Советское посольство России - протокол продолжение

Вождение в пьяном виде - отдельная тема. Я достиг в этом жанре больших высот, поскольку не выпивать по долгу службы не мог, общественного транспорта во Вьентьяне не было, а водитель мне, естественно, не полагался. С тех пор я уяснил главное правило такого вождения: надо просто отдавать себе отчёт, что ты нетрезв. На деле я после Лаоса пьяным больше не ездил, ну его. Да и во Вьентьяне в единственное ДТП я попал в абсолютно трезвом виде, будучи крепко стукнутым на своём жигуленке пассажирским автобусом. Потом я судился в двух инстанциях с государственной лаосской автобусной компанией (потому что меня сначала признали виновным) и отсудил-таки у неё некоторую сумму. А, например, главный инженер посольства устроил за день до окончательного отъезда банкет в городе с техсоставом и на обратно пути сбил велосипедиста, который влетел к нему в машину через лобовое стекло, что спасло ему жизнь - но порезался он сильно. В результате вылет инженера в Москву был отменён, и он просидел два месяца практически под домашним арестом, пока шло разбирательство по поводу компенсации.

Но страшнее всего было, когда я как-то за рулём, опять же абсолютно трезвый, попал на какой-то лаосский праздник и вокруг ездили КАМАЗы, водители которых, если бы их поставили на ноги, с совершенной очевидностью тут же бы упали. Они-то друг с другом разъезжались, но мы с ними явно существовали в параллельных реальностях, которые не должны пересекаться. Не помню, как я сумел выбраться оттуда.

И, уж коли ни с того, ни с сего заговорили о вождении, был ещё такой случай (уже не связанный с алкоголем): некто Вериксин, водитель-телохранитель советника, которого злые языки называли резидентом «ближних», попал на «Жигулях» в лобовое столкновение с вылетевшим на встречку грузовиком. Вериксин был детиной с меня ростом, но примерно в два раза шире. Его смерть была неминуемой, но в последний момент он успел прыгнуть на заднее сиденье. Семерка превратилась в груду металла, а у него были только легкие порезы. После этого я зауважал их, особенно нелегалов и боевых офицеров: все же чему-то очень особенному их там учат.

Не могу удержаться от отступлений от протокольной темы, но такова жизнь. Возвращаясь собственно к работе, вспомнилось ещё, что за пару лет пришлось поучаствовать в похоронах нескольких лидеров лаосской революции, в частности, Кейсона Фомвихана и Фуми Вонгвичита. Это, чтобы пояснить, примерно как Ленин и Луначарский. С обоими из них я успел лично повстречаться; Фуми Вонгвичит, старый аристократ, получивший университетское образование во Франции, запомнился жалобой, что молодёжь компьютер называет на английский манер «компьютё», а надо - «компутё».

А с двумя сыновьями «дядюшки Кейсона», говорившими по-русски как мы с вами, я поигрывал в теннис, который всегда заканчивался распитием больших объемов разливного пива (очень хорошего, кстати, ибо пивзавод построили чехи в рамках братской помощи) на веранде на Меконге.

Если кто не знает, буддийские похороны (даже революционные) представляют собой сожжение тела в красиво оформленном огромном погребальном  костре. Приглашённые сидят рядами на стульчиках как в театре, а по завершении церемонии радостно празднуют реинкарнацию усопшего. Происходит все это, как правило, на территории храма. Один такой храм граничил с посольством, и когда там зачастили с похоронами (а они начинались, как правило, часов в одиннадцать) некоторые коллеги жаловались, что несущиеся из-за забора ароматы возбуждают аппетит, а до обеда ещё далеко.

Одной из моих задач было заказать и привезти к месту погребения венок, а потом присутствовать на церемонии вместе с послом. В первый раз, помню, я ещё не выучил последовательность цветов нового российского флага, и перепутал их на венке из воткнутых в пенопласт орхидей. Пришлось в последний момент кликать всех цветочников менять цветы местами - практически как красить розы в «Алисе». Я еле  успел подсунуть венок к костру.

О других моих функциональных обязанностях - в следующей серии. А пока - напоследок:

... Примерно через три года после моего возвращения из Лаоса, когда я уже работал в известной инофирме, как-то возникла необходимость рассадить людей за столом на каком-то ужине. Я со знанием дела начал: «В торце - хозяин (в данном случае - руководящий партнер), напротив - его жена, главный гость - по правую руку от неё, дальше по старшинству, если же торцы свободны, то женщины по углам не сидят, жены с мужьями рядом не сидят, женщины чередуются с мужчинами (если невозможно - не более двух одного пола рядом), так... Кто на каком языке говорит? С кем нам важно провести серьезный разговор?...»

(Вот написал и подумалось: изменились ли протокольные правила рассадки теперь, когда признание половой принадлежности, кажется, вещь постыдная, а «партнер» может быть какого хошь полу?)

А тогда работавший со мной друг Виталик долго изумленно смотрел на меня, а потом сказал: «Я ещё ни разу не видел тебя за эти три года с такими горящими глазами».

#советскоепосольствороссии