Мы же с тобой одной крови?

В строительном вагончике среди неизбежного беспорядка, четверо  прорабов курили и пили  чай.

Один, находившийся видимо под впечатлением  от утренних политических дебатов по радио воскликнул: «Ну что за народ!? Во всем обвиняют президента! Вот Вы скажите разве он мало сделал для страны!?»
- Рыба гниет с головы – сказал второй
- Да при чем здесь рыба – сказал первый – она с головы гниет, потому что в голове сыро и  кислород поступает, постегивая процессы гниения, а мы не Югославия сегодня, слава богу и не только ему. Где она сейчас?
- Тогда почему они все себе, все себе!? – сказал второй с акцентом сына Армянского народа.
- Ты с территорией влияния в несколько человек на одной стройке можешь темы мутить и вон на какой машине ездишь, а они, что должны мир изменять и с голым задом сидеть!? – сказал первый
- все себе, а народ как же? – не унимался второй
- если бы  не все себе, тогда второй бы не спорил, видимо это единственное, что его не устраивало – подумал третий и виновато улыбнулся, посмотрев на четвертого.
- Ты посмотри, что стало после  93 го  со страной стало. Мертвые заводы с черными, впалыми глазницами окон зданий, мертвые дороги, мертвые взгляды людей, да что там люди, страна без какого либо веса на международной арене. Все, монстр умер, пьем шампанское за победу в холодной войне. И этот пьяный дед: «Боже благослови чужую страну…»Тьфу!  - сплюнул в проем открытой двери первый  и прислонился к косяку, но тут же болезненно, будто его укололи иглой, сморщился,  вышел из бытовки и, показывая куда-то в небо, сказал: «146 миллионов осталось! Вымираем скоро останется как раз столько, сколько им на западе нужно, чтобы управлять нашими скважинами!  Треть старики, треть дети, треть кому - то чего - то не дали!

Не дали - сам возьми, только так возьми, чтобы не против правил, чтобы в рамках, не колыхай. Мы же хотим без правил, без рамок индивидуально,  так брать легче, а в хаосе ничего не живет. Мы же не в хули кришне кастовой, не надо упираться в потолок, иди, нет, мы  будем сидеть  и ворчать. Места мы своего не знаем потому, что преемственности понятийной нет, образования человеческого на уровне способности анализировать информацию, одни потребительские рефлексы! Давит – писаю, с другой стороны давит – какаю, пока не давит ворчу, что не давит.
Все проблемы от того что каждый на своем месте не знает своего места, ему рассказали что у нас свобода личности, демократия, что все можно. Рассказали так убедительно и долго, что  теперь все в бумажных коронах из бургер кинга ходят. Ты посмотри, что в пробках творится, в соцсетях!
Откуда это!? У меня все хорошо, увидел, что у кого то лучше, нет, у меня все плохо, да мы сука плохо не видели! Мы не знаем, как оно выглядит, поколение, у которого все есть и булки на деревьях растут!- первого несло, а второй потерял надежду вставить свою фразу о том, что они все себе берут, смотрел на первого как бы ловя мяч, видно ожидая удачного момента перехватить инициативу.
Тут первый замолк на секунду и второй сразу вставил – А справедливость где? Неправильно все
- А что мир сам по себе справедлив? – парировал первый. – Я так оцениваю любое движение в политике, что не вредит моей семье, то правильно. Враги упорно стараются стереть из нашей памяти, что семья это ячейка общества, в этом вопросе много пересекается в битве между силами света и тьмы. Там и демография, и национальная сплоченность и знание своего места среди прочих, упорядоченность, порядок значит.
- думаешь, все силы тьмы взялись за отдельную семью? – спросил второй
- конечно! За отельного человека, им важен каждый – молвил первый
- где они? -  спросил второй
- везде и всегда – ответил первый
 - я их никогда не видел, может это информационная война и ты повелся? – предположил второй
- многовековая история подтверждает, что меняются только декорации, а вопросы все те же.
- Мы же с тобой одной крови? – спросил первый обращаясь к третьему- тот промолчал вздохнув и посмотрел на свои ботинки будто там на полу, что-то о чем он сожалеет.
Третий и четвертый переглянулись. Уже через десять минут первый и второй спорили об устройстве вселенной и смыслах знаков понятных избранным. Прогнозировали будущее, наперебой выдвигали разные теории одна интересней другой.
Третий и четвертый вышли из бытовки, многозначительно улыбаясь и направились молча в сторону копошащихся рабочих.