634. Хут. чертовщина. Скульптурные творения

                Искупавшаяся ребятня с шумом покинуло место купания у старого моста, оставив отсыпаться упившихся водкой Ерошку с Николашкой, которые мирно похрапывали в тени невысокого берега.
               Короткая полуденная тень едва укрывала половину их тел, но и этого хватало, чтоб жаркое солнце не напекло головы опьяневших мужиков.
                Вскоре наступила полнейшая тишина,  настолько тихая, что от этой тишины слышался её мелодичный звон, больше погожий на пение птиц, вот только разобрать, что это были за птицы, не удавалось от меняющегося тембра пения.
                Под подобное пение спалось, как тем младенцам, убаюканных сладкоголосой няней.
              Всё было хорошо и прекрасно, если бы трое приятелей не продолжили своё коварное развлечение над мужиками.
           Выбравшись из своего укрытия и прибыв водным путём в котлован, выбрались из воды на берег и с интересом поглядывали на спящих мужичков, решали, что же им такого весёлого проделать с этими любителями дарованной водки.
           Долго думать не пришлось, подсказка лежала у них под ногами, что это было?
             Да самая обычная глина в состоянии пластичного материала для художественной лепки любителей народного творчества.
                Оставалось только выбрать тематику и свои фантазии любительского творчества претворять в реальность.
             Стащив  разморенных алкоголем мужичков из под бережка за ноги и  ближе к берегу, ну не таскать же глину к ним, что  довольно не целеобразно с точки экономии предстоящих затрат, стали налеплять на их головы глину придавая лицам вид определённых персонажей.
            На удивление двух приятелей Шоба без всякого спора согласился встать в дозор на мост, чтоб не быть внезапно обнаруженными. Ведь запросто могли прийти за двумя пьянчужками, чтоб те случайно не сгорели под жгучим солнцем.
             Шоба сидел на краю моста, свесив ноги вниз, и не принуждённо болтал ими, держа в вертикальном положении шест, которым Ерошка прощупывал дно котлована.
               Вот Песя старательно лепил древнегреческого мудреца, с мощной пышной бородой и широким гладким лбом.
             Тазя замахнулся на шедевр  и из Ерошки вылепливал мужественного гладиатора, в железной маске.
             Весёлое было занятие, вызывающее закатистый смех в тех моментах своего ещё не признанного творчества, когда обездвижимые алкоголем Николашка с Ерошкой пытались открыть свои глаза и понять, где они и что с ними происходит.
               Под действием алкоголя, который в корне изменил восприятие одурманенного сознания, а все члены отяжелели свинцовыми гирями, полностью лишившись даже малейшего подёргивания хотя бы одним из пальцев, и только веки глаз едва поддавались малейшему приоткрытию, чтоб вскоре под своей невыносимой тяжестью вновь закрыться.
           В такой момент ваятели из глины предавались восторженному и радостному кличу, тыча пальцем на своё творение, выкрикивая:
              -Гляньте и смотрите!
                -Моё творение оживает!
                -Вот уже подаёт первые признаки жизни!
                -Ещё мгновение и оно выйдет в этот жуткий мир оповестить о своём присутствии!
        А что до Ерошки или Николашки, так в новом одеянии они испытывали и новые ощущения.
             Лежа на спине и сквозь щель своих глаз, мозг на мгновение улавливал не понятную картину странного видения.
              Виделись две склонившихся, а может и больше не понятных смеющихся рож на фоне голубоватой синевы неба, а может это было и не небо, а что - то совершено иное, да и эти склонившиеся, совершенно не знакомые создания.
           Ведь не даром говорят, что пьяный видит более реальную картину бытия, и запросто может отличить человека от самого чёрта, вот только проспавшись в точности не может описать настоящей его сущности.
               Если глаза Ерошки и Николашки ещё чего – то видели, а мозг кое – чего сумел запечатлеть, то вот уши, которые всегда слышат, были залеплены слоем глины, и разобрать о чём конкретно говорили эти создания, было не понять.
            Как и не понять, чего с ними делали и для чего наблюдали, только по веселящимся рожам можно было догадаться, что здесь происходило что – то  подобное развлечению.
             Такое было чувство, что осознание происходящего находилось в пустом закрытом пространстве, где всё звуки сдавливающее действовали на слуховой аппарат.
            Необычность заключалась в том, что сами уши казалось находились где – то далеко от самих глаз, полнейшее раздвоение звуков и видения глазами, даже сам мозг являл собою, что – то огромное и неуёмное, вспучившись до громадных размеров, отчего в создавшейся пустоте отчётливо отдавался звук, подобием большого туземного барабана.
             Глядя на лепнину древнегреческого философа и мудреца, а это было очень даже похоже, Шоба подверженный всеобщей праздности, оставил свой пост и внёс некую детальку, чтоб подчеркнуть характерность непревзойдённого ума.
             Он слепил бубликоподобные очки и нацепил их на философа, разительное отличие сразу бросилось в глаза.
             Строгий мудрец в одно мгновение преобразился в некого лупоглазого фигляра, с подчёркнуто напыщенной самонадеянностью, что вызвало у приятелей смехоподобную похвалу с выбросом без членораздельной эмоции.

            Когда Николашка впадая в цепкие объятия Морфея, издавал храп, напоминающий поросячьи похрюкивания, его новый образ приобретал качественное сходство с данным типажом, что вызывало дружный хохот.
             А чтоб философу добавить ума, ему дополнительно налепили сверху глины и придали верхней части черепа округлую форму.
           Уморительная оказалась лепнина, а когда Николашке поддали ногою в бок, он ещё находясь в полусне, заморгал закатившимися под лоб глазёнками, отчего белизна глазных яблок с прожилками красных сосудов придавала некоторое сходство с древнегреческим стихотворцем, только в очках.
               А чтоб придать голове растительности, то в округлую голову натыкали сломанных ростков красной полыни.
             Вышла выдающаяся лепнина двух мастеров, Тазя поглядывая со стороны и потирая себе нижнюю челюсть, с умным видом высказал своё мнение:
                -Да уж, славная получилась скульптурка.
                - Жаль, что нет под рукою гипса, запечатлеть бы такую красоту на обозрение будущих поколений.
                -Глина что, высохнет и потрескается на солнце и тут же отвалится кусками.
                - А хотелось, чтобы эти дурни вернулись к себе вот в этом самом обличии и главное поздним вечером, вот бы устроили переполох.
             -Возможно и поколотили, не признав в них своих хуторских мужиков.
          У Тази вышел гладиатор в железном шлеме с забралом, здесь явно проявлялась эстетичность плавности форм с резкими переменами острых границ, довольно впечатлительное творение, не доставало красных красок, чтоб придать окончательность задумки мастера.
            Поверженный и умирающий гладиатор на фоне старого моста смотрелся куда трагичнее красноволосого слепца, замечательное творение, вот только что с этим делать дальше?
           Ничего умного не придумали, как аккуратно перетащить полускульптурные произведения в тень под бережок  и усадить их, прислонив спинами к вертикальной стене берега.
          Для чего это было сделано?
       А чтобы с наслаждением бросать в них кусками глины, устроив тем самым весёлое соревнование, чей бросок окажется самым метким, где попадание в область глаз является центром мишеней.
           Вот уж водкой не пои, а дай быстрее всех бросить, комья мятой глины полетели в цели, частота бросков настолько была быстра, что  за пару секунд каждый из них делал не меньше трёх бросков.
           Чем вам не новый вид скульптурного творения, когда тела хуторских мужиков на расстоянии обрастали слоем нашлёпываемой глины.
             Когда Николашке заехали точным попаданием куска глины в глаз через бубликоподобные очки, то он невольно дёрнул руками, как  молодой курчёнок падающий с насеста, чем и вызвал дружный смех и новый азарт в точности попаданий у приятелей.
              Ерошке повезло больше, его глаза защищали продольные полосы забрала, смягчающие попадание кусков глины в лицо, хотя и это не доставляло ему удовольствия.
            Когда всё что можно было забросать, было обляпано глиной, (удивительное дело, каким образом удавалось дышать Ерошке с Николашкой, возможно даже, что они впали во временный анабиоз, как гусеницы в сплетенных коконах) веселившиеся приятели придумали новое занятие, ухватив за ноги хуторских мужичков, стали их таскать за собой с одного берега на другой.
             Временами остановившись на мелководье занимались полосканием, придерживая за ноги свои размытые скульптуры, опуская головой в воду, чтобы смыть остатки глиняной лепнины.
            Когда и эта процедура наскучила, стали за руки и ноги перебрасывать мужичков с одного берега на другой, в этом плане очень везло, так как каждый раз происходил недоброс тел, в результате чего  вода смягчала болезненное падение.
           Но и это оказалось малой шалостью для разыгравшихся приятелей, моментально было придумано новое развлечение, почти замученных мужичков, (а за всё в этой жизни приходиться платить, даже за выпитую на дармовщину водку) раскачивая за руки и ноги стали сбрасывать с моста в воду и смотреть, через сколько времени появится на поверхности жертва развлечения.
            Бросали не просто, а коварным выворотом, как тех щенят на утоплении, чтоб взлетев воздух, тела кувыркались, переворачивались и плюхались в воду, пузом или спиною, что довольно болезненное ощущение  ударов об водную поверхность.
            Повеселившись в полное удовольствие, приятели слегка протрезвевших мужичков, а протрезветь было от чего, отволокли под берег и бросили их там сушится, на произвол палящего солнца.
           Да и чего с ними могло такого произойти (бывало ведь и по хуже, и ничего ещё живёхоньки) проспятся, отрезвеют, да и вернуться к себе.

             Очнувшийся Ерошка с трудом приподнимаясь, сквозь пелену своих глаз посмотрел в след удаляющимся типам, так и не мог разобрать, кто это были, бросил косой взгляд на спящего Николашку и предаваясь приятной дрёме рухнул на спину.
            Трое уставших, но довольных приятелей вернулись к себе под вербы и закатили там весёлое гульбище, распивая водку, покуривая остатки махорки и играя в карты на интерес, при этом не забывая обсуждать своё приятно проведенное послеобеденное время у старого моста.
         Что же до Ерошки с Николашкой, оставшихся отсыпаться у моста, так про них вернувшаяся с купания ребятня, рассказывала,  как о необычном приключении по изгнанию водяного из этих мест. 
           Да ещё в таких подробностях, что имея хоть маломальскую фантазию, мог представить себе всё досконально, даже в самых мелких деталях с такой точностью, что моментами даже вкрадывалось сомнение, а не побывал ли я сам в том месте.
           Но самый больший интерес мужики проявляли к тому, каким образом у Ерошки оказалась бутылка водки.
       Не особо им верилось, что это сам водяной вручил ему бутылку, чувствовался некий подвох, вкрадывалось и сомнение, что здесь не совсем  чисто.
          Нет, уж коль кому бы подвернулась случайно бутылка водки, ни кто бы от этого не отказался, принял бы с полным пониманием, да и поступил бы также как и Ерошка с Николашкой, а чего её беречь и главное для кого?
          А так, себе полное удовольствие доставили, когда ещё такое перепадёт, ещё неизвестно, да и перепадёт ли.
           Это как везение, ни кому ничего, а тебе вдруг перепало.
        Среди мужиков на счёт этого было разное мнение, одни считали, что вся эта затея с водяным лишь для отвода глаз, а бутылка водки была припрятана заранее.
            Другие имели сомнения и даже вспоминали истории, когда действительно бывали случаи подобных находок.
         Третьи вообще считали, что Ерошка с Николашкой поступили подло, сами вон к верху пузом загорают в дымину пьяные, а работу за них приходится делать другим.
          Четвёртые вообще считали, что с ними ведь могли и поделится, тайком от всех.
                На том и стоит весь свет, что всем не угодишь, всегда найдутся недовольные.
              Оказались среди трудового народишка и благоразумные головы, которые посоветовали отправить трёх мальчишек на канал, чтоб те посмотрели и убедились, что Ерошка с Николашкой не угорели на солнце.
               Мальчонки лет десяти двенадцати с удовольствием помчались к старому мосту, ведь у них появилась возможность отлынуть от работ, да к тому же ещё раз искупаться.
             Прибежав к мосту, обнаружили раскинутых вовсю ширь своих ног и рук, Ерошку с Николашкой, перейдя на другой берег и спустившись к ним с интересом стали посматривать на пьяных мужиков, пиная их по голым пяткам и переговариваясь меж собой, весело посмеивались.
            Первым пришёл в чувства Николашка, он с трудом приподнял свою голову и через пелену глаз увидел три улыбающиеся рожи, что очень не понравилось ему, а как могло ему понравится, когда он ещё не отошёл от недавней трёпки.
        Цедя слова сквозь зубы, зло сказал:
                -У чертовское племя!
                -Гореть вам в аду.
                -Мало вам, так ещё пришли куражиться.
        Очнулся и Ерошка, ещё не соображая, что собственно происходит и чего бормочит Николашка, жалобно попросил:
                -Водички, водички дайте.
                -Совсем жажда замучила.
                -В горле пересохло, что в той степи.
                -Глоточек холодненькой водицы дайте, иначе сдохну.
          Мальчишкам было весело смотреть на этих пьяных мужиков, которые копошатся, что те жуки в навозе, один из них посмеиваясь, сказал.
         - Дядь Володь, так ты к каналу ползи, там этой воды, обопьёшься от пуза.
                -Это кто тут говорит? Не понял Ерошка.
            -Кто, кто, дед Пихто и бабка Тарахто.
              -Ползи к каналу, там и напьёшься.
           -Сволочьё поганое, так и знал, что издеваться вернулись, будь моя воля, стёр бы всех в пыль,
                отозвался Николашка.
      -Вода журчит, а пить охота.
             -Вот уж не посильное мучение, дайте же воды.
        Пацаны ничего умнее не придумали, как залезть в канал и оттуда брызгать водой на пьяных мужиков.
            Радостный Ерошка, жалобно запричитал:
                -Николашка дождик, дождик пошёл,
                и раскрывши по шире рот, ловил им падающие сверху крупные капли воды.

                17  -18  август 2020г.