И боль, и слёзы, и радость. Часть 6 Спасение

     Дядя мой не сразу смог рассказать своей жене о том, что мачехе ночью вызывали скорую помощь. Он очень сильно переживал за своего брата, зная,что он должен понести какое-то наказание за жестокое избиение своей жены. И мой дядя, и врачи, выезжавшие в ту ночь на вызов, конечно же, были уверены в том, что её избил муж.

     Когда дядя всё же рассказал жене о случившемся, она сразу же уговорила мужа пойти и справиться о её здоровье, так как в подобных случаях женщине всегда нужна   поддержка. Дядя же думал о своём брате и как ему можно помочь. Но, войдя в дом к своему брату, был приятно удивлён, когда увидел его дома. Вдвойне обрадовался, когда узнал, что брат не имеет никакого отношения к избиению мачехи. Папа рассказал своему брату обо всём произошедшем, а ещё о том, что отпустили его под расписку о не выезде благодаря соседям, которые дружно явились в милицию и рассказали всю правду. А тем временем, мачеха рассказывала моей тёте свою версию случившегося, которая отличалась полной противоположностью.

     После суда, папа вплотную занялся нашими делами. Уже было решено, что меня удочеряет таджикская семья, а брата-опять в детдом. Дядя с тётей, узнав о папином решении, пришли к нему и сказали:"Не отдавайте Люду таджикам, они могут дать ей свою фамилию и куда-нибудь уехать и тогда мы её, просто, потеряем. А наш дом сейчас опустел, наши дети все уже живут самостоятельно, так что детей ваших мы заберём к себе. Папа очень обрадовался их предложению и с удовольствием согласился с мыслью о том, что дети будут присмотрены родными людьми.

     А мачеха все последние дни не вставала с постели, подчёркивая тем самым, серьёзность полученных травм. Приходящим посочувствовать ей, продолжала рассказывать свою небылицу о том, как её жестоко избивает муж, словно, не понимала, что всё всплыло и стало явным, а потому скрывать, как и доказывать уже нет смысла.

     Узнав о том, что меня и брата заберут родственники, подобрав подходящую  минуту подозвала меня и строго приказала, говоря:"Когда вернётся отец скажешь ему, что никуда из дома не уйдёшь, что тебе нравится жить с мамой и останешься только с мамой!" От страха я покорно согласилась, но подумала, что нужно,как-то, предупредить папу. А как это сделать я не знала, так как дочь мачехи, по указанию матери, не оставляла меня и была всё время рядом.

     Обычно, папа отдыхал в средней комнате. Поэтому мачеха спряталась в следующей комнате и приготовилась подслушивать, всё ли я скажу отцу, как она требовала. Со стороны казалось, что она лишилась рассудка и уже не понимает, что делает. Но никто не знал, что творилось в её голове. Возможно боялась развода с отцом? Ведь, надо было поднимать двоих совместных детей.

     Когда я вошла к папе в комнату, он лежал на кровати прикрыв глаза. А в дверном проёме ведущей в соседнюю комнату, где притаилась мачеха, я увидела её дочь, которая тут же спряталась. Своим появлением она предупредила, чтобы я говорила так, как было велено её матерью.

     Услышав мои шаги, папа открыл глаза. Я быстро, с умаляющими глазами, приложила указательный палец к своим губам, как это обычно делают, когда хотят, чтобы молчали. Папа, конечно, догадался и в знак согласия моргнул глазами. А я от счастья, что всё получилось, стала громко говорить:
     -Папа, я не хочу в детдом! И к тёте с дядей тоже не пойду! Я хочу жить дома
с мамой, останусь только с мамой!
     -Слышать ничего не хочу!-Сказал папа строгим голосом и улыбаясь добавил-
сейчас же иди и собери учебники, с сегодняшнего дня будете жить у тёти с дядей.

     Удовлетворённая услышанным, мачеха ликовала в соседней комнате, так как она считала, что сказанные мной слова доказывают отцу, что мы её любим и, что она любящая мать. А я, счастливая, побежала собирать учебники. Такой счастливой я никогда ещё не была. Я испытывала самое настоящее, огромное счастье. И оно на этот раз, в отличии от предыдущих, вырывалось из груди. Хотелось подпрыгивать, кричать от переполнявшей меня радости.

     Однако, всё что могла сделать пока никто не видит, это сделать на полу два кувырка и шепотом кричать:"Урааа! Я спасенааа!" Я себя, просто, не узнавала. Такого счастья я не испытывала никогда. В тот же день пришла тётя, взяла меня за руку и увела к себе. А вот брата не смогла забрать. Мачехе удалось уговорить его остаться с ней. Я надеялась, что после последних событий она изменится.

     В первые дни, живя у тёти, часто просыпалась ночью и мне казалось, что я ещё нахожусь у мачехи. Но потом приходила в себя и, счастливая, снова засыпала. Прошёл  месяц. Мачеха, вдруг, стала передавать мне подарки через свою дочь, которые я получала при встрече с ней в школе. Мы не только учились в одном классе, но и сидели за одной партой.

     Весной папа снова собрался уезжать в колхоз, так как началась посевная. Но перед отъездом строго-настрого запретил мне ходить в дом к мачехе. Он боялся, что она может меня отравить. И я пообещала папе, что ходить не буду.

     За весну и лето я так быстро вырастала из своих платьев, что тётя не успевала мне пошить новые. И каждый раз говорила:"Растёшь, как огурчик!" Я рисовала свои любимые пейзажи и цветы. Некоторые отправляла в Москву- в газету "Пионерская правда". А когда получала ответный конверт из Москвы, знал весь посёлок. Потому что конверт был очень большой и необыкновенно красочный с большими, красивыми марками. Таких писем, кроме меня, никто не получал. Вместе с моими подружками не меньше радовалась и дочка мачехи. Она гордилась тем, что я её сестра, хоть и сводная. В школе с подружками оформляла все школьные стенгазеты. Наблюдая за всем происходящим, без сомнения, у мачехи вспыхнула ревность- почему успех у падчерицы, а не у её дочери.

     Многие стали замечать как я изменилась: побелела, похорошела, заметно выросла, стала более общительной, уверенной, а самое главное, улыбка никогда не сходила с моего лица. Но при встрече с мачехой, в прямом смысле, тряслись коленки и возвращался прежний страх и ужас. Поздоровавшись, я быстро проскакивала мимо неё. В её глазах была всё та же ненависть и злоба.

     В конце осени вернулся с работы отец. И я пошла повидаться с ним. Я очень соскучилась по нему. Когда я вошла в дом и поздоровалась с папой, он, видимо, меня не узнал. Так как уезжая на поле, видел меня маленькую, худенькую, с продолговатым, смуглым лицом, которое всегда выражало страх, тревогу и печаль. Внешне я выглядела девятилетней девочкой, хотя мне шёл уже тринадцатый год.

     А тут вошла повзрослевшая, красивая девушка. С здоровым румянцем на светлом, улыбающемся лице. Да, и ростом на много выше той, запуганной и замученной девчонки. Несколько секунд папа удивлённо смотрел на меня. Но уловив родные черты, спросил:
     - Ты, Люда?
     - Папа, конечно, это я! Что с тобой? Ты меня не узнаёшь?- радостно улыбаясь сказала я.

     На Его лице были растерянность, удивление и радость. А глаза стали влажными. Эти глаза, полные нежности, сострадания и любви, я ,кажется, забыть не смогу никогда. Это были слёзы радости, слёзы счастья.

     Он был счастлив от того, что я счастлива.