По ту сторону…
Во врата замка раздался троекратный настойчивый стук. Это было странно, т. к. последний из Белых уже довольно давно покинул замок, а следующих ждали нескоро. На зов дверного молотка откликнулся Хранитель Луко, но, открыв, он никого не увидел — пришлось выйти наружу. И тут его вниманию предстал Хранитель по имени Двенадцатый. Он стоял, облокотившись спиной о стену, покручивая в руках свой посох из ветви дерева мира. Этот персонаж хотя и зовётся Хранителем — так же, как и остальные обитатели замка, однако во времена, когда история с живыми свечами Белых только набирала оборот, Двенадцатый пробыл в стенах Великого совсем мало времени. Его главная идея оказалась настолько противоречивой, что он даже побоялся озвучить её Завру, дабы не быть сломленным его властью.
— Двенадцатый, — тихо, но с возмущением прошипел Луко и прикрыл за собой врата, чтобы их не услышали другие, — какого чёрта ты тут делаешь?
— Слышал, вы осиротели, — спокойным тоном спросил тот.
— Всё уже решилось. Теперь над нами стоит бывший Белый.
— О как! — откровенно удивился тот. — Что, Рутр так и остаётся в тени?
— После того, как убил Завра… — Луко не стал договаривать, дав понять, что великан Рутр не такой уж и тихоня, как Двенадцатый предположил.
— Да у вас тут интересно.
— Зачем ты пришёл? Опять со своей старой темой?
— Ну кто-то же должен разбередить ваше идеальное гнездо.
— Знаешь что, — пригрозил ему Луко. — Рутр однажды уже подсадил твоё назначение в одну из свечей…
— И что же такого страшного случилось, что ты говоришь об этом шёпотом? — Двенадцатый был уверен в своём намерении.
— А то, что нас всех тут наизнанку вывернули. Завр лютовал, едва не разнёс тут всё в пух и прах, пока не нашёл ту свечу.
— Что он с ней сделал?
— Погасил, конечно же. А Рутру сказал, что если он ещё раз посмеет выкинуть такой фокус, то и ему несдобровать.
— Хранителей, значит, заставили закрыть рот.
— Хуже. — печально ответил Луко. — Больше половины сослали на вечные работы в подвал Рутра. Но прежде… Они прошли все круги угнетения Завра. Увидь их сейчас — ты не поверишь своим глазам, во что они превратились.
— Печально. — опустив глаза на ноги, сказал Двенадцатый.
Он ещё помнил их своими друзьями, а теперь выясняется, что добрая часть Хранителей уже не такие, какими он знал их тогда, в самом начале. Однажды их всех объединила общая цель, к которой они шли практически вслепую. Но, как выяснилось, каждая (даже благая) цель нередко заставляет выбирать между чёрным и белым.
— Повторю свой вопрос, — Луко думал, что тот передумает. — Зачем ты пришёл?
— Ответ тот же, — подняв на него виноватый взгляд, ответил Двенадцатый. — Пойми, они имеют право знать. И, возможно, именно Белый распространит правду.
Он достал из кармана своего балахона хрустальный шар размером с ладонь, внутри которого «жил» белый сгусток дыма.
— Передавай Рутру от меня привет и это. — Хранитель протянул Луко шар.
— Может, сам передашь, да и вообще, попробуешь остаться?
— Нет, — мягко ответил Двенадцатый. — В своё время я понял, что такая жизнь не по мне. Я никто и нигде, везде и ниоткуда, что там говорить — у меня даже имени нет. И я не пожелаю такого никому. Но самое великолепное во всей этой трагикомедии — я это люблю.
Луко принял хрустальный шар и, спрятав его в рукаве мантии, вернулся в замок.
Мы не выбираем себе имя, родителей, курс доллара и… соседей
Сойдя на остановке с автобуса, Тим, как обычно это и бывает после долгого рабочего дня, зашёл в своё любимое кафе под названием «Очаг», чтобы купить домой ужин. Он сел за столик возле окна, а знакомая официантка (хотя его здесь знали все сотрудники как частого клиента) принесла ему меню.
— Привет, Тим! — поздоровалась с ним миловидная женщина, на бейдже которой красивым шрифтом было напечатано «Вероника». — Ты сегодня у нас отужинаешь или опять домой заберёшь?
— Здравствуй, дорогая. С собой, конечно, — он слегка улыбнулся и отложил меню в сторону. — Ты действительно думаешь, что мне это нужно? Я знаю ваш ассортимент наизусть. Давай как обычно.
— Для Тима как обычно! — крикнула Вероника парню за стойкой бара, чтобы тот передал её сообщение на кухню. — Ну, что нового? — посетителей было мало, и она решила позволить себе традиционную болтовню, присев на кожаный диван напротив.
— Да ничего особенного, — Тим откинулся на спинку своего дивана и, закинув ногу на ногу, перевёл взгляд на прохожих за окном.
— А на работе как? Кто твой следующий персонаж?
Благодаря хорошо поставленному и бархатному, с лёгкой хрипотцой голосу Тим работал на студии — озвучивал зарубежные фильмы, мультфильмы и иногда выступал закадровым голосом в рекламе. Хотя многие считали, что он мог бы украсить телевизионную картинку не только голосом. Спортивный зал и гастрономические пристрастия этого сорокатрёхлетнего мужчины позволяли ему держаться в отличной форме. Слегка отпущенные вьющиеся волосы и поддерживаемая трёхдневная щетина делали из него прекрасную кандидатуру для любого видеоряда.
— Ждём полнометражный мультфильм про каких-то пришельцев, а так, пока снимают мой любимый сериал, работа достаточно однообразна. Или просто я уже привык за столько-то лет.
— Вероник, отстань от Тима, — подал голос бармен. — Он уже не раз намекал, что ему и на работе поговорить хватает.
— Ну мне же интересно!
Тим улыбнулся и похлопал ладонью по руке собеседницы.
— Милая, не переживай, хотя я большой любитель помолчать, на тебя у меня всегда найдётся дополнительный ресурс.
— Вот и прекрасно. Сегодня, кстати, к вам въехала какая-то девчонка? — официантка указала взглядом на дом через дорогу.
— Девчонка?
— Да, на вид совсем ещё молоденькая. Видела, как выгружали и заносили в твой подъезд её коробки с вещами.
— Значит, соседнюю квартиру всё-таки сдали, — безразлично сделал вывод Тим. — И кому она сдалась? Окна с моей стороны выходят на глухую кирпичную стену.
— Может, возьмёшь вишнёвый пирог и познакомишься с новой соседкой?
— Это вряд ли, — нахмурился Тим. — Ты же знаешь, я не любитель сладкого и тем более новых знакомств. А если мне захочется поговорить и наскучит сидеть дома в одиночестве, я всегда помню, что буквально через несколько метров у меня есть это заведение и ты.
— Знаешь, я всегда думала, что подобные тебе ведут более насыщенную жизнь.
— Ну хоть в чём-то я исключительный для тебя.
Вскоре Тиму принесли пакет с укомплектованным ужином, после чего он отсчитал уже знакомую сумму наличных с учётом чаевых и отправился домой.
Поднявшись на четвёртый этаж, он услышал, как из долго пустующей квартиры доносится знакомая ему музыка и голос Фредди Меркьюри.
— Ну хоть со вкусом, — тихо сказал он и, открыв ключом дверь, вошёл в своё логово, пропитанное удушающим одиночеством.
Ему нравилась его берлога. Минимум стен (стиль «студия»), прихожая (с единственным, но приличного размера шкафом под всё и сразу), плавно переходящая в комнату с двуспальной кроватью, диваном и плазмой. Два окна с «кирпичным видом»: одно в комнате, а второе на малогабаритной кухне, куда ведёт широкая арка прямо из комнаты. Двери тут так же две: входная и та, что скрывает санузел с ванной. Вот и все хоромы.
В этом доме было кое-что очень важное — пожарная лестница. Она начиналась на втором этаже наружной стороны здания и отчасти компенсировала Тиму отсутствие балкона за счет металлических пролётов. Он всегда вылезал на неё через окно своей комнаты, чтобы покурить на «свежем» воздухе. Вообще, в определённый момент жизни их небольшого города мэрия задумалась о безопасности жителей, а потому в подъездах и на крышах зданий установили камеры видеонаблюдения. Никто, конечно, особо не верил в их работоспособность, но при этом в доме лишь у некоторых имелись железные двери и решётки на окнах, т. к. через эту пожарную лестницу без труда можно было забраться в окно любой квартиры.
И вот ещё что — слышимость тут, конечно, была колоссальной. По правде говоря, если хорошенько напрячь голосовые связки, можно было перекинуться с соседями парочкой новостей. Но Тиму до сегодняшнего дня везло: в основном контингент это дома составляли пожилые люди, а в третьей квартире на его этаже вообще жила глухая старушка, которая только и делала, что гуляла и читала. Короче говоря, если кто и нарушал покой жителей, это был как раз-таки Тим в дни своих развлечений с какой-нибудь подружкой, хотя и это было нечастым явлением.
Пожалуй, начнём…
— Да сколько можно! — было уже двенадцать ночи, а Тим так и не мог уснуть.
Лёжа в кровати, он был вынужден слушать, как за стеной на приличной громкости разворачиваются события довольно динамичной компьютерной игры. «Сдохни, падла, сдохни!» — донеслось до его ушей напутствие наконец-таки побеждённому боссу. Лезть со своими распорядками в чужие привычки совсем не входило в его правила, в связи с чем Тим как любитель время от времени развлечь себя какой-нибудь компьютерной новинкой, задумался…
— Что-то знакомое… — разговаривал он сам с собой, припоминая музыкальное сопровождение, доносящееся из-за стены. — Что-то очень старое…
Ему даже спать перехотелось, мозг жаждал ответа. Но когда звук открытия нового портала помог ему наконец узнать игру, Тим понял, что если ничего не предпринять, на работу он поедет так и не отдохнув за ночь.
— Так, надо с этим кончать, — зная, что расположение соседней квартиры зеркально отражает его жильё, а также осознавая тот факт, что с обратной стороны стены телевизор висит в аккурат у изголовья его кровати, он со всей силы постучал кулаком в стену. — Может, хватит на сегодня?!
И вдруг стало тихо. Но буквально на пять секунд, а потом всё возобновилось. Тим решительно встал с кровати, надел джинсы, накинул не застёгивая рубашку и подошел к двери новой соседки.
— А ну открой, поговорим! — он трижды настойчиво и громко постучал.
Мужчине со строгим лицом дверь открыла невысокая длинноволосая брюнетка лет дай Бог восемнадцати в спортивных шортах и майке. Ее голубые глаза смотрели на него через очки достаточно модной для того времени широкой формы в прозрачной оправе. И хотя девушка выглядела хрупкой, её холодный и пронизывающий недовольством взгляд буквально сверлил недоброжелательностью гостя.
Несколько секунд они оценивали друг друга.
— Чего надо? — сухо и уверенно первой подала голос девушка. — Это ты там орал? Извини, не разобрала.
Тим застегнул одну пуговицу на середине рубашки, заметив, как она задержала свой взгляд на его идеальном прессе.
— Как звать? — спросил он.
— Алиса. А ты?
— Тим.
— Так чего пришёл, Тим?
— Я пришёл сказать: дай поспать. Ты, видимо, ещё не заешь, но учитывая поздний час и громкость, на которой ты играешь в своего Crash Bandicoot, я могу с полной уверенностью сказать, до какого уровня ты дошла.
— Это всё?
— Нет. Игра — старьё полное.
— Приму к сведению, — на этом Алиса резко толкнула дверь так, что она с грохотом закрылась перед лицом Тима.
Он был в шоке, но не стал повторно ломиться в закрытую дверь, а вместо этого вернулся к себе и, дослушав ещё один уровень на немного убавленном звуке, постарался уснуть.
— Хрен ей, а не вишнёвый пирог.
По ту сторону…
Лозган и Хранитель Дорун стояли в приоткрытых дверях балкона и смотрели на нескончаемую «реку» Белых со своими огнями. Они молчали и были полностью поглощены этой бесконечной картиной (и как она им ещё не надоела), но незнакомое движение в холе стен Великого заставило их отвлечься. Неизвестного происхождения белый и еле различимый сгусток, похожий на дым, медленно плыл по воздуху. Они оба переглянулись.
— Что это? — спросил Лозган.
— Это ты у меня спрашиваешь? — удивился Дорун.
— А у кого?
— Ты теперь у нас главный, и кому, как не тебе, рассказать мне, что это.
Порой не сразу можно понять, для чего происходят некоторые события
Алиса очень долго и мучительно ждала, когда же родители отпустят её пожить одну. Если так случилось, что ты единственный ребёнок в семье и близкие всячески стараются заполнить твою жизнь своим позитивным присутствием, в определённый момент можно задуматься — а как оно там, за окном. Так наша героиня выпросила у мамы с папой на своё восемнадцатилетние вместо машины к недавно полученным правам съёмную квартиру.
— Боже мой, Алиса! — сокрушалась мать, войдя в неё впервые. — Почему именно эта?
— Мам, единственное жильё в этом районе. И ещё, во-первых, вы с папой сами просили, чтобы она находилась недалеко от дома — до нашего частного сектора отсюда пятнадцать минут на автобусе. Во-вторых, остановка близко и я могу без проблем доехать прямо до института. В-третьих, всё под боком: продукты, аптека, до парка 10 минут пешком. В-четвёртых, здесь очень даже приличный ремонт за такую цену…
— Ещё бы, с таким-то видом… — отец Алисы по имени Максим так и застыл перед окном. — Знаешь, моя пенсия, конечно, уже не за горами, но я всё же могу позволить своей единственной дочери угол с более красочным пейзажем.
— Вот-вот, — поддержала его супруга. — Давайте уйдём.
— Вы не понимаете! — звенящим от предвкушения голосом продолжала отстаивать свой выбор дочь. — В этом здании, — она указала на глухую стену, — находится то место, с которым я хочу связать свою дальнейшую жизнь по окончании института. Пап, ты как писатель и творческий человек должен меня понять.
— Да знаем мы, что тут студия «Мастерской мечты», — отмахнулась от заезженной темы мать, в то время как на её мужа нахлынули воспоминания.
— Лиз, а ты помнишь Глеба? — Максим обнял её одной рукой за плечи и посмотрел в глаза. — Ведь на его выставке я тебя встретил. А Илона, она, конечно, уже давно в другую страну эмигрировала, но ведь её первый проект поддержала именно эта студия.
— Конечно, я всё это помню, — улыбнулась Лиза. — Интересно, кто там сейчас всем заведует?
— Могу предположить...
— Ну так что, надеюсь, мы всё решили? — Алиса ждала окончательного «да», хотя, что скрывать, она достаточно давно и искусно трепала родителям нервы по этому поводу.
— Боюсь, если мы сейчас не согласимся, — обречённо выдохнул отец. — У тебя найдётся ещё тридцать три способа довести нас до белого каления дома.
— Даже не сомневайтесь в этом и хватит уже за меня трястись.
— И правда, Макс, пусть теперь соседи с ней воюют, — нехотя согласилась Лиза. — Но главное, ты помни, — она обняла дочь. — Что двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю…
— Мы теперь будем от тебя отдыхать, — закончил за жену Максим. — Ладно, пойду скажу грузчикам, чтобы заносили вещи.
***
Для того, чтобы продолжить историю, необходимо прояснить один очень важный, поворотный момент в жизни Тима. А дело вот в чём — однажды ему довелось ехать в автобусе с одним очень интересным человеком. Незнакомый мужчина сидел возле окна и читал газету, а на развороте была напечатана актуальная для Тима статья, посвящённая йоге. Тим довольно долго и упорно разбавлял свои будни походами в тренажёрный зал, а потому они перестали быть для него увлечением, став образом жизни. Но, даже поддерживая себя в хорошей форме без сильных перегрузок, он чувствовал, что телу хочется, так сказать, развернуться в противоположную сторону, в связи с чем на ум пришла идея о капитальной растяжке, которая помогла бы держать его нынешнею форму, но в то же время позволила мышцам вздохнуть. И вот попавшаяся наудачу статья газеты в руках незнакомца помогла ответить на многие вопросы Тима о новой и интересной практике. Как только место рядом с мужчиной освободилось, Тим занял его и совершенно незаметно (так он думал) начал читать, сделав вывод, что до своей остановки успеет охватить весь предложенный редакцией текст.
— Вы закончили? — через несколько минут спросил его незнакомец.
Тим чуть осёкся — ему стало неудобно.
— Мне не принципиально, — продолжил мужчина средних лет. — Я совершенно спокойно могу подождать.
— Тогда ещё буквально несколько секунд… — Тим ускорился, и наконец последний абзац был завершён точкой и ссылкой на автора статьи. — Благодарю! — он пожал соседу руку и представился.
— Александр, — ответил ему тот взаимностью. — Любитель? — он указал глазами на прочитанный текст.
— Что? — не сразу понял Тим. — Не-е-ет. Йога настолько далека от меня…, ещё дальше, чем я от неё. Просто задумался недавно о том, что тягать железо уже не так весело. Чувствуется какой-то застой в мышцах. Понимаете?
— Я вас прекрасно понимаю. Борьбу пробовали?
— Да, и достаточно успешно, но там эти спарринги, а синяки у меня долго заживают… Короче — не сложилось.
— Ну тогда…
Александр достал из своего портфеля визитку и протянул её Тиму.
— Ух ты! — наигранно восхитился Тим. — Вот так повезло. Да вы тренер по йоге!
— Не переживайте, Тим, я не буду сейчас пытаться обратить Вас в свою веру. Первая причина — я уже приехал, а вторая — если у Вас и появятся вопросы на эту тему, то приходите за ответами самостоятельно.
Александр ещё раз пожал руку Тима и, нарочно оставив заинтересовавшую его газету на сидении, вышел на остановке в моросящий дождь.
Несколько дней Тим пытался отогнать от себя навязчивую мысль и, в конце концов, ему это надоело. Он договорился с Александром о встрече в центре развития личности, где тот преподавал. И, конечно, ему всё там понравилось. Чисто, красиво, спокойно… нет, не так — умиротворённо, вот. Только Тиму на всё это… с высокой колокольни.
— Саш, ты меня заранее извини за то, что я сейчас не оценю твою экскурсию, но мне плевать на цветовые оттенки и благовония, которые способствуют расслаблению и раскрытию чакр. — Тим даже отказался на входе сдать куртку в гардероб, дабы не давать ни себе, ни другим повода думать, что он тут надолго. — Понимаешь, мне важен результат. Я хочу избавиться от ощущения, что на моё тело водрузили какой-то до боли тяжёлый скафандр. А уж в какой обстановке всё будет происходить, поверь, мне малоинтересно. Да хоть в подвале.
— Это всё? — спокойным, в отличие от гостя, тоном спросил его Александр.
— Нет.
— Что ещё?
— Мне не нравится твой взгляд.
А ведь и правда, всё это время он смотрел на Тима как на ребёнка, который пытается объяснить родителям, что без учёбы он и так умный.
— Прошу прощения, — Александр попытался нахмуриться, как его собеседник, чтобы придать серьёзности разговору, но даже это не скрыло умиления в его глазах. — В таком случае осмелюсь предложить индивидуальные занятия, чтобы сильно не травмировать твоё годами кропотливо собранное мировоззрение. Я сейчас не буду распыляться на тему того, что йога — это практика не только для тела, но и для разума, т. к. тебя интересует исключительно физическая часть. Но то, что ты хочешь получить, я могу гарантировать тебе на все сто процентов.
— А индивидуальные занятия сильно дороже групповых?
— Есть проблема?
Тим, конечно, опешил от столь прямого вопроса, но потом решил, что надо попробовать, а уж там он разберётся.
— Нет.
— Тогда завтра в семь вечера буду ждать тебя.
Вот так всё и началось. Поначалу Тим, конечно, веселился, но старался выполнять задания учителя в полной мере. Потом же осознание того, что без концентрации на своих внутренних ощущениях нет никакого кайфа, он сам попросил Александра рассказать ему, как настраивать свои мысли на расслабление и более завершённое выполнение практики. Учитель, который уже достаточно изучил своего подопечного, очень плавно и ненавязчиво рассказал ему о медитации и понемногу ввёл её в практику.
Разумеется, Тим сопротивлялся. Он не мог понять, как это так — очистить голову от лишних мыслей. Его голова привыкла работать двадцать четыре часа в сутки, как на конвейере, завершая один мыслительный процесс другим, без перерыва, выходных и отдыха. А потому задача избавиться от мыслей стала для него чем-то вроде вызова. А когда стало получаться и Тим ощутил новое, доселе неизвестное состояние, ему захотелось большего. Он жаждал понять, как это всё происходит с научной точки зрения. Кипа литературы, лекции известных мэтров в области йоги и ежедневные тренировки, но уже в домашних условиях подвели его к теоретическому изучению человеческого мозга. Сейчас он даже и вспомнить не мог тот период, когда смог почувствовать себя особенно собранно, уверенно и легко. Таким образом, Тим стал больше прислушиваться к своим внутренним ощущениям, которые помогали ему спланировать свой день, настроиться нужным образом и принять выгодные решения. Всё это стало частью его жизни.
Как понять своё предназначение? А может, это всё сказки для непристроенных?
И вот теперь…
Приятная мелодия будильника выдернула Тима из глубокого сна, и он не спеша отключил его. Было восемь утра. Потянувшись, а после раскинувшись звездой на кровати, он глубоко вздохнул и прислушался. Тишина.
— Ну конечно, теперь-то ты будешь спать, пока не выспишься, — слегка усмехнувшись, сказал он вслух стене, за которой жила его новая соседка.
Бодро поднявшись с кровати, он выполнил несколько физкультупражнений, запустил кофе-машину и отправился в душ. К тому моменту, как он вышел из ванной комнаты в повязанном на поясе полотенце, кирпичная стена в окне квартиры озарилась солнечным светом. Приняв на полу позу лотоса лицом к свету, Тим погрузился внутрь себя, осознавая своё состояние, настроение и корректируя их согласно тому, как ему хотелось бы. Казалось, время застыло, а всё вокруг — лишь игра стихии, эфир. Визуализация — одна из преобладающих способностей внутренней энергии Тима, в связи с чем ему понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы почувствовать целостность, уверенность и благодарность к тому моменту, как он открыл глаза. Всё, как учили мастера, но далеко не в полной мере. Сквозь годы упорной практики Тиму пришлось корректировать процесс медитации непосредственно под себя. Всё, конечно, было прекрасно, но однажды возникшее желание бросить всё и уйти жить едва ли не на лоно природы заставило задуматься, что всё хорошо в меру. Пусть этим занимаются более просвещённые, он же на титул гуру даже не претендовал. Ежегодные отпуска с горными восхождениями давали ему необходимую подпитку, благодаря которой Тим чувствовал себя очень даже сносно по возвращении в каменные джунгли города.
Так вот, закончив свой практически каждодневный ритуал, Тим выпил кофе, привёл себя в приличный вид и отправился на работу, планируя по дороге разжиться завтраком в кафетерии рядом с его студией.
***
А в это время Алиса бегала по квартире от одной нераспакованной коробки с вещами к другой, сокрушаясь о том, что не догадалась их подписать. В институт нельзя было опаздывать, т. к. намечалась важная лекция, которую обещал провести приглашённый деканом режиссёр, специализирующийся на аэросъёмке. В итоге ей посчастливилось найти джинсы, футболку с изображением Эйнштейна, зелёный бомбер и кроссовки. Квартира после поисков превратилась в придорожную барахолку — всё было раскидано, а потому совершенно неприглядно. По-быстрому придав лицу свежий оттенок с помощью косметики, нарисовав глаза и лёгкий румянец, Алиса закинула на спину свой разноцветный рюкзак с тетрадями, планшетом и побежала на остановку.
— Привет, Тим-Тим! — быстро и звонко крикнула она соседу, обогнав его на лестничном пролёте первого этажа.
Тим даже не успел ничего ответить, как она пропала за дверью, ведущей из подъезда. Он лишь удивлённо приподнял одну бровь, выразив недовольство услышанным. Однако на остановке его ждал подарок — отслеживая транспорт по геолокации, Алиса сидела на лавке и мысленно подгоняла нужный ей номер автобуса, т. к. предыдущий показал ей хвост. Она явно нервничала, еле заметно подёргивая ногами и нашёптывая в экран телефона мольбы ускориться.
— От того, что ты себя накручиваешь, быстрее он не поедет, — Тим спокойно сел рядом и закурил.
— Да мне плевать, я могу опоздать, — она не подняла на него взгляд, т. к., несмотря на проблемы с глазами, обладала достаточно хорошим боковым зрением.
— А вот эта фраза вообще лишена смысла, — он всё же вынудил её повернуться и увидел недовольное лицо.
— Давай не сейчас!
— Как скажешь, — Тим замолчал и, закинув голову чуть назад, резко выпустил изо рта струйку дыма.
В тишине Алиса продержалась недолго.
— У тебя серьёзно машины нет?
— Нет, — Тима выбивали из колеи подобные стереотипы, оценки человека по тому, что у него есть в собственности из материальных ценностей, а потому он ответил так, будто только что услышал полный бред.
— Хотя что я удивляюсь, — махнула на него рукой Алиса. — Судя по квартире, в которой ты живёшь… А, казалось бы, парень-то взрослый...
Наглости этой студентки, по мнению Тима, не было предела.
— Тебе повезло! — строго ответил он, ткнув в неё указательным пальцем правой руки.
В этот момент к остановке подъехал его автобус. Выбросив в урну сигарету, он скрылся в салоне транспорта.
***
Вечером того же дня, после работы и тренажёрного зала (Тим не прекращал поддерживать форму, только, правда, сократил посещения до двух раз в неделю), он приехал домой и, поужинав греческим салатом, купленным в магазине напротив дома, устроился в кресле с ноутбуком. На его удивление, в дверь постучали. Открыв, Тим увидел на пороге свою наглую соседку с коробкой пирога из знакомого ему «Очага». На этот раз взгляд у неё был достаточно мирным.
— Слушаю, — без каких-либо эмоций сказал Тим.
— У нас с тобой поначалу как-то не задалось общение. И вот я пришла познакомиться, — тихо, слегка опустив взгляд, ответила Алиса.
За секунды Тим смерил её недоверчивым взглядом, но после распахнул дверь шире и отошёл в сторону.
— Заходи.
Осторожно ступив через порог, она прошла внутрь квартиры и окинула её пытливым взором. В принципе всё здесь было достаточно сдержанно и единственное, за что смог зацепиться взгляд, — большой стеллаж, набитый до отказа книгами. Застыв напротив него, Алиса так и не смогла составить определённого мнения о вкусах хозяина квартиры, т. к. издания были на совершенно разные темы, от художественной литературы до философии, психологии и научных, специализированных работ. Пока она молча читала корешки книг, Тим забрал из её рук пирог, отнёс его на стол в кухне и поставил чайник.
— Заинтересовало что? — спросил он, встав у неё за спиной и скрестив руки.
— Возможно, — задумчиво ответила она и достала с полки одну из книг. — А его я знаю! — она указала на фото автора на обратной стороне обложки.
— Ты знаешь Ковалёва Максима?
— Да. Это мой отец.
— Надо же, — удивился Тим. — Интересно. И кто из вас кого достал, что тебе пришлось съехать в эту дыру? Насколько я знаю, Максим Игоревич хорошо себя чувствует в финансовом плане.
— А ты сам-то как думаешь? — вопрос Алисы прозвучал как риторический. — Я единственный ребёнок в семье и появилась у родителей, когда им было за тридцать. Нет, первые мои полтора года отец пропустил, т. к. сидел в тюрьме за поджог, но вот когда вернулся и уговорил маму жить вместе, то, как она сама говорит, он просто помешался на мне. Чрезмерная опека, конечно же, ещё связана с тем, что именно он сидел со мной дома, пока мама продолжала работать в лаборатории. Но это ничуть не помешало ему в профессиональном плане.
— И что тебя не устроило?
— Почему не устроило, наоборот, всё было настолько классно, вот только в один прекрасный день я поняла, что мне скоро восемнадцать, а я прилипла к ним, как пластырь. Вот и начала вести аккуратную войну за самостоятельную жизнь. — тут Алиса откровенно осеклась. — Ну почти самостоятельную.
— А поподробней.
— Родители оплачивают мне съём квартиры, учёбу и бытовые расходы. Но я планирую слезть хотя бы с третьего пункта.
— Это как?
— Сегодня после учёбы я зашла в кафе «Очаг», чтобы попить кофе и купить угощение для нашей встречи. — Алиса указала при этом на Тима. — Я спросила у персонала, не требуется ли им какая помощь в вечерние часы за определённую плату, а т. к. одна из официанток в скором времени отбывает в декрет, она оказалась не прочь заканчивать смену пораньше. Завтра у меня собеседование с хозяином.
— Понятно, — всё так же неэмоционально ответил Тим. — Ладно, пошли за стол.
Алиса устроилась на предложенном ей жестом стуле, а хозяин квартиры принялся заваривать крупнолистовой чай в стеклянном чайнике.
— А ты прям один живёшь? — спросила Алиса.
— Прям один. Можешь сделать по этому поводу ещё пару своих примитивных выводов.
— Ладно, слушай, извини за утро. Я частенько не думаю, что говорю, когда нервничаю.
— Извиняю, — Тим открыл коробку с пирогом и вопросительно посмотрел на гостью, увидев, что одного куска не хватает.
— Что? — ничуть не смутившись, спросила Алиса. — Я хотела кушать, а идти в магазин за продуктами уже не было ни сил, ни желания. И вообще, я в этом заведении была впервые. Мне же нужно попробовать то, чем я собралась угощать соседа. Вдруг этот вишнёвый пирог — отрава редкостная.
— Да нет, почему, пироги у них вполне сносные. Вот только я не любитель сладкого. Исключения, конечно, бывают, но и то, может, раз в пару месяцев.
— В следующий раз куплю с мясом.
— Во-первых, — Тим строго посмотрел на Алису, пока резал ножом её примирительное подношение, — никакого «следующего раза». Во-вторых, я не ем мясо. И в-третьих, мне не нужны все эти светские беседы и соседский культ.
Алиса поняла, что за пару их недавних встреч основательно перегнула палку.
— Ну и ладно, — отмахнулась она как ни в чём не бывало. — Только вот не сидеть же нам теперь молча.
— Ты можешь уйти, я не обижусь.
— А я обижусь!
Тим с улыбкой посмотрел на неё.
— Понимаю, что тебе от этого ни горячо ни холодно. — верно расценила его намёк Алиса. — Но всё же не будь таким злобным. Бог одарил тебя прикольной внешностью не для того, чтобы ты всех отшивал. Тебе сколько лет, если не секрет?
— Сорок три.
— Я примерно так и думала. Сколько тело не держи в узде, а глаза выдают всегда.
— И что ты увидела в моих глазах?
— Вынужденное спокойствие. Это когда ты уже до хрена успел прочувствовать и даже успел определиться.
— По твоим словам, так в скором времени мне стоит о дизайне похоронной урны подумать.
— Нет, конечно! Тебе до этого ещё далеко. И зря ты думаешь, что определённость вешает на твои плечи ещё добрые пару десятков лет. Наоборот, это уверенность, которой многим в твоём возрасте так не хватает.
— Ты на кого учишься? — решил уточнить Тим.
— На режиссёра. Нас учат обращать внимание как на мелочи, так и на картинку в целом.
Пока Тим пил чай, а Алиса ела пирог, т. к. к своему куску Тим так и не притронулся, он рассказал ей о своей работе в студии. Она поверить не могла, что ей так повезло с соседом, который хотя бы отчасти может поддержать её интерес и поговорить с ней на одном языке. Во время беседы зазвонил мобильный телефон Тима, на экране которого Алиса прочла «Артём».
— Извини, — Тим принял вызов и удалился в комнату.
Разговор был достаточно неинформативным. В основном Тим задавал вопросы из разряда «Как дела?» и «Что нового?», но, когда он вернулся, закончив беседу фразой «Ну всё, давай, люблю тебя», Алиса ехидно улыбнулась.
— Так вот оно что.
— Что? — не понял её Тим и вернулся на свой стул.
— Ну ты же с мужчиной разговаривал…
Он понял, к чему она клонит, но пришлось разочаровать.
— Ой, успокойся. Это был мой сын. Он живёт в другом городе, там находится его лётная школа. И, к сожалению, видимся мы очень редко.
— Насколько редко?
— Два раза в год, когда я езжу к нему на день рождения и на новый год, который мы по традиции отмечаем в доме моего брата, где собирается вся родня. Но это тоже не близко. Правда, иногда он присоединяется к моим отпускным поездкам в горы.
— Ты в разводе, что ли?
— Уже семь лет. Но у нас с Настей хорошие отношения, мы не поливаем друг друга грязью и вполне достойно держимся на публике, опять же, раз в год — в гостях у брата.
— Ты что, убеждённый одиночка? — с лёгким неодобрением спросила Алиса.
— В точку!
— Ясно, — время было уже позднее, и Алиса поняла, что пора бы и честь знать. — Я, наверно, пойду к себе, вот только у меня к тебе дело.
— А может, ты просто пойдешь и на этом всё.
— Мне правда очень нужна твоя помощь, — она состроила самые просящие глаза, на которые только была способна. — Завтра суббота. Ты работаешь?
— Не сметь претендовать на моё личное время. — Тим думал, что сказал как отрезал, вот только сильно ошибся.
— У меня завтра важный зачёт и я допоздна зависну в институте, а мне должны привезти шкаф…
Тим уже набрал воздуха в грудь, чтобы уверенно и резко отказать, но Алиса, предвидя это, тут же попыталась разогнать надвигающиеся тучи и молнии, которые так и сверкали в его глазах.
— Нужно просто принять доставку. Подъём на этаж оплачен, шкаф в разобранном виде. Они просто занесут его в квартиру. От тебя требуется только открыть дверь и расписаться, всё. Я оставлю тебе ключи, а им дам твой номер телефона.
— Так вот к чему всё это чаепитие.
— А ты что думал? — тут же вернулся наглый взгляд.
— Я вообще об этом ничего не думал.
— Ну так что? Завтра в промежутке с двенадцати до пяти часов они приедут.
— Т. е. ты предлагаешь мне провести завтра пять часов в ожидании твоего шкафа?
— Нет, я не предлагаю, а прошу тебя ответить на звонок и открыть дверь. Не нужно их ждать, занимайся своими делами.
— А если мои дела не связаны с пребыванием дома? — он начал закипать.
— Тогда с меня мясной пирог.
— Да иди в ж…! — он сдержался, так и не послав её в жопу.
— Ах, да, ты же не ешь мясо. Прости, забыла.
— Дело не в этом! Позвони своему заботливому отцу и пусть он этим занимается.
— Он мне предлагал, но поскольку я стараюсь всё решать самостоятельно, то сказала ему, что у меня всё на мази и его участие не требуется.
— А я-то в этой истории каким боком нарисовался!
— Тебе что, сложно?! — так же, как и хозяин, завелась Алиса. — Мы соседи!
— Я тебя не выбирал!
— Поздравляю — сюрприз! Их в твоей жизни так мало осталось!
— Надолго ли!
— Надеюсь, что да! — Алиса положила на стол запасной комплект ключей и достала из заднего кармана джинсов сложенный в три раза договор на доставку. — Свой номер телефона скажи, будь лапой.
Знакомьтесь…
Алисе действительно пришлось задержаться в институте, т. к. утром у неё было собеседование в «Очаге». Весь день она то и дело бросалась к телефону, ожидая каких-нибудь новостей о доставке шкафа, но Тим специально держал её в неведении. Сама же девушка не хотела в очередной раз нарываться на разговор, который мало отличался от игры в пинг-понг. И даже пятёрка на зачёте не уменьшила волнение Алисы, хотя это были ещё цветочки. На выходе из института её ждали родители, которые (с их слов), ужинали неподалёку.
— Это была его идея, — Лиза указала на мужа, как только встретилась взглядом с дочерью.
— А я даже отрицать не буду. Да, я хотел тебя увидеть, — отец обнял Алису. — Без тебя дома стало на порядок скучнее.
— Зато снова за книгу взялся. — Лиза переживала, что Максим совсем забросит это дело.
— А что мне ещё делать?
— Пап, я рада, что бассейна тебе стало мало. А что это там? — Алиса обратила внимание на коробки, которыми было заставлено практически всё заднее сидение автомобиля родителей.
— Привезли наконец твой мольберт, краски и ещё кучу всего в придачу.
Они вместе доехали до дома Алисы и, прилично нагрузившись коробками, поднялись на этаж. Достав свои ключи, девушка так и застыла перед дверью, т. к. чётко расслышала доносящийся из её квартиры звук игры Batman на PlayStation.
— Ты чего? — в один голос спросили родители. Им хотелось как можно скорее сбросить груз увлечений дочери, поэтому на посторонние моменты они и внимания не обратили.
Когда дверь распахнулась, все они замерли в недоумении. На полу комнаты сидел Тим и рубился в игру. Он был босиком, в джинсах, а его рубашка, облитая пивом, валялась в стороне. Кстати, о пиве — пустые банки хаотично валялись на полу и среди них красовалась пустая коробка от пиццы. Шкаф, доставленный сегодня днём, был собран и закрывал собой единственное окно комнаты.
— О! — наконец Тим обратил внимание на вошедших. Он поставил игру на паузу и тяжело поднялся на ноги, которые изрядно затекли. — А вы, я так понимаю, счастливые родители Алисы!
Он подошёл ближе, и, потерев правую руку о джинсы, чтобы как-то очистить её от масла пиццы, протянул ее для рукопожатия Максиму.
— Тим. А Вы можете не представляться, я Вас узнал, — он был весел и немного пьян.
— Интересно, — с задумчивым прищуром сказал Максим и ответил на рукопожатие.
— Ну ладно… я пойду. — Тим вложил доверенные ему ранее ключи от квартиры в руки Алисы, которая рисовала в голове картины его мучительной смерти. — Мадам… — напоследок он преклонил голову перед Лизой и поковылял в свою берлогу.
Только когда дверь соседа захлопнулась за его спиной, мать решила уточнить.
— Дочь, скажи мне, пожалуйста, мы с папой должны об этом что-либо знать?
— Знаешь, мам, — не сразу сообразила Алиса. — Боюсь, ответ не так интересен, как это показалось на первый взгляд.
По ту сторону…
Лозган чувствовал сомнения на свой счёт, исходящие от стен замка. Во снах Великий являлся ему в образе того же непонятного дыма и требовал найти ответ. Всем своим нутром Белый содрогался в страхе неизведанного. Он понимал, что отвечает за эту ситуацию и на кону его жизнь. Вот только ответов Великий Лозгану не давал. Это его испытание. В связи с этим Белый решил обратиться за помощью к тому, кто появился в стенах замка первым (со слов Хранителя, это был Иллафес).
Рутр, как обычно это и бывало, находился в подвале — в своей так называемой мастерской, или, как её окрестил он сам, кузнице. Его подопечные — бывшие Хранители, которые за столетия работы в угнетающих условиях согнулись почти вдвое, работали не покладая рук. Они давали жизнь всем тем эскизам, которые их фанатичный хозяин предоставлял им для отображения в металле подсвечников. Вообще-то Рутр не очень любил покидать замок, чему другие его обитатели были особенно рады. В последний раз, когда ему пришлось это сделать, клинок Рутра лишил жизни его брата. После того случая все крепко задумались — а есть ли вообще какие-то ценности у этого великана. Он мало говорил о себе, а потому был до невозможного непредсказуем. Ему случилось быть на порядок выше и физически сильнее многих обитателей этих земель. А что скрывает его овальная гладь зеркала вместо лица — оставалось только гадать.
Лозган осторожно подошёл со спины к Рутру, в то время как тот был занят своими эскизами, выводя их очертания плавными движениями в воздухе. В подвале было шумно, влажно и жарко — результат работы мастеров кузнечного дела. Но, несмотря на эти ужасные условия, Рутр уловил изменения на своей территории и заговорил первым.
— Рано ты пришёл ко мне, Белый.
— В каком смысле «рано»? — не понял Лозган и присел на скамейку у стены, по правую руку от Рутра.
— Я не готов давать тебе ответы так просто. Для того, чтобы узнать о Двенадцатом, тебе ещё нужно дорасти.
— Узнать о чём? — Белый аж подался вперёд, пытаясь заглянуть в отражение под его капюшоном.
— Не о чём, а о ком. О Двенадцатом.
— Кто он такой?
— Ты очень наивен, если считаешь, что я сейчас пущусь в увлекательный рассказ.
— Рутр, я должен знать о том, что тут происходит! Мне уже дали понять — я отвечаю за это ценой своей жизни. Этот непонятный дым стал проявляться всё чаще. Хранители то и дело шепчутся по углам, обсуждая его. Они что-то знают о нём, но мне не говорят.
— Заставь, — дал ему проверочный совет Рутр.
От такого предложения Белому стало неуютно. Он нахмурился и продолжил более твёрдо.
— Мне кажется, ты меня с кем-то путаешь.
— С кем?
— Со своим помешанным на власти и уничтожении братом. Я не собираюсь повторять методы Завра, чтобы добиться своих целей.
Рутр ненадолго задумался, сделал ещё пару штрихов в эскизе и решил:
— Знаешь, сгинь ты так же скоро после Завра, которого я, кстати, всё забываю душевно отстрадать, сдаётся мне, это было бы совсем неинтересно.
— Ты всё в игры играешь!? — вскипел Лозган. — Тебе подавай событий!? Ты сам выбрал жить в этом адском котле, а я, я был создателем! Мне известно гораздо больше благих чувств, нежели тебе.
— Хочешь сказать, что я закостенел и пытаюсь найти себе развлечение за ваш с Хранителями счёт?
— Да, — уверенно, словно это был удар молота самого крепкого мастера кузницы, ответил Белый.
Рутр наконец повернулся к нему.
— Ну хоть что-то ты понял, хвалю. Прошу лишь заметить, что за всей этой, как ты выразился, «игрой» скрывается исключительно благо. Вот только цена всему этому… о ней мы узнаём, как правило, в самом конце.
— У меня нет времени на бессмысленные уговоры. Ты скажешь мне, кто этот Двенадцатый?
— Ты потерян и сам гонишь почву из-под ног лишь потому, что тобой сейчас правит дух Садаз.
— Хранитель Садаз? — удивился Лозган. — Что за бред?!
— О, Садаз далеко не Хранитель. Подобных ему мы стали называть Хранителями лишь для удобства.
Растерянный собеседник Рутра молчал. В тот момент Лозган знал чётко только одно — он ничего не знает. Хитрый великан пытался разговаривать с ним о таких вещах, которые с самого начала были скрыты от Белых.
— Пойдём, я кое-что тебе покажу, — Рутр выпрямился во весь рост и направился прочь из кузницы.
Как ни странно, привёл он Лозгана именно в библиотеку замка. Тут хранились записи, по каждой свече, которая когда-либо пересекала врата Великого, а также вся история со дня основания замка. Следуя в самую глубину зала с его бесконечными стеллажами, Рутр наконец остановился возле одного из них и, достав с полки увесистую книгу, вручил её своему спутнику.
— И что мне с ней делать? — недовольно спросил Лозган.
— Носи с собой и думай, что поможет!!! — взревел Рутр так, что стены замка содрогнулись. — Читать, конечно!
— Ладно-ладно, успокойся, пожалуйста, — попытался сгладить ситуацию Белый. — Так что, в ней я найду ответ на свой вопрос?
— Нет, — уже более ровным, но как всегда уверенным голосом ответил Рутр. — По этой книге ты поймешь, какую тебе следует прочесть следом. И так до тех пор, пока не узнаешь нашу историю. Возможно, в какой-то момент ты повстречаешь на этих страницах знакомые тебе события. — он указал рукой на добрую часть хранящихся книг. — Помни, Белый: чтобы стать нами, ты обязан знать всё это. А под гнётом стен, которые требуют от тебя решения, сдаётся мне, что слово «мотивация» станет твоим любимым на ближайшее время.
— Мне хватило истории Белых, — предвещая себе не самые весёлые дни, обречённо сказал Лозган.
— Разматывай клубок, а не раздирай его в разные стороны.
Рутр собрался уже оставить своего друга, как тот остановил его.
— Так а что там с Хранителем Садаз?
— Он не Хранитель. Его назначение носит исключительно разрушительный характер. Садаз в переводе с древнего языка наших Отцов означает «страх». Он эмоция, как и некоторые другие, кто тут обитает. Представляешь, что происходит с теми, чьи огни находятся под его покровительством?!
Лозган ужаснулся.
— И много тут таких?
— Читай.
На этом великан оставил его.
История Хранителей
И вот теперь, в заключительной части моего творчества под названием «Ром и лирика», пришло время начать с самого начала. А там, в том самом начале, не было ничего. Лишь пять Стихий и те без дела. Вода, Огонь, Воздух, Земля и Эфир — вот с чего всё началось. Единственное, чем они могли себя занять, так это враждой с целью выяснить, кто из них могущественнее. Вот это «ничего», подумаете Вы, только на самом деле интересных событий было мало. Однажды, правда, (и именно с этого момента начинается наша история) Стихии приняли решение прекратить бессмысленную войну, потому как не получали от борьбы ничего, кроме пустоты. И надумали они создать тех, кто будет их почитать. Так появились Белые. Каждая из Стихий вложила в них частичку себя, и те действительно были благодарны создателям за возможность жить, но и им пришлось себя занять чем-то. Белые выяснили, что тоже могут создавать. Не так искусно, как их Отцы, но всё же.
Стихии были горды своим творением и не переставали удивляться исключительной фантазии этих существ. Сколько всего интересного, красивого и неповторимого они сумели воссоздать в своих огнях. Было много всего хорошего, как вдруг Эфир предложил сотворить нечто, что особенно заинтересовало остальные Стихии. И они оставили Белых. Удалившись в пустынные земли, все пятеро начали новый эксперимент по созданию физической формы уже знакомых нам персонажей. Им не важна была красота внешнего вида, а потому то, что получилось, с головы до ног пришлось скрыть под серыми одеяниями. Дальше началась тяжёлая работа. Пять Стихий решили поработать над внутренней составляющей этих совершенно идентичных существ. Чтобы отличать испытуемых во время затянувшегося опыта, всем поставили клеймо на запястье. Так, у каждого появился свой, отличный от других знак. И на том спасибо.
Суть эксперимента заключалась в воплощении чувств и качеств в физической форме. И у Стихий это получилось. А потом Отцы отправились думать, как объединить всё то, что им удалось придумать. В итоге пришла идея — вдохновить Белых на создание жизней, которые им придётся передавать существам страшным, но с «изюминкой». Конечно, отслеживать все нюансы событий изнутри самим было достаточно обременительно. А вот переложить это на такого, как Рутр, — совсем другое дело. Стихиям уже не терпелось занять первые места в «зрительном зале».
Вложив немало сил в создание Великого, Стихии подарили ему жизнь. Замок сделал первый вдох и из глубины его подвалов поднялся дух, принявший облик нашего друга — Рутра. Этот момент отчётливо ощутили на себе именно Белые, ибо с того дня они больше не могли спокойно существовать — Стихии бушевали. Порывы ветра то и дело гасили свечи. Земля разрушала дома постоянными вибрациями. Огонь сжигал дотла прекрасные сады и готов был приняться за жилища. А Вода их постоянно топила. Наконец до Белых дошло — им нужно убежище.
Стоило одному из Белых ступить на порог замка, как пред ним возник Рутр. Этот великан в сером облачении с овалом зеркала вместо лица возвышался над гостем, разглядывая его с большим интересом. Белые светящиеся одежды, крепкие крылья восхитительной красоты и точности линий — казалось, они в любую секунду способны вознести своего обладателя к звёздам. Достаточно изучив внешний облик Белого, Рутр опустил зеркало к горящей свече, зажатой в руках гостя. Белый молчал и тоже изучал доселе невиданное существо. Перья за спиной так и подрагивали — они были наготове. Оба чувствовали натянутую струну, но Белый обладал недюжинной силой, а потому не боялся. По натуре дружелюбному, ему и всем ему подобным милей было решать вопросы мирным путём. А Рутр в свою очередь был настолько поражён увиденным в огне свечи, что это восхищение не смогло остаться незамеченным гостем.
— Им нужен дом, — тихо сказал Белый. — Снаружи им не выжить.
— И много их у тебя? — жадно спросил Рутр.
Но Белый лишь открыл врата замка, чтобы тот сам мог всё увидеть. А там, на каменном мосту, тянулась «огненная змея», и это были они.
— Превосходно! — воскликнул великан, в то время как дух замка нашёптывал ему суть его рождения.
— Ты сможешь дать нам кров здесь, в твоём замке? — спросил его Белый.
Рутр усмехнулся.
— А вы мне тут не нужны. Но я готов сохранить жизнь вашим огням при условии, что вы принесёте мне больше.
— Но нам всё сложнее создавать их. Стихии непонятно почему разгневались на нас.
— Поверь мне, — уверил его Рутр. — Скоро они от вас отстанут. Теперь между нами есть соглашение: вы делаете свою работу и передаёте её нам, а мы в свою очередь обязуемся с особым трепетом ценить ваш труд. В противном случае не станет ни вас, ни нас.
Насчёт особого трепета, он, конечно, слукавил.
— А «вы» это кто? Сколько вас? — поинтересовался Белый.
— Я и сам ещё не знаю.
История Хранителей
Рутр не хотел покидать стен замка, но ему нужны были Хранители. Он просто знал о существовании некоего эксперимента Стихий, результаты которого теперь были разбросаны по разным уголкам здешних земель. И последнее, что сделали для них Стихии…
На третий день во врата Великого постучали. Рутр, который чуть ли не вальсировал в залах со своими свечами, смог на слух определить силу удара дверного молотка — у Белых хватка покрепче. На пороге замка стоял неизвестный в сером одеянии. Его голова и тело были скрыты под свободной тканью мантии, полы которой плавно касались земли.
— Моё имя Мирак. Я создан Стихиями и наделён знаниями, которые, как мне было сказано, необходимы тебе.
— Интересно… — задумчиво произнёс Рутр. — Твоё имя переводится как «знание» или «ведать». Расскажи о себе и, может, тогда я пойму, зачем тебя ко мне направили.
Вместо ответа Мирак протянул ему книгу-дневник, которую он вёл со дня своего рождения. Великан предложил ему осмотреть замок, но с условием — гость должен быть осторожен ко всему, что бы он тут ни увидел, а сам в это время погрузился в прочтение.
Первые страницы дневника оказались на редкость скучны. В книге были описаны те места, по которым странствовал Мирак, а большая часть его трудов оказалась посвящена размышлениям на тему того, зачем его создали. Прочитанное о терзаниях и самобичевании сначала привели Рутра к выводу, что его гость обладает совершенно ненужными ему знаниями, которые он никак и нигде не мог применить. Мирак страдал и искал. Он искал смысл, пока не начал встречать себе подобных со своими жизненными назначениями, но с такими же проблемами, как и у него самого. И, к сожалению, они так и не смогли о чём-либо договориться.
— Так вот они, мои Хранители! — воскликнул Рутр и в тот же момент ощутил на себе лёгкий ветерок одобрения замка.
Он ворвался в зал, где Мирак с особым любопытством изучал огни Белых.
— Сколько вас таких? — без предисловий потребовал ответа великан.
Мирак вздрогнул от неожиданности и даже не сразу понял, о чём его спрашивают. Информация пришла из ниоткуда.
— А, ты про таких, как я. Нас двадцать один.
— Но в книге…
— Я видел не всех, но знаю, что нас именно столько.
— Откуда знаешь? — недоверчиво спросил Рутр, а были бы у него глаза, он ещё и прищурился бы слегка.
— Понятия не имею. И давай договоримся раз и навсегда — если я что-то говорю, то, во-первых, я не лгу, а во-вторых, вот чего я действительно не знаю, так это того, как оно ко мне в голову приходит. Просто знаю и всё. Одно радует — это правда. Сам проверял. Только не нужно каждый раз переспрашивать — раздражает.
— Ты так говоришь, будто тебе по сто раз на дню этот вопрос задают, — поддел его Рутр.
— Согласен, однако всё равно не нравится.
— Мне нужны вы все, — заявил великан, возвращаясь к первоначальной теме разговора.
— Удачи, — посмеялся над ним гость. — Только они про замок знать не знают. И поверь, эта часть земель из-за Белых мало кого интересует.
— Понимаю. Вот только знаком мне оказался один чудак, который ведает, где остальные могут находиться.
— Не все, — Мирак попытался увильнуть от стремительно надвигающейся перспективы похода.
— Уверен, что новые события будут приносить тебе нужные знания. В противном случае, боюсь, мы вынуждены будем расстаться очень плохо.
— В смысле?
— Из замка ты выйдешь только за Хранителями.
Мирак был невозмутим.
— Ты мне угрожаешь?
— Да. Вот только очень рассчитываю на твоё благоразумие. Ты не просто так нашёл путь ко мне. Тебя сюда сопроводили наши Отцы. Они задумали новый мир — создание чего-то прекрасного. А нам, своим детям, решили дать цель и возможность прикоснуться к их идее. Собери своих братьев и возвращайся с ними сюда. Нужен каждый без исключения.
История Хранителей
Путь Мирака был не так уж и прост. За всё время оттачивания мастерства в искусстве магии чего только пять Стихий не наколдовало. Ими было создано множество разных существ, пока наконец не дошло, что у Белых это получается гораздо лучше. Только пусть это всё развивается и плодится подальше отсюда. Хранитель был очень осторожен. Он знал, где кто водится и на кого лучше не натыкаться во время путешествия. Глупо было бы на пороге реализации долгожданной идеи сгинуть от лап какого-нибудь зверюги пострашней Рутра. Хотя Мирак понимал, что очень далёк от понятия «красота». Далёк настолько, что, прежде чем произносить это слово, казалось, следует спросить разрешения. Вот только у кого?
Ну да ладно. Первым объектом ввиду большей доступности был Пикар. Его Мирак нашёл в горах, в одном дне пути от замка. Этот любитель преодолевать свои страхи карабкался на очередную отвесную скалу, когда, опустив взгляд к подножью, туда, где был старт его восхождения, увидел … «себя». Он замер в растерянности.
— Да-да, я тебя жду, — сумел докричаться до него Мирак — у него был громкий голос.
— Ну наконец-то он пояснил цель своего присутствия, — забубнил себе под нос Пикар и стал неторопливо спускаться. — А зачем я ему? — вновь замер он на каменной стене.
— Спускайся и я всё расскажу, — будто прочитав его мысли, крикнул Мирак.
— Предсказуемо, — заметил Пикар.
Спустя некоторое время он наконец ступил босыми ногами серо-голубого цвета (они все были такими) на каменную плиту и, встретившись с еле видным из-под капюшона прищуром недоверчивых глаз, заметил — он как будто в зеркало смотрит. Нет, Пикар, конечно, был наслышан о похожих на него, слоняющихся в этих землях, но видеть их ранее ему приходилось лишь издалека — как наблюдателю, который боится, что его заметят.
— Меня зовут Мирак, — представился незнакомец. — Я прибыл к тебе с известием о переменах.
Тело Пикара всё ещё подрагивало от напряжения, и он устало присел на ближайший валун, подставив правую руку под подбородок и готовый слушать.
— Насколько мне известно, — продолжил Мирак, — твоё назначение — это преодоление.
— Совершенно верно, — настороженно ответил тот.
Тогда Мирак поведал ему историю про замок, в котором таится «красавица» Рутр, про Белых с их свечами и, конечно, замысел Стихий.
После того, как Мирак закончил свой рассказ, приукрасив все возможные моменты, Пикар ещё какое-то время сидел молча — думал.
— И ты хочешь, — не торопясь наконец начал он. — Чтобы я пошёл с тобой, помог найти остальных, а по возвращении осознанно сам себя заточил в замке?
— Согласен, звучит не особо перспективно, но ты сразу-то не отказывайся.
— Почему?
— Потому как твоя страсть, — при этом Мирак поднял голову на скалу, по которой недавно взбирался Пикар, оценивая её высоту, — тоже, знаешь ли, занятие без начала и конца. Ты один в этом во всём.
— Меня устраивает.
— Соглашайся, — уже очень мягко и по-дружески сказал Мирак. — Неужели ты хочешь вечно брать одну высоту за другой, прекрасно осознавая, что в этом процессе для тебя нет ни преград, ни сюрпризов — всё известно наперёд. Тут нет ни выигравших, ни проигравших, и даже больше того — это никому не нужно. А за каждой новой возвышенностью такая же точно, … ну, может, чуть выше или ниже. Конца у этого пути нет, равно как и смысла. Я же предлагаю тебе реализацию себя.
По ту сторону…
Хранитель Туриман с остервенением ворвался в библиотеку.
— Лозган!!! — что есть силы позвал он, да так, что его услышали даже Белые на мосту.
— Я здесь, — тихо отозвался тот.
Следовавшего на голос Туримана одолевала искренняя злоба:
— Где тебя носит все эти дни!? Мои огни мучаются в предсмертной агонии! Отпусти их уже… — он завернул за угол и едва не споткнулся о ворох книг, среди которых, сидя на полу, расположился Лозган и… — Ты что, читаешь?! Клянусь, я тебя убью!
Хранитель схватил Белого за грудки его балахона и поднял на высоту вытянутых рук.
— Отпусти меня! — прокричал Лозган. — Да, я увлёкся.
— Иди и делай то, ради чего тебе жизнь сохранили! — не унимал свой пыл Туриман.
— Я пойду, — почувствовав под ногами поверхность пола, согласился Белый. — Но мы вернёмся к разговору о том, что вы все позволяете себе слишком много вольностей в отношении меня.
Лозган спешно удалился, следуя в залы Хранителей. Туриман же чуть задержался, с интересом рассматривая, что именно читает их нынешний «предводитель». Из-за стеллажа с книгами, хрипло смеясь, возник Рутр.
— И ты тут? — удивился Хранитель.
— Я пришёл на твои вопли.
— Понятно. Так а что он тут целыми днями выискивает?
— Ну, ты же слышал, что снова проявился Двенадцатый?
— Знаешь, — решил признаться Туриман. — Я не в курсе, что это за Двенадцатый и чем он так насолил Завру. К сожалению, мой предшественник не пожелал делиться данной информацией, сказав: «Целей будешь».
— Надо бы вам вообще запретить общение с моими мастерами, — Рутр озвучил вслух первую мысль, что пришла ему на ум.
— Опять запреты! — взмолился Туриман.
— А как с вами ещё?
— Насколько мне известно, Хранители — это ещё не самое ужасное творение. Страшны, конечно, до одури, но… что касается намерения, тут мы вполне пушистые. Ну так что там с Двенадцатым?
Рутр немного поразмыслил, а стоит ли вообще посвящать Хранителя в такие нюансы. Его главная цель — чтобы никто не проболтался Лозгану, а в остальном… будь как будет. Великан знал, что Туриман не поддастся соблазну и будет держать рот на замке, т. к. что бы ни было, его непредсказуемости Хранители боятся больше всего.
— К нам проник человек, — ответил Рутр.
Если бы Хранитель не был скрыт покровом своего балахона, то без труда можно было бы увидеть, как от сильнейшего удивления он замер в ступоре, а его глаза в ужасе округлились.
— И что теперь? Такое уже было?
— Да. Двенадцатый однажды уже пытался открыть людям возможность путешествовать по нашим землям. Так сказать, позволить им знать свою историю от самого начала. Но Завр был неумолим в своём решении.
— Что он сделал?
— А ты сам-то как думаешь? Вычислил свечу и погасил её, не раздумывая ни секунды.
— Теперь понятно, почему я об этом не знаю, — это случилось задолго до меня. Рутр, скажи, а какого Хранителя меняли чаще всего?
— Иллафеса. Этот засранец всегда умел поддать жару на ровном месте.
— Однако историю с Завром ему благополучно спустили с рук.
— Согласен, моя работа. Уж больно дорого мне его последнее воплощение.
— А есть какой-либо лимит на воплощения? Я имею виду, когда Хранитель погибает или его отстраняют от служения свечам, сколько раз можно оступиться?
— Такого нет, — отрезал Рутр. — Вас ровно столько, сколько и должно быть при любом стечении обстоятельств. И заменить вас, поверь, не так уж и просто. Приходится просить позволения на новое рождение. Ты бы вообще присоединился к Лозгану и почитал про все эти нюансы.
— Понятно, — растеряно ответил Туриман и снова обратил внимание на книги под ногами. — А Лозган, значит, пытается найти ответ… Но Рутр, хитрый лис, ты же знаешь всё. Почему не расскажешь ему сам? Что удумал?
Не спеша великан показал ему книгу, которую всё это время скрывал в рукавах своего одеяния.
— Пусть для начала узнает, где находится и кто мы такие. А уж потом… может быть… я дам ему это.
Туриман успел прочитать корешок книги «Двенадцатый — назначение не определено».
Хранитель с пониманием закивал головой, приняв решение, что данного разговора не было.
— А кого он сейчас читает? — с интересом Туриман спросил у книг. — Ах, да… — он поднял ту, что лежала раскрытой почти на самой последней странице и, повернув к себе, прочёл вслух. — «Хранитель Мирак — знать/ведать». С тебя-то всё и началось, уж это я знаю. Ты до сих пор находишься здесь в своём первом воплощении. Что же будет с Лозганом, когда он дойдёт до Разрушителей? — представив эту жалкую картину, Туриман улыбнулся и, оставив книгу на прежнем месте, отправился в свой зал.
История Хранителей
Пикар в пути никак не мог надивиться на своего товарища. Казалось, внутри Мирака скрыт незримый компас, который ведёт его к следующей цели, только не факт, что лучшими тропами. Но интрига заключалась в том, что они не знали, к кому именно из будущих Хранителей этот компас их направляет. Больше всего они боялись встречи со своим собратом по имени Хи. Конечно, этой встречи нельзя было избежать, но к тому моменту Мирак надеялся собрать всех остальных. Надо заметить, что создания Стихий могли жить вечно, т. к. старость и износ тканей тела им не был известен. Они чувствовали боль и могли терпеть её очень долго, но они не были бессмертными. И именно Хи был тем, чьё предназначение означало смерть.
— Я очень надеюсь, что внутреннее чутьё меня не подведёт и на встречу с Хи мы отравимся толпой, — строил планы на ближайшее будущее Мирак.
Пикар усмехнулся:
— Нас с тобой вчера чуть в болото не затянуло, о котором, как выяснилось, кое-кто знать не знал, а ты хочешь местонахождение Хи в последнюю очередь вычислить, — а потом добавил уже менее весёлым тоном. — Надо было попросить тебя оставить меня в тех скалах и забрать последним на обратном пути.
— Ага, тоже мне умник. Все так хотят.
— Ладно, — смирился Пикар. — Буду помогать тебе и надеяться, что Хранитель-Смерть помер.
Мирак косо посмотрел на него, но не стал ничего отвечать.
Они подошли к протяжённому обрыву, внизу которого протекала река Алахан. Течение её было стремительным, а вода холодной, ибо спускалась река с самых высоких гор долины.
— Ну вот, приехали, — тихо и расстроено сказал Мирак, причём больше самому себе, нежели своему спутнику.
Он запутался. По первым ощущениям можно было смело сказать, что они на месте, но вокруг была лишь равнина, обрыв, река и одно-единственное дерево толщиной примерно в обхват семи им подобным существ.
— Возможно, из-за воды мои внутренние координаты сбились… — размышлял он вслух. — Так уже было. Вода умеет путать следы, но… ей же это сейчас не нужно. Не понимаю! — разозлился он. — Может, нам стоит перебраться на другой берег. — предположил Мирак, глядя на противоположную сторону обрыва.
— Я-то переберусь, — отозвался Пикар. — А вот ты вряд ли. Но без тебя на той стороне мне делать нечего.
Умелец преодолевать любые препятствия сел на самый край их «преграды» и начал бесцельно бросать вниз мелкие камешки. Мирак последовал тому же примеру, вот только плечи его были разочарованно опущены. Он злился на самого себя. Такой шанс, а ему приходится действовать практически вслепую.
— Может, ты просто устал? — спустя какое-то время предположил Пикар. — Мы шли сюда три дня без отдыха.
— Не знаю. — Мирак тяжело вздохнул. — Давай попробуем поспать, как раз уже темнеет. Посмотрим, как будет утром.
Ночи тут были холодными, и несмотря на то что Хранители свыклись со здешним климатом, огонь всегда был им подмогой. Они развели костёр, и Мирак лёг на землю, облокотив свой затылок о небольшой гладкий камень. Его взгляд был устремлён к звёздам, которых так и хотелось коснуться, чтобы понять, из чего они. К сожалению, эту информацию ему только следовало узнать, в связи с чем он часто пребывал в состоянии предвкушения и вдохновения. А потом его внимание переместилось на силуэт того самого, единственного дерева.
— Интересно, — чуть слышно прошептал Мирак.
— Что? — отозвался и обернулся к нему Пикар, который продолжал сидеть у обрыва и внимал красоту Алахан, облачившуюся с наступлением темноты в усыпанное звёздами сари.
— Я говорю, интересное дерево, — уже громче повторил тот.
— И что с ним? — его собеседник нехотя посмотрел в ту же сторону. — Вот ты… балбес, Мирак! — спустя несколько секунд выругался Пикар.
— В чём дело?!
— «Я запутался», «Это всё вода»… — передразнил его друг. — Тебе чётко дали понять, что всё — пришли. Нет, надо обязательно сомневаться в себе!
— Да в чём дело!? — Мирак подскочил в недоумении.
— Там на дереве кто-то есть, — пояснил наконец Пикар. — Видишь, вторая ветвь от земли. Засранец сидит, облокотившись спиной о ствол, и думает, его не заметят.
И правда, присмотревшись к деталям, Мирак распознал силуэт такой же мантии, как и на них самих.
— Эй, ты! — крикнул Пикар неизвестному на дереве. — И давно ты оттуда за нами наблюдаешь?!
— С тех самых пор, как завидел вас двумя маленькими точками вдали, — голос звучал громко, хотя незнакомец даже не думал напрягать голосовые связки.
— А чего прячешься?
— Я вас не знаю. Кто вы?
— Меня зовут Пикар, а это Мирак, — он указал на замолкшего товарища.
— Ага. — незнакомец быстро сориентировался и перевёл значение их имён. — Поймите, — он спрыгнул с ветви, на которой сидел, и неспешной походкой направился к ним. — Осторожность никогда не бывает лишней. Особенно когда знаешь, что в этих землях водятся не слишком приятные творения наших Отцов. Вот не горю я желанием попасть под их чары.
— А ты-то сам кто?
— Меня зовут Зон.
— Наставник, — еле слышно «перевёл» Мирак. — Мы пришли за тобой, Зон.
— Простите? — с усмешкой переспросил тот.
— Я сейчас тебе всё расскажу.
— Тебе понравится, — добавил явно повеселевший Пикар и оставил их, вновь прильнув взглядом к красавице-Алахан.
По ту сторону…
А в настоящее время в замке творилось чёрт знает что (и больше никому это не было известно). Но поскольку того чёрта, который обо всём в курсе, никто ни разу не видел и не слышал, то Хранителям пришлось разбираться самим.
Лозган, как раненый зверь, метался меж огнями и библиотекой. Его терпение сдавало позиции, но доверять он мог только себе. Он старался держаться и терпел все эти косые взгляды, насмешки и… предательское молчание. Хранители же смотрели на всё это и чувствовали, что суета его до добра не доведёт. Рутр, тот так вообще замкнулся в своём кипящем подвале, не желая разговаривать с Белым, пока тот не изучит до самого конца то место, куда он попал. Да, Лозган прекрасно знал свечи, он их создавал, и с системой Великого он разобрался быстро, но ему было неведомо, кто такие Хранители.
А белый дым стал всё чаще появляться в замке и уже не стесняясь находился вблизи всех этих странных существ в серых балахонах. Они же не гнушались вести беседы, совершенно не осознавая того, что там, на другой стороне, их слышат. Разобрать их речь было трудно — звук шел как будто из-под воды, но со временем Тим привык.
Невыносима!
Три дня им повезло не видеться друг с другом, а на четвёртый Тим зашёл на ужин в «Очаг». Сев за столик возле окна, он посмотрел по сторонам в поисках того, кто примет у него заказ. Буквально через несколько секунд в чёрно-белой униформе официанта к нему нехотя подошла Алиса. Меню на стол она бросила достаточно небрежно, с громким хлопком, в котором так и слышалось «подавись».
— Вот чёрт, — с досадной улыбкой посмотрел на неё Тим. — Я и забыл, что ты сюда устроилась.
Она лишь молча указала глазами на меню.
— Что посоветуешь? — он решил не упускать возможности поиграть на её нервах и, вальяжно расположившись, закинул ногу на ногу.
— Шефу сегодня особенно удались котлеты из баранины.
— Нет, спасибо.
— Что так, не каннибал?
«Как мне от тебя избавиться?» — вопрос навязчиво крутился в голове Тима.
— А можно мне другого официанта? — крикнул он в зал.
— Не-а. — молодой бармен, который наконец нашёл себе занятие — наблюдать за тем, как эти двое взглядами съедали друг друга, весь аж светился от радости. — Бери, что дают.
— Так, — Тим бросил на него недобрый взгляд, после чего обратился к Алисе. — Давай жить дружно.
— Мой отец спину сорвал, пока шкаф двигал. Он писатель, и его тело не готово к нагрузкам. Его соплёй перешибёшь, а ты ему такой аттракцион устроил!
— Я собрал тебе шкаф!
— А кто тебя просил? Ты мне всю квартиру своим пивом засрал.
— Ой, вот только о порядке мне не говори. У тебя там и так всё раскидано.
— А знаешь почему?!
— Почему?
— Потому что у меня шкафа не было, дебил!
— Ну так я его тебе собрал!
— Лишив меня окна!
— Так, погоди-ка, ты меня что, дебилом обозвала?
— Дошло?!
А потом Алиса присела с ним рядом, сложила руки на коленях и посмотрела в его глаза.
— Тим-Тим, пожалуйста, сделай свой заказ и свали по-хорошему, пока я не дала повод себя уволить.
Ему, конечно, было что ей сказать, но, несмотря на всё это, она забавляла Тима. Он усмирил свои эмоции, глубоко выдохнул и сделал заказ. Пока он пил кофе и смотрел, как за окном поднимается вихревой ветер, Алиса принесла ему пакет с упакованной едой. Поставив всё это на стол, она не забыла хитро улыбнуться. Гостя это очень насторожило.
— Чего лыбишься? Плюнула, да?
— Кто знает… — спокойно и наигранно мило Алиса пожала плечами. — Может, улыбаться клиентам — это часть моих обязанностей. А у тебя, смотрю, сегодня плотный ужин.
— Нет, — развеял её предположение Тим и, всё же взяв в руки пакет, направился к выходу. — У меня сегодня гости. И … — он обернулся уже в дверях. — Предупреждаю — будет шумно.
Колокольчик сообщил, что дверь закрылась, а Алиса так и осталась стоять на месте, размышляя, что он удумал на этот раз. И да, улыбки на её лице уже не было.
***
Не будем долго гадать, всё оказалось достаточно банально. К Тиму пришла одна из его подруг, и развлекались они, что называется, от души (будто оба последний раз «видели» секс, ну как минимум полгода назад). Было уже поздно, Алиса пришла домой уставшая и тут же легла в кровать, но заснуть не получалось. Пришлось набраться смелости и постучать в дверь соседа. Тим открыл не сразу, но спасибо, что хоть штаны надел.
— Что-то не так? — зло спросил он.
Алисе было неудобно смотреть ему в глаза и уж тем более на влажный от пота торс. Она внимательно осматривала свой маникюр, чуть опустив голову и не решаясь начать.
— Чего ты хочешь? — потребовал ответа Тим.
— Ну, если честно, то… присоединиться, — тихо и смущённо начала она. — Больно весело у вас там. Но, боюсь, что это не в моих правилах. А потому прошу вас либо потише, либо перенести встречу на другой день, а лучше — в другое место.
Она мельком взглянула на его ничего не выражающее лицо, после чего дверь с грохотом захлопнулась перед её носом. Вернувшись в кровать, Алиса поняла, что тише не стало.
— Козёл ты, Тим-Тим! — крикнула она, что есть силы.
— Да! — раздалось из-за стены.
Вот только по интонации было непонятно, то ли человек согласился, то ли выразил восхищение от происходящего с ним.
***
Приняв душ, Тим сел на край кровати, а девушка тут же прильнула к его спине своим телом.
— Слушай, Мил, — сомневаясь, начал он. — Давай потом и правда потише.
— Я могу больше не притворяться, что ты — лучшее из всего, что было в моей жизни?
— Ну да. По крайней мере, это будет честно.
— Слава Богам! — облегчённо вздохнула девушка и направилась в кухню за стаканом воды. — А сколько лет соседке?
— Восемнадцать.
— Классный возраст, — девушка облокотилась одним плечом об арочный проём кухни и задумалась, устремив свои мысли в прошлое.
— Куда смотришь? — Тим заметил этот отсутствующий взгляд.
— В свои восемнадцать.
— И как там было?
— Бесстрашно.
Она села рядом с ним и позволила себя обнять.
— А может, вообще закончим на сегодня? — осторожно предложил он.
— Да, пожалуй. Пусть девчонка отдохнёт.
— Дело не в этом… — начал было Тим, но продолжать почему-то не захотел.
В последние дни он никак не мог избавиться от навязчивого чувства, которое всеми силами твердило ему, что Тим находится не на своём месте. Тело так и рвалось куда-то, но вот куда именно, осознания не происходило. Постоянная вибрация, исходящая из самых глубин его организма, не давала покоя, а те непонятные голоса во время медитаций выбивали его из колеи реального времени.
Приятный вечер пришлось завершить, но именно с него началась их с Алисой своеобразная дружба. Назойливая девчонка стала принимать активное участие в жизни Тима, а он порой даже и не был против.
История Хранителей
По дороге к следующему фрагменту мозаики под названием «Хранители» собравшимся Мираку, Пикару и Зону пришлось залезть ну прямо-таки в каменные джунгли земель, покровителем которых был один из их Отцов — Огонь. Там водилось много неприглядной живности — результат странных экспериментов не всегда добродушной Стихии. Они пользовались ночью, потому что их практически не было видно среди камней и валунов, как раз в это время у них начиналась активность — охота.
— И что забыл тут этот Минаро. Если здесь мы и вправду ищем его. Надеюсь, на сей раз ты более собран, мой непредсказуемый друг. — сокрушался Пикар, с опаской наблюдая за надвигающейся темнотой.
— Он хорошо владеет навыками следопыта и даёт этим гадам возможность охотиться на более слабых, но очень хитрых существ, — отозвался Мирак.
— Это из соображений «хоть какой, но коллектив», для реализации своего назначения? — уточнил Зон.
— Именно. Мы укроемся в одной из пещер, в которой будет разведён огонь. Они подумают, что заявилась Стихия и не станут подходить близко.
— А из чего мы разведём огонь? Тут кроме камней и сухой земли больше ничего нет. — засомневался Пикар.
— Огонь сам даст нам его. Мы скоро увидим ту пещеру.
— Он знает, что нам нужно убежище? — удивился Зон.
— Он один из тех, кто это затеял, и в его интересах помочь нам найти Минаро.
Пикар почти облегчённо выдохнул:
— Понятно — всё схвачено. Вот только самим этим делом заняться было лень. Обязательно нужны пострадавшие. Это же история! — он театрально вскинул костлявые руки к темнеющему небу, дабы придать трагизма своему сарказму.
— Вижу пещеру! — Зон указал вдаль.
***
Уготовленный Хранителям костёр пригодился им не только для защиты, но и для обогрева. Спать никто не хотел (Хранители вообще мало спали и, на их счастье, не были зависимы от пищи), а значит, остаётся лишь вести беседу:
— Как ты планируешь свой дальнейший поход? — спросил Мирака задумчивый Зон, не отводя взгляда от красиво танцующих языков пламени.
Стихия всегда давала исключительные картинки в своём огне, когда те, кто у него греются, были ему по душе.
— Я планирую собрать ещё восемь сыновей Стихий, и уже после с вами всеми отправиться за теми, кого сами Отцы называют «разрушители».
Пикар было резко повернулся к нему, чтобы угостить очередной колкостью, но, заметив это, Зон резко пригрозил ему пальцем, тем самым не дав сказать ни слова.
— Кто они такие? — продолжил наставник свой допрос.
— Это те, кого наши Отцы наградили исключительно разрушительным смыслом. И самый опасный из них Хи. Он считает, что смерть — это подарок, который освобождает душу сквозь невыносимую боль. А все остальные — это те, кто мучает своего объекта при жизни.
— Назови их.
Мирак глубоко вздохнул и озвучил те крохи, что знал в тот момент:
— Садаз посеет страх любых масштабов. Задача Туриман — сломить волю. Луток — наглый искуситель. Рик — от этого хитреца вы вряд ли услышите правду. Валон — это та боль, которую можно извлечь из себя, лишь став никем. Ду — уничтожает всё, кроме живого.
— Это как? — не понял Пикар.
— Ну, скажем так, будь он сейчас с нами, то доверие, что сложилось между нами для осуществления общей цели, поганец Ду смог бы разрушить одним щелчком пальцев.
— Аа-а-а, вон оно как…
— Следующий Корус — этот поганец любит награждать слепой жаждой власти. И, наконец, последний, он же девятый Разрушитель — Ланту. Самый, казалось бы, безобидный, но его «специализация» — безразличие… честно…, от этого можно сойти с ума.
Зон положил руки на голову поверх капюшона. Он был в ужасе от того, что в своё время создали их Отцы.
— А почему мы должны их искать, договариваться? Боюсь, что когда мы соберём всю эту мрачную компанию, они одни и прибудут к вратам Великого, оставив остальных, т. е. нас, умирать и ненавидеть себя в какой-нибудь канаве.
— И то верно… — раздался незнакомый хриплый голос из темноты пещеры.
Все трое вздрогнули.
— Ещё один, — тихим и ровным голосом сказал Мирак. — Сам нарисовался.
Медленно и совсем беззвучно в свет костра вышел некто сродни им. Такой же серый балахон, скрывающий своего хозяина с головы до ног. В руках незнакомца был посох — отломанная ветвь дерева мира. Единственное, что визуально отличало его от присутствующей в пещере тройки, так это рост — он был примерно на две головы выше остальных.
— Кто ты? Представься, — потребовал Зон.
— У меня нет имени.
В воздухе так и витала настороженность.
— Как же нам к тебе обращаться?
— Двенадцатый. Я привык так.
— Ты за нами следил? — поинтересовался Пикар, которому всё больше и больше нравилось его приключение.
— Да, с самого начала, как только вы ступили на эти земли, — этот Двенадцатый говорил легко, уверенно и не боясь ответить за свою решимость.
Хранители обратили внимание, что их гость обладал мечом, который очень красиво смотрелся в ножнах на поясе по левую руку.
— Я подслушал ваш разговор, — продолжил Двенадцатый и осторожно присел у костра, — и эта тема оказалась мне очень близка. Мне довелось уловить слух о том, что некие Хранители начали собираться для служения замку на горе Барога.
— Кто источник этих слухов? — полюбопытствовал Мирак.
— Белые. Я иногда заглядываю к ним, когда становится совсем скучно. Вдруг что новое произошло. У нас же, сами знаете, любые события — большая редкость. А тут такое дело! Вот и решил дождаться вас тут, т. к. самостоятельно вам меня не найти…
После этих слов Пикар и Зон повернулись к Мираку с немым вопросом.
— Да, это так, — подтвердил тот. — Я не могу увидеть его. Он один-единственный, в котором есть всё и в то же время нет ничего; его идеи, мысли и шаги непредсказуемы. Он сын Стихий на границе меж Хранителями и Разрушителями.
— Отлично! — недовольно фыркнул Пикар. — И, внимание, у меня вопрос: на чьей ты стороне?
— Я сам по себе, — тихо сказал Двенадцатый. — Но мне интересна тема реализации, поэтому я хочу помочь вам.
— Чем ты можешь нам помочь? — поинтересовался Зон, глядя на его клинок.
Заметив это, Двенадцатый достал меч из ножен и вложил в свои ладони на вытянутых руках.
— Я отведу вас к Хранителю Юно, и он сделает вам такие же мечи, а Зон обучит мастерству владения ими.
— Ты умеешь? — удивился Пикар, обращаясь к наставнику.
— Я много чего умею, но не всё из этого пробовал.
— Твоё нутро подскажет в нужный момент, — уверил его Мирак. — И то, о чём говорит Двенадцатый, нам пригодится. Честно, мне самому страшно идти к Разрушителям с голыми руками.
— Думаешь, возможно сражение? — уточнил Зон.
— Не исключено.
— Бред! — возмутился Пикар. — Зачем нам искать тех, кто может и сам не дожить до конца этого похода, и нашу жизнь подвергнуть угрозе!? Извините, но я не понимаю! Если всё равно дойдут не все, можно отыскать только этих… ну, которые уравновешенные, и только с ними прийти в замок. Всё хорошо, все друг друга любят и ромашки собирают. На кой чёрт нам эти Разрушители?
— Я, к сожалению, не знаю ответа на твой вопрос, — признался Мирак. — Но нам нужно их найти и попытаться уговорить. Хотя, сдаётся мне, что наше предложение очень заманчиво для всех без исключения.
***
Утром на поиски Минаро они отправились уже вчетвером. Мирак вёл их не самыми удобными тропами, чем провоцировал немало шуток в свой адрес.
— Создавая тебя, Мирак, Стихии, видимо, не до конца понимали, что в итоге должно получиться, — причитал Пикар, пробираясь сквозь колючие заросли высохшего до безобразия кустарника.
— Двенадцатый! — окликнул того Зон. — Иди вперёд и расчищай нам дорогу своим мечом.
Пикар на секунду замер в изумлении.
— А раньше ты не мог ему это предложить!?
— Хотел посмотреть — насколько он заинтересован в нашем походе.
Двенадцатый лишь улыбнулся и, достав меч из ножен, вышел вперёд, хотя всё это время плёлся позади остальных.
***
Минаро они настигли в одной из пещер уже к вечеру. Тот развёл огонь и отдыхал после недавней охоты.
— Ну наконец-то! — Пикар обратился к удивлённому Минаро, который резко оторвал спину от земли. — Как ты ещё не сдох в этих местах?
— Хватит ныть, Пикар, — ругался на него Мирак. — Одного тебя и слышно весь день. Хоть бы раз сказал, что тебя всё устраивает.
— Согласен с ним, — подхватил Зон.
— А я говорил, что мы с ним намучаемся, — напомнил Двенадцатый. — Он то жалуется, что ему неудобно, то подгоняет, будто у нас тоже есть его особенность.
— Ты захотел взять меня с собой, — Пикар ткнул пальцем в грудь Мирака. — Значит, терпи. Может быть, я — это ваше преодоление себя.
Все задумчиво молчали, но недолго.
— Да иди ты… — отмахнулся Двенадцатый.
Вся четвёрка начала рассаживаться вокруг костра, поправляя свои мантии и стряхивая дорожную пыль. Наконец настал момент, когда все они в одно мгновение подняли глаза на озадаченного Минаро, всё это время сидевшего и наблюдавшего за ними.
— Привет, — улыбнулся Мирак, поздоровавшись с ним.
— Как дела? — спросил Зон.
— Не ожидал? — усмехнулся Пикар.
— Мы пришли за тобой, — озвучил их цель Двенадцатый.
Эта лестница слышала такие истории…
Тим вылез через окно своей комнаты на пожарную лестницу. Закурив сигарету, он сел на корточки, облокотился спиной о кирпичную стену и упёрся глазами в такую же — напротив. Справа и слева образовавшегося тоннеля с «крышей» из звёздного неба виднелась лишь часть дороги. Но там не происходило ничего, что могло бы вызвать интерес или любопытство нашего героя. Недолго думая, Тим постучал костяшками своих пальцев в соседнее окно. Сработало — Алиса выглянула почти сразу.
— Чего тебе? — тон был обиженным, т. к. сегодня он опять нарушил её время тишины, предназначенное для учёбы.
— Выходи гулять, — улыбнулся он.
«А почему бы и нет», — подумала Алиса и уже скоро появилась на той же лестнице с маленькой подушкой, на которую и уселась рядом с соседом. Они оба смотрела вверх, на звёзды, и молчали. Тим сел, выпрямив ноги, и одной рукой обнял девушку за плечи. У него сегодня опять был весёлый вечер с одной из знакомых ему дам. Было много громкой музыки, смеха, жарких споров и не только. Но это событие ничуть не успокаивало. Он так и не понимал, чего от него хотят те, кого так и не удаётся понять и увидеть.
— Спасибо, что привёл себя в порядок, — Алиса почуяла еле уловимый запах мужского геля для душа.
— Не за что, — он продолжил курить, не поворачивая к ней своего лица.
— А почему ты решил для себя именно так? — задумалась вслух она.
— Ты о чём сейчас?
— Я о семье. Ты хоть хочешь её или тебе уже неважно.
— А, вот оно что. — Тим выбросил окурок.
— Только давай сразу договоримся — без всех этих дебильных фраз, типа «Не всё так просто в этой жизни», «Все мы разные» и «Будет тебе столько же лет, как и мне, тогда и поговорим». Нет, не поговорим. Ты к тому времени, может, уже ласты склеишь. Так что выкладывай, как есть сейчас.
— Почему я спокойно отношусь к одиночеству?
— Да.
— Ну не так уж я и одинок. Вот ты приехала.
— Я серьёзно, Тим, — она толкнула его локтем в бок.
— Ладно-ладно. Основная идея заключается в следующем — так действительно проще. Я, пожалуй, соглашусь с чьей-то теорией, что для крепкого и долгосрочного союза нужно иметь именно партнёрские отношения — общую идею. И я больше чем уверен — такое есть, но… не про мою честь, видимо. Так получилось, что я живу согласно своим желаниям. В браке на меня пытались повесить новые обязанности, новую ответственность, даже старались влезть на мою личную территорию и там тоже всё сделать по-своему. Не получилось. — Тим улыбнулся. — Считаю, что мы ещё долго протянули в этой игре под названием «семья». Понимаешь, кто-то действительно будет счастлив всем этим совместным ритуалам и традициям, я же с трудом придерживаюсь идеи моего брата отмечать новый год всей семьёй. И это один раз в год. Мне нужно жить без страха, что если сегодня мне станет привлекательна какая-либо тема, занятие и т. д., я без зазрения совести и вины перед другим человеком могу забросить это занятие по прошествии времени только лишь потому, что перегорел. А вообще, статистика института семьи в XXI веке достаточно плачевна, и я вижу, по каким причинам.
— И что теперь, из-за того, что статистика хромает, все мы обречены на хреновые отношения настолько, что не стоит и пытаться их построить?
— Нет, ты не поняла. Я не призываю к одиночеству, и мне самому ещё не случилось эту дверь закрыть. Я против того, что людям свойственно зацикливаться на этой теме. Общество! «Если ты один, значит, надо что-то менять, лечить, и желательно в голове!» Миссия моей жизни не заключается в поиске человека для совместного времяпрепровождения.
— А продолжение рода?
— Пожалуйста — у меня есть сын, и я его очень люблю. Но то, что ему пришлось пережить (я сейчас про свой развод), уже плохо. Он, конечно, понимает, что это было правильное решение, но всё же я никогда не забуду эти глаза, — он был тогда ещё ребёнком. Мне хотелось себе харакири сделать кривым ножом за тот взгляд, который… даже не сожалел.
— Сколько ему тогда было?
— Семь лет, — руки Тима немного тряслись, когда он закуривал очередную сигарету.
— Он знал, что всё потеряно, задолго до того, как вы объявили о разрыве?
— Конечно. Хотя мы с женой не скандалили, не били посуду и в принципе держались молодцом. Только сын видел, как мы перестали желать чувствовать друг друга.
— Ладно, пусть так, но… сейчас я тебя в угол-то забью. — Алиса отказывалась понимать его противоречия. — Т. е. одиночество — это не плохо, но рожать людей при этом не возбраняется? В таком случае объясни мне, неумной, к чему мы все таким образом приходим? К нестабильной психике детей?
— Та же статистика, кстати, гласит, что на данный момент большая часть населения находится именно в статусе раздельного проживания, несмотря на наличие детей.
— И вот тут-то ты поучаствовал. Это стадо тебе оказалось по нраву.
— Алис, я не говорю, что я молодец. — Тим сказал это очень легко, будто уже давно перестал метить в этой теме в отличники. — Просто это мой выбор. Когда я был готов создать семью и решился на ребёнка, я не знал, как будет дальше, да и никто этого не знает. Я каждый день, выходя из дома, не уверен, что вернусь обратно. Это нормально. Мне, конечно, повезло не водить сына к психологу, и я против тех, кто тянет лямку до тех пор, пока она не ударит больнее всего. Мне противны те, кто старается жить вместе, при этом давно всё потеряв. В семье, когда хреново одному, это распространяется на всех без исключения. И если уже нет тех точек соприкосновения, которые выступают фундаментом, не нужно брать на себя ответственность за других…
— Много слов, Тим. — Алиса прервала его нескончаемый поток мыслей. — Так за что ты?
— Я за правду, — он уткнулся носом ей в голову, которая лежала на его плече. — Мы помирились?
— Ой, — тело девушки уже затекло от неподвижного сидения, и она поднялась на ноги. — На сегодня, думаю, да. Но в следующий раз, — она пригрозила ему пальцем. — Прежде чем приводить к себе «гостей», заранее сверься с моим расписанием.
Тим засмеялся.
— Невероятно! — восхитился он, глядя на то, как серьёзно она пытается ему это говорить. — Ты и правда думаешь…
— Я взываю к твоей ответственности. Я тебе в дочери гожусь. Какой пример ты подаёшь молодёжи?!
— Иди спи. У тебя завтра очередной зачёт. — улыбнулся Тим. — Сдашь на отлично — с меня экскурсия в «Мастерскую мечты».
— Врёшь!? — не поверила своим ушам Алиса и застыла в окне, хотя влезла в него уже почти наполовину.
— Нет. Там работает мой очень хороший знакомый. Не думаю, что он откажет.
— Тогда можешь хоть сейчас звонить своему другу и договариваться. Мне не очень повезло в этой жизни — я отличница.
Я же отец!
Ковалёв Максим Игоревич возвращался домой после не самой лёгкой встречи со своим издателем и решил заехать в гости к дочери. Поднявшись на четвёртый этаж её подъезда, он, казалось, мельком бросил взгляд на дверь Тима, вспомнив при этом обстоятельства их первой встречи. И в этот момент планы Максима резко изменились. Он трижды постучал в дверь, а хозяин квартиры в свою очередь не заставил себя долго ждать. Тим вспомнил писателя. Сняв очки и отложив книгу на тумбочку в прихожей, он отозвался на молчаливое предложение и пожал гостю руку.
— Добрый вечер, — без улыбки сказал отец Алисы.
— И вам.
— Могу войти?
— Да, конечно. — Тим жестом пригласил его пройти, после чего захлопнул дверь. — Чем обязан? — он первым задал вопрос, но уже в спину гостю, т. к. тот с любопытством разглядывал помещение, медленно продвигаясь в комнату.
— Давно тут живёшь?
— А мы уже на «ты»?
— А есть проблема? — казалось, что Максим своим далеко не дружелюбным тоном напрашивается на грубость со стороны хозяина.
— Нет, — Тим не уступал, он остановился в арочном проёме и облокотился о него одним плечом, наблюдая, как Максим изучает его по предметам мебели и обстановке в целом. — Семь лет, — ответил он на предыдущий вопрос.
— И как? — Максиму понадобилось совсем немного времени для осмотра малогабаритной квартиры, а после он встал напротив Тима.
Незваный гость смотрел ему прямо в глаза, совершенно спокойно и очень уверенно, держа руки в карманах расстёгнутой куртки.
— Нормально, — ответил Тим.
— Ты, надеюсь, помнишь меня?
— Да. Ты отец Алисы, писатель и ещё, может, кто, чего я не знаю, да и не особо хочу. Но, сдаётся мне, что пришёл ты сюда как отец.
— Именно. Я здесь для того…
— Успокойся, — прервал его Тим, и даже чуть нахмурился, понимая, за кого его могли принять в тот вечер, когда он в неприглядном виде находился в квартире Алисы. — Я назло вашей дочери устроил весь этот спектакль, причём с одной-единственной целью.
— Интересно мне…
— Проучить твою наглую дочь. Она, знаешь ли, тот ещё клещ.
— Я знаю. Она же моя дочь. А у тебя есть дети?
— Сын. Чуть старше, но намного скромней твоей Алисы.
— Верю, — Максим действительно верил. — Ну и где он?
— Здесь, я живу один. — отрезал Тим. — Слушай, я знать не знал, что в тот вечер объявишься ты, да ещё и с супругой. Надеюсь, она себе лишнего не надумала?
— Кто, Лиза? Конечно, надумала, даже не сомневайся в этом.
— И что? — этот вопрос Тим задал очень участливо.
— Да ничего. Если ей так нравится, пусть развлекается дальше. Я же решил выяснить.
Спустя десять минут они уже сидели на кухне и не спеша попивали виски со льдом. Тим не стал в очередной раз ломать комедию, да и перед кем. В связи с чем он просто болтал с писателем, рассказывая о себе и слушая его.
В скором времени у Тима зазвонил телефон: и, взяв его в руки, он показал своему гостю имя высветившегося на экране абонента — «Алиса».
— Время уже позднее, — заметил Тим с таким выражением лица, что Максим сразу вспомнил про ранее упомянутую наглость дочери. — Даю сто баксов — ты сейчас повеселишься. — Он включил громкую связь и ответил. — Алло.
— Привет, Тим-Тим. Надеюсь, не спишь? — Алиса говорила быстро и с волнением в голосе.
— Сплю, — соврал тот.
— Вставай, одевайся и срочно выходи. Через минуту я у тебя. Мой папа пропал. Надо искать.
— В каком смысле «пропал»?
— В прямом смысле, Тим! Как люди обычно пропадают!? Мама позвонила и сказала, что он поехал ко мне, а у меня его не было. Машина стоит на другой стороне улицы, телефон в ней, а он нет.
Максим молча сделал глоток виски в ожидании, что же ответит Тим.
— Алис, я не собираюсь никуда идти, — вполне строго ответил тот. — Я сплю. А с твоим отцом, скорее всего, ничего не произошло. Он просто занят своими делами.
Спустя пару секунд молчания на него обрушилось то, чего все в принципе уже заждались.
— Слышь! Ты там что, у себя плойку нашёл и вместо волос извилины выпрямил!? Мой папа пропал! Поднял пятую точку и бегом. Я бы тебе в помощи не отказала.
— А я тебя и не собираюсь ни о чём просить, — усмехнулся Тим.
— Ты там ещё ржёшь, да? Ничего, я сейчас приду.
Через пять секунд она уже барабанила кулаком в дверь соседа.
— Я открою, — сказал Максим.
Встретив на пороге дочь, он постарался объяснить, что вся эта ситуация произошла не со зла. Алиса обняла отца, но потом, встретившись взглядом с Тимом, тучи вновь начали сгущаться.
— Ты! — она указала на него пальцем, прищурилась и уже была готова кинуться на него, как дикая кошка. — Какого хрена не сказал, что он у тебя!?
— Я не собираюсь тебе ничего объяснять. Уходи.
— У меня мама с ума сходит. Она знает, как он может найти себе приключения на ровном месте.
— А ты, похоже, ещё не самый бедовый случай в вашей семье. При чём тут я?! Развернись на 180 градусов и всё то же самое, но мужику позади тебя.
— Ну ладно, — отозвался тот самый мужик спокойным тоном. — Раз у вас тут всё нормально… ладите, я смотрю… Пойду-ка я за телефоном и вызову себе такси.
Максим поцеловал Алису в макушку и ушёл, закрыв за собой дверь.
— Сядь на стул, — приказал Тим и, сделав добрый глоток виски, сел напротив послушавшейся и умолкшей соседки.
Она, конечно, успокоилась, но в её лице так и читался вопрос: «И зачем я тут сижу?»
— Знаешь, — глядя ей в глаза, начал Тим. — Вообще-то, я сам и моё окружение: будь то коллеги, знакомые или семья, — все считают меня достаточно спокойным и уравновешенным человеком…
— Ну и чё?
— Не перебивай.
— Ладно, чё. Внимательно.
Тим заметно выдохнул, давая понять, что не собирается реагировать на её провокацию. По крайней мере, пока.
— Так вот с тобой, — он сделал небольшую паузу и даже чуть закусил губу, дабы не пуститься во все тяжкие, — у меня крышу рвёт только в путь… В какой-то момент я перестаю видеть берега, срываюсь, иду на поводу каких-то необдуманных эмоций, и, что самое неприятное, этого ты и добиваешься. Мне стало сложней сосредоточиться, зная, что ты можешь дёрнуть меня с какой-нибудь очередной фигнёй в любую секунду. И не отвечать на звонки не поможет — ты придёшь, вломишься, твою мать, через дверь, окно… Всё равно как, но ты это сделаешь. А если меня дома нет, то батарею на телефоне в ноль посадишь звонками. Алис, я занимаюсь определёнными практиками… бляха, я поэтому и живу один, понимаешь!
— Ты медитируешь, что ли? — вот в этот момент ей стало интересно. — Научишь?
— Нет. — сухо и однозначно ответил Тим.
— Ну почему!?
— Алис, я о чём тебе несколько секунд назад говорил?
— Что тебя нужно оставить в покое, — она закатила глаза.
— И что скажешь?
— Я подумаю. — она резко переключилась на другую тему. — Меня тут, кстати, тоже один вопрос волнует, и почему-то я вот секунду назад решила, что хочу задать его тебе.
— А с моим вопросом что?
— Я же сказала, подумаю.
Тим раскинул руками и откинулся на спинку стула.
— Это…, твою ж матрицу, бесполезно! — возмущённо объяснил он стенам своей квартиры.
— Ну что ты начинаешь, я подумаю. Правда. Наверно.
— Давай, какой у тебя вопрос? — Тим решил залить эту боль виски.
— Каким должен быть первый секс?
Тиму пришлось тут же окропить полкухни тем виски, которое он только успел залить себе в рот, т. к. смех и шок заставили воздух из лёгких устремиться наружу. Он начал кашлять, часть крепкого напитка попала в нос, глаза покраснели и стали слезиться. А Алиса сидела, скрестив руки на груди, в ожидании, когда же это всё прекратится и он придёт в себя.
— Что значит «каким»? — наконец спросил Тим. — Может, ты имела в виду «с кем»?
— Может, — она задумчиво подняла глаза в потолок.
— Ну, не со мной — это точно.
— Ой, вот только не надо… — ей пришлось спустить его на землю. — Думаешь, если рожей вышел, то всё — все твои. Я о другом…
— Никаким, — перебил её Тим.
— Что «никаким»?
— Просто секс с приятным тебе человеком, которого потом можно легко отпустить.
— Объясни.
— Объясню. Я надеюсь, ты не из тех, кто собирается беречь себя лет так до тридцати в ожидании Того самого? — с усмешкой спросил Тим.
— Не думаю.
— Так вот, чем больше себя накручиваешь на эту тему, тем больней будет осознание, что это всего лишь секс. И ничего больше. Да, это классный процесс, но эти ощущения, они проходят. На смену им приходят другие эмоции и тогда они могут вообще не совпадать. Поэтому моё мнение — не нужно слишком много мыслей вкладывать в первый раз. Потом развлекайся как хочешь, жди свою любовь хоть до гробовой доски (хотя это тоже бред), но уж если ты думаешь на тему первого раза — пройди его легко.
Алиса опять задумалась, приклеив взгляд к потолку.
— А почему ты маме этот вопрос не задашь? — поинтересовался сосед. — Да и как вообще я в этой теме нарисовался?
— Ой, да с ними только начни… Мама сразу в ступор впадает, т. к., конечно же, хочет не ошибиться с ответом. Хотя сама много лет тому назад (когда ещё с папой не познакомилась), была лесбиянкой. Там, конечно, всё это дело не долго продолжалось, но всё же — факт есть. А папа вообще больше любил людям мозги выносить, чем сексом заниматься. Он сознательно на период написания двух книг принял целомудрие.
Глаза у Тима с каждой фразой Алисы становились всё шире.
— Что у вас за семейка такая?
История Хранителей
В общем, так они и бродили по землям Стихий, находя то одного, то другого из своих братьев.
Легко оказалось завоевать расположение Хранителя Синклай (назначение — осознанность). А при встрече с Кито (назначение — вдохновлять) вера всех в своё дело в очередной раз укрепилась. Он стал стержнем их странной компании и не уставал подпитывать путников предложенной и ему тоже идеей.
Вскоре воодушевлённая семёрка добралась до места обитания Юно (назначение — создавать). У него компания задержалась на некоторое время, пока тот ковал для каждого Хранителя меч. После того как появилось вооружение, каждый вечер похода был посвящён тренировкам с Зоном, который с радостью делился опытом. Минаро как существо, созданное для передачи приобретённых навыков, впитывал всё как губка и в конечном итоге стал отличной подмогой Зону.
— Нам бы поскорей добраться до Хранителя Ар, — сказал как-то Мирак. — Его чары защиты сведут на нет наши опасения.
***
Но нашли они его не в лучшем состоянии.
Не имея возможности в полной мере реализовать своё назначение, Ар начал сходить с ума и пытался покончить с собой. Выбрав высокую скалу (на которую все остальные, кроме Пикара, еле взошли), он решил сброситься с неё. Всё произошло как нельзя лучше: Хранители настигли Ар в момент, когда он, сделав прыжок в бездну, запутался полами своего балахона в ветвях наскальных деревьев. Пытаясь высвободиться, бедолага всё больше и больше спутывал себя одеянием, будто смирительной рубашкой.
Семёрка прибывших на место планируемого суицида какое-то время просто стояла и смотрела на происходящее сверху вниз.
— Что делать будем? — наконец спросил Синклай.
— Ну достать-то его надо, — как-то неуверенно отозвался Мирак.
Все синхронно повернули голову к Пикару.
— Что? — устало он встретился с ожидающими взглядами.
— Он запутался, — озвучил очевидную проблему Двенадцатый.
— Да и хрен с ним, — отмахнулся Пикар. — Скажем, что реально разбился.
— Живы мы или нет, Стихии знают об этом. — уверил его Мирак.
— Ой, да ты задолбал уже запугивать этими Стихиями!
— Друг, я призываю тебя к благоразумию. Ты один можешь его освободить... — попытался донести до него Кито.
— Заткнись!
Но Пикар знал, что от него не отстанут, поэтому нехотя начал спускаться по скале к Ар.
— Я тебя, конечно, освобожу и подниму, — обратился он к несчастному. — Но потом мы с тобой серьёзно поговорим.
Ар только сейчас увидел пришедших.
— Будьте осторожны, — еле слышно донеслось до них.
— О чём это он? — без особого волнения спросил у остальных Зон.
— Тут что-то не сходится… — размышлял вслух Мирак.
— А именно…?
— Неужели он не смог найти себе пристанище у тех же Белых. С его мощной направленностью на защиту он мог предложить им очень выгодные условия.
— Что-то его сломило, — предположил Синклай.
Как вдруг за спинами собравшихся раздался новый, незнакомый им всем голос:
— Не что-то, а кто-то.
Медленно обернувшись, они увидели его.
— Туриман, — озвучил Мирак. — И как я тебя не почувствовал?!
— Я тоже удивлён.
Он сидел на одном из валунов, держа в руках свою книгу-дневник.
— Зачем ты это с ним сделал? — спросил Мирак.
— Я тренируюсь, — спокойно ответил Туриман.
— Ты к чему-то готовишься? Зачем тебе такие тренировки?
Туриман лишь поджал губы от злости так, что они побелели.
— Как ты вообще это смог сделать? — влез со своим вопросом Двенадцатый. — Сильная сторона Ар — защита. Уж на кого, а на него ты вообще не мог повлиять. По идее.
— Он ослаб духом, — объяснил Туриман. — Как и все мы. Отвечая на твой вопрос, — он перевёл взгляд на Мирака, — я скажу, что сам уже на грани того же решения, которое принял Ар! Зачем мы вообще тут нужны?! Чтобы хоть как-то существовать, я вынужден искать себе жертв! Да, моя сторона не как ваша и не полна благородства... Но я пока ещё жив и мое нутро требует охоты. А на всякую мелочь кидаться мне уже неинтересно.
— Что ты задумал? — спросил Двенадцатый.
— Я очищу земли Стихий от их творений. Ибо они вообще никому не нужны.
— Ну а себя-то в конце придушишь? Иначе как одному?!
— Естественно.
— Так а что с себя не начал?
Туриман резко поднялся и готов был накинуться на Двенадцатого, но в тот момент Мирак встал между ними.
— Друзья, спокойно. Мы тут как раз по этому поводу.
Все уже и забыли, что где-то там, над пропастью, болтаются Ар и бедняга Пикар, который полез его спасать.
***
Абстрактная идея Стихий многих заставила серьёзно понервничать. Туриман присоединился к Хранителям с такой мыслью, что разберётся в ситуации уже на месте, и пообещал больше не экспериментировать и не тренироваться, ну, по крайней мере, во время их похода. Двенадцатый обратил внимание на меч Туримана, который был создан тоже Юно и появился у него раньше, чем оружием обзавелись остальные Хранители. Тогда же Хранители узнали от Юно, что оружием обладают и остальные Разрушители. На немой вопрос остальных Юно ответил:
— Мне всё равно, что и кому создавать. В отличии от вас всех, я нашёл себе применение, дабы не оказаться на месте Ар.
— Вы все с изъяном, — сказал Туриман. — Мы не можем быть поделены на хороших и плохих, ибо все вы с вашими, казалось бы, благородными назначениями можете нести такие же разрушения, как и мы, Разрушители. Исход зависит лишь от места, ситуации и системы, в которой придётся находиться.
Двенадцатый это понимал, но молчал. Свою идею он не хотел раскрывать ни тем, ни другим.
Проведя успешные переговоры с Туриманом, Мирак расправил грудь и в нём окрепла вера в то, что и с другими Разрушителями знакомство должно пройти гладко. Все заинтересованы в реализации своего назначения.
Так и произошло. Дальнейшие поиски братьев оказались не так страшны, как казалось Мираку сначала. Со всеми был заключён уговор не пускать в ход свои чары до того момента, пока они не прибудут в замок и Рутр не объяснит им схему дальнейших действий. Всех всё устраивало, ну, по крайней мере, все создавали видимость этого.
Вскоре к Хранителям присоединился уже знакомый нам по прошлой истории Иллафес, сила которого была в призыве к действию. Он сопроводил путников к Разрушителям Валон и Ду. Отряд обрастал Хранителями как дерево мира в сезон цветения. Следующим Хранителям повстречался Дурин, с которым путь стал проще: Разрушитель с особой страстью стал освящать им дорогу к цели своими знаниями и волей к осуществлению задуманного. Луко как организм с особой чувствительностью и восприятием именно внутреннего мира всего живого вообще чуть не расплакался от радости, когда его нашли. Ну а после команду пополнили Садаз, Луток, Рик, Корус и Ланту. Хранители были готовы ко встрече с Хи.
***
— И куда мы теперь? Где он? — поинтересовался Пикар у Мирака.
— Туда, где не осталось ничего живого, — ответил за него Туриман.
— Дай угадаю — там все сдохли и он один сидит на груде костей.
— Очень точный пейзаж, — похвалил догадливость собеседника Туриман.
— Предлагаю, — в центр круга вышел Ду, — пожертвовать кем-то одним, кто мог бы разведать обстановку.
— Ага, — возмутился Ланту, носитель такой особенности, как безразличие, — не надо на меня так смотреть. Мне, конечно, без разницы, чем закончится наша вечеринка, я тут ради массовки, но мне хватит ума отказаться от твоего предложения.
— Никто никем жертвовать не будет! — заявил Мирак. — Мы все как единый слаженный организм войдём к нему и…
Все рассмеялись ему в лицо.
— Ищи дураков, — сказал Садаз. — Я с этим ненормальным однажды уже имел дело и еле ноги унёс.
— Так что, — не понял Мирак. — Хотите сказать, мы в тупике?! Всё равно кого-то из нас за ним да отправят, прибудь мы с пустыми руками в замок.
— Что значит «с пустыми»! А мы? — Корус указал на всех Хранителей.
Остальные тоже начали возмущаться и галдеть так, что понять хоть одного из них было очень сложно. Мирак устало вздохнул и опустил голову, дожидаясь тишины. К его удивлению, ситуацию спас искуситель — Луток.
— Так, толпа, хватит орать! Вы все за всю свою никчёмную и ненужную жизнь получили возможность хоть как-то развеять себя. Да, это пока только слова, но даже то, что происходит сейчас, — мы собрались вместе и нами движет общее намерение — это уже событие, которое, возможно, войдёт в историю. И лично я готов сделать этот шаг, зная, что за моей спиной есть такая поддержка.
— И пусть я умру, но зато я буду знать, что был одним из первых… — начал передразнивать его Пикар. — Всем хочется уже дойти до замка и желательно ногами, а не на щите, ибо всё тщетно.
— Иди первым. Будешь нашим королём, — как обычно, солгал Рик.
И снова начался громогласный пересуд.
— Да идите вы все к чёрту, — тихо выругался Иллафес.
Он резко развернулся на месте и направился в ту сторону, где по наводке Мирака восседал царь мёртвых душ Хи. Голоса Хранителей за его спиной постепенно утихли и он обернулся посмотреть, насколько отдалился от них. На его удивление, Хранители молча следовали за ним.
Нам бы небо обнять, да руки коротки
Алиса тихо негодовала, периодически подходя к окну, где на перилах пожарной лестницы красовался привязанный к ним синий галстук Тима. Он, конечно, уже почти привык к своей взбалмошной соседке, которая ни на йоту не отступала от выбранной ею тактики общения, но в моменты его медитации… В общем, в один прекрасный день, когда все звёзды сошлись и никто никого не хотел выводить из зоны комфорта, у них состоялся разговор.
— Алис, — размеренным тоном начал Тим в надежде достучаться до её совести. — Ты можешь приходить, звонить, распыляться, что я неправильно живу, придумывать мне всяческие идиотские заморочки, лишать меня естественной потребности сексуального плана и мы вместе пойдём искать твоего отца в случае, если он действительно потеряется, НО! Мешать мне во время моих практик… пожалей себя. Этого я тебе ни при каких обстоятельствах с рук не спущу.
Последнее предложение было сказано особенно убедительно, поэтому Алиса даже поверила ему.
— Я тебя поняла, — смиренно, но нехотя она согласилась. — Вот только как я пойму, что тебя нельзя беспокоить?
Так и было придумано — повязывать на пожарной лестнице галстук. У них даже появилась традиция — когда Тим практиковал вечером, после медитации он вылезал на лестницу, чтобы отвязать свой сигнальный атрибут гардероба, и стучал в её окно. Как правило, потом они ещё долго сидели, вдыхая воздух загазованного города, разглядывая то свою любимую стену, то звёзды над ней. Они свыклись друг с другом, вопреки всем камням и ухабам на предложенном им пути.
Но вернёмся к Алисе и к её уже достаточно привычному возмущению. А дело было в том, что, на её взгляд, человек не может пребывать в медитативном состоянии семь часов кряду. Ну, по крайней мере, не Тим — это точно. Обычно ему хватало около часа, а тут соседка начала подозревать его в эксплуатации её понимания и ответственности за уговор. «Наверно, занят там уже давным-давно чем-то другим», — подумала Алиса. Правда, спустя ещё час её охватили страх и паника. Она вылезла на лестницу и, заглянув в его окно, увидела, что Тим без движения лежит на полу. Распахнув приоткрытое окно настежь, Алиса пулей влетела в его квартиру. Ей пришлось применить все известные болевые методы, но Тим даже не шевельнулся, а его пульс был еле ощутим. Вызвав скорую помощь, напуганная до смерти соседка не отходила от него.
***
Тим пришёл в себя спустя пятнадцать минут. Он открыл глаза очень медленно, не до конца понимая, где находится. Перед ним всё ещё стояла картинка из непонятного сна.
— Тим! — воскликнула Алиса и слегка потрясла его за плечо.
Осторожно, без резких движений, повернувшись к ней, он заново нарисовал знакомые черты в своём сознании.
— Что с тобой произошло? Я так испугалась. Скорая уже на подъезде — сейчас тебя осмотрят.
На её щеках Тим заметил ещё немного влажные дорожки от слёз. Глаза Алисы чуть покраснели, а также… в них был страх.
— Не поддавайся ему, — тихо сказал он.
— Кому? — не поняла его Алиса.
— Я… — тут Тим постарался что-то вспомнить, но то место, откуда он только что вернулся, стремительно ускользало из его памяти, оставляя лишь шлейф ярких ощущений. — Я не помню его имя, — он очень хотел вспомнить. — То ли Садаз…, но я могу ошибаться…
Он сел, скрестив ноги и взявшись руками за голову, наклонившись при этом максимально вперёд.
— Зачем ты меня вернула? — мягко, но с сожалением сказал он.
Алиса вспыхнула как спичка.
— Повернись ко мне, — попросила она.
Тим нехотя послушался, и в следующую секунду ему прилетела такая жёсткая и уверенная пощёчина, что он окончательно, целиком и полностью, вернулся на планету Земля.
— Ты неблагодарный урод!
На этих словах Алиса вернулась на пожарную лестницу, отвязала галстук, швырнула его в лицо ошарашенному Тиму и скрылась в своей квартире.
А ему пришлось встречать скорую помощь в гордом одиночестве, объяснять им, что вызов был ложным. Потом он долго сидел на кухне, уставившись в одну точку, отчаянно пытаясь вспомнить своё путешествие. Но так и не смог. Единственное, что осталось, — это приятное ощущение полного умиротворения, тепла и благодарности за всё, что ему посчастливилось ощутить в те, как ему показалось, всего несколько минут. Это место нельзя было сравнить с привычным нам земным, это было тем состоянием, когда ты полностью осознаёшь себя — кто ты, зачем, почему и… тебе легко.
— Я бы остался там навсегда.
Привычка. Что может быть хуже?
Тим и не думал просить прощения у Алисы. И дело даже не в том, что он считал себя правым и ему не хотелось преклонить перед ней голову, а в том, что он даже не думал об этом.
Алиса же в силу никому не нужных амбиций и гордости ждала, а также верила в его скорое признание её правоты и добровольное восхождения к гильотине в ожидании вердикта со стороны недовольных. Просто Тим ещё, наверное, не нашёл тех даров, размер и ценность которых смогли бы смягчить пыл принцессы. Смешно, но Тиму было вообще не до этого всего.
Хотя через четыре дня они столкнулись на лестничной клетке.
— Привет, лиса Алиса, — с лёгкой улыбкой поздоровался Тим, но как-то без особого интереса.
Он открыл ключом дверь своей квартиры и уже хотел войти внутрь. Но дерзкая девчонка лишь недовольно фыркнула, направляясь к себе. Ей-то казалось, что он сейчас продолжит говорить, ну или хотя бы выяснит причину её недовольного настроения, сформулирует свои предложения, но ответом ей была лишь тишина. Жёлтая вода таки дырочку нашла.
— Ты был неправ, — резко отчеканила Алиса вдогонку закрывающейся двери соседа.
Дверь открылась. Вид у Тима был суровым, а во взгляде читались нотки надменности.
— Алис, давай ещё раз проясним наши с тобой взаимоотношения. Я, конечно, дал слабину, о чём теперь периодически жалею, но это не говорит о моём полноценном участии в твоей жизни. Солью, яйцами, мышьяком при необходимости выручу, вот только дружбы от меня не жди. У нас с тобой поколения для подобных вещей очень разные.
Алиса только вдохнула, чтобы сообщить ему, в какое место он может себе засунуть всю ранее перечисленную гуманитарную помощь, но он опередил её.
— Только давай без грубостей.
Она закрыла рот и грустно опустила глаза в пол.
— Тим-Тим, я могу без тебя. Мне, слава Богам, есть чем по жизни заняться. И дело не в том, что периодически мне бывает скучно и хочется взвинтить всех вокруг ради каких-то нелепых эмоций…
— Иди сюда, — приказал он мягким тоном и распахнул свои объятия.
Она подошла и уткнулась лицом ему в грудь, а он сжал её покрепче и погладил по спине.
— Я больше не буду подвергать тебя подобным переживаниям.
— Ты забросишь медитацию!? — Алиса хотела поднять на него глаза, но он обхватил её ещё крепче, не дав ей это сделать.
— Нет, я просто буду заниматься этим в другом месте.
— Подальше от меня?
— Ага.
— И где же?
— Нашла дурака.
Тот самый день… Экскурсия по мечте
Вот и настал тот светлый для Алисы день — Тим договорился и готов был отвести её в «Мастерскую мечты». Конечно, она бывала там раньше, но исключительно как клиент. А теперь! Тим собирался познакомить Алису с нынешним хозяином студии, который в свою очередь охотно согласился провести этот день с глубоко заинтересованной в работе студии девушкой, обучающейся на близком к профилю компании факультете.
— А как ты к ним попал? — спросила Алиса у Тима, пока они шли по тротуару от своего дома к соседнему зданию.
— Сама-то не догадываешься? — с ухмылкой подмигнул он и обнял одной рукой за плечи, чтобы хоть чуточку унять её дрожь, вызванную волнением и предвкушением. — Озвучка. А потом их директор предложил мне годовой контракт по одному проекту. Ну знаешь, из разряда «Смотрите в следующей серии…». Видела блок передач про путешествия с тёткой, Илона Фадеева? «Живые фотографии» — так вроде называется.
— Да, смотрела. Она там всё рассказывала, как красиво заснять пейзаж, панораму, чтобы… я ещё эту фразу запомнила: «Почувствовать запах здешней природы».
— Да-да, это она.
— Постой-ка, а ты, значит, тот мужской голос за кадром?
— Прикинь!
— Офигеть! Ты почему раньше об этом не рассказывал?
— Знаешь, мне иногда хочется тебя приятно удивить чем-нибудь из имеющегося багажа за плечами, но т. к. жизнь моя больше спокойная и ровная, то приходится приберечь пару-тройку моментов, дабы ты не заскучала со мной.
— Ты что, хочешь понравиться мне? — Алиса весело подмигнула ему.
— Очень! — чуть ли не рыча от наигранной страсти, ответил Тим, слегка касаясь губами её уха.
Они оба засмеялись, но развивать тему было уже некогда — Тим открыл перед Алисой дверь нужного им здания.
***
В самом начале своей истории «Мастерская мечты» представляла собой исключительно фотостудию с небольшим залом для обработки видеоматериала, отснятого на выездных сессиях — свадьбы, банкеты, церемонии открытия или закрытия разного рода мероприятий, выступления, награждения и немного визитных карточек для интернета. Но теперь жажда творчества и уникальности сделали из неё титана на этом поприще. И если раньше студия занимала всего два этажа, то теперь под брендом «Мастерская мечты» на экраны телевидения, а также в сети выходили различные проекты, работа над которыми требовала всё больше и больше пространства.
Поднявшись на лифте на четвёртый этаж, Алиса увидела уже знакомую картину, вот только теперь девушка была готова прочувствовать её с другой стороны. Длинная белая стойка приёма гостей, п-образно расположенные диваны из белой кожи вокруг стеклянного журнального столика, на котором всегда стоял свежий букет из красных роз, а рядом с вазой разложены портфолио работающего в студии персонала. Бар, лестница на второй ярус с фотостудиями… всё это не изменилось ещё со времён «Когда боишься любить…», только цветовая гамма интерьера стала более светлой и приветливой. Алиса чувствовала себя здесь, как в гостях у какой-то зефирной особы. Был бы ещё жив Семён, он бы обязательно сейчас сидел на диване со своим ноутбуком в предвкушении того момента, когда на пороге появится Глеб и нарушит его работу, мысли, настрой... Но их тут уже не было. Вместо этого миловидная девушка с бейджем, на котором было написано «Инна» встретила гостей и позвонила директору, чтобы тот поднялся к ним из своего кабинета, расположенного этажом ниже.
Алиса обратила внимание, что Инна поздоровалась только с ней, а на Тима лишь бросила взгляд, не более того.
— А я, значит, внимания не удостоился? — заметил вслух Тим, получив при этом от Инны лишь надменную улыбку. — Мы встречались, — пояснил он своей спутнице. — И она меня бросила. Можешь себе такое представить?
— Хотите расскажу почему? — спросила девушка у Алисы.
— Боюсь, там могло быть много причин.
— Зато теперь…! — Тим наигранно обнял Алису за плечи и посмотрел с вызовом на свою бывшую.
— Я не с ним, — спокойно и утверждающе проинформировала Алиса.
— Верю, — так же, без эмоций, ответила Инна.
Девушки разговаривали между собой так, будто Тима здесь и вовсе не стояло. Но тут во спасение всей этой никому не нужной ситуации перед ними предстал Максим Анатольевич — директор. Спортивная выправка, уверенный шаг, широкие плечи, тёмный костюм с пиджаком на белую футболку и распущенные (длинной до плеч) волосы. Он направлялся к гостям, не забыв про лёгкую улыбку.
— Тим! Как рад тебя видеть! — друзья обнялись. — И Вам рад, прелестная леди. — Максим обратился к Алисе и пожал её руку обеими ладонями. — Как добрались?
— Началось! — закатил глаза Тим. — Да, я редко к вам захожу, и что?
— Разлюбил?
— Нет, просто…
— Только не говори, что времени нет…
Они вели эту беседу легко.
— Времени как раз вагон, — продолжал отбиваться Тим. — Вот только как-то по нраву мне стало уединение. Но быть у вас и видеть тебя в дружелюбном расположении счастлив.
— Спасибо вам… Алиса… Верно? — уточнил Максим.
— Да, — подтвердила она.
— Так вот, спасибо, что привели его к нам. Хотя бы посмотреть, что с ним всё в порядке. Как твой голос, Тим? Не потерял загадочности? Это я уже как работодатель спрашиваю.
— Вот ты меркантильный, Макс, — отмахнулся от него Тим.
— Это не я меркантильный, а аутсорсинг подорожал…
Они, конечно, могли и дальше продолжать, но Алиса пришла сюда не за этим.
— А когда начнётся экскурсия?!
Все тут же повернулись к ней, а Тим решил пояснить.
— Она такая, да.
— Мне нравится, — заметил Максим Анатольевич. — Начнём, пожалуй.
Директор, едва касаясь ладонью спины гостьи, подвёл Алису к так называемой «стене славы». Эта стена представляла собой коллаж из фотографий каких-то людей разного пола, возраста и сфотографированных с разного ракурса.
— Это все те люди, которые запомнились своим участием в жизни «Мастерской мечты». И начнём мы, по логике вещей, с самого начала. — Максим указал на фото красивой женщины с огненно-рыжими длинными волосами. — Это Александра — основатель студии. Она начинала с простой фотографии на улицах города, а потом, естественно, ей стало мало. Вопреки всем трудностям, она решила создать дом для людей, готовых творить, развивать навык и возводить свою «Мастерскую мечты», доводя детище до того уровня, на котором оно, собственно, сейчас и находится.
Алиса обратила внимание на уверенный взгляд, которым Александра смотрела на неё с фотографии — от него так и веяло холодом. Сразу захотелось вести себя чуть тише, смиренней и без привычного Алисе гонора. «Ты у меня в гостях», — так и читалось в этом портрете.
— Не бойся, — шепнул ей на ухо Максим, завидев перемену в лице Алисы. — На самом деле она очень добрая.
— Вы с ней общаетесь? Где она сейчас?
— Она уже отошла от всех дел и переехала в Европу. Когда мне было шесть лет, они с мужем… — Максим указал на фото мужской фигуры, сделанное со спины, — его зовут Дмитрий… они усыновили меня.
От неожиданного поворота сюжета брови Алисы невольно вздёрнулись вверх. Но тут наблюдательность взяла верх и ей в голову пришёл вопрос на другую тему.
— Часть фотографий сделана в чёрно-белом стиле. Это просто художественный приём или …?
— Мы меняем фото на ЧБ, когда человек уходит из жизни.
— Ваш отец умер?
— Да. Но с ним вообще очень трагичная история произошла. Он пережил страшную аварию, последствия которой навсегда изменили его внешний вид. После того, как его кожа была сожжена огнём, её так и не смогли восстановить. Он мог бы в «хоррорах» сниматься, но был программистом. Годы терзаний и попытки привыкнуть к своему новому облику расшатали психику. И хотя он и встретил потом Александру, с которой ему повезло вдохнуть воздух полной грудью, всё равно в возрасте шестидесяти двух лет Дмитрий наблюдался у психотерапевта.
— А как он «ушёл»?
— Вскрыл себе вены. Он считал, что мы не справимся с его проблемой, и решил отпустить нас всех — освободить, так сказать, от лишних, не приводящих ни к какому положительному результату хлопот.
— Вы их единственный ребёнок? — спросила Алиса.
— Нет. У них есть родная дочь — Мелен. Она у нас врач. Живёт недалеко от мамы.
Гостья ещё раз окинула взглядом все фотографии. Ей было приятно увидеть на этой стене славы портрет своего соседа. Это была потрясающая фотография: Тим держался за створки только что распахнутых им витражных окон. Снимок был сделан с улицы и было видно, как ветер, ворвавшись в комнату за его спиной, слегка взъерошил его кудрявые локоны. Он улыбался всего одним уголком рта, а глаза будто кого-то встречали. Ярко-голубой цвет этих приветливых глаз и красная рубашка с закатанными рукавами, небрежно расстёгнутая до пятой верхней пуговицы, говорили о том, что человек на снимке живее всех живых.
— Красивый, правда ведь? — подал голос тот, чей портрет сейчас так увлечённо рассматривала Алиса.
Она лишь улыбнулась его привычке в совершенно нескромной манере заявлять о себе. Конечно, ей хотелось узнать историю каждого из этих людей, которые смотрели на неё со стены студии, но на это понадобилось бы очень много времени — возможно, пришлось бы разбить лагерь прямо на кожаных креслах гостиной «Мастерской мечты». Вдруг Алиса увидела фото своего отца за его письменным столом в кабинете их дома.
— А он что тут делает!?
— Ну вот мы и подошли к самому опасному моменту, — торжественно заявил Максим. — Твой отец как-то написал очень интересную книгу…
— Все его книги очень интересные, — перебила Алиса холодным тоном. — Какую именно вы имеете виду?
— Уйми свой пыл, — сделал ей замечание Тим. — Тебя тут никто не хочет обмануть. Даже он, — взгляд его указывал на фото писателя.
Максим дождался, пока девушка с вопросом в глазах обратится опять к нему, после чего продолжил.
— Один из основателей «Мастерской мечты» Глеб… — он показал на цветное фото потасканного жизнью, но ни в коем случае не унывающего фотографа.
— Я знаю, кто он, — как можно мягче, но стиснув зубы сказала Алиса.
— Так вот, он однажды создал и открыл галерею, посвящённую книге твоего отца. Там были представлены фото персонажей произведения. А теперь я отвечу на твой немой вопрос: почему ты этого не знаешь? Эта книга очень тяжело далась твоему отцу. И в день её презентации в галерее он признался, что хотел бы забыть тот период.
Напряжение, повисшее в воздухе студии, сменилось иронией.
— Я сейчас заплачу, — развлекался Тим. — Нет, ну как сказал, а!
— А тебе лишь бы поржать, — недовольно отозвалась Инна.
— Мне-то? Да.
— А где сейчас Глеб? — не обращая внимания на заскучавшего друга, задала очередной вопрос Алиса.
— Нашей знаменитости уже почти семьдесят лет. И большую часть времени он проводит с семьёй в загородном доме. У него есть дети и внуки, которых он поселил с собой по соседству. Ну что тут можно ещё рассказать… Живёт, наслаждается пенсией и иногда даже заходит к нам — проверить, не всё ли я ещё тут развалил.
— Глеб молодец! — заметил Тим. — Этого парня всегда на всех с лихвой хватит. Меня вот только удивляет, Макс, ты-то откуда всё про них знаешь?
— Да, Тим, я тогда был ещё совсем ребёнок, но потом, когда мама передавала мне дела, она подняла все архивы в своей памяти и просветила меня о каждом из этих людей. Я же должен понимать, чем заправляю. Как, соответственно, и то, с чего всё начиналось.
В общем, экскурсия затянулась. Тим даже успел сходить пообедать, заглянуть на сеанс очередной голливудской новинки в кино, а потом… вообще ушёл домой, осознав, что его миссия в принципе закончилась уже через пять минут после его появления в «Мастерской мечты».
По ту сторону…
Истощённый страхом неизвестности и дикой усталостью, Лозган спустился в мастерскую, к Рутру. Однако в этот раз он шёл по кузнице как никогда медленно, рассматривая с особым уважением тех, кто когда-то носил мантию Хранителя. Заметив такую перемену во взгляде Белого, некоторые из них грустно улыбались ему. Они поняли — он знает. Приветствуя их, Лозган слегка преклонял голову, а Хранители отвечали ему кивком одобрения. Эта картина не могла ускользнуть от всевидящего ока Рутра. Он стоял в самом дальнем углу своей мастерской, скрестив руки и практически незаметно отбивая левой стопой какой-то замысловатый ритм. А тепло удовольствия растекалось в его груди — великан был доволен.
— Уважай их, Белый. Они заслужили это наказание в борьбе, — обратился он к Лозгану.
— Звучит как награда, хотя таковой и не является.
— Они выбрали жизнь, и это меня пугает.
— Почему?
— Это значит, что они ещё не отыграли всё, что задумали.
— Хочешь сказать… — Лозган медленно обернулся на Хранителей.
— Да. Ждём, — на сто процентов уверенный в своей догадке, ответил Рутр, а потом решил сменить тему. — Смотрю, ты последовал моему совету и всё-таки изучил нас.
— Да, — как-то обречённо ответил Белый. — И это всё… грустно, что ли. Сама мысль о том, что им приходится поддаваться невидимой силе своего назначения, — очень опустошает. Как ни старайся, за них уже всё предопределено. Но я так и не понял, Рутр. Что за Двенадцатый? Я перерыл всё в вашей библиотеке, но так и не нашёл описания его присутствия в замке. Все остальные же пишут о нём, как о каком-то загадочном персонаже. Где его книга? Признавайся.
Великан молча скрылся в одной из каморок своего подвала, а через пару минут вернулся с книгой Двенадцатого в руках.
По ту сторону…
По мере прочтения истории Двенадцатого Лозган начал понимать, что в замок смогло проникать подсознание человека. Белому предстояло выяснить — кто это. Конечно, он не разделял кардинальных мер своего предшественника, Завра, но и позволять человеку (пока только одному) разгуливать по замку он не мог. Лозган понимал, что данный запрет связан далеко не с желанием сокрыть их мир от чужих глаз. Ему, как и многим другим, включая их Отцов, не хотелось выставлять тайну замка на всеобщее обсуждение. В таком случае возможен был только один вариант — их осудят.
Собрав всех Хранителей, Лозган объявил, что с этой минуты они должны начать тщательно следить за своими огнями, дабы выявить «нарушителя».
— А что потом? — решил заранее уточнить Мирак.
— Это не ваше дело, — строго ответил Лозган.
На некоторое время повисло молчание.
— По скользкой дорожке шагаешь, — сделал свои выводы Ду. — И заметь, что это я именно тебе говорю.
Но Лозган был непреклонен.
— Вы можете сотрясать воздух и стены своей пустой болтовнёй сколько угодно. Вскоре я прибуду к вам за ответом. А если вам вздумается тянуть время, бездействовать или же игнорировать… Думаю, вы знаете, что вас ждёт.
— Только бы не к Рутру, — тихо взмолился Дорун.
— Надо что-то придумать… — начал было шевелить извилинами Иллафес, но Мирак его тут же одёрнул.
— Спасибо, но ты однажды уже напридумывал.
Иллафес прикусил язык — похоже, это была не его история. Очень жаль.
История Хранителей
Хи заметил Хранителей ещё издалека. Он восседал на троне из костей своих жертв, расположенном на одной из здешних возвышенностей. За неимением частой практики в своём назначении рукоделие стало ему не чуждо. Его труды были оценены по достоинству Хранителями, которые ступили в его царство, представ перед ним. Он долго молча смотрел на них, задумчиво прислонив правую кисть к виску.
— Чем обязан визиту? — спокойно спросил Хи.
Они впервые слышали такой голос. Казалось, что он покрывает всё здешнее пространство, отдаваясь вибрацией в живом организме каждого, кто его слышит.
— У нас к тебе предложение, — вперёд вышел Иллафес.
— Излагай.
Хранителем была озвучена их миссия, корни которой брали начало в истории их Отцов. Рассказчиком всё было преподнесено правильно, подкреплено далеко идущими планами не без ноты вдохновения. Кито оценил каждое слово, сказанное Иллафесом. Окончив свой рассказ, Хранитель умолк и в воздухе повисла напряжённая тишина.
— Интересно, — наконец проговорил Хи, казалось, задумчиво. — Вот только боюсь, что подчинение не в моих планах.
— Мы можем сделать по-другому, — смело обратился к нему Корус.
Этот лис уже давно обдумывал собственный план, который кардинально отличался от всего предложенного Мираком. Хи засмеялся.
— А я смотрю, ваша компания не такая уж и слаженная, — заметил он. — Вы пришли на мою территорию с оружием и… — Хи догадался, о чём пойдет речь, учитывая то, кто ему это озвучил. — Ты хочешь предложить мне взять всё в свои руки?
— Да, — честно ответил Корус под обращенными к нему неоднозначными взглядами Хранителей. — В любой системе есть вожак. И, учитывая то, что ты являешься носителем самого, скажем так, радикального назначения, меня не сильно прельщает ходить с тобой бок о бок в том замке и ждать, когда ты взбесишься. Куда заманчивей быть союзником.
Корус многозначительно посмотрел на трон из костей.
— Мне всё ровно, в каком замесе принимать участие, — продолжил он. — Для меня важно, чтобы я мог проявлять себя без страха, придерживаясь определённой идеи.
— Вот ты урод! — не выдержал Пикар.
— Да вы все тут не лучше! — прогремел Хи и, встав со своего места, медленно направился к ним. — Я знаю каждого из вас. И если кто-то из присутствующих считает, что нас можно разделить на хорошее и плохое, он сильно ошибается. Взять тебя, Мирак, Хранитель знания. Какими ещё знаниями ты обладаешь?
Плечи Мирака устремились вверх, при этом он смотрел на Хи исподлобья. Он знал, о чём идёт речь, но, стиснув зубы, молчал. В то время как Хи, не дожидаясь ответа, продолжил.
— Ты знаешь, как уничтожать, причём гораздо лучше, чем сам Ду, у которого эта черта — самая сильная. Различие лишь в том, что он действует вслепую, а ты — осознанно. Или взять тебя, Синклай. Осознание — какое благородное начало! Вот только начни я вас всех сейчас тут убивать по очереди, к тебе придёт осознание, что целей будет встать за моей спиной. А ты, Ар. Да тебе плевать, кого защищать, лишь бы подольше протянуть и быть при деле. Минаро, ты хоть и склонен к самопожертвованию и готов отдать всё без остатка, лишь бы в пользу… Только, взращивая одно, ты губишь в существе другое — способность выживать. Я могу разложить каждого из вас, кроме разве что Двенадцатого. — Хи подошёл к нему вплотную и посмотрел в глаза, в которых была лишь тайна и ни единого намёка на испуг. — Ты один остаешься для меня загадкой, но это лишь вопрос времени. — он сделал шаг назад и продолжил, обращаясь ко всем. — Вы пришли в мой дом с благой идеей, но при этом с оружием. Вы не сможете меня убить. И дело не в том, что я сильней. Ваш страх уже породил идею войны. А я в ней всего лишь последнее звено. Я смогу уйти только тогда, когда не останется ничего живого.
— Ты бессмертный, что ли? — уточнил Луко.
— Представь себе. И, возвращаясь к вашей причине появления здесь… Мирак предложил вам идею, разделив при этом всех на благих и не очень, хотя сам далеко не лучший вестник. Вам изначально дали идею, которая ведёт к разрушению. Вы хотите начать новый мир? А что вы ему дадите? Кого сможет воспитать каждый из вас? Хаос, ложь, несбыточные надежды, власть… а Дорун осветит дорогу ко всему этому. Пока вы разберётесь с тем, как утихомирить своё эго, будет наломано столько дров, что не каждый ещё возьмётся за вами убирать. Вы должны бояться не меня. И я заставлю вас посмотреть внутрь себя.
— Интересно мне, как? — Двенадцатого действительно заинтересовало.
— Я лишу вас надежды. Пора мне наведаться к Белым. И поверьте, Стихии давно не имеют надо мной власти. Они создали то ужасное, с чем сами не хотят иметь дело. — Хи достал из ножен меч Двенадцатого. — Не факт, что пригодится, но пусть будет.
С этими словами он направился прочь из своих владений, оставив Хранителей в оцепенении.
История Хранителей
— Если он уничтожит Белых, — озвучил Валон, — то всей затее Стихий придёт полный абзац.
— Может, он солгал, — предположил Садаз.
— Нет, он говорил правду, — подтвердил знаток лжи Рик.
— Надо предупредить Рутра, — запаниковал Пикар. — Я прямо сейчас могу к нему рвануть.
— Прибереги свои рвотные позывы, — пытался успокоить его Мирак. — Нам нужно с умом ко всему подойти.
— Ребят! — позвал всех безразличный ко всему Ланту, который уже примерялся к трону Хи, развалившись в нём и закинув ногу на ногу. — Оставьте это всё на них. Пусть сами там разруливают, как получится. Если мы сейчас сунем свой нос в это трио: бессмертный Хи, великан Рутр с покровительством Стихий и мощь Белых… Нас с вами размажет без права на восстановление. Расслабьтесь.
Но у Двенадцатого всё было не так просто.
— Выходите к Великому на рассвете. Я предупрежу Рутра. Вам и правда не стоит в это лезть. — он развернулся и ушёл.
Хранители смотрели ему вслед.
— У него есть план? — спросил у Мирака Дорун.
— У него нет страха.
По ту сторону…
— Ну что, Луко, — к нему в зал вошёл Хранитель Хи, — сдашься Лозгану или ещё не решил.
— Ещё не решил, — сухо ответил тот, подготавливая несколько свечей, чтобы их затушить.
— Ты хоть понял, что это за свеча?
— Да, понял. И у меня один вопрос: почему я?
— Ты о чём?
Луко рассказал Хи о давней встрече с Двенадцатым и о том, как тот передал «подарок» для Рутра.
— Ну вот тебе и ответ, — засмеялся Хи. — Рутр подсадил Двенадцатого к тому, кто внёс его в замок. А знаешь зачем? Чтобы ты молчал как рыба.
— Они громко думают. Но всё равно спасибо за поддержку, урод.
— Обзывая мою внешность, ты обзываешь себя, ибо мы одинаковые.
— Я не про внешность, — уточнил Луко.
Хи вздохнул.
— Что делать-то думаешь?
А Луко решил, что в его «грандиозном» плане главной «героиней» станет именно Хи. Ибо он та путеводная звезда, за которой пойдут остальные Хранители.
— Сдаётся мне, — начал свою презентацию Луко. — Стоит Лозгану понять, что это за свеча, как он тут же погасит её, дабы не наживать себе лишних проблем.
— Я в этом уверен, — ответил Хи, развалившись на одном из кресел зала.
Хранители настолько привыкли к безоговорочной власти Завра, что другого исхода этой истории и не могли предположить.
— Но этой свече ещё очень рано угасать.
— Всем плевать.
— Мне не плевать! — тихо, но с надрывом прошипел Луко.
— Что-то мне это напоминает. Давай, может, позовём Иллафеса в наш узкий круг, он-то в этом деле уже шарит.
— Всему своё время. Я хочу решить вопрос без потерь.
— Жаль.
— Заткнись.
— Молчу, продолжай, — Хи показал жестом, что его рот на замке.
— Я хочу убедить Лозгана сохранить жизнь Тиму…
— Я извиняюсь… Кому?
— Его так зовут, — Луко указал на свечу. — Но при этом нам нужно будет открыто, т.е. без шушуканий по углам и тайн решить, как это можно сделать. И вот тут очень сильной поддержкой будешь ты.
— Объясни, — Хи удивлённо указал на себя же пальцем.
— Если идею сохранения жизни поддержишь ты, приверженец совершенно иных методов, ко мне прислушаются остальные Хранители. В тот момент, когда мы все как один встанем на защиту нашей идеи, Лозгану придётся хорошенько подумать. Знаешь, этому Тиму, человеку достаточно ветреному по отношению к противоположному полу, как-то сказали такую фразу «Всех не перетрахаешь»…
— Мудрые слова, — заметил Хи.
—Так вот и я подумал, что всех разом Лозган…
— Согласен, что замок не посмеют в один момент оставить без Хранителей.
— Типа того, — заключил Луко.
— Ты предлагаешь мне изменить своему назначению и, поправ идею смерти, встать на защиту жизни? — не поверил услышанному Хи.
— Именно. У тебя как ни ситуация, так сразу убить. Я согласен, цели у тебя порой и правда благие. Но хоть раз изъяви желание ощутить, как оно там — на другом берегу.
Хранитель задумался над этим предложением, противоречащим всем его ранним методам.
— Знаешь, — спустя минуту начал он, — находясь тут с вами, я начал терять нюх… И мне кажется, я знаю, что можно предложить Лозгану взамен смерти.
Хи прекрасно понимал, каким образом свечи связаны между собой и к чему могут привести подобные форс-мажоры вроде раннего угасания огня.
— Я поговорю с остальными, — ответил он и вышел из зала Луко.
По ту сторону…
Лозган поднялся на второй этаж замка, чтобы обойти залы Хранителей и заодно получить ответ на волнующий его с недавних пор вопрос. И каково было его удивление, когда он увидел, что все Хранители, собравшись в холе перед своими залами, уже ждут его. Белый медленно шёл к ним, ощущая на себе настороженный взгляд каждого.
— Что-то удумали? — спросил он.
— Та свеча, которую ты ищешь, находится в моём зале, — вперёд вышел Луко. — Но ты не получишь её, пока мы не решим всё мирным путём.
— Лозган, — обратился к нему Синклай. — Нельзя, вот так просто, без разбора, гасить свечи. Чтобы огонь погас, на это нужны веские причины…
Белый еле сдержался, чтобы не рассмеяться им в лицо. Как же они привыкли к этой жёсткой системе: любой промах — угроза нормальной жизни, пройдёшь поперёк — убьют, проявишь самодеятельность — задавят. И всё это ради беспрекословного повиновения. Но он изучил Хранителей и отчасти, казалось, понял, как с ними договариваться. Вот только сейчас ему было интересно посмотреть своими глазами, кто они друг для друга. Некоторые из них уже пытались когда-то предать остальных. Так что же будет сейчас?
— Вот только эту чушь мне не неси! — громким и решительным возгласом Лозган прервал речь Синклая. — Вы сами, своими руками каждый день отдаёте мне тех, у кого ещё вполне есть шанс! Так что не нужно сейчас строить из себя благодетелей. Сказать честно и на человеческом языке — я охренел, когда попал к вам сюда. Меня обуял ужас от того, как всё тут устроено, а главное — кем. Стоило мне прочесть вашу историю, как я понял, что вы все до единого воспринимаете своё дело как какой-то личный рост. Вы понятия не имеете, что такое служить. Служить своим огням! А они слепо называют вас душой.
— Мы отдаём тебе тех, о ком нам становится известно, что дальше будет совсем плохо, — попытался оправдаться Иллафес. — Когда же ты поймёшь, что на одном огне завязаны ещё и многие другие?
— Я это понимаю! — заткнул его Лозган. — Но именно вы подводите их к этому моменту, «награждая»… Как вы это называете, опыт? Я был одним из тех, кто их создавал, и там, в том процессе, не было и намёка на всё то, что вы с лёгкой руки вешаете на них. Хранители? Я вас умоляю! Вы все Разрушители. Вам дали возможность поддерживать что-то прекрасное. Чудо, если изволите. Но вы уповали на наших Отцов, которые и сами способны разрушить всё что угодно. И вы поддались, не желая осознать и принять другой подход. Вы хотели жить. Вот из-за ваших жизней слишком много потерь. Да, я тоже выбрал жизнь, придя к вам сюда. И я не лучше каждого из вас. Только сейчас, когда я стал играть по вашим правилам, вам захотелось выставить себя в лучшем свете. Нет! Не получится. Я начал понимать Завра, который закрывал глаза на всё это и не ценил ни единого огня. Он ненавидел всё, что здесь происходит. Ему, как одному из первых, была понятна вся эта система — когда в огни подсаживается частица каждого из вас. Его не привлекала ваша игра в Хранителей, и я больше чем уверен, что во время того случая со свечой Иллафеса, которую изначально создал я… Я даже помню, как её звали, — Ева. Всё верно?
— Ева, да, — подтвердил Хранитель.
— Так вот для Завра это был счастливый случай — он погиб. Не удивлюсь, если узнаю, что он поддался в схватке с братом. Ведь он знал, что тут не наказывают смертью. Здесь приветствуются вечные мучения. И это вы тоже смогли перенести на огни… Чёрт возьми! — у Лозгана голова пошла кругом от осознания всего этого. — Вы хоть понимаете, что они вам верят!?
Повисла тишина, кто-то из Хранителей даже вышел на балкон, т. к. воздух вокруг стал очень тяжёл. Великий сдавил его настолько, что стало невыносимо находиться внутри.
— Что, плохо тебе!? — крикнул Лозган Хранителю Юно, который с тихим стоном наполовину перевалился через перила балкона. — Очень странно! Ты же у нас создатель! Вот только что ты создал? Оружие!? Молодец!
— Хватит, — больше попросил, чем настаивал Мирак. — Мы собрались здесь по поводу одной свечи. Спустись с ней к Рутру и сделай так, чтобы Тим забыл предыдущий опыт и не волновал тебя своим появлением тут. Но мы просим не лишать его жизни.
— Ох, как заботливо с вашей стороны, — насмехался над ними Лозган. — Действительно, пусть человек мучается от недуга и непонимания. Пусть сходит с ума, пытаясь вспомнить лица. Зато он будет жить! Вот ваша система, в которую я должен поверить?! А всё из-за чего?
— От незнания, — ответил Хи.
— Незнания чего? — требовал очевидного ответа Лозган.
— Того, что дальше.
— И что же дальше? — Белый издевался над ними.
После небольшой паузы Хранитель твёрдо ответил:
— Ничего.
— Вот в этом, мой дорогой друг, и дело. Ничего — это так себе перспектива. И каждый готов барахтаться, пока хоть что-то да ощущает.
А потом Лозган обратился к Луко.
— Пошли, покажешь мне его. Не переживай, я не стану преждевременно гасить твою свечу, но что-то мы должны сделать, чтобы защитить это место от глаз людей.
— Лозган, одну минуту… — окликнул его Хи. — А почему же мы всё-таки против этой идеи Двенадцатого? Я не настаиваю — мне просто интересно.
— Боюсь, мы ещё не доросли.
Хранитель Луко и Белый покинули остальных.
***
— Ты как? — положив руку на спину Юно, спросил Мирак.
Тот продолжал висеть на периле балкона, жадно глотая свежий воздух.
— Могло быть и лучше, — он выпрямился, схватившись за опору руками и глядя вдаль, перед собой. — Мы очень о многом молчим, закрывая в себе реальное положение вещей, как тигра в клетке. Мы знаем и видим лишь то, на что нам хватает зрения. Мы прогибаемся под условиями и прогибаем под них других, а потом заставляем верить, что так и хотели, так надо. А никому ничего не надо. Наши огни живут, думая, что всё, что происходит, не от кого не зависит. Они замкнули все дни с их событиями на себе, и лишь немногие пытаются в этом разобраться. И они не уходят и не уйдут дальше в своём познании. Есть у них та точка, которая ограничивает их во всём. Та стена, за которую они ввиду своих возможностей не смогут заглянуть никогда, как бы ни старались. И им остаётся лишь успокаивать себя тем, что так устроено и это их выбор.
— Я понимаю, о чём ты, — поддержал его Мирак. — И знаешь… Сдаётся мне, что Двенадцатый — единственный положительный персонаж во всей этой истории, которой нет конца. Не зря он пытался дать им нас. Осознанно. Он хотел сгладить страх неизвестности, которая существует даже для нас. Хи уверен, что дальше ничего нет. В принципе, как и мы все. Нам дано понимание, что всё заканчивается тогда, когда физическая часть прекращает своё существование. Но мы не знаем, что там, дальше…
— Ты о чём?
Мирак посмотрел на линию горизонта.
— Мы не знаем, что находится за нашими землями, да и вообще, где они заканчиваются.
— Хочешь предположить существование других?
— Скажем так, я не исключаю. И возможно, это и есть то, чего нам не дали понять с рождения.
— Чую, попахивает перспективой очередного похода.
— Это лишь предположение. Я знаю точно лишь одно — не в ближайшее время.
Он уже не тот...
В последнее время с Тимом начали происходить странные вещи, которые Алиса, как ни старалась, не могла оставить без внимания. Он стал часто забывать те или иные события. По несколько раз спрашивал одно и то же, совершенно не помня, что ответ ему был дан ранее. Но он отмахивался от всех тревог бдительной соседки, списывая всё на невнимательность в связи с отсутствием в теме жизненно важной для него информации. Но только не сегодня…
В дверь Алисы раздался настойчивый стук. Она догадалась, что это Тим с очередной претензией, вот только в чём она опять провинилась, ей было непонятно. Открыв ему, она выяснила, что дело вообще не в ней. Тим стоял на пороге, упершись в дверной проём руками с такой силой, что, казалось, он просто хочет выдернуть деревянный косяк с корнем. Он весь был напряжён до предела и смотрел на неё чуть опустив голову глазами, полными злобы, явно адресованной не ей.
— Когда мы с тобой ходили в «Мастерскую мечты»? — быстро, чтобы не скатиться в агрессию, спросил Тим.
Алиса даже не сразу смогла собраться с мыслями. Ей, конечно, доводилось видеть его в подобном состоянии и ранее, но тогда она хотя бы была готова к такому повороту событий, поскольку сама принимала непосредственное участие в этом. А сейчас дело было в другом.
— Говори! — как раненый зверь прорычал он.
— Двадцать пятого числа, — наконец вспомнила она и мысленно поблагодарила свой инстинкт самосохранения за быстро найденный ответ.
Тим лишь обречённо опустил голову и выругался на неизвестном Алисе языке.
— Заходи, — предложила она.
Он прошёл в квартиру и устало сел на диван, запустив пальцы рук в растрёпанные кудри своих волос.
— Тим, что случилось?
— Похоже, ты была права — у меня проблема, — наконец он набрался смелости озвучить это. — Я вспомнил о нашем с тобой уговоре и позвонил Максу. А он спросил, какова цель нашего повторного визита.
Воздух просто застыл и стал невыносимо тяжёл, обволакивая всё тело и сжимая его в тиски безысходности.
— Тим… — спустя минуты напряжённого молчания Алиса положила свою руку ему на плечо, причём очень осторожно, опасаясь, что друг может вспыхнуть как спичка в любую секунду.
— Что? — он повернулся к ней и посмотрел измученным взглядом.
— Я должна позвонить твоим родным.
Для него это был момент проявленной слабости. Всё его внутреннее существо вынужденно сжалось в какой-то комок и забилось в самый дальний тёмный угол. Он достал из кармана джинсов свой мобильник и протянул его Алисе.
А так хотелось прожить всю жизнь на радуге…
Тим переехал в дом к своему брату, где тот жил с женой и детьми. Работать в студии теперь пришлось реже, да и вообще пришлось уйти на короткометражные проекты. Он старался меньше общаться с коллегами, уходил в работу с головой, а по завершении уезжал, не дожидаясь регламентированного окончания рабочего дня. Недалеко от его нового места дислокации находился медицинской центр, в котором Тиму теперь приходилось наблюдаться у врачей и участвовать во всех сопутствующих этому делу мероприятиях (что, по его личному мнению, «убивало» его больше, чем сама болезнь). Доктора в свою очередь пытались выявить причины проявившегося недуга, чтобы понимать, как правильно вести процесс лечения, но ничего не двигалось с мёртвой точки. Память то резко пропадала, вплоть до чистого листа, то так же резко проявлялась, вот только в совершенно разные промежутки времени. И это сводило Тима с ума, что привлекло очередную «беду» — групповые занятия по принятию себя в нынешнем состоянии.
Праздники спасли многих… Равно как и наоборот
Настойчиво приближалось Рождество, заставляя всех верующих подводить итоги, чистить запылённые углы в домах, квартирах и головах, изгонять всех прописавшихся пауков, писать трактаты Вселенной и уповать на то, что уж сейчас-то точно всё изменится к лучшему. А если не в новом году, то… он же каждый год новый — когда-нибудь точно подфартит!
Так вот, брат Тима Паша был рьяным фанатом этого яркого и щедрого на огоньки в любых тонах и красках события. Каждый год (и этот тоже стал не исключением) в его дом съезжались ближайшие родственники и особо важные друзья. И сколько бы нудный (по мнению Паши) Тим не объяснял ему, что всевозможные энергетические переходы и сдвиги Вселенной осуществляются в совершенно иных датах (называя при этом брата невеждой), младшему всегда после таких разговоров приходилось идти туда, где солнце не светит.
Алиса и её родители также получили приглашение от Паши на невероятную вечеринку в честь любимого праздника главы семейства. Они прибыли к назначенному времени и постарались максимально оказать помощь в сервировке праздничного стола. Лиза всё ходила и поражалась тому, насколько «сильно» украшен весь дом и двор. Ёлка была просто огромной, а на ней всяческие светящиеся олени, медведи, снеговики, зайцы, пингвины и… даже слон, что навело её на смело устоявшееся мнение, что она не настолько любит праздники. Максим смотрел на медленно расширяющиеся глаза супруги и всячески пытался смягчить откровенное изумление. Он понимал, что на самом-то деле она просто не хочет помогать хозяйке по кухне, поэтому он взял на себя их общую ответственность, оставив своих любимых дам поболтать в гостиной у камина.
У Алисы же так и свербило в интересном месте — она никак не могла дождаться, когда же вернётся Тим со своих занятий в клинике.
— И кто назначает терапию под Рождество!? Бред! Тем более он знает, что я должна приехать…
Все присутствующие с пониманием посмеялись.
— Знаешь, Алис, — Паша постарался её успокоить. — Тим очень рассчитывает на сегодняшнюю встречу с тобой. Подарок у него для тебя — «огонь».
— В прямом смысле?
— Всё возможно.
— Мне хоть понравится?
— Не сомневаюсь. Наслышан я о вашем «особом» отношении друг к другу…
— Ой, поверь, она любому подарку из его рук будет рада, — заверил Максим.
— Тоже неплохо, — добавила Пашина жена Светлана. — Но сильно рано его сегодня не ждите. Вы думаете, он от большого ума в клинике пропадает? Наш парень, похоже, влюбился.
Сейчас начнётся про любовь…
Ранее.
Этот новенький был как-то зол и отрешён. Понятное дело, что костяк участников групповой терапии уже давно устоялся, а он тут как белая ворона, да ещё и с явным проявлением наплевательского отношения. Такое поведение, по мнению Вики, было неприемлемо. Во-первых, для мужчины, во-вторых, для мужчины его возраста, и в-третьих, с его-то диагнозом.
Она подошла к нему в тот момент, когда он наливал себе в чашку с кофе какой-то ликёр, прихваченный им утром из дома.
— Ну и наглость! — сказала ещё за несколько шагов от него Вика.
Но Тим лишь смерил её оценивающим взглядом и, сделав глоток только что «приготовленного» им коктейля, довольно улыбнулся кружке.
— Меня зовут Виктория. Я заместитель начальника отделения групповой терапии и с сегодняшнего дня буду лично наблюдать за проведением встреч.
— Молодец, — безразлично ответил Тим, заинтересовавшись какой-то книгой на полке рядом с кофейным столиком.
— Как ваши успехи, Тим? — спросила она, давая тем самым понять, что в курсе его диагноза.
— А я не помню.
— Что насчёт…
— Я не помню! — чётко и громко повторил он, посмотрев при этом ей в глаза и обозначив жестом точку в их разговоре.
— Я пытаюсь помочь.
— Спасибо, конечно, за участие, но боюсь, что мне уже начинает нравиться моя болезнь. Я могу делать и говорить всё, что только вздумается, а потом просто забыть, и не факт, что вообще вспомню. Это удобно. — Тим поднял свой напиток, — твоё здоровье. — сделал ещё один добрый глоток и принял решение удалиться.
Вика же была настойчива в своих предположениях, что такой, как Тим, не сдастся. Она общалась с его родными и сделала вывод из их рассказов, что этот мужчина не из тех, кто вот так просто примет свою болезнь.
— Насколько мне известно, вы очень близки со своим сыном. Очень хороший молодой человек — на вас совсем не похож. А теперь ответьте мне: вы ещё помните его первую улыбку, шаги, как он пошёл в школу?..
Тим резко остановился, всеми силами пытаясь смолчать, в то время как тело превратилось в камень. А она прошла мимо плавной походной, слегка похлопав его по плечу.
— Знаю, что пока ещё помнишь, но это всего лишь вопрос времени.
***
И с тех самых пор жизнь Тима вновь заиграла яркими красками, словно предновогодний дом его брата. Он нашёл чем, а точнее кем себя занять на время пребывания в клинике. Вика, на его взгляд, была очень жестко и безоговорочно поставлена в рамки дисциплины. Причём это был её личный выбор. В какие-то моменты ему даже казалось, что поставь вместо неё не слишком прокачанную версию какого-нибудь робота — разница была бы невелика. Естественно, ему захотелось раскачать эту лодку настолько, чтобы, несмотря на непотопляемую конструкцию, она просто устремилась бы ко дну, забыв про плотность и сопротивление воды, вопреки всем законам физики. И всё это планировалось для того, чтобы предложить ей иную версию восприятия действительности. Но, что самое интересное, — за всё время их взаимодействия Тим ещё ни разу не забыл ни одного события, связанного с Викой. Хотя иногда даже хотелось, вернее, он на это очень рассчитывал, вот только, как назло, события оставались в памяти во всей своей красе. Он тиранил её почём зря на всех занятиях без исключения, пытался проникнуть в её кабинет для продолжения разговора, чем вызывал массовые волнения у охраны медицинского центра. Перевести его не могли, т. к. он платил хорошие деньги за лечение именно в этой клинике. Поэтому Вике оставалось только надеяться, что когда-нибудь в скором будущем все его накопления закончатся и ей удастся приезжать на работу без опасения получить его очередную выходку. Тима же мог остановить только встречный поезд. Он извергался порывами влезть Вике под кожу и развернуть её привычное восприятие как минимум на сто восемьдесят градусов. А в те дни, когда он явно проваливал очередную миссию, ему и дома особо не сиделось. Появилась интересная традиция отмечать свои провалы за кружкой нефильтрованного. Почему именно провалы? Да потому что, будь оно наоборот, столько выпить у него вряд ли бы получилось.
Излюбленным питейным заведением братьев был бар «Панда Moon». Туда Тим с Пашей и отправлялись каждый раз, как только «младшенького» выставляли за дверь клиники, чтобы он дал всем передохнуть до следующего своего визита. Высокий и крепкий бармен Бари (это было его прозвище) знал эту парочку как свои пять пальцев и каждый раз заливался смехом от очередной истории про Тима и Вику.
— Парень, ты её с ума сведёшь, — Бари похлопал своей ладонью по плечу товарища. — Она на тебя скоро не только санитаров, но и мужа натравит.
— Скорей бы его увидеть, — сознался Тим.
— А я хочу заметить следующее, — решил высказать свои наблюдения Паша, сидящий за барной стойкой по правую руку от брата. — Какие же мы, мужики, придурки, когда нас девушка привлекает. Средняя школа отдыхает.
— Это точно, — подтвердил бармен. — Сразу становится плевать на весь мир до тех пор, пока не перебесишься.
— И, внимание, вопрос. — Паша повернулся к Тиму и постарался сконцентрировать свой взгляд на его изображении. — Что будешь делать в следующих случаях: а) когда от задницы отойдёт и ты поймёшь, что зря трепал нервы вполне себе приличному человеку? б) если её заинтересует твоё иное видение и она захочет больше?
Тим на мгновение задумался.
— В первом случае вообще ничего. Ты правда думаешь, что меня будет мучить совесть? Кажется, я стал забывать об этой эмоции. А во втором — если память так и оставит мне Викторию, как это происходит по сей день, думаю, мне будет приятно принять это.
Паша, однако, запутался.
— Что-то я не догоняю. На кой чёрт ты вообще тогда до неё домогался? Что именно вызвало в тебе дух бунтарства, которым ты уже задрал бедную женщину? Зачем тебе вариант «Б»?
— Моя болезнь не связана с её точными науками, в которых она, действительно, королева. Но мне же впаривают на групповых занятиях совершенно иное. И самое интересное, меня ещё пытаются пичкать какими-то таблетками, которые я на самом деле в унитаз смываю. А эта дамочка не сдаётся, рассказывая мне методы, о которых она в своих медицинских учебниках вычитала. Не будет это работать. Но жить-то мне там как-то надо, чтобы иметь от них все те справки, которые требуют с работы и в соц. службах. Вот я и долбаю Вику своими вопросами, на которые она не знает ответа. В институте их такому не учили.
Тим помнил, что с ним происходило там, по ту сторону. И он чётко осознавал, что наказан ИМИ за те знания, которые ему посчастливилось получить. Также ему достаточно жёстко дали понять — развитие его практик предопределит ухудшение текущего состояния. В один прекрасный день он просто не сможет вспомнить того, кто смотрит на него из зеркала.
— А как ты сам себе диагноз поставил? — полюбопытствовал Бари. — Откуда знаешь, что твой случай не укладывается в рамки, предложенные докторами?
— О-о-о, друг, можешь даже не стараться, — предупредил его Паша. — Только время потеряешь. Видишь ли, Тим у нас сторонник нетрадиционной медицины. И переубедить его — себе дороже.
— К счастью, — улыбнулся бармену Тим, — так и есть. Не надо вам знать то, что меня подкосило.
— Ок, — Бари услышал его, обозначив это поднятыми руками. — Тогда предлагаю решить твою проблему мирным путём.
— Ты о чём? — уточнил Тим, чуть не съехав с высокого стула.
— Внимание, вопрос. — Бари поднял вверх указательный палец, а его собеседники постарались на нём сосредоточиться. — Как человеку, который периодически многое забывает: события, даты, телефоны, улицы… помнить о том, что он вообще-то болен именно в этой части?
— Сейчас будет уточнение, — Паша не поддавался тому количеству алкоголя, которое он уже успел в себя вместить. — Хочешь решить проблему — как ему помнить то, что он в любой момент может забыть даже свою болезнь?
— Именно.
В результате в ту ночь братья вернулись домой, а у Тима на всю правую руку красовалась свежая тату, которая гласила «Полный провал… особенно в памяти…» и рядом мелким шрифтом телефон и instagram Паши — с кем нужно связаться в случае обнаружения потерянного Тима на улицах города. Конечно, ссылка на соц. сеть — это был элемент чисто поржать, после того как шутка с номером телефона уже казалась несмешной.
***
Но вернёмся к Вике и её проблеме… а «проблема»-таки добилась, чтобы его вызвали к ней в кабинет.
— Тим, вы ведёте себя как недоразвитый школьник.
Но тому было до фонаря её мнение на этот счёт, он мерил кабинет неторопливыми шагами, с любопытством разглядывая полки с литературой, дипломами, наградами и… было там одно фото.
— Семья? — спросил Тим, взяв рамку в руки.
На фотографии была запечатлена Вика, рядом с которой стоял рослый мужчина немного старше её и парень лет двенадцати.
— Да, семья, — спокойно ответила она, сидя в своём кресле за письменным столом.
— Познакомишь?
— Нет.
— Почему?
— Потому что это глупая мысль. У меня нет привычки брать работу на дом.
— Ой, как грубо, — протяжно заметил Тим. — Сравнить меня с работой…
— А разве не так?
— Не боишься, что после этих слов я себе глаз выколю?
— Нет, не боюсь, т. к. были бы у тебя такие наклонности, мед. персонал их давно бы вычислил, а тебя отправили бы загорать в другое заведение, откуда ты вряд ли смог бы ездить домой к родным. Скорее они бы тебя навещали. Но ты на верном пути к этому месту.
— Только с тобой.
— Тим, — Вика решила спросить прямо. — Я тебе интересна или ты просто не знаешь, чем себя занять?
— Интересна, — он сел на диван у стены, закинув руки за голову. — Но тут вопрос в другом.
— Что с этим делать? — предположила Вика очевидный вариант.
— Совершенно верно, — он смотрел на неё своей самой ехидной улыбкой.
— Ну так давай, — Вика тоже откинулась на спинку своего кресла, готовая отразить любой бред, — накидывай варианты. Я слушаю.
— Нет, это не мой случай, — отмахнулся Тим. — Будем действовать и решать вопросы исходя из текущих событий. Позволь украсть тебя на один вечер.
Вика засмеялась в голос.
— Не переживай, я доставлю тебя домой не очень поздно. Скажешь, — Тим указал взглядом на семейное фото, — что на работе задержалась.
— Тим, это глупости, — Вика не позволяла себе подобных вещей.
Она считала, что её преданность семье, в которой всё было прописано на десять шагов вперёд, без каких-либо неожиданностей и форс-мажоров, является фундаментом для их с мужем успешных взаимоотношений. Да, ей было известно, что муж хотел больше свободы по части принятия решений без её участия, но вот применить это в их совместной жизни Вика так и не решилась. Хорошо, когда всё понятно, прозрачно и всех всё устраивает. Только палитра ярких красок стала заканчиваться в тот момент, когда вся эта эмоциональная стабильность перестала вдохновлять. Как Тим разглядел это? Неужели всё настолько видно по её поведению? Брак Вики трещал по швам, несмотря на то, что ни у одного из супругов не было друг к другу претензий. Все понимали, что всё идёт правильно, продуманно, слаженно и в своей наилучшей интерпретации, но… как-то стало пресно.
— Если ты скажешь мне «нет», — продолжил Тим, — клянусь, я разобьюсь в лепёшку, но украду тебя без твоего согласия. Я напишу этот план везде, где только можно, чтобы он всегда попадался мне на глаза и я не мог от него отойти из-за провалов в памяти. Поверь, у меня хватит на это времени, энтузиазма и дури.
— Зачем тебе это? — не понимала Вика.
— Ты пытаешься помочь мне, вот и я в свою очередь решил отблагодарить тебя тем же. Но я не из тех, кто может отбрыкаться коробкой конфет в классическом дуэте с шампанским. Я отвезу тебя в одно место (тут недалеко), кое-что покажу, а после доставлю по месту жительства в целости и сохранности.
— И чего же такого я, по-твоему, не видела?
Он немного помолчал, глядя ей в глаза, и ответил тихим, но уверенным голосом.
— Доверься.
Ей очень тяжело далось это решение.
— Один вечер, Тим.
— Благодарю тебя, — искренне ответил он.
А коты разбираются в крышах…
Тим привёз Вику к одной из многоэтажек города и договорился об их допуске на крышу.
— И что же нас там ждёт? — надменно задала вопрос Вика, давая понять, что её подобными вещами не удивить.
Были у неё романтичные ухажёры, которые из кожи вон лезли, дабы удивить «принцессу».
— Сейчас посмотрим, получится ли вообще, — развеял её настрой Тим. — Я первый раз тут.
Они вышли на просторную крышу здания и их тут же поприветствовал порыв ветра. В принципе, тут было прилично — никакого мусора, хлама и грязи.
— Ну, по крайней мере, не холодно, — заметил Тим и, сняв свою куртку, постелил её на пол практически в центре. — Садись, скрестив ноги, — приказал он, указывая на куртку.
Вика посмотрела на него недоумевающим взглядом.
— Я постою.
— Мы сюда не звёздами любоваться приехали. Садись.
— Сначала расскажи…
— Вика! Ты уже доверилась мне, сказав «да» в своём кабинете. Ничего плохого я тебе не сделаю. Я даже прикасаться к тебе не буду. Просто делай, что говорю.
Она опять посмотрела на него с подозрением.
— Если ты сейчас не сядешь, я тебя поцелую.
— Так бы сразу… — Вика тут же исполнила его указ. — Тим, я читала в твоей карте, что ты практикуешь йогу. Только если ты притащил меня сюда сливаться с энергетическими потоками ветра, звёзд и Вселенной, учти — дохлый номер.
— Поверь, я в курсе, что ты непрошибаемая. У меня задумка иная.
Тим попросил Вику закрыть глаза. Он научил её для начала правильно дышать, давая чёткие и понятные ей инструкции по расположению тела, протяжённости вдоха и выдоха, а также просил всё время концентрироваться исключительно на ощущениях.
— Постарайся не жить эмоциями прошлого, сегодняшнего дня, не думай, что будет потом. Твоя цель — выбросить все мысли. Не переживай за время — я слежу.
Конечно, Тим не рассчитывал на успех задуманного, т. к. зашлакованный мозг с первого раза ещё никогда не сбрасывал все установки до нулевого значения. Но он ещё помнил, как всё начинает меняться, когда ты позволяешь себе подобные моменты. Сам же он уже боялся продолжать практику. Очень многое стояло на кону. Вика никогда не сможет достичь его уровня, в связи с чем он так легко решил приобщить её к этому делу, ну хотя бы для общего развития.
Да, для Вики это было сложно. Её голова привыкла быть вечно при деле настолько, что любой момент бездействия воспринимался как паника, а освободившееся из-под решённых задач место тут же наполнялось новыми. Но, на удивление, ей стало интересно попробовать. Впервые в жизни она доверилась, да ещё и пациенту. Что-то в нём было. Вот только что это за манящая загадка — оставалось только додумывать, а это вообще дело неблагодарное. Тим был очень уверен в себе, что вызывало неподдельное спокойствие, когда находишься с ним рядом. Вике на самом деле захотелось отбросить все мысли прочь и почувствовать, каково это. Первый этап и самый простой — избавление от мыслей о работе. Второй — семья. Она по-прежнему жена и мама — ничего не изменилось. Нет никакой опасности. Все заняты своими делами и от того, что она сейчас сидит на крыше многоэтажного здания со своим пациентом и пытается перенастроить свою годами устоявшуюся в голове программу, никто не умрёт. Третье — страх оказаться непонятой. Четвёртое — чувство вины. Пятое — мысли о будущем («А что потом…?»). Она просто дышала и слушала звуки города, не придавая им ни малейшего значения. Ветер своими «набегами» помогал размыть навязчивые чёткие линии, унося с собой всё то, что так и норовило обрести ту или иную форму в сознании. В какой-то момент тело настолько расслабилось, что захотелось прислонить спину к чему-нибудь, чтобы это состояние плавно перетекло в сон, полный блаженства. Но тут осторожное касание Тима вернуло Вику в состояние осознанного пребывания во времени, ибо сон — это уже не медитация.
— Возвращайся, — тихий голос Тима напомнил о его присутствии, но Вике не хотелось уходить.
Она молчала. Тогда он положил ей руки на плечи и повторил:
— Возвращайся. Мне пора везти тебя домой.
— Я сегодня работаю допоздна, — тихо сказала она.
Тим засмеялся.
— Не последний день живём.
***
Это было так странно. Вику впервые посетила мысль о том, что на самом деле всё то, что было ранее, в прошлом, и сопутствовало ей в настоящий момент, сделано собственными руками. И оно настолько ошибочно, что не стоит совершенно ничего. Она привыкла жить, присваивая всему цену, отталкиваясь от шаблонов, которые в своё время создали такие же дураки, как и она сама. Люди, их статус, возможности, быт, уровень обслуживания, марки, бренды… всё, начиная от обоев в спальне и заканчивая количеством звёзд у отеля в стране, о которой сейчас слышно из каждой расщелины. Она стремилась к тому, чтобы не переживать о завтрашнем дне, отдавая в каждом последующем всё больше сил, времени и денег. И вдруг это стало неважно. Вика поняла, что для «утоления жажды» ей нужно лишь осознать, кто она такая. Как в той песне «Из чего же, из чего же, из чего же, сделаны наши девчонки?» Там ещё и про мальчишек было, и даже какие-то ответы на том уровне, для которого песня и была написана. Да… нам бы небо обнять, да руки коротки. Дышать хочется, а для это нужны внешние ресурсы, вот только те, кто старается заглотить этот мир, рискуют подавиться его всего лишь малой частью.
Вика вошла в свой дом, понимая, что прежней жизни уже не будет. Её ждала большая работа. Муж и сын, как обычно, ждали её и радостно встречали на пороге. Она посмотрела на своего супруга и еле сдержала слёзы, понимая, насколько она его одомашнила, заставив позабыть о своих мечтах и желаниях. Ведь они переехали в этот город из-за её повышения. Было много споров, ссор и терзаний, прежде чем он уступил. «Я хочу», «Для меня это важно», «Это моя самореализация», «Ты полюбил меня за эти качества, а теперь хочешь перекрыть кислород?» — вот как она ему говорила до того, как он забросил все свои начинания и последовал за ней. Нет, на новом месте он не растерялся и достаточно быстро нашёл себе занятие, но это уже было сделано только ради дохода, не ниже установленного потребностями. А потом она очень гордилась им — так гордятся красивым и удобным письменным столом.
Это была длинная ночь. Вика так и не сомкнула глаз. Ей захотелось всё исправить, а это значило, что нужно дать волю всем тем, кого она так скрупулёзно учила жить по её правилам — проживать её жизнь, но не свою.
История Хранителей
Двенадцатый отправился в замок, чтобы предупредить Рутра о замысле Хи. Этот Хранитель больше всех хотел осуществить план Стихий. В тот момент, как он добрался до врат Великого, он уже видел столб дыма — деревня Белых горела. Крылатые не могли дать отпор бессмертному, как ни старались.
Двенадцатый вошёл в замок, где его встретил великан.
— Я знал, что вы облажаетесь, — сказал Рутр, завидев одного из Хранителей.
— Ты можешь как-то повлиять? Иначе всему придёт конец.
— Да ничего, собственно, ещё и не началось, чтобы говорить о конце, — Рутр вышел за ворота, оценивая масштаб стремительно развивающихся событий. — И кто же так разозлился?
— Хи. И поверь, убить смерть не получится.
— А кто говорит об убийстве. Это не наши методы.
За спиной Хранитель услышал лёгкий шелест. Обернувшись, он увидел некоего в чёрно-красной мантии. Незнакомец двигался решительно, но тихо, а его присутствие выдавало лишь еле различимое скольжение ткани полов одеяния по гладкому полу замка.
— А это ещё кто? — взмолился Двенадцатый. — И сколько нас тут вообще шатается?
— Спокойно, мой друг, — ответил тот. — Меня зовут Завр. И на мне сюрпризы заканчиваются.
— Мой брат, — представил его Рутр. — Сложилось такое мнение, что когда этот замок наполнится всеми вами, я по причине отсутствия интереса именно к Хранителям…
— В смысле? — не понял Двенадцатый.
— Ну, скажем так, я больше восхищаюсь огнями, нежели подобными тебе, с этими вашими… назначениями. Я даже, если честно, не хочу тратить своё время на разговоры с вами. Моя задача другая.
— Ладно, вы тут пока пообщайтесь. — Завр решил оставить их. — А я пойду посмотрю, что там у Белых.
— Ты их спасёшь? — с надеждой спросил Хранитель.
— Ясное дело. Иначе зачем я тут.
Но Рутр и Двенадцатый не остались в стороне. Они отправились вслед за их будущим предводителем.
— Не думал, что тебе захочется подвергать себя такой опасности, — обратился Хранитель к великану.
— А кто сказал, что я буду учувствовать? Может, я так… посмотреть.
Прибыв на место, все трое были в ужасе. Хи успел нанести немалый урон Белым. Все их мастерские горели, а сами крылатые в белом, подавленные таким поворотом событий, пытались противостоять Разрушителю, но всё было тщетно. Кого-то из них Хи уже успел лишить жизни, а те, что остались, потеряв веру и надежду, спешили спасти хотя бы часть своих творений. Несмотря на физическое превосходство Белых, они не практиковали сопротивление — они не ведали, что такое война, уничтожение и разрушение настолько, что даже в тот момент, когда следовало объединиться и дать отпор, они оказались слабы в намерении уподобиться такому, как Хи.
Завр быстро отыскал в деревне того, кто создал хаос. А сам Хи, завидев новичков, вынул из плоти очередного убитого Белого одолженный ему Двенадцатым меч.
— Представьтесь. Хочу знать, кого лишу света, — крикнул он.
Завр шёл первым, его лицо не выражало никаких эмоций. Перешагивая через Белых, он приблизился к Хи.
— Сам закончишь весь этот кошмар или тебе помочь.
— Двусмысленная фраза, — заметил Хи. — Ты ко мне или по мою душу?
— По твою душу.
— Должен разочаровать. Не выйдет. Давай я закончу, а потом поговорим.
— Нет. Они нужны мне живыми.
— А, ты тоже приверженец той замечательной идеи с созданием чего-то прекрасного и удивительного.
— Представь себе.
— Представил, и… не разделяю твоих чувств. Уж извини.
Завр холодным прищуром посмотрел на Хи.
— Даю тебе выбор. Либо ты сейчас сворачиваешь всё это дело и все возвращаются к первоначальной идее, либо я, учитывая твоё бессмертие, закую тебя в кандалы в подвале моего брата. Я не могу тебя убить, но вряд ли ты привыкнешь к той боли, которую я тебе обеспечу. Я буду считать дни по тем зарубкам, которые намерен оставлять на твоём теле твоим же мечом.
— Это мой меч, — подсказал Двенадцатый.
— Заткнись!
Согласившись, Хранитель вернулся за спину Завра.
— Схватка? — с азартом отозвался Хи. — Где же твой меч?
— Он мне не нужен, — уверено заявил Завр.
— Ну наконец-то почти достойный соперник. Не то что та детвора, что я оставил позади.
Рутру наскучила эта сцена.
— Ты, я не пойму, мозгов, что ли, мало сожрал или как? Хи, пойми, мы тебя для своих целей заберём, хочешь ты этого или нет. Вопрос лишь в том, как ты при этом будешь себя чувствовать.
— Я, пожалуй, осмелюсь рискнуть, — ответила смерть. — И позволю сразу заметить, что у меня есть значительное преимущество…
— Короче, он мне надоел, — сказал Рутр Завру.
— Согласен.
Великан и его брат пошли в атаку.
В первую же минуту клинок был выбит из крепких рук Хи, а уже в следующую его остриё пронзило грудь бунтаря, тем самым приковав тело к земле. Братья действовали слаженно и, казалось, читали мысли друг друга, что позволило им остаться на ногах без угрозы для жизни. Хи дёргался и скрипел от злости зубами, пытаясь подняться, но, схватившись за рукоять меча, Завр всё больше и больше прижимал спину противника к земле, которая пропитывалась кровью поверженного. Встав над ним, как два стервятника над добычей, братья заметили, что все оставшиеся в живых Белые стали собираться вокруг них. Ужас в глазах создателей огней заставил Завра обратиться к ним.
— Мне очень жаль, что вам пришлось всё это видеть. Вы не такие, как мы, и я понимаю ваш страх. Но это не ваша война. Вы лишь стали жертвой своей намеренной благости. И не в ваших традициях уподобляться всему этому. Я обеспечу вам защиту в нашем общем деле. Сегодня я даю вам обещание, что ни один Белый больше не пострадает. Вы нужны нам, а мы необходимы вам. Скоро сюда прибудут остальные Хранители. Они помогут вам восстановить мастерские. А этот, — он посмотрел на Хи, — никогда не покинет стен замка.
— Доигрался? — спросил Рутр у истекающего кровью Хранителя.
— Разве? — хрипло отозвался Хи. — Они увидели сегодня тех, кому вынуждены доверить смысл всей своей жизни.
Порой для того, чтобы одни люди начали помогать другим, на сцену должен выйти клоун
Тим всеми возможными доводами старался убедить своего лечащего врача в том, что ему ещё рано прекращать посещение групповой терапии.
— Я готов оплачивать своё лечение и дальше, — уверенно говорил он, зная, что от лишних денег откажется только не совсем умный.
— Тим, послушайте меня, и, молю, услышьте. Это ваши деньги, и вы вправе делать с ним, что угодно, но я говорю вам честно и откровенно, снимая с себя всю ответственность за эти траты, — прогресса не будет, — уверял его Виктор Сергеевич.
— Ну, во-первых, деньги уже не совсем мои. Пашка очень любит своего младшего брата и по великой дурости обещал родителям обо мне заботиться. А потому он может позволить мне капризничать до тех пор, пока это в рамках лечения. Во-вторых, у меня есть личный интерес, о котором мне лучше промолчать. И в-третьих, я обещаю — больше никаких сцен.
— Я поговорю с вашим братом.
— Долго ждать не придётся. Вон он. — Тим указал на Пашу, который скромно сидел на стуле приёмной и явно был озадачен какими-то грустными мыслями.
Виктор Сергеевич посмотрел на бедолагу, который то и дело пускал по ветру деньги, лишь бы Тиму было чем себя занять.
— А вы с ним не похожи.
— Вообще два разных человека, — подтвердил Тим.
— Вот и прекрасно, — и врач направился к Паше. — Может, хоть он меня услышит.
***
Спустя десять минут Виктор Сергеевич вернулся к Тиму.
— Значит так, дружок. Я даю тебе ещё месяц интенсивной терапии, а потом отправляю тебя домой.
— И что, Пашка на это подписался?
— Я отправляю тебя в твой дом. У тебя есть 30 дней, чтобы взять себя в руки и отказаться от нянек.
Тим аж просиял.
— Вы сможете это сделать, правда?!
— Ты, главное, сам прояви желание.
— А на работе я смогу вернуться к полному дню?
— Тим, мы тебя не вылечим, но разработаем систему, при которой ты сможешь жить самостоятельно. Так что у нас много дел в этом месяце. Виктория, к сожалению, не сможет продолжать работу с вами, т. к. наконец-то оформила себе отпуск, но я закреплю за вами своего не менее профессионального коллегу.
— Хорошо. Тем более что Виктория мне уже пригрозила судебным запретом на приближение.
Сдаться — ещё не значит проиграть
Но вернёмся к Рождественской ночи. Тим приехал почти в полночь, когда все собравшиеся уже успели сесть за стол и насладиться холодными закусками.
— Я вовремя? — спросил Тим у открывшей ему дверь Светы. — Горячее ещё не подавали?
Он вошёл в гостиную и поприветствовал всех громогласным «Весёлого Рождества».
— А вот тебя я даже обниму, — Тим подошёл к своей занозливой соседке.
Алиса встала со стула, и крепкие объятия не заставили себя ждать.
— Хреново выглядишь, — шепнула она ему на ухо, приметив потухшие глаза.
— Посмотрел бы я на твой вид, когда тебя продинамят, — так же шёпотом ответил он и, поцеловав Алису в щёку, занял своё почётное место за столом.
Много разговоров, шуток, веселья и пожеланий — всё это пришлось пережить. И вот настал тот момент, когда гости начали собираться в отдельные группы по интересам. Тим вышел на крыльцо дома, подав Алисе сигнал следовать за ним. Закурив сигарету и облокотившись локтями о перила, он смотрел перед собой, не видя ничего, т. к. мысли унесли его далеко от здешних мест. И вот, рядом «нарисовалась» соседка, которая, толкнув его своим плечом, скомандовала:
— Рассказывай.
Он посмотрел на неё.
— Алиска, я скучал.
— Да не про это, — закатив глаза, ответила она. — Что там с дамой твоей? Говорят, ты влюбился.
— Кто говорит?
— Я не выдаю своих информаторов.
— Алис, я не хочу сейчас об этом говорить. — Тим сделал затяжку и выпустил дым достаточно медленно, наблюдая, как он рассеивается.
— Настолько плохо?
— Да.
Они выдержали паузу.
— Вообще-то, — Тим постарался придать своему голосу больше оптимизма. — Я позвал тебя сюда, чтобы вручить подарок. Наедине.
— Наконец-то! — взмолилась Алиса и, закрыв глаза, вытянула губы вперёд, ожидая поцелуя.
Тим засмеялся.
— Даже не думай, — обняв её, сказал он. — Ты, смотрю, готова на любую дурь, лишь бы…
— Лишь бы ты не падал духом.
— Не, ну это было бы совсем дёшево, — Тим отпрянул от неё.
— Ладно, давай, что там у тебя.
И тут он достал из кармана конверт, на котором красивыми буквами было выведено «Мастерская мечты. Приглашение». Сняв варежки, Алиса трясущимися от волнения руками раскрыла конверт. Но там оказалось не банальное приглашение на фуршет в честь какой-нибудь памятной даты, а предложение пройти курс обучения короткометражной съёмки: теория, основы, актуальные моменты и практика. Алиса не поверила своим глазам, а Тим поспешил уточнить.
— Весь курс полностью оплачен. Учись ответственно, т. к. они планируют найти и взрастить в своих стенах ещё одного режиссёра. Кто знает, может, ты им подойдёшь. Хотя… я в этом почему-то даже уверен.
На этот раз она запрыгнула на него с восторженными визгами и обняла не только руками, но и ногами.
— Тим, ты самый крутой!!!
— Только учти, на их выбор я уже повлиять не смогу. Я хотел предложить им такое развитие, но меня на полуслове завернули.
Алиса слезла с него и честно призналась.
— А я тебе всего лишь шарф купила.
— Ну так неси! Не видишь — мёрзну стою, — натянув повыше воротник своего пальто, громко скомандовал Тим.
Алиса побежала в дом, но сосед так и не дождался её на крыльце. Выкурив ещё одну сигарету, он вошёл следом за ней и с довольной улыбкой наблюдал, как она хвастается своим подарком родителям. Встретившись с ним взглядом, она поняла, что в очередной раз попала впросак.
— Тим, прости. Я про тебя забыла.
И в этом была вся Алиса. За что он её и любил.
История Хранителей
В замок прибыли Хранители, которых встречал особо довольный Рутр. Забрав у каждого из них часть их назначения в виде хрустального шара с белым дымом, он объяснил, что будет вкладывать их начало в воск каждой свечи, получившей жизнь в руках Белых. Но никто и никогда не знал, какому огню и какой состав намешанных Рутром назначений достанется. Это великан держал в секрете.
А Хи в это время уже томился в обещанных ему Завром «апартаментах».
— Не воспринимай взаимодействие со свечами как наказание, — посоветовал ему Рутр, глядя, как тот мучается от тяжело заживающих ран.
Хранитель был лишён возможности передвигаться по замку. Его приковали в подвале великана, ожидая лишь одного — подчинения.
— Вы строите новый мир на крови, — пытался он воззвать к реальности.
— Не будь нам так нужен твой… это даже не дар… — задумался вдруг Рутр.
— Посредством меня вы оставляете жизни выбор.
— Да, и это очень ценно для нас.
— Власть — вот кто ваш злейший враг, — стонал Хи.
— Однако даже он покорился, разглядев заманчивую идею своего проявления.
— Знаешь, — Хи тяжело приподнялся, выровняв спину, которая опиралась о холодную стену, в то время как крепкие цепи заставили его сидеть на полу. — Цель, она тоже бывает разной, и вот тут-то осмелюсь заметить, что идея Стихий провалилась с самого её начала. Им бы наделить Белых возможностью сохранить свои свечи, но нет, нужно всё усложнить…
— Ты что, так и не понял? — удивился Рутр.
— Чего?
— Ваши назначения для живого организма — это лишь отправная точка. Смысл в том, что захочет развить в себе рождённый.
— Не спорю, но как же момент взаимодействия с другими? Ведь именно из этого взращивается желание, воля и упорство перевесить чашу весов на определённую сторону.
— Да, — согласился Рутр. — И именно в этом нам нужен ты.
— Это жестоко.
— Ой, от кого я это слышу.
— Осмелюсь предположить, что от самого вменяемого из всех.
— Уж не знаю, — загадочно произнёс великан. — Мы ещё не разобрались с Двенадцатым. Кто он такой? Зачем он прильнул к Хранителям?
— Как зачем. Вашей идеей было собрать все неудачные эксперименты Стихий. И прошу не путать со словом «экскременты».
— А ты мне нравишься.
— Поверь, мне не нужны твои признания. Ну так что там с Двенадцатым?
— Его здесь не ждали. Он доброволец.
— Но Мирак говорил…
— Мирак знал, сколько вас, и перед ним стояла задача собрать всех. Всех, кто имеет назначение. У Двенадцатого его нет.
— Однако какая-то идея в нём бродит, — заметил Хи.
— Вот и я жду, когда засранец проболтается. Надоел уже слоняться по замку без дела. Ни один зал со свечами Завр ему не отдаёт и выгнать не спешит, т. к. якобы во сне ему явился Великий и велел подождать.
Хранитель задумался, после чего весело (насколько это было возможно) заметил:
— А у вас тут не так уж и скучно. Посидеть можно, — он погремел цепями на запястьях.
Возвращение
Тим сидел на пожарной лестнице своего дома и размышлял, что если бы не эта кирпичная стена, его бы тут не было. В дверь кто-то очень настойчиво стучал, но ему было всё равно. Он вообще в последнее время старался оградить себя от лишнего общения с кем-либо, насколько это было возможно. Только вот с соседями ему, как выяснилось, перестало везти. Перед ним возникла не исчезающая ни при каких обстоятельствах Алиса. Она бурчала себе под нос что-то вроде «Да сколько можно. Я так вообще не усну». Но её целью был не разговор с ним. Она влезла в окно его квартиры, открыла входную дверь и вернулась обратно, к себе.
— Только потише там, у меня завтра зачёт! — сделав предупреждение, она закрыла окно.
От повадок этой наглой девчонки Тим лишь приподнял одну бровь. Соседка всегда умела вводить его в ступор своим поведением. И, что самое пугающее, она при этом даже долго не думала и уж тем более не особо-то и старалась. Просто Алиса такая и всё тут.
За его спиной (из квартиры) раздался до боли знакомый голос:
— Тим, давай поговорим?
Это была Вика. Он умолял всех тех, с кем уже успел познакомиться ТАМ — по ту сторону, забыть её. Вот только что-то изменилось у них, а он просто попал под горячую руку.
— Да, сейчас, — устало ответил Тим и не спеша вернулся в квартиру.
Она сидела на краю его кровати, даже не сняв пальто.
— Смотрю, ты ненадолго?
— Как пойдёт, — тихо ответила она.
В её глазах он прочитал растерянность и желание освободиться от чего-то как можно скорее.
— Тут достаточно тепло, — Тим жестом показал на верхнюю одежду и помог ей её снять. — Чай будешь?
— Да.
А дальше последовала молчаливая сцена. Он заваривал чай, а она сидела за кухонным столом, ожидая, когда он сядет напротив, чтобы начать разговор.
— Зачем приехала? — спросил Тим, поставив перед ней чашку, а сам остался стоять, скрестив руки на груди и облокотившись спиной о стену.
На вид он был спокоен и уверен, его ровный голос тоже не выдавал беспокойства. Вика не увидела даже намёка на его прошлое поведение.
— Мне нужны ответы, — дрожащим голосом сказала она.
— Задавай вопросы, — Тим лишь пожал плечами.
— Я могу доверять тебе?
— В чём?
— Ты меня не обманываешь?
— Да, можешь. — Тим сказал это как само собой разумеющееся, не понимая, зачем ради этого вопроса нужно было приезжать. — А в чём я могу тебя обмануть?
— Тим, я разрушила свою семью, не зная, что будет дальше.
Он был озадачен.
— А можно побольше информации? Боюсь, не сосем догоняю, что именно ты разрушила и какими идеями руководствовалась.
Но она боялась начать. Тогда он ушёл в комнату и вернулся из неё с пледом в руках.
— Возьми с собой чай.
— Мы куда? — не сразу поняла Вика.
— Есть одно место. Там все всегда разговаривают, даже если не хотят.
Пожарная лестница всегда его спасала, а особенно, как оказалось, в любовных делах. Тим накинул лёгкую куртку, завернул Вику в плед, и они сели перед стеной соседнего здания, которая так и молила о новой, интересной истории. Обняв Вику одной рукой за плечи и прижав её спину к своей груди, он попросил:
— Расскажи мне, пожалуйста, что с тобой происходит.
Она тяжело вздохнула, хотя то, что происходило с ней в данный момент, ей очень нравилось.
— Тим, я запуталась. — Вике очень нелегко дались эти слова. — Понимаешь, сложно признать свои ошибки, когда тебе уже не двадцать лет, а за спиной увесистый багаж событий, принципов, взглядов и… ответственности за чужие, сломленные моим давлением судьбы.
— Это ты о семье? — догадался Тим.
— Да.
— Ну тогда у тебя есть одна лазейка: твой супруг сам решил поддаться этому давлению. Это его выбор. Ведь у него был выбор?
— Был, конечно, но он любил меня.
— Опачки! — удивился Викин собеседник. — А почему в прошедшем времени?
— Да потому что это правда. Когда мы познакомились, я была гораздо… легче, что ли.
— А потом набрала пару кило своих личных непоколебимых взглядов, которым должны были следовать те, кто тебя любит. Ты воспользовалась любовью в своих нарциссических целях.
— Может лучше «эгоистических»?
— Была бы ты эгоисткой, я бы тебя любил.
— А ты не любишь? — с улыбкой Вика чуть обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Я тебя ещё не знаю. Да и вообще, как я могу определиться с чувствами к леди, которая сама ещё не понимает, кто она и как её подобает эксплуатировать.
— Фу, Тим! Как грубо!
— Ты мне лучше скажи, как тебя вообще до работы с людьми допустили?
— Там всё очень чётко и по форме, просто нужно следовать инструкции, а в этом я, как ты, наверное, уже и сам заметил, — профи.
— Согласен. Глупый вопрос.
— Однако после того вечера на крыше мне захотелось понять — что это за состояние, которое мне удалось ощутить и удержать в себе на целые несколько секунд. Не поверишь, но я пошла учиться.
— Умница. — Тим поцеловал её в затылок. — Если тебе это действительно интересно и ты пришла к этому решению, значит, теперь всё будет происходить по другому сценарию. Только учти, он не всегда будет совпадать с твоими правилами. Ну, по крайней мере, не сразу. Спустя несколько лет, когда ты оглянешься назад, к тебе придёт осознание, что сегодня ты именно так и хотела. И по-другому быть не могло.
— Это я уже поняла. Но давай не будем сейчас углубляться в эту тему. Это мой путь, который мне нужно пройти наедине с самой собой.
— Я понимаю, о чём ты. Полностью поддерживаю. Тем более что начни сейчас этот разговор и тогда меня вообще будет не заткнуть. А я устал. — Тим сделал паузу. — Давай к мирскому — что можно увидеть, пощупать, полизать и всё такое. Семье кранты?
— Да. — Вика сказала это слово, и в нём чувствовалось сожаление, но в то же время осознание, что всё сложилось по прописанному кем-то сценарию. — Муж вернулся на наше прежнее место жительства. У него там жизнь, что называется, с расправленными крыльями. Как выяснилось, его проекты ещё не закрыли и он полностью ушёл в работу. Он её очень любит. Меньше, конечно, чем меня, но тут я даже соревноваться не хочу. Хватит. Сын захотел остаться здесь, т. к. ему уже тоже хватило всех этих смен школы, переездов и поисков новых друзей. Только он привыкал к новым людям, как мне нужно было что-то изменить в нашей семейной жизни. Он даже сказал нам с мужем «Вы можете разбираться со своей жизнью сколько угодно и как хотите, но дайте мне право выбора в том, что касается только меня». Он ещё ребёнок, но это совсем не значит, что он как пластилин, где можно слепить одну фигурку, а можно и заново всё смешать в общую массу и сделать новую.
— Я тобой горжусь, — искренне признался Тим.
— А вот я собой не очень. Знай, я это раньше…
— Никогда не ругай себя! — строго отрезал Тим. — Не привыкай к самобичеванию, иначе так и будешь сомневаться во всём, что делаешь. Просто не наступай на те же грабли и всё. А будешь всё время анализировать прошлое — так в нём и останешься. Настоящего и будущего при таком раскладе не увидишь.
— Мне стоит ещё что-то тебе рассказывать? — спросила Вика, т. к. поняла, что Тиму в принципе все её речи и даром не нужны — он и так обо всём догадался.
— Думаю, нет.
— Тим, — она решила признаться. — Я хочу, чтобы ты не отпускал меня.
Он тяжело вздохнул. Он должен был это сказать, сделать ради них:
— Вик, я стал забывать нас, — эта новость ударила молнией. — Но из того, что я ещё помню, мне очень хочется исполнить твоё желание. Только не сейчас. Живи так, как считаешь нужным, а я тебя потом найду. Я не прошу ждать меня. Просто тебе сейчас действительно есть чем заняться, и я не буду тебе мешать, ровно так же, как и поддерживать. Если я вмешаюсь на данном этапе, ты будешь проживать мою жизнь, так и не увидев своей. Я тебя сломаю. Я знаю себя, и я тебе это обещаю. Поэтому тебе сначала нужно узнать себя и выработать иммунитет ко мне. Мне тоже есть, чем себя занять в данное время. Давай отпустим друг друга, но потом обязательно встретимся, и вот тогда это будет по-настоящему.
У Вики было ощущение, что только что из-под её задницы выбили стул. Для неё это была не самая хорошая ситуация, но теперь она понимала — ей стоит в ней оказаться.
— А вдруг мы потом друг другу не понравимся? — грустно усмехнулась она.
— Ну не знаю, как там с тобой будут обстоять дела, а в меня грех не влюбиться. Даже при всех недостатках, — он обнял её ещё крепче, а потом прошептал на ухо. — Просто дай время себе и мне.
В ту ночь они были вместе, а рано утром, пока он ещё спал, Вика ушла.
Но ему тоже дали время. Тим забыл о ней на целых полтора года.
История Хранителей
Шли годы. Великий наполнялся чарующим светом огней и чем больше их становилось, тем легче и приятней ему становилось дышать их теплом. Хранители же не уставали наблюдать за жизнью своих свечей, которая отчасти была для них недосягаемой. Хи в итоге сдался и прильнул к остальным, чем вызвал одобрение со стороны как Хранителей, так и Завра. Загадкой оставалось лишь одно. Зачем им Двенадцатый? И вот тот день настал.
— Рутр, нужно поговорить, — спустившись к нему в подвал, Двенадцатый присел за его рабочее место.
— Ты с кем-нибудь это уже обсуждал? — уточнил великан.
— Нет.
— Да что ж я вам, отец родной, что ли? Почему я?
— Не выступай. Я и сам не знаю, почему, но у всех ты вызываешь больше доверия, чем «каменный» Завр. Тем более я не уверен, что он вообще сможет понять моё предложение.
— Ладно, излагай, а там разберёмся.
Начав выводить руками в воздухе абстрактные фигуры, Двенадцатый образовал тот самый шар со своим назначением, который ранее ему так долго удавалось скрывать.
— Я знаю, что Завр не позволит... — он как бы предлагал принять этот дар, но в то же время не спешил его отдавать.
— Что там? — великан всем своим зеркалом обратился к предложенной тайне, но так и не смог ничего разглядеть в сгустке белого дыма.
— Тут находится знание своих корней, — тихо, но гордо заявил Двенадцатый.
— Этого не будет. — жёстко и однозначно ответил ему Рутр. — Им нельзя сюда.
— Знай я это, не пришёл бы именно к тебе.
— Поясни.
— С великим удовольствием. Мне совершенно понятно наперёд, что твой брат зарубит эту идею в зародыше. Он очень системный и плоть его набита самой жёсткой травой, но вот ты… Ты единственный, в кого я ещё верю. Тебе свойственен азарт, ты без него загнёшься.
— Что, так явно видно?
— Нет. Но я же не зря тут столько времени болтаюсь с вами. Я изучал.
Предложение Двенадцатого было очень заманчивым. Нет, не в благих целях — Рутр не такой. Но сама мысль о том, что в какой-то из замыленных однообразием дней можно внести определённое изменение… Вот от чего сердце великана начинало биться в том ритме, который был для него слаще мёда.
— Что я получу взамен?
— Я уйду, дабы не оказаться на месте прикованного Хи и не подставлять тебя. Пыток я не выдержу — проболтаюсь. Только поверь, ОНИ имеют право знать. Хоть кто-то, я пока не говорю обо всех, — заверил Двенадцатый.
Все особо важные решения принимаются молча. Немного подумав, Рутр освободил свою костлявую кисть руки от ткани серого балахона. Великан осторожно принял дар Хранителя, а тот встал со своего места и направился к выходу. Ему ни к чему были лишние разговоры. Самое главное, что он теперь есть в замке, хоть и всего лишь в виде своего назначения.
— Двенадцатый! — окликнул его Рутр.
— Что? — тот обернулся.
— Ты самый ценный Хранитель, и, пожалуй, единственный. Скажи, я тебя ещё увижу?
— Боюсь, у вас нет того, кто сможет меня найти. Возможно, когда-то я тебя навещу, но даже без меня это будет стоящая история.
— И ты в ней не последнее звено.
У любви есть много проявлений, но всё же… она одна
— Виктория, Вас ожидают в приёмной по вопросу гарантийного лечения, — растеряно доложила секретарь.
— Чего!? — Вика отвлеклась от монитора своего ноутбука.
Она посмотрела на помощницу глазами, в которых так и читалось: «Что за бред ты несёшь?»
— Спуститесь, пожалуйста, — умоляюще просила девушка. — Там попахивает скандалом.
Хоть и без особого желания разбираться в очередной негативной ситуации, но Вика всё же откликнулась на просьбу ввиду уж очень озадаченного лица её сотрудницы.
И каково же было её удивление, когда в приёмной первого этажа она увидела ЕГО.
— А тебя не так уж и легко вытащить из кабинета, — сказал он, завидев её добрую улыбку.
Они обнялись как хорошие друзья.
— Тим, какими судьбами?
— Во-первых, я обещал тебя найти. Если помнишь, конечно? А я всегда сдерживаю свои обещания. Во-вторых, теперь тебе ничего не угрожает в общении со мной. И в-третьих, уж очень захотел пригласить тебя на ужин.
Вика оценила его появление.
— Вот так просто, да? Ну хорошо, — выдержав паузу, ответила она. — Как насчёт завтра?
— Семь вечера, ресторан «Лис и гончая».
— Договорились.
Он смотрел на неё вновь и понимал — пропал. Что-то изменилось. Казалось, взгляд стал мягче, а голос мелодичней. Уж теперь-то он точно знал — этого у него не отнимут. Ему пришлось пожертвовать многим, дабы вымолить её у НИХ.
— Я рада тебя видеть, — сказала Вика, и это было настолько просто и искренне, что у Тима, казалось, сердце готово было выпрыгнуть из груди.
— Мне, наверное, лучше пойти, — ответил он. — Не буду отвлекать от работы. Завтра поговорим.
Он обнял её ещё раз, после чего поспешил на выход.
— Тим! — окликнула она его.
Он обернулся.
— Надеюсь, ты не против, если я буду с мужем?
— Против, — честно ответил он, а в голове так и пронеслось: «Опять двадцать пять! Ну ничего, я и с этим разделаюсь».
— Ну извини. Придётся это принять, — она подмигнула ему и направилась в свой кабинет.
Только на следующий день в ресторане он узнал, что она пошутила.
По ту сторону…
В замке всё более или менее утряслось. Дурацкий компромисс был найден, и жизнь продолжала своё движение в привычном всем русле.
Рутр, Лозган и Хи стояли на просторном балконе Великого и… старались не преступить черту в своём разговоре. Они осматривали здешние земли настолько далеко, насколько хватало взгляда, и размышляли о запретном, озвучивая вслух лишь крохи.
— Рутр, — обратился к нему задорным тоном Хи, — неужели ты не хочешь посмотреть, что это за территория. Только без каких-либо планов кого-нибудь убить, а так, чисто для себя. Сколько можно скрываться в своём подвале?
Великан уже хотел ответить, но Лозган оказался проворней.
— Он там никто.
— Сожрать бы тебя, Белый, да нечем, — спокойным тоном отозвался Рутр.
Хи усмехнулся. Он не уставал поражаться тому, как они все тут уживаются. Наверное, замок тратит большую часть своих сил именно на них. Как же Хи было жаль, что эти стены не умеют говорить.
— А какое твоё желание, о котором ты молчишь? — спросил Лозган у Хранителя.
— Я бы хотел хоть изредка, но покидать замок.
— Для чего? — уточнил Рутр.
— Да я просто хочу ощущать в себе Стихии. Подолгу сидеть под водопадом воды. Дать ветру пронзить меня, тем самым очистив всё, что было до. Я бы жёг огонь до тех пор, пока его жар не вытравит весь яд из моего ума. А земля дала бы мне ощущение «здесь и сейчас». Хотя, возможно, в ней проросло бы моё очищение в виде какого-нибудь красивого дерева. И в этом всём эфир сыграл бы ключевую роль — дал приятие этого.
— Ты бы хотел изменить своё назначение? — спросил его Лозган, воодушевившись таким откровением.
— Вы слишком буквально воспринимаете его, — ответил Хи. — Смерть не замыкается лишь на чём-то физическом. Доводилось ли вам хоронить свои не самые блестящие идеи и взгляды? Возможно, даже наоборот, — все те тёмные мысли, которые то и дело лезут в голову, а отогнать их от себя в один момент порой не получается. Я всего лишь то, после чего нет продолжения. Но поверьте, я умею наслаждаться красотой. Просто меня всё бесит.
— Добро пожаловать, — улыбнулся Рутр. — Однако когда-то закончится и это. И поверь, — он положил руку на плечо Хи. — Ты ещё увидишь свой трон.
— Я тебя умоляю, — фыркнул Лозган. — Наши огни сделают всё своими руками.
конец
Ром и лирика. Книга 4 По ту сторону
© Copyright: Елена Королёва 3, 2020
Свидетельство о публикации №220081801791
Свидетельство о публикации №220081801791
Рецензии