Косточку проглотил

                КОСТОЧКУ ПРОГЛОТИЛ


        Я продавал на улице персики и виноград, и торговля шла более-менее бойко.
         Когда же в конце торговли оставался только один - два килограмма товара, наступало уже настоящее мучение – его уже никто не брал, несмотря даже на таблички « Очень сладкий…» Можно было простоять весь оставшийся день и все равно не продать, потому что люди думали: «Раз это последнее, то это уже перебранное, помятое, испорченное. Это остатки, а значит плохое». Они мне сами так говорили. Такова психология людей. Хотя товар был на самом деле хороший. Не зря кавказцы сооружают на прилавках витрины из целых гор фруктов. Тогда создается впечатление большого изобилия и люди лучше берут. Кавказцы знают, как правильно торговать. Это профессиональные торговцы, у них в торговле талант. Что да, то да. Этого у них не отнять.


         И вот, когда наступал такой последний момент, покупателя можно было взять уже только низкой ценой. Я убирал таблички «Очень сладкий…», потому что им это уже всё равно было до лампочки, и ставил другие таблички – ценники с бросовой ценой , и на такую цену покупатель обязательно быстро находился, быстро клевал.
         И момент такой последней продажи был часто самым интересным и смешным за целый день.
         Останавливался, например, пьяный, едва держащийся на ногах, и увидя цену, понимал, что это ему уже по карману. И он, с широким, барским жестом руки, говорил: « Беру всё! Забираю всё! Гулять так гулять!» И в глазах его тогда появлялась такая сила, такая мощь, такая уверенность в себе от осознания этой возможности забрать, закупить все, что невольно перед моим взором возникала и проплывала картина разгульной жизни сибирских купцов – миллионщиков, описанная в «Приваловских миллионах» писателем Маминым - Сибиряком.
         «Эх!- читалось в его глазах. – Накрою широкий стол на весь трактир, найму цыган, приглашу из номеров всех своих соседей – собратьев – таких же купцов - миллионщиков, тоже приехавших в столицу по делам, и буду гулять так гулять – по-настоящему. И рекой будет литься шампанское, и под песни цыган буду плясать – танцевать потом на этом столе, давя хромовыми сапогами и красную и черную икру, и персики и виноград, и шампанское и ананасы в шампанском, и с имперским размахом разбрасывая во все стороны ассигнации – тысячи и тысячи!»
        Он брал в руки два худеньких кулечка и отходил, но чувствовал и вел себя так, как будто бы закупил все-все видимое вокруг движимое и недвижимое имущество, насколько хватало глаз. Он был властелином мира.


         Или же, например, эти остатки забирались так.


         Идет супружеская парочка, несомненно, супружеская.
         Он говорит ей стандартные слова: «Люся, подожди, там что-то написано. Надо прочитать.» Она тоже стандартно отвечает: «Ну, даже если там что-то написано, так что с того? Это дорогое и нам не по карману.»
        - Нет, подожди.
         И он возвращается , читает и , возбужденный, бежит ей вслед.
         -Люся, Люсичка, это очень дешево, исключительно дешево, это уже нам по карману.
         - Ну, если так дешево, то наверное, плохое, порченное, уже гнилое.
         - Да за такие деньги я любое г… съем!


         Оба они начинают возбужденно размахивать руками, ругаться, посылать друг друга и в хвост и в гриву, потом в конце-концов затихают, подходят и покупают и персики и виноград, останавливаются рядом, перебирают содержимое кульков , и с округленными от удивления глазами и возгласом:»Хорошее! Всё хорошее!» он тут же на месте начинает есть по очереди то персики, то виноград, то виноград, то персики, буквально заглатывая их.
         Внезапно он останавливается и замирает, как бы прислушиваясь к чему – то внутри себя.
         -Люсичка, а я, кажется, косточку проглотил.
         -Ничего, выйдет, ничего страшного, хоть все их проглотишь. Всё выйдет. Ты что, хочешь, чтобы я тебе виноград без косточек покупала – киш - миш?
         Ага! Как же !
         Щас! Разбежалась !
         Черта с два !
         Накось выкуси !
         Не дождешься !
         Потому что плохо обязанности свои супружеские исполняешь. Кормишь, кормишь его как на убой, а все равно бесполезно, все бестолку, все равно плохо исполняешь, некачественно и поэтому теперь жри то, что есть, с косточками.
         - Да нет, Люсичка, я, кажется, косточку от персика проглотил.
         Лицо ее сразу же становится сосредоточенным, внимательным и заинтересованным.
         - Так, так, так.
         Кажется или точно?
         - Кажется точно.
         - Опять двадцать пять!
         Ну, ты и балбес.
         Так кажется или точно?
         - Точно.
         Лицо ее сразу же светлеет и озаряется довольной улыбкой. Но улыбка эта в следующий же момент становится какой – то нехорошей – торжествующе – злорадно – хищной, а взгляд – цепкий.
         - Ну, это уже лучше.
         Это хорошо.
         Ну, дак так тебе и надо!
         Она большая и острая, и теперь, может быть, сдохнешь, наконец, и тогда навсегда закроется твоя пасть, хайло твоё ненасытное. Но лучше бы она тебе в дыхательное попала – тогда бы уж точно наверняка, и главное, сразу же на месте концы бы отдал, а так, может быть, ещё и выживешь, собака.


         И они идут дальше, ругаясь и размахивая руками, и он уже на ходу продолжает глотать то виноград, то персики, то персики, то виноград.