Как кот Бальтазар в президенты ходил

Жизнь замечательных котов


Как кот Бальтазар в президенты ходил

В одной из петербургских квартир на улице Утиной, как раз возле Новоорловского заказника - того самого, где целых три озера! - дым стоял коромыслом. Открытые дверцы шкафов, распахнутые на полу чемоданы, а яркие дорожные сумки потеснили на обеденном столе стаканы и блюдца. Всем было не до чая, хотя свежевыпеченные плюшки так заманчиво пахли. Правда Лёма, бойкий рыжий котик, таки захватил одну плюшку, пробегая мимо со стопкой белья.
А началось всё с того, что в новостях передали об открытии глухо закрытых из-за коронавируса границ с Белоруссией. Тая, двухлетняя красавица с ярким черепаховым окрасом и изумрудными большими глазами, как раз была занята своим шикарным хвостом под телевизором и лично слышала эту бомбическую новость. Но так как Тая считала себя взрослой и воспитанной, то додержала эту новость до ужина. Эффект был моментальный.
Первой оторвалась от миски с паштетом брюнетка Мася. Мама Маси была блондинистой шотландкой с навсегда прижатыми ушками. Она знала себе цену, но любовь бывает зла и сражает иногда наповал. Соседский чёрный кот Василий с прокушенным ухом был как раз тот случай! От шотландской маменьки Масе достались только ушки и завышенная самооценка, всё остальное доминировал брутальный дворовой папаша. Мася реагировала на всё быстро и не задумываясь. Она совсем распластала прижатые ушки и возмущённо округлила и без того круглые зелёные глаза:
- И ты молчала? Так долго? Но ведь там же Славянский базар, Стас Михайлов, Филя Киркоров…
Тут же подключилась серенькая Сима, осторожно выглянув из-под стола, где она прятала мисочку от рыжего и вечно голодного братца Лёмки, любителя подлизнуть и подъесть всё, что пахло и манило его чуткий розовый нос, щедро усыпанный веснушками.
- И Лолита там!
- Что тебе Лолита? – зыркнула строго на Симу Тая. – Ты ещё несовершеннолетняя!
- Лолита уже старая! – вставил свои пять копеек Лёмка. – Как раз для ихнего президента!
- Много вы в возрасте понимаете, - вздохнула Тая, которая считала себя ну очень взрослой, почти пожилой.
- Не отвлекайтесь! – мрачно сказала Мася, обтирая усы чёрными лапками. – Мы должны воспользоваться такой чудесной возможностью.
- Что ты предлагаешь? – нахмурилась недовольно Тая, ведь предложение поступило не от неё, а она этого не любила.
- Я предлагаю паковать чемоданы, заказывать онлайн билеты и ехать! – решительно промяукала Мася, усиленно умывая лапками ушки.
- Ур-р-ра! – завопили Лёма и Сима. Оба они были в том счастливом возрасте, когда ты уже не ребёнок – а это так утомительно, долго быть ребёнком! – но и не совсем взрослый, и можешь шалить, капризничать и при желании ещё всё-таки побыть ребёнком. И никто тебя за это не осудит.
- Я за сумками! – крикнул рыжий Лёмка, пока Тая ещё не успела сказать своё веское мяу.
- А мышонка Тома можно с собой взять? – пропищала Сима.
- Можно, - снисходительно сказала Мася и поплыла в ванную за косметикой.
Тая осталась со своим мнением в одиночестве, и ей оставалось только развести лапками и начать мыть посуду. Но в душе она радовалась неожиданному приключению, потому что именно в душе мы долго остаёмся детьми.
А пока перенесёмся на Московский вокзал Петербурга, где возле касс минского направления гудела и волновалась толпа желающих прорваться сквозь вдруг открывшуюся форточку в какую-никакую, но заграницу. Железный женский голос объявлял отменённые коронавирусом международные составы.

Лирическое отступление
Вам не приходило в голову, почему на всех вокзалах и во все времена прибытие и убытие, радость встречи и разочарование расставанием, а может, даже и наоборот, всякое бывает, нам лили и льют в уши именно женским голосом? Загадка! Лишённая эмоций и других женских качест,в эта условная женщина равнодушно бьёт по натянутым нервам  и создаёт на всём привокзалье особую атмосферу. Хотя, если бы этот голос рыдал и радовался с нами в унисон, мы бы первые не выдержали и забросали, наверное, хорошо спрятанную в утробе вокзала радиоточку подобранными камнями и украденными из чужих торб южными помидорами!

Все вокзальные табло были словно отключены от электричества, и только белорусское направление гостеприимно хлопало, двигало цифры, гремело и щёлкало, оповещая измаявшуюся публику о дополнительных поездах.
Немного в стороне от этого вокзального бурления, но строго под огромными часами, стояла роскошная кошка в сиреневой щляпе с низкими кружевными полями. Это была шотландская вислоухая серо-голубого отлива, с большими жёлтыми глазами, которые с лёгким презрением смотрели на суету вокруг. Возле красивых мощных плюшевых лап стоял кожаный баул фирмы «самсонит», в передних лапках поблёскивал лаковыми боками кремовый кластер под цвет кружевных перчаток и лаковых же туфелек. Кошка шипела на неосторожных, что приближались к ней слишком близко, и нетерпеливо посматривала на золотые швейцарские часики марки «Крист». Она явно кого-то ждала.
Вдруг, прямо бок о бок с её баулом, плюхнулся ещё более дорогой кожаный баул. Возмущённая красавица тут же зашипела, подняв шерсть на загривке.
- Пардон, - промурлыкал рядом приятный баритон. И бордовый туфель «бриони» небрежно отодвинул чёрный баул. Именно этот туфель, чья стоимость пробежала воспалённой электронной строкой перед глазами нашей красотки, которая знала толк в таких вещах, заставил её поднять глаза. Прямо перед ней, уткнувшись мордой с квадратной белой челюстью в планшет, стоял великолепный ярко-рыжий мейнкун. Он покосился зелёным взглядом на сиреневую шляпку.
- Ладно, чего уж там! – нежно фыркнула шотландка. – Вы на Полоцк?
- Да вот, билет подтвердил, - захлопнув планшет, промурлыкал апельсиновый мейнкун. – Вообще-то мне в Витебск надо!
- Мне тоже туда! Кэсси! – кошка в шляпе жеманно протянула лапку в кружевной митенке.
- Очень приятно! Бальтазар!
Мейнкун взял большими лапами её лапку и учтиво поцеловал. Кэсси взволновалась. Скажем честно, это чувство было для неё непривычно, ведь Кэсси с того момента, когда впервые заглянула в зеркало и увидела там свою плюшевую стать, полюбила себя раз и навсегда, причём, очень искренне. А всех остальных терпела больше или меньше и по мере надобности.
В самый неподходящий момент кто-то обнял её сзади и закрыл мягкими лапками глаза. Кэсси вздрогнула и обернулась. Это были её друзья из Казани, Дэзи и Тихон, с которыми у неё и было назначено рандеву под часами.
- Кэсси! Кэсси! – радостно тараторила молодая кошечка Дэзи породы «европейская», а по-нашему «дворовая», самого милого тигрового окраса по серо-коричнево-белому фону. – Мы так рады тебя видеть! Да какая же ты красавица! Ой, а шляпа, шляпа! Дашь померять?
Кэсси обнялась с подругой и даже где-то родственницей, на самом, правда, жидком киселе. И протянула лапу вспотевшему Тихону, коту-трёхлетку, который, отдуваясь, бросил на пол две огромные дорожные сумки. Тихон, стреляя наглыми зеленющими глазами вокруг, со всей силы сжал протянутую плюшевую лапку.
- Осторожно! Провинция ты, Тихон! У дам лапы целуют!
- Медведь, - поддакнула Дэзи и даже замахнулась на брата зонтиком. Тихон проигнорировал девчачье недовольство и потянул мятую пачку сигарет из заднего кармана брюк.
- Здесь в общественных местах не курят! Заплатишь штраф!
Поджарый, мускулистый и очень длиннолапый, Тихон заложил выстрелянную из пачки щелчком сигарету за бейсболку, что лихо уместилась между его острыми, с рыжиной, ушками под цвет такой же меховой «шапочке», ненавязчиво переходившей в тёмное пятно на спине. Морда, грудь, живот и лапы были до изумления белые. Тихон был по «дворянской» природе своей большим хулиганом. Но задирался всегда до первого свистка и тикал со всех длинных лап!
- Ты билеты взяла? – спросил он Кэссю. Они дружили, и дружили неплохо, но в том понимании, когда обе стороны снисходят друг к другу и не лезут в личное пространство. Получив от Кэсси пару раз крепкие затрещины, Тихон занял указанное ему в этой дружбе место и успокоился, стараясь лишний раз питерскую задаваку не трогать.
- Конечно! Были только до Полоцка. А там много разного транспорта до Витебска! Вот билеты, вагон шесть, купе пять. Два верхних и одно нижнее. Какой-то гад прямо из-под носа выкупил нижнее место!
- Ой, я, чур, на нижнем! – заплясала и забила лапками Дэзи. – Первое слово дороже второго! Тишка и ты, Кэссинька, на верхних!
- Как ты себе это представляешь! Естественно, я тоже займу нижнее! И никто меня с него не сдвинет! – возмутилась Кэсси. Вспомнив вдруг о новом знакомом, она обернулась. Но рыжего красавца и след простыл.
Так, разговаривая, друзья прошли к шестому вагону. Возле проводника в фирменной рубашке толпилась шумная компания. Это было уже знакомое нам семейство с улицы Утиной. Лёмка и Сима ссорились, кто первый полезет на ступеньки, Мася смотрелась в зеркальце и пудрила пуховкой нос, а Тая судорожно искала в сумке билеты и не могла их найти.
- Гражданочка! – обратился к ней проводник. – Отодвиньте сумки! Вы загораживаете вход!
- Я первый полезу, я мальчишка! – верещал подкоток Лёмка, размахивая рыжими лапами.
- Ну и что? – в тон ему визжала Сима и тоже размахивала лапами.
- Замолчите, наконец! – вскрикнула Тая и нервно ответила проводнику:
- Чего это я должна уходить? У нас выкуплено целое купе!
- Что ты ищешь? – лениво через плечо спросила Мася.
- Билеты! Где наши билеты?
- У меня! Спросила бы!
- Почему у тебя? Ладно, давай скорее сюда! Вот, господин проводник, как вас там по бейджику, Василий! Вот билеты, смотрите!
Проводник мельком глянул и махнул лапой – заходите, мол! И даже подсадил орущих Симу и Лёмку, чтобы только они поскорее прошли в вагон.
Кэсси с достоинством плыла по коридору. А вот и пятое купе! Сзади пыхтел Тихон, которому к двум дорожным сумкам добавился и фиолетовый баул «самсонит». Он загрузил сумками всё багажное пространство под обеими нижними полками и срочно побежал в туалет покурить. Подёргав закрытую дверь, вышел в тамбур и стал курить по-армейски, в кулак.
Девочки тем временем разложили мелкие вещи и сели по обе стороны выдвижного столика. Шляпу Кэсси сиреневой медузой бросила на оставшуюся часть своей полки, словно намекая, что не потерпит никакого соседства.
Дверь резко потянули в сторону, и в купе вошёл Бальтазар.
- Моё почтение! – поприветствовал он дам.
Кэсси охнула и немедленно потянула шляпу к себе, освобождая место на полке. Бальтазар спросил её:
- Разрешите? Я положу вещи.
- Там наши вещи и нет уже места! – с достоинством сказала Кэсси.
- Но это же моя полка, и я имею право на место в багажном ящике!
- Во-первых, неужели вы позволите даме лезть на верхнюю полку? Это так было бы неучтиво! Во-вторых, кто успел, тот и прав!
Бальтазар внимательно посмотрел на распушившуюся Кэсси, спорить не стал и легко забросил свой баул на верхнюю полку. Потом вышел в коридор, по которому проходили запыхавшиеся пассажиры, из тех, кто запрыгивает в поезд едва ли не на ходу, а потом долго тянутся с мешками сквозь все вагоны в поисках своего последнего плацкарта. Рыжий спокойно почесал лапой за ухом с пушистой кисточкой и огляделся. У соседнего шестого купе стояла красивейшая кошка яркого черепахового окраса. Она смотрела задумчиво в окно и чесала черепаховым же гребнем великолепный тёмный хвост. Из самого же купе неслись визги, мяу и шлепки. Это Мася разгоняла расшалившихся подростков по верхним полкам. Уловив восхищённый взгляд рыжего незнакомца, Тая гордо отвела глаза. Она была, как мы помним, кошечка воспитанная, и знала, как себя вести.
Вагон дёрнулся и перрон плавно поплыл куда-то в сторону. Провожающие на перроне засуетились, задвигались, а вот отъезжающие, наоборот, расслабленно затихали, рассевшись по полкам. Путешествие началось.
…Поезд уже полчаса мчался вперёд, уютно раскачивая свои вагоны и постукивая колёсами на стыках шпал. Проводник разносил чай по купе, кто-то уже сбегал в вагон-ресторан, а кто-то раскладывал домашнюю снедь и припрятанную бутылочку хорошего вина или марочного коньяка. Нет, кто же спорит, были и такие, что вытаскивали из замызганного рюкзака бутылку водки из привокзального киоска, но это было совсем не камильфо! Ведь не напиваться же садились в поезд, а в дальнюю дорогу!
Лирическое отступление
Почему только русские (суть украинцы и белорусы), не успев сесть в поезд, тут же вожделенно развязывают дорожную корзину и выкладывают на маленький столик промасленные пакеты? Женские руки порхают от корзины к столику, наводят уют среди свёртков различной снеди, мужчина деловито расставляет одолженные у проводника стаканы и аккуратно выбивает пробку. А дети голубями нахохлились на нижних и верхних лавках. Неужели вас никогда не звали присоединиться к такой уютной семейной трапезе, гостеприимно отметая любые стеснительные отнекивания? А когда вы доставали свой скромный студенческий бутерброд, с добрым смехом запихивали вам его обратно в сумку? Уверяю вас, вы очень много потеряли! Немец доест свой гамбургер в одиночку перед посадкой в вагон и тут же полезет, едва буркнув приветствие, на свою полку. Француз сэкономит и на гамбургере, заточив хрустящий круасан дома. Да и разве там, в Европе, расстояния? Посидел три часа в кресле и вышел в нужной тебе деревне. А вот в России сядешь, например, в Москве и почти неделю едешь до Владивостока! И только у нас, на бывших союзных пространствах, к поезду, даже в ночное время, выходят местные с кастрюлями в утеплённых кошёлках, пирожками и беляшами, жаренной рыбой и молодым дымящимся картофелем. Или кукурузой! И из вагонов вываливает путешествующий люд в трениках и тапочках на голую ногу, чтобы пополнить запасы провизии. О, только не скажите мне, что сейчас и в России уже по-другому, и люди перестали друг с другом разговаривать и друг друга угощать! Тогда это другая Россия и другие русские! А ведь как это здорово, трапеза в купе, когда ещё полчаса назад не знакомые люди вдруг становятся лучшими друзьями, которым можно в полумраке тесного купе рассказать всё, вытащить из глубины души самое наболевшее. Вот, сейчас по психотерапевтам бегают, а раньше были просто поезда и просто случайные попутчики, которым, ничего не боясь, выворачиваешь душу на изнанку, ведь завтра вы всё равно расстанетесь! Даже те, кто обмениваются адресами, не спешат потом искать своего случайного попутчика. Потому что уже утром, после всего рассказанного или услышанного, вы, не подымая глаз, спешите к выходу. Утром вам понимание чужих людей ни к чему, уже хочется обо всём забыть! Нет, нет! Путешествие в поезде не сравнить ни с чем! Мчитесь на авто по хорошим дорогам, летайте на самолётах на турецкие «всё включено», рассекайте космос ракетами! Но только в поезде, раскачиваясь вместе с вагоном и попивая домашнее вино гостеприимного соседа, ощущаешь вдруг спокойное понимание, что и ты в жизни не один, и проблемы у всех похожие, и сама жизнь гораздо больше и сложнее твоей собственной жизни.
Вот и в пятом купе расположились закусить. Кэсси доставала магазинные деликатесы, а Дэзи будоражила запахами домашних промасленных свёртков. Тихон вызвался сбегать за бутылочкой вина в вагон-ресторан, но Бальтазар остановил его жестом и достал из баула армянский коньяк какой-то сумасшедшей звёздности. Тут Дэзи и предложила:
- А давайте позовём наших соседей из шестого купе! Я успела обнюхать их корзинку – оттуда так пахло плюшками!
Бальтазар оживился. А Тихон, выяснив, что там целых три прелестных кошечки, немедленно предложил себя переговорщиком. И только Кэсси надула свои шотландские щёки и сузила красивые глаза в щёлки. Приглашать можно было только её, она же сама никого и никогда не приглашала!
Вот так, за ароматным коньяком и чаем с плюшками, наши друзья и познакомились. Чем очень облегчили нашу задачу их всех вместе свести, ведь впереди их ждали волнительные моменты, которые придётся пережить и достойно пройти всем вместе!

2

- Полоцк! Через десять минут Полоцк! Стоянка пятнадцать минут! – прокричал проводник Вася, пробегая по полутёмному коридору храпящего и сопящего вагона, чтобы успеть закрыть перед остановкой туалеты. Теперь, главное было вовремя вытолкать всех на платформу и успеть посчитать сдаваемое бельё.
И вот уже поезд дёрнулся и потянул вагоны в летнюю ночь.
А на ночном перроне в жёлтом свете фонарей остались стоять наши заспанные герои в марлевых масках с президентским штампом, которые их заставили купить в обязательном порядке на белорусской границе. Правда, тогда один из наивных пассажиров возмутился и напомнил, как батька во всеуслышание заявил, что давно поборол вирус. Но когда его вежливо попросили с вещами на выход, быстро купил целых три комплекта.
- Я так полагаю, надо выйти на привокзальную площадь, там весь транспорт, - рассудительно сказала Тая и бросила быстрый взгляд на Бальтазара. Оранжевый красавец в это время листал планшет.
- Да кто же этого не знает! – вмешалась Кэсси. – Тихон, бери сумки!
Все дружно подхватили свои сумки и побрели к зданию вокзала.
На привокзальной площади стояло одно такси и несколько белых маршруток. На одной из них большими буквами было написано Витебск. Тут на площадь, сверкая мощными фарами, въехал шикарный чёрный лимузин.
- Это за мной! – сказал просто Бальтазар и направился к машине. Открыв дверь и поприветствовав шофёра, он обернулся к своим новым друзьям, намереваясь пригласить Таю и её семью в машину. Но к лимузину уже спешила Кэсси. Послав воздушный поцелуй милому семейству, она крикнула:
- Дэзи, что ты рот раскрыла! Давай сюда, нам ведь тоже в Витебск! Тихон, грузи сумки!
И только после этого кокетливо сказала опешившему мейнкуну:
- Вы так любезны, Бальтазар! Я буду звать вас Болтиком!
Тая, гордо подняв пушистый, цвета тёмного шоколада, хвост, проследовала к витебской маршрутке. За ней потянулись Мася, Лёма и Сима.
- Увидимся на концерте! – крикнул Бальтазар и сел возле водителя, мягко хлопнув дверью.
… Ранним июльским утром город ещё только просыпался, открывая первые кафе и аптеки. А вот возле закрытых касс Концертного зала «Витебск» уже было шумно. Но Кэсси гордо сидела на каменном парапете одного из закрытых окошек касс и громко шипела на всех, кто приближался близко. Рядом, свесив хвост, сидела Дэзи, демонстративно приготовив зонтик. Тихон и Бальтазар курили в сторонке и поглядывали на волнующуюся толпу.
- Вон наши знакомые! – закричал обрадованно Тихон. – Эй, давайте к нам!
Рядом с Таей важно шёл лысый господин в золотых очках от Тиффани, а за ними Мася с незнакомкой в мини-шортах и коротким белым топиком, Лемка и Сима, как обычно, о чём-то спорили.
- Ребята, знакомьтесь: Бисквит и Фаина, они приехали из Ростова-на-Дону! Господин Бисквит известный, оказывается, ростовский блогер и журналист, а Фаня работает в администрации губернатора.
Тихон присвистнул и передвинул козырёк бейсболки на затылок. Бальтазар с достоинством пожал лапу лысому сфинксу в очках и поприветствовал его спутницу учтивым наклоном головы:
- Бальтазар, директор Института европейских исследований, специалист по Восточной Европе.
Тихон округлил зелёные наглые глаза и покачал головой, но сообщать свой род деятельности не стал.
- Так вы из Москвы или тоже из Питера? – спросила Фаня, которую с детства, без особых на то оснований, убеждали, что она абиссинка. И ведь убедили!
- Я из Ейска, вот они из Казани, остальные из Северной Пальмиры.
- Чертовски здорово! А встретились на земле белых рос! Вот, что значит, славянское братство! Я уже вижу заголовки своей статей в разных изданиях! – эмоционально воскликнул Бисквит.
Толпа задвигалась и заворчала, напирая на первые ряды. Послышался монотонный вой на самой высокой ноте.
- Кэсси! – улыбнулся Тихон. – Значит, кассы открыли!
- Ей надо помочь? – спросила Тая.
- Кому? Кэсське? Да эта фору в драке любому даст! Не смотри, что с маникюром! А там ещё Дэзи с зонтиком! Отобьются!
Мася, чувствуя назревающую драку, забила в нетерпении чёрным хвостом. Папины гены в очередной раз напомнили о себе.
- Я пойду к ним сказать, что нам надо на два билета больше, - нашла Мася изящный предлог нырнуть в толпу.
- Я провожу тебя! – рванул за ней Тихон, который просто радовался любому махачу. Остальные предпочли остаться, причём Тая пригрозила пушистым кулачком Лёмке, рванувшемуся было тоже вслед за Масей. Сима захихикала.
Не прошло и пяти минут, как из толпы выбрались Кэсси в шляпе с надорванными полями, за ней Дэзи с поломанным зонтиком в лапах.
- Значит, так! Никаких билетов нет и не было! Всё давно распространили через профсоюзы на госпредприятиях! В очереди стоят в основном россияне, потому что на всех болтается маска со штампом «президент».
- Как, мы не попадём на открытие Славянского базара? А мой репортаж? – схватился за лысую тёмную голову Бисквит.
- И на закрытие, судя по всему, тоже! – резюмировала Тая. – Зря ехали.
- Что же делать? Есть же какая-то возможность посмотреть славянское действо? – громко паниковал Бисквит.
- Ну и ладно! – неожиданно вмешалась Фаня. – Они там будут все без масок! А это опасно. Я, как госслужащая, не могу рисковать.
Но её замечание повисло в воздухе.
- А где Мася?
- Осталась с Тихоном поддержать котов из Хабаровска. Типа «я/мы Хабаровск»!
- Вот ещё не хватало! – рассердилась Тая. – Не уверена, что она знает, где этот Хабаровск. Лишь бы подраться!
- А нет ли вариантов с дополнительными местами на галёрках или между рядами? – продолжал искать выход Бисквит.
- Какие ещё галёрки? – удивилась Дэзи. – В этом году опенэар, ну, на свежем воздухе.
- Ну, как же! Там деревья вокруг! Такие высокие берёзы, дубы! Наверняка, можно купить билеты на сидячие, лежачие или висячие места!
- Мама дорогая! – схватилась Кэсси за голову и плотнее натянула шляпу. – Конечно! Деревья! Да зачем нам, котам, билеты на деревья! Мы и так справимся! Побежали занимать места! Болтик, дорогой, скажешь Тихону и Масе, что мы на деревьях!
Бальтазар промолчал. Он уже начал привыкать к Кэссиной манере и не обращал внимания. Вся компания рванула со всех лап в сторону концертного комплекса. Причём Тая пыталась на ходу засунуть всем по плюшке из пакета.
Оставшись один, Бальтазар прошёл к киоску «Живое пиво» с высокими столиками и взял литровый бокал светлого пенного. Подошёл к столику, где уже стоял над бокалом местный кот. Тот пил пиво молча и время от времени обтирал усы от пены серыми лапами. Потом спросил Бальтазара:
- Москвич?
- Из Ейска.
- А, бывал там! А сюда чего, на Базар?
- Да, но билетов нет.
- А вы как думали? Это батька! Ничего на самотёк не пустит. Тем более сейчас!
- А что сейчас?
- Выборы, милок, выборы! У него всё под выборы заточено!
- Не понял!
- Так нужна картинка, стопроцентная заполненность, никаких масок, чтобы были видны счастливые улыбки на мордах. И овации!
- Так русские коты чем плохи?
- Да вы просто не в тренде! У нас другие ветры сейчас дуют!
Бальтазар закурил «Парламент», предложил собеседнику.
- Ладно, проехали! Лучше скажите, что это за толпы по улицам ходят - то туда, то сюда!
- Вот это и есть наш новый тренд! Вставай, Беларусь! От честных выборов к европейской демократии! Это оппозиционные кандидаты мотивируют своих сторонников.
- Ого! Это уже интересно! Я бы тоже хотел поучаствовать в выборах, посмотреть всю кухню, так сказать, изнутри!
- А чего, участвуй! Это даже придаст соли! Прописка, правда, нужна. У тебя есть прописка?
- Откуда? Но я могу заплатить за прописку!
- Да? Ну, милок, и повезло тебе! Иди за пивом и водочки прихвати! Закусон там… Словом, накрывай поляну! Я расскажу тебе, где ты сможешь без проблем прописаться! У меня свояк на минской помойке номер 35 за главного!
Бальтазар поспешил в соседний магазинчик за водкой и закуской. В какой-то момент он остановился, покрутил рыжей красивой башкой с острыми ушами и спросил сам себя, что он делает, зачем, ведь это чужое государство, хоть всё так похоже и так знакомо. Но азарт исследователя уже охватил молодого политика – да, да, как «сокол Жириновского» он уже целый год заседает в спортивном комитете ейского местного совета. Стоп! А партийная дисциплина? А старшие товарищи? Но перед глазами уже маячил заголовок возможной диссертации «Демократия изнутри. Плюсы и море минусов». Да и очередь к кассе подошла. Эх, граждане-товарищи, и уж тем более господа! Слёзно вас просим, не принимайте судьбоносные решения за стоячком возле пивного киоска! Пена пузырится и мешает трезво обдумывать ситуацию!
Когда все снова собрались возле сумок и Бальтазара, он был слегка под шофе.
- Ну, как? – весело обратился кот к друзьям.
- А! – махнул лапой расстроенный Бисквит. - Все передние деревья оккупировали местные коты, да ещё и с бело-красными знамёнами!
- Нацики, что ли?
- Да. Нас отогнали на дальние деревья! Там никаких хороших ракурсов для съёмок, да и слышно было не очень.
- Представляешь, - влез Тихон, закуривая из предложенной мейнкуном пачки, - эти орлы-наседки на каждую овацию принимались орать «Хай живе Беларусь!», размахивать флагами. Это было их задание, потому что вокруг тут же собрались иностранные журналисты! Конечно, в итоге появился ОМОН, эти берёзы трусили, как груши! Что у них тут происходит? Все такие нервные, возбуждённые!
- Выборы! У наших белорусских братьев выборы!
- А поинтеллигентней нельзя выбирать? – фыркнула Кэсси и принялась вылизывать себя во всех местах и самым тщательным образом.
- Так чего выбирать? – зевнула Фаня. – У них же батька есть!
- Двадцать шесть лет уже батька. Мог и поднадоесть! – спокойно сказала Кэсси, доставая серебряную пудреницу. – Хотя, между нами, девочками, он ещё ничего себе. Усатый! Особенно, если в военной форме с огромной фуражкой. Настоящий полковник!
- Ха, полковник! Да он генералиссимус!
- А я читала в Дзене, что он был председатель колхоза! – вставила свои пять копеек Сима.
- Ну и дура! – внёс свои поправки Лёмка, за что тут же получил затрещину от Маси.
- Словом, ребята, у нас есть прекрасная возможность поучаствовать в реалити-шоу под названием «Честные выборы»! – прервал неуместное пустословие Бальтазар.
- Это как? – поинтересовался первым Тихон, отбрасывая щелчком бычок на зелёный газон.
- Как Дом-2? – загорелись подростки.
- Вы смотрите Дом -2? – удивилась Фаня. – Я бы посоветовала вашим взрослым более контролировать ваш досуг.
Тая густо покраснела, хоть в её окрасе это было и незаметно, и дёрнула непосед за лапы. А Мася фыркнула, собираясь резко ответить, что это, собственно, не Фанино дело. Но Бальтазар поспешил замять назревающую ссору.
- Нет! Будет круче, чем Дом-2! Я подам заявку на участие в выборах, а вы будете моим предвыборным штабом.
- Я только не понял, Болт, причём здесь мы и белорусские выборы! – удивился Тихон. - Мы же здесь даже не прописаны, мы вообще граждане другой страны.
- Да, у нас паспорта российские, - поддержала брата Дэзи. – Ещё в чём-нибудь непотребном обвинят нас! На кичу посадят. А у меня дома огород не полотый!
- Кого интересует твой огород? Здесь политика! Это покруче любого огорода! – сказала Мася.
- А раз политика, то и последствия будут самые политические! – прошипела Кэсси. – Обвинят нас во вмешательстве в ихние выборы! Батька у них мужик жёсткий, власть крепко держит.
- Да, это как пить дать, что обвинят! – Фаня всё-таки работала возле власти и не могла не продемонстрировать своё айкью. – Вот если бы мы были польскими котами, например, нас бы не обвинили, а, наоборот, поприветствовали!
- Почему?
- Потому, что тогда мы несли бы западную демократию и идеалы!
- Ты что, либералка? – покосился на Фаню Тихон. – У вас в администрации много таких?
- Каких таких?
- Прозападных! И это на границе с полыхающим Донбассом!
- Ах, оставьте, Тихон! – вступился за Фаню Бисквит. – Чего вы прицепились к девушке! Мы, может, не ура-патриоты, мы просто интеллигенты!
- А в Крыму ты был, интеллигент? – не отставал Тихон.
- Был, был! По мосту проехали в первой колонне!
- А, - успокоился Тихон. – Тогда всё нормалёк!
Бальтазар хлопнул лапами, привлекая внимание к себе.
- Дело в том, что я уже решил вопрос, как получить белорусское гражданство экспрессом. Всё-таки, мы братья-славяне, кто бы что ни говорил, и многие проблемы решаем одинаково.
- Взятка! – со знанием дела улыбнулась Фаня. – Это становится интересным!
- А я – за! – неожиданным басом промяукал Бисквит. – В конце концов, какая разница, в каком базаре участвовать! Не получилось в Славянском, поучаствуем в выборах! А я буду пресс-секретарём и поведу прямой репортаж в ютубе!
- Вот! Пресса уже задействована! Сейчас распределим роли. Главой предвыборного штаба я предлагаю…
- Меня! – решительно выступила вперёд Кэсси.
- Ладно! Решимости тебе не занимать! Тихон будет начальником охраны, Тая спичрайтером и слоганмейкером. Фаня будет отвечать за организацию митингов, Мася будет отвечать за транспорт, технические детали, транспаранты и плакаты. А Лёма и Сима будут работать с молодёжью! Детали предлагаю обсудить по дороге в Минск, потому что времени у нас в обрез, нам надо срочно заниматься пикетами по сбору подписей. А теперь быстро разбираем сумки и идём на автовокзал, я уже заказал места, и едем в Минск. Нас ждут великие дела!
Уже в потом, когда все, устав от обсуждений и споров, дремали на пыльных сидениях небольшого жёлтого автобуса, словно въехавшего в наши дни из советского прошлого, Тая тихо спросила Бальтазара, осторожно лизнув его в морду с белой квадратной челюстью:
- Зачем ты это, Болтик, делаешь?
Он задумался, потом ответил:
- Я ведь учёный. Да, многим кажется, что политология совсем не наука, а так, болтовня. И это ошибка. Ведь в политологии есть свой наработанный базис, история вопроса и векторы развития. И мне это интересно! Я реально чувствую, что могу влиять на события, судьбы, мнения. Это такой драйв, можешь мне поверить. А какой учёный без хоть капли авантюризма? Так себе, исполнительный планктон на зарплате. Именно чьи-то амбиции лежат в основе всех открытий!
- Может быть, я не всё так понимаю, как тебе хотелось бы, но знай, что я всегда буду на твоей стороне!
Бальтазар благодарно и так же осторожно лизнул в ответ пушистые бакенбарды на хорошенькой мордашке.
Самое лирическое отступление
Что ты, читатель, помнишь о той, своей самой первой, любви? Неясное волнение, яркие, залитые зыбкой нежностью сны, быстрые взгляды, неточные слова вскользь, понимание там, где и нечего было бы понимать. Тревожный взгляд в зеркало, первые штрихи угольным карандашом, такая чужая на юных губах помада. Первые слова, первые касания рук, первые разочарования и самые искрение страдания по совершенным, как оказалось, пустякам. Не у каждого первая любовь дотягивает до поцелуя. Но первый поцелуй – это венец ожидания и обязательного лёгкого разочарования, потому что за первым всегда хочется ещё и ещё, больше и больше. Проходит время, приходит опыт. Зыбкие желания облекаются в форму. И навсегда уходит нежность и трепет первого познавания. Но и через годы ты вспоминаешь вдруг тот первый взгляд, который заглянул к тебе в сердце…

В Минске на автовокзале компания погрузилась в два такси  и поехала по заявленному адресу, благо это было недалеко.

3

В самом центре Минска, в одном из тихих дворов, куда выходило несколько весьма опрятных подворотен, и всё это было в приятной близости от резиденции сами знаете кого, располагалась самая сытная и хорошо организованная помойка, не побоимся сказать, всей Белоруссии. Не пузатые, с распахнутыми двумя вонючими зевами, ржавые контейнеры стояли по периметру асфальтированного пятачка, а стройные, серебристого цвета металлические коробы на колёсах и с плотной крышкой. Это и была помойка номер тридцать пять, приписанная в госреестре к недвижимости номер один, то есть резиденции, не будем уточнять кого. Поэтому и местные коты отличались упитанностью и лояльностью к любой власти.
Когда из двух такси высадился иностранный десант, это произвело впечатление на публику. Местные оторвались от трапезы и солнечных ванн и принялись вслух оценивать экипировку приезжих, склоняясь к тому, что коты они все интересные, потому что одеты не бедно и разнообразно.
Бальтазар оглянулся и подозвал местного шкета с приклеенным бычком Мальборо в углу пасти:
- Плачу зелёными! Позови начальника!
Шкет подцепил когтями купюру и исчез за баками. Вскоре на площадку вышел чёрно-белый упитанный кот во фраке и белоснежной манишке на весь живот, в белых перчатках и белых носках. Подмышкой у него был толстый потёртый кожаный портфель. Жил себе Степан Еленович в Ставрополе, но дёрнула его нелёгкая перебраться в соседнюю страну, погнавшись за хорошим образом в интернете и кажущейся дешевизной. Хорошо, армейские друзья по Президентскому полку - московскому, московскому! - пропихнули на хлебное местечко, где им нужен был свой доверенный кот. Так и прижился.
- Степан Еленович? Вам привет из Витебска!
- Да, да! Я вас жду! Отойдём, здесь много лишних ушей!
Кабинет коменданта центральной минской помойки номер 35 Степана Еленовича был здесь же, среди палет и ящиков в восточном секторе двора.
Расстегнув портфель, Степан Еленович достал стопку тёмно-синих паспортов:
- Всё, как договаривались! Вот ваш паспорт: прописка здесь у нас, гражданство белорусское. Вам ещё полагается, за отдельную плату, диплом БГУ. Вот он! У нас здесь коты с помойки МВД кормятся, поэтому всё быстро и без обмана!
Бальтазар полистал паспорта, полюбовался своим дипломом – и в России не помешает! Потом оглянулся и достал из внутреннего кармана пачку иностранных банкнот.
- Это много! – послюнявив когтистый палец, пересчитал комендант деньги. – Основную часть за вас уже заплатили!
Бальтазар не стал спорить и засунул деньги в карман, а паспорта в яркий иностранный пакет, из которого достал бутылку коньяка.
- О! «Армавир»! Моя юность! – пошевелил усами Степан Еленович и полез в ближайший ящик из-под итальянских «макарони» за двумя серебряными гравированными стопочками с позолоченным нутром.
- Кубачи! Ну-с, за успешное предприятие!
Они хлопнули по стопке.
- Вы что, - пережёвывая ветчину, спросил Степан Еленович, - действительно намерены участвовать в выборах?
- Да! Почему бы и нет! Это так демократично – коты участвуют в выборах!
- И то верно! Давно пора котам заявить о своих правах. Без помоек нет современной жизни, а какая помойка обходится без котов, согласитесь! Чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта мысль – участвовать в выборах. Поддержку мы вам, господин Бальтазар, обеспечим. Кстати, расселитесь здесь же, у нас прекрасные тёплые апартаменты в подвалах президентской резиденции. Я сделаю вам хорошую скидку!
- Встречный вопрос, Степан Еленович. Почему вы взялись мне помогать? Вы ведь властью не обижены, сыты, обласканы.
- Хочется перемен! Помните такую песню! Моя юность.
Степан Еленович разлил коньяк по рюмкам.
- А если без пафоса, то просто уже пришло время, это все чувствуют. Завозились все, задёргались! Тут давеча были коты с новой помойки, возле американского посольства. Пришли наводить мосты. Пшековские коты лазят по нашим помойкам и подворотням, как у себя дома, вильнюсский мэр, давеча, выступил с призывом к белорусским котам срочно вспомнить своё литовское прошлое и немедленно вернуться к нашим общим корням. Я уж не говорю про наших украинских побратимов! Закон есть, знаете ли, такой: всё дерьмо плавает поверху! Пришло время сделать свой выбор. Я за мадам Пихановскую и прочих русалок ни-ни, потому что против засилья баб в большой политике. Тут наш президент прав: они же в армии не служили, где уж им войсками командовать. Правда, он в своих пограничных войсках тоже больших чинов на действительной не словил, зато мужик!
Бальтазар слушал внимательно, пытаясь уловить общую расстановку сил и мнений.
- Мы, белорусы, очень терпеливые, я бы больше сказал – пофигисты! – продолжил Степан Еленович, почёсывая сытый бок лапой в белом носке. – Но если уж на нашей сытой помойке общество разделилось – значит, пришло время перемен! Раньше за кусок итальянского сервилата дрались, сегодня разборки только политические. Вот потому и хорошо, что наш, кошачий, кандидат появился! Объединим всех котов возле вас, мы ведь единая нация!
- Но ведь, и я и вы иностранцы!
- Разве? – хитро улыбнулся Степан Еленович. – Я тут уже мхом оброс. А вы… По документам вы гражданин Республики Беларусь, а в душе мы ведь все с одной помойки, советской! Но молодёжь уже смотрит на Запад! Нет, ну точно не на Литву! На Германию, Францию, не меньше!
- Там нет помоек! – со знанием дела сказал Бальтазар!
- Там нет по-мо-о-ек! Ну, и скажите, зачем нам на Запад? Мы же славяне, мы без помоек никак! Ваше здоровье, господин будущий президент!
Они выпили и пожали друг другу лапы.
- Теперь зовите остальных. Будем говорить о делах.
Представленная Степану Еленовичу группа шумно расселась среди импортных ящиков.
- А чего у вас всё только импортное? – удивилась Дэзи. – Разве своего мало? Я вот и огородик держу, и свинок с курочками!
- Просто, высокие коты заинтересованы и пропускают весь импорт через свои оптовые базы. Не наше это дело! Так, кто, значит, глава избирательного штаба?
Кэсси с достоинством почесала обеими лапами висячие ушки. Степан Еленович одобрительно крякнул, окинув быстрым взглядом шикарную серую шубу, часики и лаковые туфельки. От шляпки Кэсси пришлось, к её глубокому сожалению, избавиться.
- Вот мои юристы набросали вам план действий. А это пакет уже подготовленных документов для регистрации. Времени на раскачку, сами понимаете, нет!
Кэсси с важным видом, надув плюшевые щёки, взяла прозрачную папку со скрепой посредине и стала листать документы. Потом подумала, перевернула папку и также тщательно всё обнюхала. Дэзи с восхищением смотрела на подругу, она ведь даже представить себе не могла, что Кэсси умеет читать.
- Смотрите, - продолжил Степан Еленович, - вам надо успеть зарегистрировать выявление желания быть президентом. Это не проблема, подписи у нас – за отдельную плату, разумеется! – уже есть. Да и в комиссии сидит свой кот. Следующий шаг – организация пикетов и встреч с избирателями. Это тоже не проблемно! Митинги на помойках обычно стихийные, разрешения горсовета не требуют. Да и Профсоюз помоечных котов действует решительно и собранно. Мои ребята из партии «Жизнь чёрных котов имеет значение» помогут вам собрать все нужные митинги и дадут охрану.
Степан Еленович пожевал губами и добавил:
- Времени у нас мало, регистрация вот-вот завершится, на предвыборную гонку отдано слишком мало времени, поэтому вы, Бальтазар, выступаете в Минске, здесь форпост любой политической движухи, а по городам и весям поедут наши рыжие мейнкуны, такого породистого добра и у нас хватает. Так, что ещё?
- Плакаты и транспаранты! – по деловому подошла к своей новой роли Мася.
- Есть у меня творческая семейка с улицы Кнорина, местная знаменитость. И рисуют, и пишут стихи, и шьют и мочанку знатно готовят. Нет, по митингам им хватает ума самим не бегать. Так ведь и не надо, безумных вокруг полно! Сейчас они, кстати, привезут вам первые плакаты, я уже послал за ними машину. Они же помогут собирать митинги среди бюджетных интеллигентов, это ведь самая обиженная прослойка. Кстати, имейте ввиду, что в случае шухера их квартира будет вашей временной хазой, чтобы отсидеться.
И точно. Послышался шум мотора, шорох тормозов, хлопанье дверей. И вот уже из-за серебристых помоечных контейнеров гордо выступил в белоснежном смокинге пан Каспер, который, после выступления мэра Вильнюса, срочно озаботился справкой о чистоте своих литовских корней, мало ли что и как повернётся. За ним, повиснув на серой лапе верного Умкаса, семенила на высоченных каблуках Арья. Ревниво смерив взглядом всех присутствующих дам, она на всякий случай зашипела и подняла шерсть на загривке.  В конце плёлся Коттон, загруженный ворохом плакатов по самое не хочу.
Лозунги получились хлёсткими и своевременными. На одном плакате красными аршинными буквами было написано «Помойка для жизни!», на другом «Наведём порядок на нашей общей помойке!», или «За независимую и чистую помойку!». Были и экономические лозунги, как «Мусор будем получать дифференцированно и с разных сторон!». Бальтазар был доволен – ребята потрудились неплохо!
Зарегистрировались достаточно быстро, без особых проблем. Вернее, эту процедуру начали ещё юристы Степана Еленовича, провели очень грамотно, намекая и бравируя подписью самого, ну, вы понимаете, кого,  неизвестно как и при каких обстоятельствах появившейся на нижнем листе, и быстро закончили регистрацию, подбодрённые наличкой. О странностях они , юристы, помалкивали, да их никто и не спрашивал, пока всех всё устраивало. Глядя, как Бальтазар часто и охотно открывал портмоне, Тихон, будучи от рождения пролетарием, хочешь не хочешь, задумывался, откуда у нового знакомого столько денег и всё ли правильно в этом подлунном мире. Но помалкивал, должность начальника охраны его, бывшего десантника, устраивала, кормёжка тоже.
И вот, когда пикетчики для сбора подписей расставили столики по всем помойкам, и бюрократическая машина  признания кандидата кандидатом в президенты заработала, проблема пришла оттуда, откуда не ждали.
В определённое комиссией время к зданию ЦИК подъехала большая мусорная машина, из её нутра высыпали разномастные коты и, подхватив коробки с подписями, быстро направились в комнату приёма подписей от кандидатов.
Дама бальзаковского возраста с агрессивным маникюром восседала за большим канцелярским столом с компьютером и огромной кучей бумаг. На столе также стояли четыре телефонных аппарата, один из них, что без дискового циферблата, был ярко-красным.
Коты бесшумно начали заполнять комнату и грузить коробки с подписями на пол возле стола.
- Кто кандидат? – хмуро спросила чиновница.
- Я. Бальтазар.
- Где зарегистрированы?
- 35-й избирательный участок города Минска.
- Адрес?
- 35-я центральная помойка на улице Карла Маркса.
- Что? Что за чушь?
Тут только она подняла глаза от компьютера и увидела рыжего красавца Бальтазара с огромным хвостом и целую свору других котов.
И она завизжала:
- Что вы здесь мне нанесли? Какие помойки? У нас серьёзное учреждение! И вы же кот! Демократия – да, но не до такой же степени!
- А где ваша толерантность? Вы попираете все европейские ценности и принципы! Мы немедленно пойдём в БДИПЧ!
- Там права человеков, а вы коты!
- Да хоть свинки морские! БДИПЧ, Европарламент и далее по списку просто не признают ваши выборы!
Бальтазар выдохнул, потом, уже поспокойней, добавил:
- Кстати, наш избирательный участок курируется самим…ну, вы сами понимаете!
Здесь тётка вздрогнула и снова опустила глаза, покосившись на кроваво-красный телефон.
- Какой, вы говорите, у вас участок?
- Тридцать пятый, как раз возле…
- Тихо, тихо! Не надо кричать! Сразу бы так и сказали! Оставляйте коробки. Вот вам регистрационный мандат!
И только когда делегация котов покинула кабинет, тётка вытащила большой платок, куда начала громко чихать, после этого перекрестилась и быстренько написала заявление на полагающийся ей отпуск.
Бальтазар с Тихоном с шиком подкатили на мусорной машине к месту дислокации, выгрузили ящик шампанского и созвали весь ликующий штаб на первую импровизированную пирушку.
И пошли суматошные дни предвыборной гонки. Митинги собирались на помоечных площадках, заброшенных аллеях старых парков, давно закрытых на замок призаводских стадионах, в руинах бывших советских промзон, не пригодившихся в новое независимое время. Молодые коты составляли основной костяк всех митингов, исправно кричали нужные лозунги, разогревая более инертную толпу до нужного градуса. Все случайные и не случайные паузы громогласно заполняли известные джазовые котобанды. Жизнь в последнее время была достаточно безденежная и скучная, хотя и сытная, поэтому такие неожиданно громкие выборы привлекли внимание глубинного электората.
А тут ещё и развлекаловка на самом высоком уровне с арестом некоторых кандидатов, громкими скандалами! Всё это ещё больше разгорячило массы, и на помоечные митинги стал перетекать обиженный электорат арестованных кандидатов. «А почему не кот? – переговаривались между собой вчера ещё не знакомые митингующие. – Да хоть чёрт лысый, лишь бы не, ну, вы сами знаете, кто! Сколько можно! Пора и честь знать!»
- Молодой, красивый, рыжий! Бальтазар, ты наш кандидат! – визжали молодые и думающие, что они молодые, кошки.
- Вон, пенсию обещает добавить! У него, говорят, денег куры не клюют! – судачили старые кошки на лавках. При чём здесь его деньги и их пенсии, никто не задумывался.
За неизвестного кандидата, выскочившего, как чёртик из табакерки, усердно агитировали и в бюджетной среде, исходя из того, что хуже уже и некуда. А медики, озабоченные до сих пор коронавирусом, с удовольствием поменяли тему, всё равно ни лекарств, ни достаточных защитных средств нет, что об этом без толку шуметь.
Пролетариат государственного значения собирался массово, но молчаливо, справедливо опасаясь попасть в натыканные кругом камеры наблюдения, чтобы не объясняться с мастером, или профсоюзом.
Крестьяне на митинги приходили молча, курили по крестьянской привычке в кулак, обсуждали между собой погоду и уборку зерновых, ожидаемый урожай бульбы, женщины громко спорили о преимуществах открытого грунта перед теплицами и тетешили детей в колясках. Здесь очередной Бальтазар с придыханием говорил о зарплатах и газификации сёл, об инвестициях и новейших технологиях, которые просто ждут не дождутся, чтобы, наконец, просочиться в Белоруссию.
Но самая благодарная аудитория была молодежная, разогреть её было легко и малозатратно. Кот-рэпер МисКа частил резким голосом свой бред, отбивая ритм рыжим хвостом и выкидывал время от времени когтистую лапу резко вперёд с воем «Йоо!», и стадион уже бесновался. После этого появлялся Бальтазар 1,2,3 и рёв становился слышен в местных администрациях. Наряды милиции срочно докладывали по переносным рациям обстановку. А в основном, всё было празднично, на каком-то всеобщем воодушевлении и подъёме. Рыжему кандидату или его представителям жали лапы, совали записки и промасленные кульки с домашней выпечкой, жаловались на обиды от администрации или соседей, приглашали в гости, пытались угостить «местной валютой».
Вечером, добравшись с очередного митинга в гостеприимный подвал, где их ждал сытный ужин, наши герои валились буквально с лап, засыпая во время обсуждения прошедшего дня, возникших проблем и составлением планов на будущее. В настоящей резиденции поначалу на эти митинги мало кто обращал внимание. Подумаешь, коты, да ещё и с помойки! Какой-то там рыжий мейнкун, он даже программу серьёзную не представил. Типа, он борется за честные выборы! Вот, если одержу победу, проведу, дескать честные выборы, и пойду дальше ловить мышей! А у нас, государства, значит, выборы не честные! «Да я эту страну создал и выпестовал этими вот самыми лапами и не отдам её на разграбление! – кричал сами знаете кто. – Если кто желает попробовать, знайте, ответ будет жёстким, чтобы потом не плакали!»
Но когда митинги неожиданно стали массовыми, а затем вдруг началась травля в сетях основного, сами знаете какого, кандидата, он, сами знаете кто, занервничал. И собрал на заседание настоящих полковников, цепных псов всех родов войск. Президент хмуро смотрел на силовиков, потом тяжело спросил
- Кто он и что он? Главное, кто за ним!
- Газпром, кто же ещё!
- Не чудите, там мы уже глубоко копнули и всё, что можно, но не нужно, выудили.
- Башня Кремля!
- Которая? Там их много. Основную не трогаем, иначе посыпится у нас!
- Американцы? Вон и посольство у них активно заработало, свет всю ночь горит!
- Может, вискарь пьют? От начальства-то далеко!
- Америкосов не трожь, еле только-только замирились. И нефть они пообещали. И в Америку хочется съездить!
- Хохлов вспомним, пару побратимов поймаем, есть давно на примете.
- Тоже нельзя! Они дружат с Европой, а мы с ними!
- Арабов щекотнуть? У нас есть их студенты, можно получить информацию!
- Мозги включай! Там семейный бизнес!
- Китайцы?!
- Это наша священная корова!
- Ну, тогда только башни!
- Словом, подключайте собачий спецназ, вынюхайте всю информацию, и потом материал об этих котах ко мне на стол!
Полковник спецназа, прорычав нечто невразумительное, ринулся, носом в пол по «русскому следу».

4

Поздним летним вечером, когда первые звёзды робко заглядывают на землю с тёмного бархата небосклона, во дворе на улице Карла Маркса, за мусорными контейнерами, проходило заседание штаба Бальтазара. Перед котами стояли бутылки безалкогольного Лидского пива, а кошечки пили Лидский квас. Надо отдать нашим героям должное: эти две недели предвыборной гонки закалили и сдружили, скажем, наконец, честно, таких разных и мало знакомых котов. Теперь это была команда сообщников, ориентированная на победу и уверенно идущая к цели. У каждого из друзей проявились новые качества, появилось дружеское снисхождение к ошибкам рядом идущего и желание помочь, чтобы продолжать идти вместе к одной цели. Правда, сама эта цель – выбрать Бальтазара президентом другого государства – была им, как и нам, не совсем понятна. Но если ему так хочется, почему не подсобить? Тем более, что они делали это бескорыстно. Может быть, у каждого из них и были какие свои тайные мысли и побуждения, но это так и осталось тайной.
- Меня волнует успех Пихановской, - нервно сказал Бальтазар. – Я не понимаю, почему! У нас вот нет развёрнутой программы, а у неё и того хуже, говорит заученные фразы, спичрайтеры не умелые, харизмы особой тоже нет!
- Да, всё там ясно, - лениво сказал Бисквит, открывая свою бутылку Лидского. – М-м-м, пиво здесь ничего! Не парься, Болт! К ней ведь отошла протестная аудитория посаженного банкира и несостоявшегося технократа. А чтобы эту аудиторию не растерять, места выбитых из гонки кандидатов заняли жена и подруга. Да и Пихановская, так сказать, продолжила дело арестованного мужа. Если бы у неё был свой обширный электорат, её бы просто не пропустили при фильтре регистрации! А тут кто-то так все пазлы очень грамотно сложил: молодые женщины, почти из народа, почти жёны декабристов, необычно, героически, жалостливо, шумно! Каждый может найти крючок, за который зацепится! С мира, как говорится, по нитке, Пихановской троекратное увеличение сочувствующей аудитории!
- Так она говорит, что, когда, её изберут, пойдёт мужу борщи варить! Типа того, что власть её не интересует, и она легко её отдаст, - сказала Тая.
- Ну, её на данном этапе может и не интересует, но очень интересует тех, кто встал у неё за спиной и сложил все пазлы! – пожал плечами Бисквит. - А потом, кто же отдаст власть, если уж она в руки упала? Не будьте, Таечка, так наивны! Чем пустее барабан, тем громче он звучит!
- Я чего-то не догоняю! Какой барабан? – вступила в дискуссию Мася.
- Аллегорический, Масенька, аллегорический! То есть, такие пустые фигуры, как Пихановская, очень удобны для внешнего управления! А потом, уверяю вас, ей и самой понравится!
- Это просто тренд какой-то сегодня! – продолжал нервничать Бальтазар. – В соседней стране выбрали комика, потом удивляютя происходящему, здесь хотят выбрать домохозяйку!
- Но ведь и вы, уважаемый, фигура неоднозначная! – высказалась Фаня, решив, что эдак Басквит своей эрудицией совсем задвинет её в тень. А у неё тоже РГУ за плечами! – Мало того, что вы кот, но вы ещё и иностранный кот, никому не известный! Так чем же эта домохозяйка хуже?
- Не о том думаете! – неожиданно сказала Дэзи. – Я вот поглядела их митинги – у них в штабе сплошняком женский батальон!
- А что, - оживилась задремавшая было Кэсси, - и нам так надо! Выпустить на подиум нас, девчонок! Меня, например!
- Какой подиум! Это тебе не дефиле на модных показах! – захихикал Тихон, закуривая.
- Но мысль верная! Пусть Кэсси с Таей открывают митинги, а Мася, Дэзи и Лёмка с Симой ходят в толпе и раздают маски, шарики, дримис! – решил Бальтазар.
… Митинг  успешной конкурентки проходил в одном из белорусских городков в старом заброшенном парке и обещал быть достаточно шумным. Была суббота, погода сияла солнцем, все улыбались и спешили на неожиданную «маёвку» в окрестности города. Туда же ехали пикапчики от местного ресторана, обещая напитки, пирожки, булки с котлетами и мороженное. В одной из боковых аллей парка открывал кузов импровизированного выездного прилавка и местный шаурмист китайского происхождения. Впрочем, китайцами здесь уже давно никого не удивишь, поэтому митингующие благосклонно принюхивались к резкому мясному запаху.
На разведку сюда были посланы Лёмка и Сима. Они быстро задружились с местной ватагой и шныряли в её составе по толпе, чтобы не выделяться. Было шумно. Колонны празднично одетых людей, многие из которых предпочли белые цвета или же повязывали, куда могли дотянуться, белые ленточки, стекались к главной аллее из всех боковых аллей. Всё это подхлёстывало праздничное настроение, и это нашим юным разведчикам отнюдь не нравилось. Толпа прибывала, на сцене расчехлили аппаратуру.
- Надо совершить какую-нибудь диверсию, - пнул сестру в бок неугомонный Лёмка.
- Какую диверсию? С ума сошёл? Здесь вон ментов куча! Да и чем? – отмахнулась Сима. Потом задумалась, притихла. Лёма ждал, зная: если сестра задумалась, жди какой каверзы. Девчонки все такие! Нет ведь, чтобы просто подраться!
 И точно! Сима придумала:
- А давай-ка мы идеологическую диверсию сделаем!
- Ура! Давай! Это как?
- Поговори с местными пацанами. Они в курсе, кто есть кто, особенно когда выпьет! Даю наводку! Видишь того пожилого, что крутится возле сцены и координирует от местных этот митинг? Морда у него явно запойная, да и волонтёрит он здесь, конечно, не на халяву. Если у деда есть какая тайная фишка, ему останется просто налить стакан!
- Симка! Ну и умная же ты! Бегу! Жди меня здесь!
Через пятнадцать минут Лёмка вернулся запыхавшись, но с самой заговорщицкой мордой.
- Ты как в воду смотрела! Дед ещё тот артист, где-то даже местная знаменитость, но время от времени ночует под магазином! Словом, сейчас будет цирк! Ждём! Стакан я ему налил и на продолжение банкета подбросил!
- Аннушка разлила масло! - улыбнулась отличница Сима.
- Какое масло? – не понял Лёмка, но Сима прижала палец к губам, потому что в этот самый момент загремел голос со сцены:
- Дорогие друзья! Начинаем наш предвыборный митинг в пользу кандидата Веты Пихановской! Наш кандидат уже въехала в город и направляется сюда! Пока слово предоставляем местным ораторам!
И к микрофону потянулся пожилой кот с большими залысинами на лбу и слегка отёчной мордой. Некоторые в толпе признали знакомую личность, но сегодня он выглядел прилично, даже был одет в белую рубашку и светлые, в тон, летние брюки. Оратор посмотрел открытым взглядом в примолкшую толпу и для затравки крикнул фальцетом прямо в микрофон:
- Хай жыве Беларусь!
Толпа захлопала, поощряя местного «политика». Кто-то даже крикнул:
- Михалыч, жги!
И Михалыч зажёг. Ведь это была минута всей его жизни!
- Дорогие мои! Побратымы! Что за жизнь мы живём? Ни радости тебе, ни денег!
Тот же голос спросил:
- Работать не пробовал?
Но Михалыча уже было не остановить:
- А всё почему? Почему, спрашиваю я, ветеран закрытого, уже лет десять как, моторного завода! Потому что уже давно нам нужен свой Гитлер!
Толпа охнула и замерла.
- Да, Адольф Гитлер! Смотрите, как он поднял свою, униженную репарациями, страну. Да, это правда, что потом он повёл её не совсем в правильном направлении. Но ведь какой бросок из нищеты в развитое государство, которое держало в страхе всю Европу. Вот и нам нужен свой Гитлер!
Какой-то малолетний нацик с бело-красным флагом в первых рядах воспламенился было и крикнул «Хайль Гитлер!», но тут же получил в репу крепкой рабочей лапой и полез зализываться в кусты.
- Нам нужен такой же лидер, как Гитлер! – продолжал кричать фальцетом старый кот, закрыв в экстазе глаза и держась за микрофон обеими лапами, потому что задобренный пивом стакан водки давал о себе знать.
- Ты чё буровишь? – закричал кто-то басом из толпы. – Заткните ему пасть!
И тут толпа словно очнулась, задвигалась, засвистела, заулюлюкала. Возмущение плескалось через край. Лёмка и Сима победно засвистели и тоже закричали «Позор!»
А в это самое время к митингу подъехала серебристая «хонда» и из неё вышли три ожидаемые гостьи. Они, словно три грации в белом, шли сквозь свист и крики и не совсем понимали, что случилось. Только на сцене, откуда уже стянули за лапы захмелевшего Михалыча, им на ухо зашептала что-то растерянная организатор митинга.
- Дайте же, наконец, музыку, пусть выбесятся, а потом будем разруливать! – мудро сказала одна из граций, подруга посаженного банкира, облизнув накачанные губы.
Музыканты на полную мощность врубили звук и диджей КуКук задёргался у аппаратуры.
Через какое-то время, когда толпа немного успокоилась, кандидатка в белом летнем костюме от польского  дизайнера поплыла через сцену к микрофону. И протянула руки к взбудораженной толпе:
- Дорогие мои!
Толпа крякнула настороженно. Но глядя, как её учили на курсах в Варшаве, куда-то в середину толпы, чтобы не споткнуться о чей-то взгляд, который мог оказаться и не дружелюбным, а это очень сбивает, она почувствовала, как энергия этой слитой воедино толпы начала вдруг заполнять её. И она в какой-то момент ощутила себя матерью их всех, молодых и старых, больных и здоровых. Матерью нации! Ну был же сегодняшний президент так долго батькой, она вот станет матерью. Они будут её дети, и они уже сейчас нуждались в её утешении! Да! Всё точно так, как говорил психолог, что ездит с ней по всем митингам, потому что сама по себе будущий возможный президент была человеком закрытым и немного зажатым. Вот она, точка сливания её с толпой! И на этом душевном подъёме кандидатка продолжила горловым голосом:
- Он старый, больной! Он просто устал.
- О ком это она? – зашептались зрители, делая свои параллели.
- Но он один из нас. И мы все устали. Мы устали от этой несправедливости, нечистоплотности, коррупции. Ведь мы с вами достойны лучшей жизни! Давайте вместе победим на выборах, откроем двери всех тюрем, я назначу новые, честные выборы и… И уйду варить борщ своему мужу!
- Вета! Вета! – одним тысячным горлом выдохнула толпа. – За честные выборы!
Раздосадованные Сима и Лёмка выбирались из толпы. Поклонник Гитлера мирно спал под кустом, заботливо накрытый бело-красным флагом.
- Да ладно! – засмеялся вдруг Лёмка. – Всё равно круто получилось! И скандал, как ни крути!
- Я запустила видосик на Телеграмм! – деловито подытожила Сима.
… В кабинете сами знаете кого в это позднее время было полутемно. Горела только настольная бронзовая лампа с зелёным абажуром, которая помнила совсем другие времена. Лампа освещала праздничный глянец тёмно-вишнёвой столешницы, богатый мраморный чернильный прибор, в который давно не наливают, за ненадобностью, чернил, планшет-андроид последнего выпуска, веер остро заточенных карандашей, стопку чистой мелованной бумаги с красивыми литерными штампами. Да мало ли всяких красивых и нужных вещей может быть на столе благодетеля целой нации!
За боковым столом, в тени, глаза в глаза, сидели двое. Он, сами знаете кто, и начальник разведки питбуль Макс, верный пёс из самой юности, когда дружат и любят не за деньги и прочие блага.
- Ну, узнал, что этот рыжий господин из себя представляет?
- Закончил ейскую школу номер пять с золотой медалью, ЕГЭ на 800 баллов. Поступил в Ростовский университет, был переведён в МГИМо…
- Вон как! Кто его двигает?
- Не понятно! Говорят, просто талантлив.
- Знаем мы таких, талантливых! Наверняка уже кто-то внёс его в свои карьерные списки!
- Пока числится как одиночка. Живёт в Ейске, создал и возглавил Институт европейских исследований. Считается молодым и перспективным политиком. Пишет диссертацию «Демократия изнутри. Плюсы и море минусов»
- Всё это шелуха! Откуда бабла столько? И зелени, главное!
- Перенял семейный бизнес – сеть ночных клубов «Южная ночь» по всему российскому побережью Азовского моря.
- А карантин на них не отразился?
- Ну, какой карантин, босс! Клубы-то ночные, а ночью нормальные чиновники спят!
- Значит, прибыль устойчивая! Я к тому, что, когда по его поводу начнут обращаться родные или друзья, вопрос ставь ребром.
- По какому стандарту?
- По максимальному! Я сказал, ребром, а не поребриком! И не берите, ради всего святого, борзыми щенками! Только весь пакет акций!
Макс промолчал, филолог из него был никудышний. Потом продолжил:
- Что, привязываем к башням?
- Нет, поверь моему чутью, башни сейчас трогать нельзя! Пройдись лучше по либералам, их сегодня не жалко, а завтра начнут сдавать. Навальный, например!
- Он рядом и близко не стоял.
- Сегодняшние молодые и стоят, и лежат рядом, всё с жёлтыми уточками бегают, затейники!
- Понятно.
- Что предъявим? Нелегальное пребывание в стране?
- У него паспортов больше, чем надо! И все с печатями.
- И это плохо. Но это не причина его не обвинить в фальсификации.
- На одном даже ваша подпись.
- Да? Не удивил! Давно пора и со своей помойкой разобраться. Везде враги! Демократы хреновы!
Сами знаете кто помолчал, обдумывая варианты, потом хлопнул лапой по дорогой столешнице:
- А, была не была! Предъявляй терроризм! Чего там стесняться. Другим не повадно будет! У нас уже идёт гибридная война, и терроризм можно предъявить каждому!...
… Рано утром Бальтазар переговорил со Степаном Еленовичем. Делать в Минске было уже нечего. Митинги Бальтазара собирали огромные толпы, это правда.  Тут сыграл тот момент, что рыжий образованный кот с пламенными речами и огромной эрудицией показался многим прекрасной альтернативой тому, к чему давно привыкли и что потеряло  всякую ценность в глазах многих. Да, сытно живём, да, стабильно. Но ведь чересчур стабильно, нет чувства возможного прорыва, хочется побольше денег, хочется зарплат, как хотя бы в Польше! Да в Польшу хочется, чёрт возьми! А тут этот красавец мейнкун со сладкими речами. А, гори всё пропадом! Так жить нельзя! Бальтаза-а-ар! Наш кандидат! Примерно так и проходило лавинообразное нарастание электората. Бальтазар всё больше и больше верил в свою возможную победу и уже серьёзно обдумывал свои первые шаги на таком ответственном поприще.
Последний перед выборами митинг в Минске обещал перерасти в манифестацию народного единства. Все в штабе уже потирали лапы. Но городские власти в последний момент срочно перекрыли все заявленные площадки, вроде как для праздника будущего урожая. Поэтому Минск глухо бурлил сам в себе, но крышки для пара перекрыли. Вот и решили последний митинг провести в Барановичах. Команда Бальтазара, подкреплённая Бальтазаром-3, которого звали Гудвин и которого рекрутировали из славного города Ирпеня, что под Киевом, уже поехала туда. Но наш Бальтазар тоже хотел выступить, ещё раз блеснуть своим ораторским искусством, ему это дело понравилось. Мудрый Степан был против, но молодость мудрость не слышит. И он поехал.
При заезде на вторую после Минска автозаправку мусорную машину, где сидел кандидат, спереди и сзади вдруг перекрыли два чёрных минивэна с тонированными стёклами. Когда Бальтазар вышел, чтобы прояснить ситуацию и помахать удостоверением, псы в чёрном немедленно выскочили из заднего авто, заломили рыжие лапы за спину, плюнули в запале на туфли марки бриони и, мордой в землю, потащили кандидата в президенты в новую реальность, то бишь в чёрный автобус. И уже там, не на глазах достопочтенной публики, хорошенько приложили его под меховой рыжий дых. И полетели яркие звёздочки в зелёных глазах. Водителю приказали немедленно возвращаться в гараж.
Пришёл в себя Бальтазар уже в камере на нарах. Покрутил рыжей головой, поводил ушами, подвигал лапами. Подполз к плошке, попил воды. Поднялся на лапы и с тоской огляделся. Где, как он прокололся, пропустил такой удар! Нафик ему сдались эти Барановичи! Говорила ведь маменька всегда: «Болтик, рыжее моё солнышко! Умей останавливаться! Политика безрассудства не прощает!» Права, ох, как права была маменька! Хватит ныть! Надо проанализировать ситуацию и искать выход! Это уже папенька говорил: «Ищи выход! В любой ситуации! Если в неё был вход, то обязательно будет и выход!»
Заскрежетал метал задвижки и раскрылось окошко на железной двери. В полутьме засверкали два жёлтых глаза. Бальтазар бросился к двери:
- Вы не имеете права меня задерживать! Я буду жаловаться!
- Жалуйся! – ответил сами знаете кто за дверью.
Сердце Бальтазара оборвалось. Вот это он попал! Неужели сам здесь? Но тем не менее он громко сказал:
- Я кот!
- Какой ты кот! Ты террорист!
- У меня не было и нет оружия!
- Войны сейчас гибридные, а террористы безоружные!
- И всё равно настаиваю, что я кот! Позовите независимого фенолога!
- Ага! А как же! Завтра будет предъявлено обвинение в суде. Будет тебе там и фенолог, и кинолог и гинеколог!
- Зачем мне гинеколог? Я же кот!
- Суду расскажешь! У нас суды честные и не предвзятые. Считай, пятнашку себе заработал! А в камере фенолога тебе подберут!
Рот шевелился и кривлялся в окошке камерной двери, усы угрожающе топорщились.
Когда окошко с грохотом захлопнулось, узник совести печально опустился на нары.

5

Заброшенный стадион возле давно уже закрытого ремонтного завода был пуст. Штаб несчастного Бальтазара в полном составе сидел под чахлыми буковыми кустиками возле трибун. Сказать, что наши герои приуныли, значит, ничего не сказать. Тая плакала, Кэсси смотрела на неё и хмурилась, Мася кусала когти, Сима и Лёмка дремали, Дэзи рисовала веточкой что-то в пыли, Тихон курил, Фаня просчитывала про себя все нежелательные варианты, которые могли сказаться на её карьере. И только Бисквит яростно строчил материал о вероломном аресте успешного и любимого народом кандидата. Рыжий Гудвин прохаживался рядом, пытаясь дозвониться до начальства и получить чёткие инструкции, что ему дальше делать.
- Я пойду вместо него! – вдруг тихо, но с силой, заговорила Тая, смахивая хвостом слёзы с ресниц.
- Ты о чём? – испугалась Мася.
- Пошла же Пихановская вместо мужа! И я выступлю на месте Бальтазара!
- Да кто ты ему такая! – язвительно прошипела Кэсси. – Пихановская жена, а ты кто?
- Я его люблю!
- Удивила! Ха-ха! И что?
Тая с возмущением посмотрела на Кэсси:
- Он же тебе нравился!
- Нравился, не нравился! Разонравился! Какая теперь разница! Передачки носить я не намерена! У меня и без того кавалеров куча! Вот ещё!
Услышав вокруг себя осуждающее молчание, махнула лапой:
- Да, ладно уж! Расплачусь сейчас!
Дэзи виновато сказала:
- Не слушайте её! Она очень хорошая! Просто, когда расстраивается, начинает обвинять кого угодно, только не себя!
Дэзи обняла подругу:
- Кэссюша, ну, ты чего?
И та заплакала навзрыд, уткнувшись ей в плечо. И ей вторила вся женская половина. Даже Фаня всплакнула на плече Бисквита, а тот, вглядываясь в её околоабиссинскую мордочку, подумал, а смогла бы она вот так же за ним убиваться.
Подошёл Гудвин и похлопал в лапы:
- Друзья! Внимание!
Стало тихо. Все посмотрели на него.
- Разнарядка такая. Я должен срочно сматываться в Киев. Завтра выборы. И ситуация может эскалировать. Вы сидите и ждёте здесь.
- А разве мы не поедем на Кнорина, к пану Касперу?
- Уже нельзя. Квартира под колпаком. За вами сейчас подъедет машина, местная мусорка, и отвезёт вас в Полоцк. Там вам предоставит убежище профсоюз котов-железнодорожников и посадят на поезд в Питер при первой же возможности.
- А наши вещи? – заволновалась Кэсси. – Мы должны забрать наши вещи!
Гудвин спокойно посмотрел на неё:
- Или вещи, или свобода! Выбирайте!
- Чего тут выбирать! – рассердился Тихон. – У тебя дома вещей полный гардероб!
- Много ты понимаешь! – фыркнула Кэсси и отвернулась.
- Я возвращаюсь в Минск! – твёрдо сказала Тая. – Чтобы быть рядом с ним!
- И мы с тобой! – заверещали Лёмка и Сима.
- Нет! Вы с Масей поедете со всеми в Полоцк! Мася, ты отвечаешь за ребятню!
Подростки замяукали было, что они уже давно не дети, но Мася властно шикнула на них, наведя порядок.
- Хорошо! Тогда вы поедете до Минска со мной! – с уважением обратился к Тае Гудвин. – Давайте прощаться!
Все бросились обниматься с Таей и жать лапу Гудвину. Вскоре подошла старая мусорка, куда коты шумно погрузились. Бисквит на минутку задержался. Оглянувшись, не видит ли Фаня, он сунул Тае портмоне, сказав, что у них ещё есть, а ей в Минске пригодится. Тая благодарно поцеловала лысого господина и пошла в синюю «тойоту» к Гудвину. Машины, посигналив, разъехались в разные стороны.
Отнюдь не лирическое отступление
И вот приходит день выборов. Тысячи избирателей тянутся к избирательным участкам. Кто-то голосует потому, что должен, кто-то потому, что боится, как это  отразится на его карьере. Кто-то потому, что все голосуют. Кто-то бравирует тем, что вообще всё игнорирует. Но ведь миллионы во всём мире голосуют вполне искренне! И наивно верят, что они действительно участвуют в политической жизни своей страны, и их голос действительно имеет своё значение. Ведь выборы – это пик демократии! А то, что демократия давно превратилась в большую полицейскую иллюзию, что любые выборы - это прежде всего манипуляция сознанием или открытый подкуп, нам всем забыли сообщить как раз те самые манипуляторы! И они, эти манипуляторы нашим сознанием, одинаковы и в Швейцарии, и в Германии, и в России, и в Польше! Но это было так, к слову.
А в нашем случае вся страна пришла в движение, особенно же активизировался протестный интернет. Час икс приближался. Проголосовав, многие не уходили с улиц. Сначала ручейки, а потом и реки заполнили центр Минска. И началась вторая часть современной демократии. Полетели первые приготовленные булыжники. В ответ милиция словно с цепи сорвалась! Когда ты видишь такое по телевизору на улицах Берлина и Парижа, это кажется далёким и ничего не значащим. Но когда это происходит на улицах твоего родного города, ещё вчера бывшего мирным, это шокирует и вызывает ярость. А ещё через какое-то время ярость вызывает всё. Но ведь ярость отключает способность думать! Кричащая толпа думать не умеет. Она умеет только крушить.
Протесты шли пятый день. Сначала яростные, потом с примиряющими феями в белом и с цветами. И вечерние потоки на улицах увеличивались и увеличивались.
Тая бродила в этих толпах, пытаясь уловить, чего же они все хотят. И не могла разобраться. Каждый хотел своего. Когда она крикнула: «Свободу Бальтазару!», все её поддержали, но это был миг, а дальше толпа переключилась на другие лозунги. Всё чаще мелькали бело-красные флаги и всё громче звучал лозунг местных националистов «Хай жыве Беларусь!». Но когда прошли колонны рабочих, получающих зарплату у этого же государства, которое они решили так безрассудно раскачивать, Тая совсем потерялась. Она поняла, наконец, что это безрассудство и есть та эйфория протеста, когда десятки лет все боялись сказать лишнего, а сейчас, выйдя, наконец, на улицу, лишились и страха, и рассудка. И Тая с тоской подумала, что нужно убегать отсюда, и что она ничего всё равно не добьётся. Ещё вчера всеми любимый и обласканный, Бальтазар был безжалостно забыт. И что все вокруг тоже сделали свой выбор, а это их страна, и их жизнь. Ей, Тае, тут делать нечего!
В тот же вечер она постучалась в дверь квартиры на Кнорина. Ей с радостью открыли. Здесь, правда, царила та же эйфория, что и на улице. Но гостью обласкали, накормили. А вот помочь ей ничем не могли. И только Каспер, провожая её к двери, подсказал:
- Знаете, дорогая! У нас есть друзья, граф Тарас и шевалье Антон! Они открыли замечательную и очень нужную, особенно в безвыходных ситуациях, вещь – котопортацию.  Делается это таким образом!
И Каспер обстоятельно рассказал и показал отчаявшейся Тае, что это такое, котопортация. Ей надо только как-то передать эти инструкции несчастному узнику.
Окрылённая Тая поспешила на улицу Карла Маркса, плотно оцепленную псами в чёрном. Кошечка нырнула в ближайший подвал. Ей не стоило труда найти подвальный закуток Степана Еленовича. Тот, увидев Таю, хлопотливо выглянул за дверь, пошипел, чтобы никто не смел зайти, и закрыл дверь на ключ. Утешить кошку ему было нечем, потому что в такой заварухе отдельные судьбы вообще теряют своё значение, и судьба  Бальтазара была просто никому не интересна. Да и ему самому, если улица и те, кто так умело её направляют, придут к власти, придётся спешно уезжать из страны. Но, выслушав Таю, немного подумал и сказал:
- Если всё дело только в маляве, то я смогу в этом помочь. Мой лучший друг работает в Центральной тюрьме надзирателем. Садись и пиши, но мелко и коротко. И добавь туда эти цифры, это градусы широты и долготы Полоцкого железнодорожного вокзала. А сама тоже выезжай туда! Кстати, я вот так и не знаю, уехали тогда ваши товарищи из Полоцка или нет!
Тая составила маляву и побежала на автовокзал. Воспользоваться новыми знаниями ей так и не пришло в голову. Девочка, что вы хотите, вся на эмоциях, когда тут рассуждать.
В Полоцке она стояла на привокзальной площади и измученно оглядывалась, надеясь увидеть кого-нибудь из своих. И вдруг кто-то взял её за лапку. Тая вздрогнула и зашипела. Но так нежно лизнуть мордочку мог только один! Она подняла влажные от слёз глаза – перед ней стоял Болт, такой же рыжий и такой же красивый.
- Милая Тая! Я тебе так благодарен! Я всё получил и, как видишь, всё получилось! Надо искать билеты и уезжать отсюда. Всё стало слишком серьёзно. Прости, что я втянул тебя в эти передряги!
- О чём ты, дорогой Болтик! Я так счастлива, что провела эти самые счастливые недели моей жизни возле тебя! Но мы не можем уехать, потому что моя семья и наши друзья затерялись где-то здесь, возле вокзала. Я пыталась их искать и не смогла!
- Мы их обязательно найдём!
И тут Тая насторожилась, повела тёмными ушками, забила хвостом, она услышала голос Симы:
- Эй, тётя, дай погадаю! Озолоти лапку!
И Тая побежала на голос, Бальтазар за ней. В углу площади Сима, обвязав ушки ярким платком на цыганский лад, приставала к полной селянке. И - о ужас! – Тая увидела Лёмку, который уже тянул из кошёлки селянки колбасу. Тётка закричала, увидев такое безобразие. Лёмка рванул со всех лап, не выпуская из пасти колбасу, Сима улепётывала в другую сторону.
- Беги за Симой! – прорычал Бальтазар и кинулся под ноги бегущей и вопящей тётки.  Та споткнулась и неловко упала. Бальтазар уже подхватил другой конец колбасы. Лёмка было дёрнулся, но, скосив взгляд, увидел Бальтазара, и побежал ещё быстрее. Нырнув в какую-то дыру, Лёмка пригласил жестом и Бальтазара. По заброшенным и забитым мусором проходам они пробрались в подвал. А там им навстречу поднялись с досок и камней Кэсси. Фаня и Дэзи. Девчонки завизжали: «Болт!» и бросились ему на шею.
- Где остальные? – спросил Бальтазар, когда страсти немного улеглись.
- Разошлись по помойкам, чтобы найти чего пожрать! – сказала Фаня, смахивая пыль с усов двумя лапками.
- И Бисквит?
- А чем он лучше других? Не мне же лазить в контейнеры! Хотя он не перестаёт давать репортажи онлайн!
- Да, Болтик! – усмехнулась Кэсси. – Ну и подарил ты нам драйв! Вернусь в Питер, неделю в ванной отмокать буду!
- Как уж там мой огород? И курочки! – вздохнула Дэзи.
- Ребята! Не волнуйтесь! Я пошёл за билетами! Лёмка, пошли со мной, ты лучше дорогу знаешь! – решительно сказал Бальтазар. И они ушли.
А в подвал один за другим стали подтягиваться остальные наши герои. Кто с добычей, а кто и пустой. Но теперь это никого не расстраивало, потому что они опять были все вместе. И у них был их любимый и решительный вожак Бальтазар.
Поезд медленно двигался вдоль перрона Московского вокзала Питера. Ребята шумно выгрузились на платформу.
- Что же, будем прощаться! – грустно сказала Кэсси, которая вдруг поняла, что любит их всех. – Давайте, что ли, телефонами и адресами обменяемся!
Все кинулись шумно диктовать друг другу свои координаты.
- А я предлагаю всем вместе опять собраться и куда-нибудь рвануть! - закричал Тихон.
- А что, где-то грядут выборы? – заинтересовался Бисквит.
- Ну тебя! – отмахнулась Фаня. – С меня хватит!
- Да нет же! Хотя бы просто на рыбалку!
- Ого! Мы с удовольствием! – отозвалась Мася и подмигнула Тихону. Тот тут же полез за сигаретами.
- Конечно! Давайте не теряться! – сказала Дэзи, обнимая подругу.

Последнее лирическое отступление
Жизнь не была бы так грустна, если бы в ней не было расставаний! Любая встреча в самом своём начале вынашивает и грядущее расставание. А оно, в свою очередь, несёт горечь разлуки. Вы никогда не замечали, что, говоря родному человеку «до свидания», вы боитесь в душе никогда его больше не увидеть? Даже если знаете, что он придёт к вам завтра! И вы сжимаете его руку и не хотите отпускать! А уж чем вы старше становитесь, тем сильнее рвут душу такие обычные расставания, потому что многие уже уходят не просто навсегда, а навечно!

Тая и Бальтазар молчали. Они держались за лапы, улыбались друг другу глазами и старались ни капли не расплескать того большого чувства, что переполняло их.
Да вот встретятся ли они? Жизнь такая странная штука - никогда её не угадаешь! И то, что начинается так весело, заканчивается иногда со слезами.
Будем и мы расставаться, друзья! Но мы то наверняка знаем, что за каждым расставанием маячит новая встреча!