Исповедь внутреннего аудитора

    Осень, вечер пятницы, скоростная электричка подъезжает к конечной станции линии Нью-Джерси транзит. Вагон переполнен, на сиденьях клюют носами переутомленные клерки. На коленях у многих недоеденные пакеты картофельных чипсов. В проходах сплетничают приглушенными голосами: «Слыхал, Робина Грина повышают до управляющего директора. Говорят, он спит с той штучкой из кадров. А шестой департамент сокращают по полной». Инертный студень офисной биомассы. Трутся носами, разносят непроверенные слухи и вирусы.

   Куда они едут? В фитнес-центры и бассейны сгонять жир, в квартирки к любовницам и любовникам, в рестораны набирать новые калории, в ночные клубы, где музыка грохочет как бешеный дизельный товарняк. Сегодня пятница, им нужно оторваться. Рассеется, вырвавшись ненадолго из офисного ада, пока неумолимые стрелки часов в вестибюле ведут обратный отсчет времени. Души клерков сданы в аренду силам мирового зла, а умы их бродят по кругу мелких конфликтов, как заезженная, наскучившая сама себе пластинка.

   Пусть себе дремлют, пусть бормочут сплетни, пусть хрустят чипсами. Разве могут они выбраться из-под власти механистической сущности своей природы? С виду с ними все в порядке, никакой ухогорлонос не насторожится, никакой психиатр не подкопается. Медицина тут бессильна: зрение, обоняние, двигательные рефлексы и интеллект – все отвечает нормам. А вот какая-то древняя, забытая цивилизацией, часть сознания отключена. Запрограммированный сон наяву, рассеянность и отвлеченность от того, что прямо под носом. Признаюсь, я и сам существовал в этой мертвой зоне, в слепоте, в трясине безысходности. Тянул лямку до поры до времени, такой же многоклеточный организм, как и все. Но недавно все изменилось…

   Я вижу, как за окном вагона верхушки деревьев сгибаются от сильного ветра. На стекле появились первые капли дождя. Темнеет. Я предчувствую приход атлантического урагана. Снова вихри повалят деревья, снова покатятся на обочину перевернутые автомобили, ветер сорвет с домов фанерные крыши, обрушит мачты электропроводки. Вода переполнит ручьи и речки, затопит низины, вымоет почву из-под фундаментов. Все это произойдет невдалеке от меня. Уже не в первый раз. С тех пор как я открыл желтую тетрадь, мне пришлось привыкнуть к ураганам как к необходимости.

   Мое жилище не будет тронуто, я знаю это наверняка. Скорее всего, отключится свет и интернет из-за общего коллапса пригородных сетей. Я заранее приготовил керосиновую лампу и аккумулятор для ноутбука. Надеюсь, трудолюбивые американцы отремонтируют проводку быстро. К понедельнику все будет функционировать исправно. Я сяду у камина в тишине и покое, слушая нарастающий стук дождя по крыше и потрескивание поленьев. Мне будет спокойно и комфортно. Я открою «Братьев Карамазовых», любимое место про сладострастные изгибы капризной Грушеньки. Достоевский всегда ухватывал самую суть… А в радиусе сорока миль свирепая стихия сметет любое препятствие на своем пути.

   Я немного беспокоюсь о ближайших соседях. В десяти милях поселился жизнерадостный русский иммигрант. Пару раз я был у него в гостях и меньше всего желал бы разрушения его скромного дома. А дальше по дороге находятся два или три особняка хасидов-ортодоксов. Странные ребята: очень замкнуты, носят смешные цилиндрические меховые шапки и черные пальто, напоминающие женские платья. Но и хасидам, конечно, я не желаю зла. Я специально поселился в глуши, на склоне горы, вдалеке от оживленных дорог, поселков и городов. Знаю я за собой один страшный грех – как магнитом притягивать к себе ураганы… Впрочем, я должен объяснить подробнее, иначе вы ничего не поймете.

   Во всем оказались виноваты еноты. Они изрядно ободрали утеплитель на чердаке моего дома, строя себе гнездо. Пришлось делать ремонт. Там, во тьме, в стекловате, я и обнаружил желтую тетрадь с рукописным текстом на английском языке. Бумагу изрядно повредила влага, между третьим и четвертым листом развелись даже какие-то подозрительные коричневатые жучки. Сам не знаю, почему я решил изучить находку. Прочитанное изменило мою судьбу. Возможно, вся моя жизнь была лишь предисловием и подготовкой к окончательному прыжку в опасную пропасть свободы…

   Но без тетради я бы никогда не справился. Кем она была оставлена? По моим расчетам, это мог быть только один человек – прежний владелец дома, ныне перебравшийся в Канаду. Обладатель странной профессии и угрюмой внешности. Он служил похоронным агентом - вот и все, что я о нем знаю. Тетрадь его была озаглавлена так: «Основы внутреннего аудита». К бухгалтерии это не имело ни малейшего отношения. Великолепным эпиграфом к рукописи, имей ее автор хоть малейшее представление о советской культуре, послужили бы слова песни Высоцкого: «Нет ребята, все не так, все не так, ребята!». Но продолжим рассказ по порядку, не отклоняясь от сути.

   Надо ли обладать врожденными способностями для внутреннего аудита? Наверное… Сейчас, пересматривая свою биографию, я вижу в ней отчетливые следы, сложившиеся в целую тропу к моменту обнаружения тетради на чердаке. Я сбежал в Нью-Йорк из разваливающегося на глазах Советского Союза. Как бы спрыгнул с тонущей ржавой подводной лодки и попал… на другую ржавую подводную лодку. Хорошо, где нас нет – эта поговорка имеет несколько зловещий смысл в свете науки о внутреннем аудите. Хорошо там, куда мы не тянем за собой свои проблемы и свое раздутое свинцовое эго…

   Мое детство прошло на окраинах Москвы. Помню, как я бесцельно шатался по предместьям, размешивая башмаками тающий снег. Влажный воздух ранней весны смешивался в моей голове с разными идеями, вычитанными из книг. Мне было уже шестнадцать, и я получил паспорт, но сознание мое было охвачено какой-то липкой пеленой, будто обложено со всех сторон сахарной ватой. Я был влюблен тогда в некую Грушеньку, как бы нарочно сошедшую со страниц романа Достоевского. Она таскала дорогие французские духи и совсем не нужную ей яркую губную помаду из маминого трюмо. А я до сих пор ощущаю вкус этой помады, напоминавший гуталин. Я помню, как пьянили мою голову запахи: мягкий влажный аромат талого снега, сладкая, почти кондитерская, одуряющая ваниль французского парфюма, смешанная с исходящей от кожи животной теплотой.

   Грушеньки всех времен и народов созданы на погибель человечеству… Красота, конечно, спасает мир, но сначала она разрушит его. Какой это был нокаут для шестнадцатилетнего хулигана – увидеть свою Грушеньку с другим… Сахарная вата в голове мигом подгорела и приобрела горький миндальный вкус. Яблочко от Грушеньки падает недалеко… Преодолеть гравитацию своих пристрастий труднее, чем вскарабкаться на Эверест. Философия помогла мне смотреть на происходящее с относительной высоты, не устраивать позорных сцен. В какой-то момент время вылечило раны, примирило с реальностью… Жизнь продолжалась, но в безукоризненном евроремонте небосвода появилась маленькая трещинка. А сознание начало немного подтекать. Совсем как бракованный советский унитаз в нашей тесной квартирке. Все двадцать лет мы с мамой пытались его чинить, но он упорно тек на пол. Такая чистая холодная струйка из бачка. 

   Как-то ночью мы лежали с Грушенькой на жесткой кушетке, при свечах, в чужом доме. В зыбкой атмосфере, напитанной противоречиями молодости, шел настороженный разговор. Сверкая в темноте зелеными глазами неуравновешенной ведьмы, щекоча мне ухо горячим дыханием, Грушенька втиснула в мой неокрепший мозг неприятный вопрос. «Ты в кого влюблен, дурачок, в живого человека или в придуманный образ?" Я не был уверен, понимаю ли я разницу между первым и вторым. Но я был достаточно воспитан, чтобы не пытаться немедленно придушить собеседника, раскрывающего мне странную сторону бытия. Я призадумался. Правда проступала со всей очевидностью. Я не имел о Грушеньке, как о живом человеке, ни малейшего представления. Более того, я никогда и не пытался что-либо выяснить. И эта маленькая колючая правда была лишь вершиной айсберга безумных сомнений.

   Я принялся исступленно рассматривать образ, прожигавший мое сердце как непотушенная сигарета. Из чего он состоял? Набор сладострастных изгибов, каких-то адских ямочек у подбородка, вырезов в юбке… Чертовщина, карамазовщина! Внутри моей головы жил недоделанный чертеж, конструкция, созданная с дьявольской расплывчатостью. И самое неприятное - я отчетливо видел, как темная часть моего сознания неуклюже подгоняет эту конструкцию под шаблон, заранее заложенный в мою голову… И кем? Мной же самим! Так какого черта страдать, если в этом внутреннем уродливом пазле что-то не совпадает? Если там не хватает детальки, то это исключительно моя внутренняя проблема.

   Тут я впервые набрел на след своего будущего пути. Я вспомнил собаку, кидающуюся за мячом в озеро. Она плывёт в холодной воде и улыбается, замыкая крошечный образ счастья в своем сознании. Потом она вылезает, отряхивается и отдает мячик хозяину, чтобы тот швырнул его снова. А если бы собака умела портить себе жизнь так же хорошо, как человек, она бы развивала сомнения до бесконечности. А что, если мячик бракованный? Вдруг его сделали в ту смену, когда контролер, добросовестная Марья Ивановна, ушла пораньше забрать внука из детского сада. А вдруг мячик утонет, а хозяин не сможет купить другой? Механика внешнего мира неимоверно запутана, а внутренний механизм счастья прост как молния. Так зачем усложнять? В ту ночь я расхохотался как умалишенный… Это был, наверное, мой первый робкий шаг внутреннего аудита.

   Здесь, в Нью-Йорке, я устроился на работу в банк. И если бы не моя философия, мне пришлось бы туго. Никогда не следует воспринимать свою роль среди людей слишком серьезно. Эту истину я понял задолго до обнаружения заветной желтой тетради. Муравейник способен жить своей сложной жизнью, несмотря на ограниченность мозга отдельного муравья. Также и большой офис – он существует, повинуясь сложным законам природы, практически не требуя вмешательства отдельных людей, чтобы они не там возомнили о себе, как бы ни раздували щеки. Шестеренки корпоративной бюрократии прекрасно вращаются без суеты боссов и истерики их деловитой, но глуповатой свиты, поверьте. Главное – не что ты делаешь, а какая картина рисуется в сонных глазах коллег, загнанных стрессом в самые дальние окопы своего сознания. Они, как солдаты большой войны, вечно скрываются от виртуальных пуль, прячут добытые сухарики мотивировки в дрожащих от страха ладонях. Я же просто медитирую, а этого волне достаточно. Я единственный, кто бодрствует в этом уродливом корпоративном мире, и благодаря своему таланту я непроницаем для окружающих. 

   Досуг внутреннего аудитора ничем не отличается от его работы. Я продолжаю ничего не делать, философствуя и медитируя. Мой секрет в том, что мое хобби и профессия – это одно и тоже. Чем бы я, к примеру, увлекался, будучи заурядным клерком? Допустим, я бы мечтал о путешествиях. Моя мания перемены мест развивалась бы как раковая опухоль. Я зарабатывал бы все больше денег на дальние перелеты и отели, но у меня оставалось бы все меньше времени. Несчастные две недели в году. Это смешно, сколько в них надо втиснуть. Весь упущенный за год мир. Перелеты на Огненную землю, восхождение на Джомолунгму, пересечение замершего Байкала. Жаркий песок пустыни Гоби, вкус мороженого в Стамбуле, авторитарная эстетика Северной Кореи, плотная резиновая соль Мёртвого моря. Мой ящик письменного стола был бы набит билетами на пять лет вперед…

   А вдруг меня бы постигло горькое разочарование? После бесчисленных перелетов, когда тонкий аромат авиационного керосина впитался бы в поры моей кожи, я осознал бы, что скрытая красненькая кнопочка удовольствия, спрятанная глубоко в мозгу, больше не срабатывает. Некая пружинка безнадежно размякла от неумеренного использования. Исчезла бы эксклюзивность, испарилась бы недоступность и дефицитность желаемого. Я оказался бы в положении наркомана, которого даже зверски убойная доза не вштыривает, а ломка наступает неправдоподобно быстро. Куда полетишь, если от Парижа и Лондона тошнит, а в Каннах хочется повеситься? Увы, удовольствие капризно по отношению к клеркам, имеющим в запасе лишь три недели в году. Но если только, вообразите на секунду, вам в руки попал волшебный ключик, чтобы подтягивать пружинки своих скрытых стремлений… А если вы можете получать удовольствие без яхт и вертолетов, без пересечения границ и затрат. Без сотен тысяч миль перелетов бизнес-классом. Одним лишь поворотом ума. Что вы на это скажете?

   Я внутренний аудитор, настоящий профессионал, каких существует всего человек пять в мире. Все мои желания исполняются еще до того, как они возникли, потому что только я управляю своим сознанием. Только я создаю те цепочки критериев, по которым мой собственный ум определяет, насколько он счастлив. И у меня нет причин усложнять жизнь самому себе, удлиняя эти цепочки. У меня в жизни все просто, но эта простота – результат колоссальной работы над собой и результат скрупулёзного изучения желтой тетради… Моя вечная благодарность ее автору, безвестному похоронному агенту. Но у всего в этом мире есть обратная темная сторона. Есть она и в моей профессии: это одиночество и ураганы.

   Одиночество возникает как следствие дистанции с миром непробужденных людей. О чем я могу с ними говорить? Ведь они спят, а все их проблемы и конфликты искусственны. При желании я мог бы манипулировать людьми, как куклами на веревочках. Ведь это так просто – поддавливать на болевые точки, щекотать перышком зоны удовольствия. В этом смысле спящий человек не сложнее игрушечного дрона из магазина «Детский мир». Но зачем мне портить карму? Я же не какой-то спятивший с ума авторитарный правитель.

   Ураганы… с ними ситуация сложнее. Признаться, я и сам не до конца понимаю, как притягиваются ко мне ураганы. У меня есть одна теория, но в ее достоверности я не ручаюсь. Все знают, что энергия сохраняется. Чем больше энергии высвобождается в одном месте, тем больше ее должно потратиться в другом. А если речь идет о психической энергии? Этот вопрос еще плохо изучен. Обычный человек поедает колоссальное количество глюкозы, и она расходуется в основном на нервную деятельность. Сколько химического топлива нужно для поддержания нервного напряжения? Сколько сил нужно, чтобы удержать самого себя в жестких психологических границах? Все живое подвижно, все мертвое скованно – такова природа вещей.

   После прочтения желтой тетради, как вы уже догадались, скрытая энергия высвобождается. Наступает долгожданное спокойствие и умиротворение. Однако, увы, психическая энергия должна где-то сгореть. И чем большее ее освободилось, тем большие разрушения она принесет. Образуется своеобразная воронка или смерч, в центре которого стоит полная тишина, а на периферии развивается духовная буря и несутся смертоносные вихри. На что они похожи, вы и сами должны знать. Духовная сфера связана с миром физического через психику людей. Кто-то теряет самообладание, сходит с ума. Кто-то другой отделывается легкой мигренью. Все зависит от чуткости восприятия. Бывают коллективные взрывы пассионарности, даже революции случаются, но это, к счастью, редкость…  Естественно, что природа реагирует на потоки психической энергии и духовные ураганы сопровождаются самыми обычными, атмосферными. Со мной это случается почти каждую пятницу…

    Теперь уже вы поняли, как я живу, и я могу продолжить мой немного мрачный рассказ, не вызывая у вас лишних вопросов. Итак, мы остановились на том, что я приехал домой вечером в пятницу. Я вошел в гостиную, затопил камин и сел в кресло с томиком Достоевского в руках. Не скрою, в последнее время меня посещают некоторые сомнения. Все ли так гармонично в моей судьбе? Не упустил ли я чего-то. Может мне не хватает некой миссии? Раз уж я обладаю столь мощной техникой внутреннего аудита… Может быть, мне нужно открыть какие-нибудь курсы саморазвития? Боже, как это пошло…

    Но главное, желают ли люди развиваться? По-видимому, нет! Большинство  и так все устраивает. Найди желтую тетрадь на чердаке обычный американец, он бы просто выкинул ее на помойку. Людям некогда сосредоточиться, слишком мало у них времени для себя. Если и нужны кому-то курсы, то только затем, чтобы только имитировать собственную эксклюзивность и оставить нетронутым раздутое эго. И тут уже ничего не исправить… Да, если подумать, из меня вышел бы нелепый гуру, курам на смех. Но вот что-то другое, полезное людям, я бы мог делать вместо тупого просиживания штанов в небоскребе. Что? Вот, скажем, каким образом рухнул Советский Союз? Не приложить ли мне энергетические усилия в каком-то похожем разрезе? Или вот тема – полмиллиона человек исчезает ежегодно без следа в США. Не заняться ли мне их поиском. Может открыть детективное агентство? А что, это идея. Где-то у меня хранятся вырезки из газет о пропавших эмигрантах из России.

    Я встал, подошел к буфету и налил себе бокал испанского вина. Так лучше думается. Хорошо бы еще поджарить стейк. «Не хлебом единым жив человек, но и мясом молодых бычков», – так сказал поэт. Как я уже отмечал, наше тело живет своей жизнью, оно тоже развивается, не спрашивая на то разрешения. Миллиарды прожорливых клеток организма требует углеводов, жиров, аминокислот и белков. Но глюкозы таким, как я нужно есть как можно меньше… Вы меня понимаете… Я хотел уже было направиться на кухню, но внимание мое привлекла необычная тишина вокруг. Я не почувствовал ветра за стенами дома и не увидел через окна зловещего полета черных туч по небу. Не было и дождя. Природа замерла. Значит ли это, что ураган не состоялся? Боюсь, что это не так. Скорее всего наоборот, не надо быть наивным… Подозрительная тишина в центре воронки означает только одно – ураган сегодня особенно разрушительный.

    Уже подходя к дому от станции, я об этом подумал. Были заметны некоторые верные признаки. Во-первых, поведение местных животных: оленей, белок, сурков и енотов. Они напуганы гораздо сильнее прежнего. Они попрятались и затаились. Они дрожат от страха в чащобе, и я ощущаю их страх благодаря особенной, развитой во мне чуткости. Во-вторых, моя привычная внутренняя тишина сегодня слишком глубока, я бы сказал она кричит и беззвучно взрывается. Она оглушительна… С чем бы могло быть связано сегодняшнее усиление урагана? Я в недоумении. Но еще я ощущаю чье-то невидимое присутствие рядом… Мне становится немного страшно. 

    Интуиция внутреннего аудитора развита значительно сильнее, чем у обычного человека. Я не могу больше игнорировать настойчивый внутренний голос. Он настойчиво предвещает нечто необычное. Мне уже не до стейка. Я теряю терпение, одеваю плащ и выхожу на улицу. В черном небе светит полная красная луна. Из-за оптического обмана она кажется гигантской на фоне каминной трубы и крон деревьев. Хорошо, что я знаю про этот оптический обман из школьного курса физики. Я уже начинаю догадываться, что сейчас произойдёт. Это должно было случиться рано или поздно…

   И действительно, я вижу, как к моему дому подъезжает белая спортивная машина. Автомобиль тормозит прямо перед гаражом, под баскетбольным кольцом. Я уже обо всем догадался: ведь никто смог бы сейчас пересечь линию урагана, кроме… Внутренний аудит – слишком яркая вещь, чтобы не привлекать к себе внимания… Из машины выходит женщина в элегантном укороченном бежевом плаще. Глаза ее блестят при свете луны зеленым огнем неуравновешенной ведьмы. Она проходит мимо меня в мой дом, скидывает плащ и садится в мое кресло рядом с камином. Я наливаю ей немного испанского вина в тонкостенный вместительный бокал. Мы оба мгновенно понимаем, что нам предстоит глубокая серьезная беседа, может быть, на всю ночь. Мы сможем наконец выплеснуть из себя накопленное за долгие годы одиночества. Это настолько серьезно, что в первые минуты, мы предпочитаем молчать. Впрочем, и в молчании нам понятно друг о друге многое. Внутренний аудитор высшего класса может по-настоящему общаться лишь с равным себе.