Гл. 7 Преступления без наказания

Повесть о послевоенном поколении
               
                Об этом человеке известно только то,
                что он не сидел в тюрьме,
                но почему не сидел — неизвестно.

                Марк Твен


          После окончания Великой Отечественной войны в стране был чудовищный всплеск преступности. Он был порождён не только голодом 1946-1947 годов и нищетой, доводившими некоторых людей до последнего предела. После сталинской амнистии в честь победы над Германией на волю из лагерей вышли тысячи и тысячи уголовников, для которых не составило большого труда вооружиться – после войны у населения оставалось много огнестрельного оружия. В различные банды и шайки стекались толпы бывших полицаев, дезертиров, беспризорников.

          Преступность была высокой целое десятилетие после войны. Потом преступность пошла на спад, но в начале шестидесятых годов снова был её всплеск, особенно среди подростков (1).
          Это подросло многочисленное поколение родившееся после войны, нередко значительную часть времени находящееся без надлежащего присмотра, а то и вообще беспризорное и от этого очень своевольное, хулиганистое. Послевоенные семьи, их устройство, быт в значительной степени отличались от тех, что были ранее. Потеря страной почти тридцати миллионов человек оказала существенное влияние на все стороны жизни людей, в том числе и на семейный уклад.

            Появилась огромная масса неполных семей, во многих из которых дети как раз родились после войны. Это произошло по двум причинам.
             Главная - война выкосила мужчин, в некоторых селах их едва набирался десяток. Многие женщины, не родившие детей до войны и потерявшие на ней мужей, а также те, которые не успели выйти замуж, в том числе по причине своей молодости, теперь лишились возможности родить ребёнка выйдя замуж. Но женщинам хотелось родить, нянчить ребёнка, это свойственно их природе. И они рожали «для себя», иногда и не одного.
             Кроме этого, немало мужчин, вернувшихся с войны сильно покалеченными, больными скончались в послевоенные годы, оставив жён с маленькими ребятишками.
             А вот присматривать за этими детьми вдовых и незамужних зачастую было некому. Раньше было довольно много многодетных семей, женщины в них занимались домашним хозяйством, дети были под приглядом, теперь же многие матери с утра до вечера находились на работе. Кроме этого, прежде дети зачастую были под присмотром ещё и старшего поколения, а его тоже немало погибло в годы войны, многие семьи остались без дедушек и бабушек.

             В полных семьях тоже зачастую не всё было благополучно. Масса мужчин вернулась с войны инвалидами, калеками. У государства не было возможности, а зачастую и особого желания, помогать им. Многие так и не смогли приспособиться к жизни, пьянствовали, дома дебоширили. В этих бедных, часто нищих семьях, с полукриминальным бытом и «ростки» обычно были соответствующие. Но даже те участники войны, что смогли более-менее нормально войти в жизнь, имели настолько травмированную психику, что могли в любую минуту вспылить, прийти в ярость, за малейшую провинность жестоко наказать ребёнка.
            Конечно, в таких условиях дети росли жёсткими, усвоившими, что за место под солнцем надо бороться, слабому не выжить. И старались показать свою «силу», характер, удаль.
            На рост противоправных действий в определенной степени повлияла хрущёвская оттепель в десятилетие его правления. Если раньше даже за небольшое деяние можно было получить реальный срок, то теперь за преступление нередко давали лишь условный.

           Так что Сашино поколение в массе своей росло очень хулиганистым. Большая часть ребят посёлка постоянно участвовала в самых различных проделках. Днём забирались в огороды у реки, ночью лазали по садам, бахчам. Запускали ракеты с помощью артиллерийского пороха, мастерили небольшие взрывные устройства - просто так, для развлечения. Иногда некоторые глушили рыбу в водоемах с помощью взрывчатого вещества, имеющего длинное и звучное название, но все называли его просто «тол». Занимались изготовлением самого разнообразного оружия.
           Саша тоже вращался этой среде, обычной для того времени и не считающейся преступной, подобно тому, как у Лермонтова герой повести укоряет себя: «И зачем было судьбе кинуть меня в мирный круг ЧЕСТНЫХ контрабандистов?» Хотя контрабанда ведь противозаконна.            
            Они с друзьями мало чем отличались от других подростков, также не имевших приводов в милицию, не занимавшихся воровством в том «нехорошем» смысле, как они это понимали. Набеги на сады, огороды, колхозные поля по их понятиям к воровству никак не относились. Это было одним из распространенных среди подростков занятий, не считавшимся у них каким-нибудь серьезным проступком. Кроме того, это было естественное стремление молодого, здорового организма набить желудок.
           Родителей подростков уж точно не беспокоила проблема лишнего веса детей, в основном все они были худощавы. Кушать, «жрать», учитывая подвижные игры того времени и выполняемую подростками разнообразную работу по хозяйству, им хотелось всегда. Очень хорошо выражал это желание Вася, никто не мог с ним в этом сравниться. Положив ладони на живот, он немного поднимал подбородок и чуть-чуть мотая головой изрекал из самого нутра:
- Жра-а-ть хочется …
             Тут все ощущали, что «жрать» действительно хочется и начинали предлагать разные варианты. С началом созревания овощей начинались набеги на огороды. Воды во дворах в посёлке ещё не было, поэтому большая часть семей не имела огородов, это пришло в более поздние времена. Некоторые счастливчики получили землю вдоль берега Самарки и выращивали на своих огородах овощи. Вот туда друзья и отправлялись после купания.
            Слабая, реденькая ограда защищала огороды только от бродячего скота, обычно со стороны реки её вообще не было. Согнувшись пониже, ребята пробирались по воде вдоль берега, потом так же - вдоль грядок, садились на землю и утоляли голод. Все что не было «корешками» ели просто так, а вот редиску, морковь выдернув из обычно сухой почвы просто обтирали рукой или вытирали об штаны и ели: почва была песчанистая, на корнеплодах земля почти не налипала. Да и экология была другая, не как сейчас: на речке выбирали мелкое с песчаным дном место, ложились на землю опершись на полусогнутые руки и пили из реки: посмотреть со стороны - ну прямо телятки.
           Через какое-то время в поселке провели воду для полива, огороды появились считай в каждом дворе, и Саша с друзьями по огородам уже не шастали.

           А вот плодоносящие сады были ещё редкостью, деревья ведь долго растут после посадки. На Саниной улице такие сады были только в пяти дворах, вот в них они в основном и забирались. Как только начинали поспевать первые ягоды и фрукты, вечером, когда стемнеет, кто-нибудь спрашивал:
- Ну, к кому сегодня лезем? Давайте к Митрофановым.
           Другой возражал:
- Нет, у них яблоки ещё кисловаты. Валь, у вас самый ранний сорт. Давай к вам?
           Валя кивала головой, и подростки уже не раз пройденным путем пробирались в их сад, стараясь ничего не поломать, не повредить. Набрав в карманы и за пазуху яблок, ранеток выбирались из сада. Через несколько дней забирались все вместе в другой сад, к Свете, если её не было, то и без неё. В случае, когда в доме проживал крепкий мужик, то дверь блокировали снаружи, вставив в петлю навесного замка какой-нибудь штырь, который потом вытаскивали перед тем, как убраться со двора.
          Вскоре почти в каждом дворе росли плодовые деревья, кустарники и забирались в сады намного реже. Но у некоторых жителей, в основном тех, у кого не было ребятишек и было больше времени на уход за садом, росли яблони с очень ароматными яблоками, кусты с необычайно крупной вишней. Ну как же не полакомиться ими! Ребята шутили, что, накормив их дарами своих садов бездетные жители посёлка вносили свой вклад в «развитие подрастающего поколения».

            Летом способов набить желудки было немало и кроме садов-огородов. Собирали и ели дары природы: землянику, ежевику, паслён, который ребята почему-то называли «бзника», дикую вишню и смородину, лесные ранетки, тёрн и многое другое. На обширных колхозных просторах рвали подсолнухи, стараясь не попасться на глаза объезчику – колхознику, периодически объезжавшему на лошади охраняемые им поля. От него можно было получить такой удар кнутом, что потом долго не захочется подсолнухов.
            В эти годы в Оренбургской области, как и по всей стране, на огромных площадях стали выращивать кукурузу, так что подростки добавили к свои блюдам ещё и кукурузные початки.
            Любопытный Саня почитал в школьной библиотеке о кукурузе. В книге писали, как ухаживать за ней и что в исключительных случаях она может достичь шести метров! На полях же их района кукуруза вырастала обычно два-два с половиной метра. Саня посеял десяток зерен кукурузы, ухаживал за ростками, и кукуруза вымахала за четыре метра, удивляя приходящих родственников.
          Делая набеги на колхозные поля все старались быстрее нарвать початков и смыться. Дома у Саши появилась возможность внимательно изучить кукурузу. Разрезая её ствол в разные периоды созревания он открыл для себя, что у стебля, жесткого снаружи как дерево, внутри волокнистая, сладкая на вкус мякоть. Она стала ещё одним блюдом для ребят, они жевали мякоть подобно жевательной резинке.
            Моду на кукурузу ввёл руководитель страны Никита Хрущёв, побывавший в Америке. Кукуруза там давала урожаи намного более высокие, чем другие зерновые. В США её посевы составляли треть от всех зерновых, в СССР – в десять раз меньше. Поэтому Хрущёв решил за счёт увеличения посевов «королевы полей» резко повысить производство зерна. На указания первого лица у нас в стране всегда «берут под козырёк»: кукурузу сажали везде, не обращая внимания ни на климат, ни на отсутствие в стране в нужном количестве собственных холодостойких семян. В результате сельскому хозяйству был нанесён существенный урон.
            Появилось очень много анекдотов на тему кукурузы. Был вот такой:
- Никита Сергеевич, а мой папа говорит, что вы запустили не только спутник, но и сельское хозяйство.
- Скажи своему папе, что я сажаю не только кукурузу.

            Хрущёв был волюнтарист, но вместе с тем и большой романтик. Он брался реализовывать то одну грандиозную идею, то другую. Освоение целинных земель в Казахстане и Оренбуржье - одна из них. Тема целины не сходила со страниц газет, о ней постоянно говорили по радио, снимали кино, слагали песни. Масса молодёжи, опытные механизаторы с семьями ехали на новые места. За десять лет на подъём целины из европейской части СССР приехало два миллиона человек.
             В освоение целины было вложено много денег. Долгие годы освоение целины преподносилось как огромное достижение СССР, коммунистической партии. Однако многие земляки Саши, проработавшие немало лет на новых землях (известный фильм «Иван Бровкин на целине» снят в одном из оренбургских совхозов, там и в песне поётся: «Степи, степи Оренбургские, необъятная целина …»), оценивали результаты совсем по-другому.
            Несколько лет целина давала большие урожаи, а потом на этих землях часто не собирали даже то, что посеяли. И сеяли то отборное, семенное, а получали не сортовое. Целина – это земли, покрытые естественной растительностью, они веками не распахивались, в основном использовались под пастбища, как правильно работать на такой земле не знали. Рациональная система земледелия для целины была создана лишь через 20 лет после того, как началось её освоение, когда большая часть земель уже была загублена.

             Но в первые годы производство зерна резко возросло. Плюс к этому в стране были достигнуты значительные успехи в самой передовой отрасли – освоении космоса: первый в мире спутник, первый космонавт. У руководства страны голова и закружилась. Партия поставила амбициозную задачу: догнать и перегнать Америку. «Догнать и перегнать» - стало таким слоганом, девизом. Например, появился станок марки ДИП, мальчикам давали имя Дип.
             Однако кампанейщина, непродуманные решения не привели к серьёзным долговременным результатам. Сельское хозяйство перестало развиваться, возникли большие проблемы в животноводстве. Дошло до того, что с целью увеличения поголовья в колхозах и совхозах у селян стали изымать крупный рогатый скот. Сашину семью, в которой было пять детей, тоже заставили сдать корову.
             Когда ребята ездили летом на прополку, они весело напевали стоя в кузове популярную в то время песню:

Мы Америку догнали
По надою молока,
А по мясу не успели -
Х.. сломался у быка 

            В эти годы в стране произошло много значимых событий, однако по причине своих юных лет Сашино поколение только восторженно наблюдало за ними и мечтало, как вырастет, тоже осваивать космос, новые земли. А само пока продолжало жить своей жизнью.

            Одним из широко распространенных увлечений ребят было изготовление разного вида оружия. Вначале это были кастеты, ножи. В драках использовали, и то иногда, кастеты. Хотя в сильных руках это страшное оружие, особенно если он тяжёлый, а ведь некоторые умудрялись отливать его из свинца. Ножи носили больше для самоутверждения, для чувства уверенности и редко пускали в ход. Хотя и такое бывало. Одного из Сашиных одноклассников ударили ножом, а потом подобное случилось в техникуме, в группе, где он учился.
           Саше только исполнилось 13 лет, когда подростки посёлка повально увлеклись изготовлением пистолетов, заряжающихся со ствола, такое оружие применялось в войнах лет 300 назад. Для выстрела из такого оружия необходимо поджечь порох, заложенный в трубку, поэтому такие пистолеты ребята называли «поджиг».
            Большим любителем оружия и первым специалистом в посёлке по изготовлению поджигов был, несомненно, Фарит Нургалеев. Кроме Фарита, в семье росли ещё брат Рафик, Санин ровесник, сестра и братишки помладше. Они были близкими родственниками, Саша довольно часто бывал у него дома, оставался ночевать. Зимой, по вечерам, старшие ребята играли в шахматы, иногда в лото. Ну, а весной и летом, в свободное от домашних обязанностей время, ходили выливать сусликов, на рыбалку. Рафик, в отличие от старшего брата, был меньший любитель всяких проделок. К тому же Саша, если не считать своей улицы, чаще дружил с ребятами старше себя, поэтому именно с Фаритом, который был старше на три года, ему было интереснее, они были очень дружны. Не удивительно, что среди первых, кого тот научил изготавливать поджиги, был и Санька.
           Вначале Фарит изготовил несколько пистолетов, показал близким товарищам и рассказал технологию изготовления. Несколько человек увлеклись этим, потом ещё и ещё. Совсем скоро половина подростков посёлка изготавливала пистолеты и были они в кармане практически у каждого. Их носили для самоутверждения, как и ножи, но конечно было интересно и пострелять. Стреляли по мишеням и лишь нечаянно могли иногда кого-то подранить, как это бывает при пользовании всяким огнестрельным оружием.
      
          Фарит не только научил Саню изготавливать пистолеты, но и снабжал его главным материалом для этого – медными и латунными трубками небольшого диаметра. Это был страшный дефицит, купить их было негде. Разве кто дома или на свалке найдёт кусочек трубки. Но все эти запасы быстро истощились в связи с увлечением до этого «пугачами», тоже изготавливавшимися из трубок (при срабатывании издавали звук, похожий на маленький взрыв, пугающий прохожих), а теперь ещё поджигами.
             Отличные трубки были на сельхозтехнике: на тракторах, комбайнах. Вот Фарит их там и спиливал ночью. Приходит утром тракторист, а завести трактор не может. Если бы Фарита поймали, то тюремный срок неизбежен: вредительство. А лет пятнадцать назад, в военную пору, его, наверное, просто расстреляли бы. Хотя Саша был уверен: тогда бы он это конечно не делал. В те времена отчаянный Фарит если бы и изготовил оружие, то чтобы пойти воевать с фашистами.
            Мало иметь пистолет, из него ведь хочется пострелять. Для этого нужен порох. Друг Валера, который тоже увлёкся изготовлением поджигов и преуспел не меньше Сани, иногда, помаленьку, отсыпал порох дома: его отец и старший брат были охотниками. Саньке не повезло, его отец не охотился. На помощь опять пришёл Фарит, поделившийся с Саней порохом, который он добывал из петард.
            Железнодорожные путевые обходчики при аварийной ситуации на железной дороге в ненастную погоду с плохой видимостью, для подачи сигнала машинисту поезда о необходимости остановки поезда применяли петарды. Петарду - металлическую коробочку небольшого размера, с размещённым внутри взрывателем и наполненную порохом, обходчик прикреплял к рельсу. При наезде колеса тяжелого поезда на петарду она взрывалась, подавая звуковой сигнал и машинист экстренно тормозил.
           Добывать порох из петард была крайне опасно: вначале надо было пробраться в будку путевого обходчика когда тот спал или ушел, оставив сумку, вытащить из неё несколько штук, а потом дома очень осторожно вскрыть, не задев капсюль. Иначе – взрыв.

            Такой вот "сорви - голова" был друг у Саша. Ох и доставалось Фариту от отца за все его проделки. Вернувшись с войны без ноги, на протезе, глава семейства Нургали работал так, как другие и на двух ногах не могут. Был управляющим в «Заготскоте», работал с утра до позднего вечера, держал дома скот и ещё успевал с Ризой, Сашиным отцом, заниматься изготовлением зеркал. Много помогал другим семьям, некоторые дети и выжили в то нелёгкое время благодаря его помощи.
           У них с женой была куча своих ребятишек, так что жизнь была трудной, на выживание. Редко у кого при такой жизни мог быть мягкий, отходчивый характер, что уж говорить про инвалида с травмированной психикой, прошедшего через все ужасы войны. Дядя Нургали полностью соответствовал значению своего имени: активный, энергичный, вкупе с властным, порой деспотичным характером.
           Многочисленные проделки старшего сына, его курение вызывали у отца сильную ярость и Фариту от него сильно доставалось. Так ведь и принято было в то время пороть за такие дела. Фарит поплачет, поноет, и смотришь: снова перед тобою тот же весельчак, балагур и выдумщик. Всю жизнь потом таким оставался.
          Саня его очень любил и много чему полезному у него научился, не только проделкам.

         Однажды, когда они увлечённо трудились над очередными пистолетами, пока дома не было родителей, к ним зашёл сосед и ровесник Фарита Юрка Кулагин. 
- Привет!
- Здорово, Юра.
- Ребята, а я сейчас такую «дуру» делаю! Вот она шарахнет, так шарахнет. Пойдёмте, посмотрите.
         Отправились к Юрке. Во дворе на столе лежали инструменты и металлическая трубка диаметром раза в два больше, чем обычно применяли. Значит в сечении больше в 4 раза! Да, такая шарахнет. Фарит взял трубку и внимательно осмотрел.
- Юра, нельзя из этой трубки поджиг делать.
- С чего это?
- Ты посмотри, стенка здесь по толщине, как у маленьких трубок, да и не латунь это, а непонятно какое железо. Пороха же уместится много. Разорвёт трубку.
           Юра, такой здоровенный парень, несколько пренебрежительно глянул на маленького, щуплого Фарита.
- Да ерунда всё. Железо выдержит.
- Ну смотри. Я предупредил.
           Ребята ушли заниматься своими делами. Где-то через час они услышали громкий звук взрыва, отчаянные крики и проклятья. Выскочив на улицу, увидели Кулагина, мечущегося туда-сюда около своей калитки, на правой ладони у него была рваная рана, текла кровь. Как и предупреждал Фарит, трубку разорвало. Ребята завели Юру к себе, Фарит вынес из дома йод, бинт, рану перебинтовали.

            Чем только не забавлялись Саша с друзьями, как и большая часть подростков того времени. Зачастую их проделки не были такими уж безобидными.
            Когда темнело, протягивали через улицу тонкую веревку и спрятавшись в кустах или палисаднике ждали прохожих. Если шел парень или девушка, то веревку натягивали. Шедший спотыкался и либо смеялся над шуткой, либо долго чертыхался и ругал «поганцев». Иногда спешащий на свидание взрослый парень, наткнувшись на верёвку падал, и тут уж ребятам приходилось спасаться бегством.
            В тёмные ночи, когда можно было без опаски поработать над устройством «колотушки», снаружи дома, особым способом, обычно с помощью больших булавок, крепили к оконной раме прочную нитку с висящей картофелиной. Другой конец нитки протягивался вдоль дома на улицу и когда спрятавшийся в кустах подросток дергал за неё, картофелина стучала по стеклу. Хозяин выходил на крыльцо, спрашивал: «Кто там?» Никто не отвечал. Когда он уходил в дом, через несколько минут всё повторялось. Потом хозяин уже не спрашивал, кто там, а открыв дверь бегом мчался к калитке, чтобы поймать хулигана, постучавшего и убежавшего, как он думал. Выскакивал на улицу – а там никого.
            Когда ребята очередной раз весело обсуждали эту свою проделку, Вася предложил:
- Давайте по пути к калитке натянем веревку. Мне вчера пацаны рассказывали, что они так сделали. Вот потеха! Мужик растянулся во весь рост, представляете. Чего только они от него не услышали сидя в кустах.
            У Шурика загорелись глаза, но Саша, обычно более жалостливый, и рассудительный Валера, не поддержали друзей.
 
            Устраивать весной, когда снег уже усиленно таял, «ямы-ловушки» было ещё одним развлечением подростков. Там, где обычно проходили люди, вечером выкапывалась в снегу неглубокая яма, закрывалась тонкими ветками или картоном и засыпалась снегом. Талая вода заполняла яму. Конечно, утром кто-нибудь обязательно проваливался ногой в эту ловушку, долго ругался. О том, что можно сильно простудиться, намочив ноги в ледяной воде, а то и повредить ногу – ребята как-то не задумывались.
           Саша с друзьями ловушки почти никогда не делали. Не из-за сознательности, нет. Им нужно было, чтобы действо совершалось при них, чтобы его можно было наблюдать. Например, когда делали «колотушку», ребята хохотали до слёз глядя, как мужик пытается догнать несуществующего «стукача» в окно, а потом, в следующую попытку, старается выскочить неожиданно, как ему кажется и бежать ещё быстрее, думая, что вот сейчас уж точно поймает.
 
            Большая часть подростков посёлка, к ней принадлежали и Саша с друзьями, не имела приводов в милицию, не взламывала киоски, не «очищала» погреба, а то и магазины.
            Этим промышляла меньшая часть ребят, «шпана», многие из которых уже имели судимости, успели побывать в детских колониях, спец интернатах, либо были на пороге этого. Было таких в посёлке десятка два, да ещё десяток-другой тех, что крутились возле них.
           Верховодили ими Валера Шатов, по прозвищу Джон и Жядит Фаткуллин, которого все звали Жора. Джон был старше своего друга на год, уже отсидел в воспитательно-трудовой колонии. Он на многих ребят наводил больший страх, чем Жора, который судимостей не имел, был отличный спортсмен, хорошо учился (2). Но те, кто близко знал двух друзей, больше общался в том кругу, говорили, что Жора не менее жесток и свои побаивались его даже больше, чем Джона.
 
           Братва вместе «промышляла», держалась друг друга, старалась укрепить свой авторитет среди ребят поселка. Из-за этого часто возникали стычки между ними и другими группами, в основном спортсменами, теми, кто занимался борьбой, боксом. «Шпана» часто устраивала попойки, нередко заканчивающиеся драками между своими же. После одной из гулянок Миша Ревякин, иногда бывавший в той компании, рассказывал Саше:
- Вчера собирались у Бражника. Человек двадцать было. Нажрались все, стали спорить, ругаться кто с кем. А потом заспорили, заорали Джон с Жорой. Вся братва притихла.
           Зная, что Джон и Жора очень близкие друзья, Саша удивился:
- Из-за чего такие кореша заспорили?
- Да кто их знает. Потом они стали доказывать кто круче, кто лучший в драке. Жора предложил: «Давай сделаем так. Вначале я встану, не шевелясь и ты мне двинешь кулаком. Потом ты стоишь, не уклоняешься – я тебе врежу». Джон согласился. Жора встал, чуть расставил ноги. Джон ему «бах!» с размаху в челюсть. Жора устоял и говорит: «Теперь я». Как двинул Джону, тот и улетел под стол. Тут начали все кулаками махать, кто-то табуретку схватил, разбил лампочку, стало темно и я быстренько от драки залез под кровать, что стояла в комнате.
          Миша умел рассказывать и Саша хохотал до слёз. Такие развлечения у братвы не были редкостью, хотя все же было удивительно, что два закадычных друга таким способом решали спор: кто круче.

            Но не одними проделками и играми была наполнена жизнь Саши и его друзей. Значительное время занимала работа. Особенно по домашнему хозяйству. Этой работы, нередко тяжелой, изнурительной и зачастую, как говорили, неблагодарной, хватало всем: и взрослым, и детям.
             Есть такое выражение: «Домашняя работа никогда не кончается». Но как много отличий в этих словах для того времени и для сегодняшнего! Сегодня для большей части населения некоторые виды домашней работы просто исчезли, пропали. Например: натопить дом. Или: наносить воды. Это отличается от «принести воды». Её нужно было носить и носить: для готовки, стирки, скота, полива.
           Другие виды работы вроде бы сохранились, но какая пропасть лежит между ними. Например, стирка белья сегодня и тех лет разнятся больше, чем каменный топор отличается от железного. С машиной-автоматом стирка требует усилий и времени чуть больше, чем чистка зубов. Один человек тратит на эту работу в общей сложности 5-10 минут. В те годы два человека могли начать стирку утром и едва закончить к обеду.

             Как правило у подростков были постоянно закрепленные ежедневные обязанности: нарвать и привезти травы для скотины, наносить воды для полива грядок, дать скотине корма и напоить её, наколоть дров, принести из сарая уголь, вынести ведра с помоями и вылить их в дальнем конце двора. Да всего и не перечислить.

            Для Саши одной из неприятных обязанностей было таскать воду для нужд хозяйства. Зимой и летом её требовалось немало, а источник тогда на их улице был один – глубокий колодец. Нужно было опустить ведро на цепи, намотанной на ворот, да так, чтобы крутящаяся с большой скоростью ручка ворота не ударила по голове. Набрать полное ведро было несложно, но вытащить его у маленького, худого Саши сил не хватало. Чтобы набрать полведра требовалось повозиться.
            Наклонившись в сруб колодца, пытается он и раз, и другой, и третий манипулировать ведром с помощью цепи. А ведро, как назло, наполняется доверху. Саня с трудом тянет холодную цепь, стараясь приподнять немного ведро и раскачать, чтобы хоть часть воды из ведра выплескалась. Когда это удается, нужно быстрее хватать рукоятку ворота, пока ведро опять не ушло в воду и не наполнилось. Крутить ворот тяжело, тем более, если в верхней части ты дотягиваешься до него только встав на цыпочки. Но вот неожиданно отполированная железная ручка ворота вырывается из рук, тяжелое ведро летит вниз, ворот начинает крутиться с бешеной скоростью. Тут главное - вовремя отскочить, чтобы не разбило голову, а потом начинать всё с начала.
            Может поэтому, когда Шура нашёл у себя в сарае шашку времён гражданской войны, ребята первым делом пошли рубать ею деревянный сруб колодца, которым к тому времени уже не пользовались. На смену колодцам пришли колонки. Они принесли облегчение, но небольшое: колонка была на соседней улице и всё равно приходилось таскать воду на горбу. Потом провели во дворы «летники» и это была такая радость, теперь из колонки требовалось принести всего два-три ведра воды - для питья. Хотя зимой всё равно приходилось загружать в санки большую 4-х вёдерную флягу и делать пару ходок на соседнюю улицу.

            Но были постоянные обязанности, которые в общем-то нравились ребятам. Интересно было ездить на велосипеде за травой. Травы всегда нужно было много: когда корова возвращалась домой со стада, её ещё подкармливали, чтобы давала больше молока, ну а бычка – чтобы быстрее рос. Особенно это было важно в периоды, когда травы на пастбищах ещё мало, или уже мало. Как раз в эти периоды и световой день бывает короче, то есть скотина меньше времени проводит на выпасе.
           Саша, с Валерой и Шурой, уезжали далеко на велосипедах, находили места с сочной травой. У Васи отец работал в «Заготскоте», проблем с кормами у них не было и он ездил с друзьями только иногда, за компанию, заодно подкрепиться дарами природы. Кругом было полно земляники, километровыми рядами шли кусты смородины, высаженной для снегозадержания. Ещё они любили сладкий корень солодки. Чтобы дотянуться до влаги корень идёт вниз на метры, поэтому выкопав вокруг растения неглубокую ямку и как следует потянув его, можно было оторвать с полметра лакомства. Корень просто очищали немного ножом от коры и налипшей земли, потом даже не помыв жевали.
            Конечно, играли во всякие игры, бесились. Лишь потом принимались за траву, чтобы, когда они привезут её домой, она была сочная, свеженькая. В зависимости от вида травы её рвали, либо жали серпом, как делали сотни лет на Руси. Работать серпом не сложно, но опасно, особенно для неопытных пацанят: левой рукой нужно захватить пучок травы, а правой серпом срезать траву чуть ниже захвата. Этим острейшим орудием иногда вместо травы ребята резали себе мизинец левой руки. Саше повезло: он один раз резанул палец, но не насовсем, до кости, шрам остался на всю жизнь.

           Плотно набив один или два мешка травой, привязывали на багажник и ехали домой. Главные мучения ждали в дороге. Велосипеды у всех были взрослые: высокие, тяжеленые. Ездили на них вначале «под рамкой»: велосипедист, весь изогнувшийся, находится с левой стороны велосипеда распределяя большую часть веса на левую ногу, правая же нога просунута под рамку и крутит правую педаль. Вот так изогнувшись, горбатясь и ездили до тех пор, пока рост не позволял перейти на другой способ поездки, который назывался «на раме».

           Правильнее, наверное, говорить «над рамой», но иногда все-таки получалось действительно на раме.
           Поскольку все старались быстрее вылезти из-под рамы, казаться старше, то на езду «на раму» переходили, когда ещё не совсем дотягивались до педалей, и крутить их удавалось лишь привстав на цыпочки. Стиль поездки напоминает велогонщиков, когда они разгоняются и, привстав на педали, с усилием крутят их, немного переваливаясь из стороны в сторону и виляя задом. Но гонщики делают это опираясь подошвой на педаль, как правило у них нога закреплена на педали петлёй. А когда это делали пацанята, давя на педали кончиками пальцев, то нередко одна нога соскальзывала с педали, и подросток резко садился на раму! Тут уж он спрыгивал с велосипеда, приседал, жался, ругался матом и только когда боль немного стихала, ехал дальше.
          Безрамные велосипеды были довольно редкими, назывались «дамские». Но, во-первых, в семье обычно был один велосипед, на всех, а покупать ещё один и довольно дорогой, было не принято. Во-вторых, мало какой уважающий себя пацан поехал бы на дамском велосипеде, уж лучше под рамкой или «на раме».

          Поэтому возвращение домой с привязанным сзади и виляющим туда-сюда тяжелым мешком, а то и двумя, было нелегким испытанием. Мешок вроде был туго набит травой, но во время поездки по кочкам трава уплотнялась, сбивалась на одну сторону, мешок и велосипед перетягивали велосипедиста - мухача и паренёк вместе с велосипедом валился набок. Если он с товарищем, то проблема решается полегче. А если один? Мешок с сырой травой тяжеленный, его нужно поднимать и привязывать на багажник, в поле, на дороге, держа при этом тяжёлый велосипед, который норовит упасть вместе с подростком и мешком.
           Совсем было худо, когда при падении набок сильно гнулась педаль. После этого она не прокручивалась и ехать дальше было невозможно. Остаток пути, а это мог быть не один километр, нужно было идти пешком, ведя тяжелый велосипед с травой. Вдобавок дома отец давал нагоняй за погнутую педаль.

           Очень нравилось Саше заниматься сбором разных даров природы. Того, что собирали в своём саду у дома, особенно когда деревья и кусты только начали плодоносить, не хватало для их большой семьи на длинную зимнюю пору, поэтому они с друзьями часто отправлялись куда-нибудь на целый день. В рощах, перелесках вблизи поселка, по берегам Урала, чего только не произрастало: ранетки, тёрн, шиповник, ежевика, смородина, малина.

              Затем наступала пора арбузов и дынь. На степных просторах Оренбуржья созревали отличные арбузы и дыни, поэтому все хозяйства отводили под бахчи немалые площади. Вот сохранить урожай до начала массового сбора урожая было непросто. Арбузы и дыни, выращиваемые в те годы, росли и созревали не одновременно, как сегодняшние сорта. Период был очень долгий: одни арбузы уже зреют, другие только достигают размера зрелости, а некоторые ещё размером с кулак, так что бахчи «неубранными» стояли очень долго. 
             Как только созревали первые арбузы, то тут и начиналось: прибывали родственники и друзья сторожа – бахчевника; руководители хозяйства привозили вышестоящих руководителей. Многие сторожа соблазнялись на выпивку от «покупателей». Один год у сторожа бахчей села Чесноковка нашли в шалаше более пятидесяти пустых бутылок из-под водки.
            Немалая часть урожая воровалась ночной порою. Воровать было очень удобно, подъезжали и останавливались подальше от бахчей, чтобы звук мотора или храп лошади не разбудили сторожа. С края бахчей обычно бывал уклон небольшого холма, местность в Оренбуржье в основном такая, вот один вверху отрывает арбуз и катает с холма, а другой внизу собирает.
               На бахчи Саня с друзьями набеги делали редко: у сторожей были ружья, заряженные солью, и никому не хотелось получить в «мягкое место» такого рода «угощение». К тому же, когда рвёшь початки кукурузы с бескрайних полей – это одно. А вот когда воруешь у сторожа бахчей, это вроде получается криминал. Так понимали ребята, но верно ли это, кто разберёт?

              Да воровать особенно и необходимости не было, арбузы были очень дёшевы, три копейки за килограмм. Для сравнения: целый мешок арбузов стоил почти столько же, сколько 1 кг сахара. Когда колхозы и совхозы начинали массово собирать урожай бахчевых, Санин отец закупал их для семьи оптом. Обычно это было полкузова трехтонного «газончика», наиболее распространенного тогда грузовика производства Горьковского автозавода. И арбузы лежали везде: под столом, под кроватями и нарами, на полу в летней кухне.
            Арбуз должен был быть не просто красным, а сладким. Если вкус не нравился, то такой отправляли на корм домашнему скоту. В то время появились и огромные кормовые арбузы, которые вместе с «плетьми», т.е. растительной частью, использовались как корм для скота. Внутри они были светло розовые, чуть зеленоватые, поэтому, когда разрезанный большой арбуз оказывался не ярко, а бледно красный, иногда даже розовый, то подавшему арбуз говорили: «Ты чего нам дал кормовой, мы что, коровы?».
            Много выращивалось небольших, тонкокожих арбузов сорта «Победа». Такое имя в честь Победы в последней войне часто присваивалось новым сортам, разным изделиям. Наиболее известен, конечно, легковой автомобиль «Победа», несбывшаяся мечта многих мужчин.
            Небольшие арбузы хорошо подходили для засолки. Солили их на зиму в больших деревянных бочках, вместе с капустой или отдельно. Какая же это была закуска! Куда до них солёным огурцам.

            Наесться бесплатно арбузов ребятам удавалось, когда они нанимались разгрузить машину с арбузами, прибывшую с колхозных полей. Продавцы, принимающие товар, их не ограничивали - ешьте сколько влезет. Ещё и платили за работу.
           Арбузы и дыни можно было собрать задаром совершенно на законных основаниях. После того, как в хозяйствах района начинался сбор бахчевых, то уже через несколько дней по местному радио объявлялось, что колхоз такой-то завершил их сбор, потом объявляли про другой, третий. Поля этих колхозов становились доступными для всех. Технология высева и обработки бахчей была не такая, как сейчас, к моменту вызревания арбузов всё поле было в ботве и траве, так что немалая часть урожая оставалась при сборе незамеченной колхозниками. Желающие на велосипедах, лошадях с телегами, а счастливчики – на мотоциклах или даже машинах устремлялись на бахчи стремясь опередить конкурентов.
___________________
(1)    Согласно данным отдела статистики прокуратуры СССР, число выявленных несовершеннолетних, совершивших преступления, росло по годам:
1961 - 40 тыс.
1962 – 56 тыс.
1963 – 77 тыс.
1964 - 100 тыс.

(2)   Дальнейшая их жизнь тоже сложилась по-разному.   
   Джон, обладающий многими талантами, лидерскими качествами, провёл значительную часть жизни в колониях.
   Жора окончил военное училище, затем престижную ракетную Академию в Москве, дослужился до полковника, возглавлял военную приемку на крупнейшем аэрокосмическом объединении СССР.