Сказ про Хомо, почти Сапиенс

(Все персонажи и события вымышлены. Любые совпадения случайны.)

Жили-были на отдельно взятой планетке людишки, суть Хомо, почти Сапиенс. И всё у них было похоже на нас, ну, вроде как в параллельной вселенной. Почти да не очень.

Жили они так жили, развивались, воевали, голодали, ругались, но при этом размножались и расселялись по просторам своей планетки. Но однажды планетка кончилась, в том смысле, что людишки заселили, изучили и застроили её всю сплошь своими вигвамами, были даже высокоэтажные и элитные для важных Хомо, почти Сапиенс. И стали они делить её на уделы, наделы и прочие вотчины. Делили так, делили, объединяли, разделяли, снова вместе собирали, и  в итоге получили множество стран с разными языками и диалектами, да людишками с кожицей цвета разного.

И в каждой отдельно взятой стране особо важные Хомо, почти Сапиенс, решили идти в будущее своим ходом, препятствия на пути к нему умело преодолевающие, предварительно ими же созданные, да только, оказывается, с их неоценимой помощью, рукоделием и мозговой активностью могущими быть преодолёнными, а также со своим видением, менталитетом, политическим устройством, стратегией развития, национальной идеей и прочей лабудой для народа, не обращая внимания на соседей, ну если только чего-нибудь у них не стырить, присвоить, отобрать, отвоевать или просто прикарманить.

И в каждой стране народ был счастлив по-своему, уважая и преклоняясь перед мудростью особо важных Хомо, почти Сапиенс, которые вели их в светлое будущее, налоги при этом собирать с них не забывающие. И у каждого народа на этом пути были свои трудности, свои взлёты и падения, свои радости и горести, как у всех сразу, так и в частности.

И всё было бы хорошо, но людишки стали задумываться, глядя через границы на соседей своих, а так ли уж правильно они двигаются в светлое и блестящее будущее, как поют им с экранов визоров заправские клоуны и стойкие бодроведущие. А тут ещё инфосеть изобрели и людишки увидели и себя со стороны, и соседей своих, и как живут особо важные Хомо, почти Сапиенс.

И задумались они над диссонансом этим и большой между ними разницей, возмутились даже некоторые, на своих миникухнях сидючи, разнокалиберный алкоголь попиваючи, анекдоты опасные травящие, папирус с душком покуривая, ибо запрещено было на балконах курение, да открытые выступления и демонстрации более одного людишки, отдельно взятого.

И вот, однажды, полетел рукокрыл с Великими для отдельно взятой страны Хомо, почти Сапиенс, на охоту ли, на рыбалку ли, на игры ли дюже азартные, в общем, в инспекционную вылазку, как сказали бы стойкие бодроведущие, в далёкий-далёкий улус, что на востоке страны был. А злобные, то ли соседи, шпиёна заславшие, то ли свои же людишки, рукокрыл собиравшие, да гайку по глупости, или по умыслу не довернувшие, обрекли его на посадку аварийную, да без маяка спасательного, просто так, по привычке украденного, да посреди тайги глухой-преглухой.

Пилоты, рукокрылом управлявшие, вместе с самками-стюардессами милыми, застрелились сразу по приземлению от стыда великого, предположительно за рукожопство своё и бестолковость несусветную, ибо Устав такое предписывал.

И остались из выживших только трое всего, вовремя катапультой выброшенные, но зато уж Великие так Великие. Звали Великих тех только по имени, что само по себе было уже уважением. Звали их Вечный W, что был главным в стране, Весёлый Мимон, что иногда страдал за него и Серый Угу, спасший когда-то страну, то ли от ворога внешнего, то ли от бедствия стихийного, толком никто не помнил уже, но уважение к себе испытывал и награждён регалиями всякими был он.

Вот и сейчас в золотой наградной каске с алмазными рожками, в сапогах на каблуках с титановыми подковами и колёсными шпорами, с шашкой в руке, кусты расчищающей, вёл он их по глухой-преглухой тайге на встречу с цивилизацией.

Долго ли, коротко ли шли они, да притомились Великие. Один шашкой махать, другой мошку с комарами гонять, третий есть захотел и плёлся еле-еле в конце. Взмолились те Хомо, почти Сапиенс, что были больше Великие, к Серому Угу обращаючись:

- Из народа когда-то ты вышедший, с глухоманью в обнимочку выросший. Ты давай накорми, обогрей нас, Великих и получишь опять повышение и алмазное к каске навершие.
- Я согласен на это, Великие, только просьба за цепь золотую мне, что на шею к ошейничку крепится.
- Хорошо, Серый Угу, про цепь мы подумаем. А сами переглянулись в недоумении: И когда он успел получить тот ошейничек?
- Нас уже ищут наверное. Морщил лоб Серый Угу в сомнении. – Только б гвардия не нашла нас тут первыми.
- Почему же? Одновременно спросили Вечный W и Весёлый Мимон.
- Потому что сначала стреляют, потом только думают. Может поздно быть. В смысле для нас. И людишки что б не нашли бы нас первыми.
- Почему же? Вновь спросили Вечный W и Весёлый Мимон одновременно.
- Потому что потом нас искать будет нечего. Смысла в смысле никакого нет.
- Что то ты выражаешься непонятненько. Проворчал Вечный W в недоумении.
- Как же так? Удивился Весёлый Мимон. – Ведь мы же о них вечно думаем.
- И они вечно тоже о нас думают, а ещё говорят на своих миникухоньках. Только думаю, что ничего нам приятного. Ведь мы гвардию только для этого сделали. Чтоб они только там обсуждали нас, а на улице-площади даже не думали.

Помрачнели тут лбы у Великих всех. Стали думу великую думать, как же выбраться им из тайги глухой-преглухой, чтобы как-то по-хитрому, безопасненько и незаметненько.

Тем временем стало темнеть, солнце красное скрылось за деревьями синими, стали слышны крики зверей и более Великие стали опасливо глядеть по сторонам и с мольбой и надеждой на Серого. И развил Серый Угу деятельность, только ветки трещали по тайге глухой-преглухой да птицы с зверями испуганно в разные стороны ринулись. Приволок на поляну он каску воды ключевой, ягод разных, кореньев съедобных и всяких грибов. Напоил и спичкой одной, на диво Великим, развеяв их страхи, развёл костёр. И снова пошёл за водой для супа грибного.

Весёлый Мимон же, тем временем, свою лепту внёс, гриб красивый нашедши у дерева. Он всё ждал и дождаться не мог, когда же готов будет суп и голод его надоумил съесть гриб тот. Тайком, отвернувшись от Вечного W, его целиком проглотил и сел у костра, ощущая прилив сил, бодрости, мыслей и слов. И вскоре его понесло.

Он пел, танцевал и скакал вкруг костра, смеялся и плакал, и рожицы строил, и радостно было и сладко ему и страшные тени неслись по поляне. И только одно лишь пугало его и радости-счастья приход омрачало – то взгляд непонятный у Вечного W, когда с ним встречался случайно. Старался смотреть он совсем не туда, где Вечный сидел, от страха в костёр сучья метко кидая.

Остолбенел, вернушись на поляну, Серый Угу и молча наблюдал за плясками и криками Весёлого Мимона, вокруг огромного костра, соображая что же тот сожрал. И, вдруг сообразил, расслабился и сел к костру, поставив каску на огонь, засыпав все грибы, коренья и засунув пук какой-то там травы. А на вопросы Вечного W по поводу Весёлого Мимона он ответил так:

- Наверно мухомор тайком сожрал он с голодухи за твоей спиной. Так, говорят, солдаты молодые точат хлеб под одеялом. Не знаю точно – я-то не точил. Немного поболит с утра башка, зато сегодня весел будет, остроумен и может что-то брякнет, чего он раньше никогда бы не сказал.
- Ну, например? Спросил уже без страха, успокоившись в его присутствии, Вечный W.
- Ну, что-нибудь людишкам может он наобещать, какой-то глупый лозунг для народа, пособие, но не для всех, а только что понятно одному ему, ну и ещё какую-то фигню.
- Ну, это не беда. Я это всё переживу. Кивнул W ему. Пусть пляшет, веселится, лишь не загнулся бы к утру.
- Я присмотрю. Кивнул Угу.

Мимон Весёлый вскоре притомился. Сожрав полкаски супа, завалился спать, калачиком свернувшись, под щёчку ручки подложив и губки вытянув бантом.

- Счастливый. Может спать и о людишках дум не думать. Молвил Вечный W, на спящего Мимона умилённо глядя. – Что там бормочет он?
- Чего-то нет там у него, но надо всем держаться.
- Хм, значит думает о них. Тогда его я со счетов не сброшу. Послужит пусть ещё.
- Угу. Кивнул Серый Угу. – Я вот что тут ещё подумал, W. Мне самку надо.

Вечный W быстро глянул в сторону Весёлого Мимона и Серый Угу, поймавший этот взгляд, осклабился и покачал головой.

- Нет. Не это. Мне бы самок разрешили в армию брать. А то, понимаешь, учения или скука какая, а самок нет. Пусть у меня служат.
- Ну, если только в качестве эксперимента. Ведь у тебя одни генералы в министерстве. Это ж им тоже надо давать.
- Не. Давать их дело. Мы им присвоим.
- Хм. Самки – генералы? А что скажут людишки?
- А кто их спросит? Весело заржал Серый Угу и затрясся от смеха. Вечный W тоже аккуратно засмеялся вместе с ним.

Доели Великие суп грибной, да улеглись они у костра спать-почивать да сил набираться для дня грядущего, притомившись с непривычки по тайге шатаючись.

Серому Угу снились нескончаемые колонны танков, искры высекающие из булыжников главной площади страны. Из башни каждого танка торчала улыбающаяся самка-топлесс в генеральских погонах-крылышках, приложив ручку к козырьку блестящей каски. В конце площади они взмахивали этими крылышками и танки взмывали в небо, скрываясь в высоте. За танками появились угрюмые колонны гвардейцев в своих шлемах с павлиньими перьями. Серый Угу поморщился во сне, мотнув головой, и сон послушно отмотался назад, и снова молоденькие самки-генеральши поехали по площади.

Весёлому Мимону снился он сам, только совсем маленький, в детском садике, а воспитательницей была самая главная бодроведущая, почему-то в одних красных туфельках. Она усадила его к себе на колени и что-то ласково рассказывала про то, какой он хороший Хомо, почти Сапиенс. Мимон благодарно взглянул ей в лицо и вдруг увидел вместо него голову жука-скарабея, но он говорил её голосом, говорил добрые слова и Мимон успокоился, чувствуя, как его гладят по голове её пушистые щупальца.

Вечному W обычно ничего не снилось уже очень давно, он ничего не видел и ничего не слышал во сне. Может, просто не хотел, может это было ему неинтересно. Но сегодня ему неожиданно приснилась пёстрая, ускользающая от него, шёлковая гимнастическая лента. Он ухитрился схватить её, но она превратилась в скользкую шипящую змею, едва его не укусившую. W вздрогнул, от страха разжав руку, и почему-то стал падать вниз. Извивающаяся гадина осталась где-то там наверху и постепенно скрылась вдали. Вечный W продолжал падать вниз в кромешной тьме, совершенно один в совершенной пустоте. Больше ему никогда ничего не снилось.

Утром, едва забрезжил рассвет, Великие проснулись, позавтракали ягодами и двинулись в путь. Серый Угу принюхивался, приглядывался, растирал ручками комочки найденного звериного кала и уверенно вёл троицу куда-то в светлую даль. По пути приходилось делать остановки, потому как ягоды не прижились в желудочках и просились назад в кустики то у одного, то у другого Великого и они поочерёдно, а то и все вместе заседали прямо на тропинке.

Первым вляпался в собственные дела Весёлый Мимон, потом Вечный W и понял Серый Угу, что они ходят по кругу.

Долго ли коротко ли бродили они по дремучей-предремучей тайге, но всё-таки рано ли поздно ли нарвались на зверя лютого, зверя страшного, зверя голодного и отощавшего, правда на флаге страны той сытым вышитого, но в тайге справедливого, никогда никого просто так не обидевшего. Случилась беда та как раз во время очередного заседания. Вышел медведь на тропу, заревел и застыли в ужасе сначала Великие в позе на корточках, да в страхе отчаянья, а потом побежали с визгом они в разные стороны, даже штанов не надевшие. Понюхал хозяин тайги каску упавшую с алмазными рожками и пошёл в лес изгаженный да изрубленный порядок наводить.

Скоро сказка сказывалась, да не скоро дело делалось. Забыли людишки пропавших Великих со временем, а малые дети их даже не помнили.

И стали Хомо, почти Сапиенс жить-поживать счастливо, да добра наживать богатого множество.

P.S.: И всё у них было хорошо, пока не придумали они себе новых Великих.   

Июль 2020