Бурная слава. Часть вторая. Репетиции. Глава 10

 Глава 10. « В которой Петенька вступает в схватку со смертью, а Бурная Слава хочет аплодисментов»

Невеселая это история. И вспоминать я её не люблю. Хотелось бы рассказать вам что- то смешное, и оптимистичное… Насочинять в конце концов! Но это было бы нечестно…

 В общем, развеселить вас мне не удастся, но зато наверняка получится разбить миф, о беспечном, беззаботном актёрском существовании.
 Сейчас очень многие хотят стать артистами.

 Большинство считают,  будто бы за кулисами происходит что то невероятное, какая- то особенная жизнь. И вот она- то так и привлекает. Это миф, ребята! Поверьте, там все точно так же! Даже туалеты имеются. Для тех же целей, что и в любом другом учреждении, уверяю вас!

  Еще одно заблуждение – идти «в артисты», чтобы заработать денег. Деньги зарабатывают медийные лица! Для этого совершенно не обязательно пять лет мордоваться в театральном институте! И примеров этому множество. Достаточно включить телевизор или нажать кнопку компа.

  Кто то идёт на сцену, чтобы приручить Бурную Славу. Направление в общем верное, потому что эта дама живет только ТАМ - где плачут, смеются, возрождаются из пепла и низвергаются в ад живые человеческие души. Актёров и зрителей. Присутствующих здесь и сейчас!

 Её не привлекает экранное пространство – там нельзя насладиться слиянием рвущихся к зрителю сию минуту сердец. Там уже все выверенно до миллиметра, записано на цифровой носитель, разрекламировано, отформатировано. Для Бурной Славы – это мёртвая пища.

Так вот, правы те, кто идёт в поисках её благосклонности на театральные подмостки…Но! Бурная Слава странное противоречивое существо, явление, фантом, очень странное! В ней не присутствует ничего разумного, осознанного, практического…Только лишь чувства, страсти, противоречия, предчувствия, ощущения – то чего нельзя объяснить. Это значит, она сама не знает, кого коснётся её лёгкое дыхание. А без её взгляда, прикосновения, ваша жизнь на сцене полностью обессмыслится!

  Я еще раз повторяю - никогда не путайте Бурную Славу – живую, одушевлённую, с мёртвой популярностью! Те артисты, которые снимаются в кино скажут – экран отличается от сцены точно также, как глаз от носа! Попробуйте посмотреть концерт, даже прямую трансляцию, по телевизору. И потом сходите живьем! Мммм?

   И еще, в отличие от популярности, Бурной Славе не важны масштабы, количества, вложения. Вы никогда не будете популярны, если вас знают, скажем, сто человек! Популярность начинает с десятков тысяч и ворочает миллионами! И это её условия – тут ничего не попишешь… Но если вы смогли разворошить мысли этой сотни, растянуть в улыбке сто ртов – стоя перед ними наяву, когда вас нельзя выключить или переключить на другой канал, и если вас дослушали с интересом и желанием встретить  вновь, знайте –  Бурная Слава вас увидела!
  Только не радуйтесь раньше времени! Ибо показав одну сторону, Бурная Слава в конце концов непременно продемонстрирует вам и другое своё лицо - холодное и жестокое.
    

Начались репетиции « Самоубийцы» по пьесе Н. Эрдмана.

Коротко – главный герой Сеня Подсекальников безработный иждивенец. В очередной раз, в дым переругавшись с женой и тёщей, угрожает домочадцам суицидом. Пошутил он так. В надежде повысить свою значимость.
 
  Никогда  после тяжелых ссор, в которых вы проиграли, не приходила такая мысль? « Вот умру я, тогда попляшете! Обольётесь горючими слезами, да поздно будет!». Не мерещились ваши обидчики, рыдающие у вашего гроба и на коленях, в соплях, вымаливающие прощение?

Вот Сеня примерно так же думал.

 Весть о готовящемся самоубийстве вмиг облетела соседей по коммуналке.  Предстоящая смерть – превращается в тщательно готовящееся на глазах у зрителя шоу, в котором хочет прославиться каждый из участников. Все вносят свои деньги в подготовку похорон, всячески поддерживая Сенино решение.

 Сеня был, говоря по сегодняшнему, обычным лузером, и сдурел от такого к нему почёта и внимания! И вот уже на всех углах он кричит, что жизнь – самое что ни на есть, гавно, по- русски говоря, подзуживаемый жаждущей зрелища толпой.

 Но в самый  ответственный момент – понял, что оказывается лучше быть незаметным лохом, но живым!   Разочаровал всех Сеня до жути. И пришибли бы его озверевшие граждане, но повезло Семёну.

В самый разгар битвы за потраченные на Сенино погребение деньги, прилетела новость!
Сенины публичные разглагольствования дали неожиданный результат – застрелился молоденький мальчик Федя! Вся свора ринулась на запах настоящей смерти, оставив в покое придурковатого Сеню. Всё.
   
Эрдман написал уморительно, до колик смешную комедию, со страшным перевёртышем в финале. Сидя за столом и впервые читая текст , мы хохотали до рези в животе, до слёз, сползая со стульев, роняя на пол бумажки с ролями.
 
  Главную роль получил…..
Не-а, не Глист!
Нет, он получил, но потом всё изменилось.
 В одно мгновенье.
Короче – вот так всё было.

- Распределение, значит,  такое, – Гриша нервно кашлянул. – Семен Семеныч Подсекальников… - он на секунду завис.

 А мы все уже про себя произнесли фамилию Лёвушкина. Сёма тоже сидел сама уверенность с обычной своей, презирающей Гришу рожей.

- Сёма – ты, - продолжил Гриша. Мы  выдохнули своё «так и знали»  и дрожа от нетерпения ждём, когда назовут наши фамилии. Лёвушкин поступил также как и всегда.

 - Я? – он изобразил удивление, - Какую то херню ты придумал! – Гриша сжался в комок. Он, наверняка, представлял, как этот дурак безмозглый обрадуется, получив такую ролину! – Я, конечно, могу, но смысл? – продолжал издеваться Лёвушкин. – Отдай кому нибудь другому – не будь ослом, – и выстрелил Грише в лоб,  -  Забавно, но неинтересно.

 Гробовая тишина. Мы все смотрим в пол, как бы не видя Гришиного унижения. Сейчас начнётся долгий процесс уговаривания, в финале которого Лёвушкин сделает таки режиссеру одолжение.

Сёма решил дёрнуть Бурную Славу за нос, а заодно дать Максимову под дых. Но если Гриша всегда стоически принимал его тычки и пинки, то с Бурной Славой шутят только идиоты.

- Стас, -  прозвучало за столом. Мы подняли головы. – Стас, Подсекальникова будешь играть ты! – произнесла Бурная Слава неуверенным голосом Гриши Максимова.
   
- О кей. – улыбнулся Стас.

   Ох, жааааль! Как же жаль, что не передать мне вам во всех красках реакцию Лёвушкина!!!

Он встал из за стола, тут же снова сел, опять вскочил.

- Ох, и рожа у тебя Шарапов, ох, и рожа! – глядя на Лёвушкина процитировал Петенька фразу из старого советского кинофильма.

 Гнойный Глист, не обращая внимания, подпрыгнул к Грише:

- То есть?!! Я тебя не понял!!! - в его голосе слышалось всё недоумение, какое существует на свете.

- Что тут непонятного, Михалыч, - не стесняясь захохотал Кира, - Стасику ролища перепала, а тебе ,гиббону, хрен на блюде!

Вот так то!

Два месяца репетиций пролетели. Спектакль был готов! Всё это время мы хохотали, постепенно превращаясь в эрдмановских персонажей.

      Холодный, статный, умный Стас Володин превратился в обаятельного, смешного, наивного как ребенок – безработного иждивенца Сеню.
 Ах, какая роль пролетела мимо Лёвушкина!

  Правда, Гнойный Глист тоже получил блистательный эпизод , но ЭПИЗОД!!
 
Из меня получилась тощая, набожная Серафима Ильинична – тёща главного героя.

Анечка Короткая - обладательница идеальных ног и груди на «на миллион долларов» - стала Сениной женой – замученной, сутулой и малокровной.

Все остальные играли – свору жаждущих смертельного шоу соседей.
 Надо сказать, что вопреки вечному актёрскому недовольству маленькими ролями, мы с упоением  играли свои эпизоды, смакуя и наслаждаясь гениальным текстом Эрдмана.

Роль предводителя этой своры досталась Петеньке!
 Выражаясь современным языком, друзья – Петенька жёг! Ржали все, включая Гришу, звукооператора, художника по свету, стоявших в кулисах костюмеров и парикмахера.


- Зэ- Тэ- Эм! – сквозь смех прокричал Гриша в световую рубку, и свет погас.

Начался генеральный прогон.

 Петенька-Калабушкин пытается уговорить перепуганную тёщу Подсекальникова, то есть меня, рассмешить Сеню, чтобы отвлечь его от мыслей о самоубийстве.

 - Зять на карте стоит Серафима Ильинична! – строго говорит Петенька – Калабушкин.

Дальше он должен завести патефон и уйти за кулисы, кружась в ритме развязного танго.

  Петенька идет к патефону.

 Перед этим он подошел ко мне и водрузил свою элегантную шляпу на башку перепуганной Серафимы Ильиничны - на мою башку! Пока он насаживал шляпу на мои бигуди, Гриша от смеха сполз с кресла.

 Вот Петенька крутит патефонову ручку, прислушивается (даже глядя на это, Гриша смеётся, хотя видел уже сто раз). Заскрипело танго. Петенька выпрямился. Изобразил уморительнейшее фуэтэ.

Потом вдруг схватил меня за талию, приглашая танцевать.

«Расколоть хочет» подумала я.
 «Колоть» на актёрском жаргоне, значит «рассмешить» во время спектакля, заставить выйти из роли.

«Петя, пожалей меня» - шепнула я ему в самое ухо.

- Че то не то, - не открывая рта, сказал Дуб.

 Я не поняла. Я всё еще думала, что это актёрский розыгрыш, очередная Петенькина импровизация.

- Что?

Ответить он не успел.
 Мы остановились в световом пятне. Петенька оперся руками мне на плечи. Он как то вдруг поперхнулся, и изо рта у него фонтаном хлынула кровь!

 Дуб изумлённо смотрел на меня, я стояла, не двигаясь в залитой кровью ночной рубашке, и в желтой Петенькиной шляпе, крепко посаженной на бигуди.

Мы смотрели друг на друга  - с каким то детским удивлением.  Я хотела позвать на помощь, но не могла издать не звука. Только повернула голову в зал, где сидел Гриша. Не знаю, что там было на моём лице, но только Максимов вскочил как ошпаренный!

- Вероника!!!! Что???!!!! – заорал он.

Говорить я не могла.

Дуб обхватил меня обеими руками, чтобы не упасть. Голова его висела у меня на плече, и кровь текла в горловину моей ночной рубашки прямо по спине. Я стояла, как  парализованная.

- Ребята!!!!!! Ребята!!!!!! Быстро!!!!Скорую!!!! Петя!!!!!!! – Гриша прыгнул на сцену. Из за кулис выбежали все, кто был занят в спектакле.

 Подбежали Кира и Стас. Они бережно отцепили от меня Петеньку и положили его на пол. Он всё еще как то удивлённо улыбался, не понимая, что случилось. Кровь перестала хлестать, как будто внутри у него повернули  кран. Она теперь вытекала, аккуратным ручейком

- Сёма, мать твою! – рявкнул Кира.

 Белый от ужаса Лёвушкин тут же подскочил. Кира сделал какой то жест, который  тот сразу понял. Сёма сел на колени, и осторожно положил на них Петенькину голову, на бок, чтобы Дуб не давился кровью.
 

  На коленях у Лёвушкина лежал Петенька.

 Мы как завороженные стояли и смотрели, как из него тонкой струйкой сочилась душа. Тишина стояла таинственная, оглушительная.  Петенька умирал, мы все понимали это.

  Приехала скорая. На сцену поднялись доктора. Оглядели толпу в клоунских костюмах, сгребли умирающего Петеньку на носилки и понесли.
 На выходе из зала старая докторша обернулась. Мы стояли статуями, в тех же позах:

- Легочное кровотечение.-  произнесла она диагноз, и добавила уже другим, человеческим голосом, - Не довезем мы его, ребята. Но вы молитесь… - тут она увидела лужу крови и покачала головой  - Нет. Не довезем. - И вышла.
 
 Как только уехала  скорая, из нас как будто вытащили невидимую иглу.

 Первым, также сидя на полу, сгорбившись в три погибели, тоненько, по щенячьи зарыдал Лёвушкин.

 Вслед за ним, что то шепча и приговаривая заплакала Нонна.

 -уййййййююююююйййй -  Анечка рухнула на огромную Машу, та прижала её как дите и по заревела в голос, по бабьи.

Стас отвернулся к стене, и спина его мелко затряслась.

Гриша сидел на корточках, закрыв лицо руками.

Кира изо всех сил тянул носом воздух, пытаясь не выпустить предательские слезы, которые стояли у самых глаз, но вот в его брюхо, рыдая, ткнулась маленькая, несгибаемая Алина, и Кира не выдержал - заплакал.
 Мы все тогда заплакали.




Тогда про это никто не думал, но было совершенно понятно, что никакой сдачи завтра, и премьеры послезавтра, не будет. То есть по всем законам, социальным и человеческим не должно было быть.

   Только Бурной Славе было наплевать!
 Она уже учуяла ни с чем не сравнимый по прелести запах! Живых, настоящих эмоций!

- Пойду Лариске позвоню, скажу - пусть отменяет – прошелестел Гриша.

Через несколько минут в зал влетела Лариска.

- Значит так! То что случилось с Петром Владимировичем – печально и мы все за него очень переживаем! Но все билеты проданы! Аншлаг! Григорий Алексеич! Друзья мои! Делайте, что хотите, но спектакль будет. Сдачу отменим, а премьера послезавтра! – протараторила она сверкая лошадиными зубами.

 И в унисон с её мерзким визгом звучал нежный музыкальный голосок Бурной Славы…


В зале Вертинский поёт песни прошловекового декаданса.
Зал гурчит, булькает смешками – двести человек пришли смотреть комедию. Там уютно, тепло, там ожидание чуда.

А в больнице в это время умирал Петенька.

Роль его отдали Лёвушкину, роль Глиста – Кире, а Кирины реплики раскидали между персонажами.
 Мы репетировали весь тот страшный день. И весь следующий. Талантливый эрдмановский текст больше не вызвал смеха.
 
Сейчас мы прячемся в многоэтажных декорациях, за фанерными дверями. Для каждого из нас сцена – открытая кровоточащая рана. Идти туда невозможно. Страшно туда идти!
 Даже подумать о том, что сейчас придётся слушать чей то смех,  невыносимо.

 Стас стоит рядом со мной. Ему тащить весь спектакль. Ему нервничать, смешно дуться, психовать, праздно разглагольствовать о смерти два с половиной часа подряд!

Прозвенел второй звонок.

 Анечка заплакала. Стас схватил её в охапку и что то зашептал ей в самое ухо.

 Чуть поодаль стоит Нонна, рядом с ней Лёвушкин в Петенькином костюме. Они ненавидят друг друга, но сейчас крепко держатся за руки!

У меня в руках Петенькин коллекционный солдатик. Когда уехала скорая, я незаметно стащила у него со стола. Не знаю зачем.
 Все остальные рассованы по верхним этажам, я никого не вижу, но знаю, чувствую – сегодня мы все вместе, как никогда не были и вряд ли когда нибудь будем. 


 Третий звонок оборвал уютный  зрительский гул.

 Началось!

С первых же реплик, пока еще несмелый неуверенный смех ,мелкой моросью посыпался на сцену.
 К середине первого акта он летел в нас ядовитым радиоактивным дождём!
 Он был искренний, весёлый, радостный, понимающий, и от этого отравлял еще сильнее!

 В антракте Анечке стало плохо.

- Я не могу так…- шептала она, - я не могу больше…

Алина Верхоянская тёрла ей виски нашатырём:

- Можешь, Аня. Мы не имеем права. Мы на работе.

- Алина, я не могу…я не пойду…- Анечка зарыдала.

Верхоянская схватила ее за плечи металлическими пальцами и с силой тряхнула:

- Сейчас ты выйдешь. Туда.- Алина показала пальцем, - И сделаешь свою работу. Хорошо. Иди!

Мы танцевали, падали, только что на ушах не ходили, вызывая громовые аплодисменты и сумасшедший хохот. 
Мы делали свою работу!

Петенька тоже её делал. Он в это время боролся со смертью.

Зрители хохочут! Мы кланяемся, расстрелянные, уничтоженные этим хохотом!
Зал гремит аплодисментами. Двести человек хлопают, стоя уже минут пятнадцать.

Мы держимся за руки, чтобы не завыть по волчьи! Никакая сила сейчас не может нас оторвать друг от друга! Зал гремит аплодисментами. Двести человек хлопают, перекрывая играющую на полную катушку музыку! На сцену плывут цветы! Но мы не расцепляем рук.
 Перед нами выросла огромная куча букетов!
 Бра-во!!! Бра-во!!! Бра-во!! – грохочет благодарный зрительный зал, сотрясая стены.   

 -Браво!! – кричит Бурная Слава. Она получила то, что хотела!
Но мы не слышим её. Сегодня она никому не нужна...


 Петенька лежит на больничной койке, белый как накрахмаленная простыня, но живой! Вся палата заставлена цветами со спектакля.
 Мы шутим изо всех сил. Петенька тихонько смеётся. Ему нельзя.

- Ёлка, солдатика моего верни! - говорит он.
 Я опешила.


- Откуда ты знаешь?!!

Петенька сделал страшное лицо:

- Я ведь недавно мёртвый был! Мёртвые у живых за плечами стоят! Всё знают! Всё видят! - теперь уже все опешили.

- Да он у тебя и сейчас из кармана торчит! - Петенька как мог засмеялся. Вслед за ним грохнул Кира, за Кирой визгливо по-девичьи засмеялся Левушкин, захохотал Стас...

Я знаю, почему Петенька выиграл у смерти время - он её рассмешил! Великая сила искусства, братцы! Так то!