОМ!
 Стоя  на коленях, просил  ЕГО заменить  мне рай,  если  я  его заслужил, на отправку   обратно  на землю к  моему  Солнышку. Упрашивал   БОГА   стать  для любимой ангелом.
 БОГ, пронзив  взглядом, смилостивился и,  теперь я  светлый  ангел: ангел  – хранитель  моей нежности.
  С этой  минуты  я закрою  её  своими большими белоснежными крыльями  от всех  бед и  напастей. Если  будет  палить солнце,  я  стану  облаком  и  пушу   прохладу тени на  неё, спрячу   от палящих лучей.  Пойдет  дождь,  позову   ветер,  и  мы отодвинем с  ним   тяжелые  тучи, лишь бы   для неё  ласково светило  солнце.   Если  будет  угрожать  ей опасность,  у тех людей  закружится  голова  и,  они осядут на землю в своем  бессилии.
У нас   понятие  времени   относительное, а тут на земле  в миру оно скоротечно.
 Наступит  час   и я  встречу  моё  Солнышко  в нашем мире. Встану   на колени  перед  БОГОМ и буду  денно и нощно молить  его с  единственной   просьбой: дозволить  быть   нам с Солнышком   вместе  вечно.
 А  сейчас  я  немножко вздремну  в кресле.  Дождусь, когда   моё Солнышко  проснется и улыбнется  в первый  раз  за  42 черных  дня  этой  квартире  и миру.   Вот только   крылья  немного  большие: не умещаются  в кресле и свисают, спадая   на  пол, на радость коту.   Он  прилег на перья  крыльев, зевнул   и тут же  уснул,  перебирая  лапами, мурчал кошкин  от  удовольствия.
  Утром   моё Солнышко проснется и   увидит ключи от  квартиры на столике, почувствует мое  присутствие:  я же  стал  её  ангелом  - хранителем  и  невидим!   Она   проживет  жизнь  с улыбкой, зная, что мое плечо  всегда  рядом!
Любовь   не уходит   на века.  Она  вечна!