Изменения в фауне Ташкента

Изменения в фауне Ташкента

Перед написанием этого "повествования" и в процессе его создания, мне вновь и вновь приходилось горько сожалеть об отсутствии рядом со мной моих школьных друзей Коли Русанова и Юры Сиверского, которые, вне всякого сомнения, помогли бы мне своими ценными советами, а также дали бы исчерпывающие ответы на целый ряд возникающих вопросов. Николай Федорович Русанов, доктор биологических наук, был потомственным ботаником: его отец, академик Федор Николаевич Русанов, был создателем и бессменным руководителем Ботанического сада, а его мама Зинаида Петровна Бочанцева была доктором биологических наук. Георгий Михайлович Сиверский был не только превосходным инженером-электриком, моим однокурсником на Энергофаке САзПИ, но и великолепным садоводом-любителем, в саду которого, располагавшегося на участке его частного дома на Чиланзаре, росло большое количество самых разнообразных цитрусовых деревьев. Этот его сад в шутку называли "Малым ботаническим садом", и этому саду могли позавидовать самые опытные садоводы-профессионалы. Увы, не так давно они оба покинули наш белый свет, и теперь мне придется самому искать ответы на бесчисленное количество возникающих вопросов, связанных с биологией.

Я прекрасно помню старый Ташкент и огромное многообразие живности, населявшей его многие годы тому назад. Например, в нашем городе было чрезвычайно большое количество видов птиц. С удовольствием вспоминаю невероятно красивых удодов - голландских петухов. Над нашими улицами нередко можно было увидеть летевших хищных птиц. На деревьях было бесчисленное количество воробьев и других небольших птиц, освобождавших эти деревья от различных вредителей. Над городом на разных высотах летали стрижи и ласточки, а по вечерам - летучие мыши. И те, и другие в невероятных количествах поглощали всевозможную мошкару и комаров. Как и сейчас, было много горлинок и сорок. Не было майн - индийских скворцов, они начали появляться только в начале 60-х годов. Почти не было на воле и обычных голубей. они жили только в голубятнях любителей этого вида птиц.

Ташкент до землетрясения 1966-го года был, преимущественно, одноэтажным городом, построенным из необожженного кирпича. По этой причине, внутри таких домов можно было нередко увидеть скорпионов. Особенно большое количество этой ядовитой живности обитало в глиняных заборах - дувалах. Многие жители, жившие в непосредственном соседстве с этими насекомыми, ловили их и кидали живьем в спирт или в растительное масло. Получившееся в результате таких действий снадобье, вроде бы, отлично помогало при укусе. Намазанное таким составом ужаленное скорпионом место, переставало болеть, и происходило быстрое его заживление. Последний раз я увидел в Ташкенте скорпионов в начале 70-х годов, когда был приглашен на день рождения к человеку, жившему на улице Хувайдо, рядом со знаменитым тогда Дворцом ледового спорта. К моему невероятному удивлению. я встретился с этими "красавцами", когда их "сладкая парочка" мирно ползла по стене лестничной клетки четырехэтажного кирпичного жилого дома. До этого я встречал их только в домах, построенных из сырцового кирпича. Жили эти насекомые и в тех домах, в которых проживала в разное время наша семья: на площади Ходра, на Жуковской улице и на улице Коратут на Сибзаре. Слава Богу, никто из членов нашей семьи не был ужален скорпионами ни разу.

В черте нашего города нередко встречались и змеи. Особенно много их было на берегах Салара и других "водных артерий" города. Я очень хорошо помню арыки, каналы (большие арыки), которые были тогда обязательными спутниками различных махалля Ташкента. Во дворах и на улицах протекали арыки с чистой прозрачной водой, которая использовалась только для полива, питьевую воду приходилось приносить издалека, наливая ее в ведра из общественных водопроводных колонок. Рядом со дворами нередко можно было увидеть вырытые и наполненные водой большие хаузы, в которых летом купалась детвора. Часто в этих махалля протекал уже по-настоящему большой арык, в котором водилось много рыбы, и дети брали самодельный "невод", изготовленный из большого джутового мешка, и ловили в этом арыке пескарей, вьюнов, маринку и другие не очень крупные виды рыб, которые потом они превращали в очень вкусную уху. Но самое главное заключалось в том, что эти арыки отлично помогали жителям переносить жару: узбекские дворики всегда чрезвычайно чисто подметались и без конца поливались ведрами из арыка, что позволяло поддерживать своего рода микроклимат, вполне достаточный для комфортного проживания. Я сильно ностальгирую по этому старому Ташкенту. Но возвращаюсь вновь к змеям. Я и мои сверстники жили недалеко от Салара, и тоже ловили рыбу бреднями, изготовленными из мешковины. Однажды, вытянув из воды такой бредень и открыв его, обнаружили в нем, помимо пойманной рыбы, здоровенную и явно ядовитую змею. Мы, с перепугу, кинули бредень в реку и, со скоростью летящих пуль, выскочили на берег. Эта находка надолго отбила у нас рыболовецкие инстинкты.

Салар в те годы был полноводным, масса людей в нем купалась в жаркое время года в парке имени Эрнста Тельмана и в Зоопарке. Очень много было на его берегах и людей с удочками в руках. Большое количество рыбаков находилось и на берегах Анхора (Боз-су). Никто из рыбаков на обеих "водных артериях" не жаловался на плохой клев, рыбы было довольно много. В Анхоре ловилась и весьма крупная маринка, причем все рыбаки знали о ее опасных свойствах: черная пленка внутри этой рыбы была ядовитой, поэтому при приготовлении маринки необходимо было очень тщательно ее чистить, чтобы избежать отравления.

А теперь постараюсь плавно перейти к изменениям, происшедшим с фауной Ташкента за прошедшие годы. И начну, как это ни выглядит странно, с самых мелких ее представителей, о которых я до этого, по сути дела, совсем не говорил. Вспомните, сколько у нас в Ташкенте было в свое время мошек, комаров и мух - мелких, средних и крупных, зеленых и черных. Где они? Они почти исчезли. Конечно, в какой-то степени, сыграли свою положительную роль централизованные "мусорки" c мусорными баками на колесиках, полиэтиленовыми завязанными пакетами, в которых мы относим мусор в эти "центры санитарии и гигиены", и, конечно, ежедневный вывоз отходов на городскую свалку. Я недаром сказал "в какой-то степени". Я думаю, что дело здесь заключается не только в этом.

Я хочу напомнить о том, что в нашем мире громадную роль играют так называемые "пищевые цепочки". Все знают о том, что за последние десятилетия резко изменилась наша еда. Помимо пресловутых биотехнологий и генной инженерии, в нашу жизнь мощнейшим потоком вторглись всевозможные синтетические пищевые добавки, такие как консерванты, красители, эмульгаторы, усилители вкуса и запаха, загустители, стабилизаторы, разрыхлители, регуляторы кислотности, ароматизаторы, пеногасители и подсластители. Те страны, которые задолго до нас приняли на себя этот удар, столкнулись с таким фактом, что население в них стало резко прибавлять в весе, то есть, толстеть. Это уже говорит о том, что ничего хорошего от таких пищевых добавок нам ждать не приходится. Поэтому можно предположить, что они повлияли и на живность, которая всегда нас окружала.

Дело в том, что мы в больших количествах выбрасываем остатки нашей пищи в составе мусорных отходов. На них слетается мошкара, плодовые мушки дрозофилы, мухи, иногда к этим отходам подбираются мыши и крысы, которых тоже в последнее время стало значительно меньше. Очень может быть, что все эти добавки, которые достаются в составе наших остатков пищи этой живности, воздействуют на нее весьма негативно, с одной стороны, сокращая продолжительность ее жизни, а с другой стороны, останавливая процесс ее размножения. Повторяю, это только предположение, но весьма вероятно, что к нему нужно отнестись достаточно серьезно. Кроме того, я недаром упомянул  про пищевые цепочки. Следует вспомнить, что мошкарой, комарами и мухами питаются птицы и летучие мыши. А их тоже в последнее время стало намного меньше, чем раньше. Так что, съедая мошкару и мух, они получают свою долю пищевых синтетических добавок. Недаром в одной из популярных песен были такие слова: "Ничто на Земле не проходит бесследно!".

Свое повествование хочу закончить словами о том, что я не имею предположений относительно причин исчезновения в Ташкенте змей, скорпионов, а также воробьев и многих других видов птиц. На такое развитие событий могли повлиять изменения климата и погоды на всей нашей Земле. Могли иметь место изменения состава солнечного спектра, что весьма вероятно, так как я никак не могу объяснить причину того, что почти полностью перестала вызревать ежевика. Только очень малая часть ее ежегодного урожая полностью вызревает, становясь черной, а большая часть до самой зимы остается красной.

Борис Пономарев