Август

                             
   Августовская струна лета ещё звенела. Но уже дрожала как — то жалобно, с нотками лёгкой тоски и грусти, присущим скорому расставанию или заведомо обречённом увядании.
   По прежнему ласков воздух, но едва уловимая прохлада, невидимой жилкой пронзила его тёплую плоть.  Неуверенно, разрастаясь с каждым днём всё настойчивее, она подкрашивала тень лёгкой синью, делая её более резкой, глубокой и задумчивой. 
   Отяжелевший лист, потеряв первозданную свежесть, ржавея, рыжел день ото дня.
   Белесое небо тонко подёрнулось чистой, голубой поволокой, приспустив облака значительно ниже.
   Даже солнце, видимо подустав, переключилось на более экономный режим.
   Речная гладь робко затаившись, утихомирила свой резвый бег. Теперь её говор на песчаных перекатах стал степеннее, мудрее и глуше Настоявшаяся вода захрусталилась чистотой высшей пробы.
   Грациозно впаянный в резное зеркало плёса, застыл золотой кораблик — листка скороспелой берёзы, выгодной контрастностью конкурируя в красоте с опрокинувшимся туда небом и прибрежным околотком.
   Пучина, зелено зияющая мохнатой таинственностью, будит в пылких душах подзабытые легенды о русалках с их тихими, серебристыми песнями о несчастной, загубленной любви и несладкой жизни в полнолунной, сиреневой ночи. Будит, притягивает и сладко страшит, вызывая лёгкий душевный озноб.
   Лес, вышколив зной, вновь задышал густым воздухом, насыщенным грибами, ягодами, настоявшейся мятой и сытой землёй. Каждая пожухлая травинка и цветок обречённо готовились к осени. Золотой, тихой и дождливой, ветреной и промозглой…
   И она была не за горами… Робко, но настойчиво скреблась в наши души, заставляя ценить каждый день умирающего лета...