Был у меня кум

   Был у меня кум. Противозаконный. Ибо как и где меня заочно в кумовья приговорили – мне неведомо. Поставили перед фактом, пускавшим слюни в коляске и весело мне улыбавшимся, в смысле, улыбавшейся, и назначили. Куда денешься? Но это потом было.
   А в детстве он был мне не кумом, а наоборот: наши отцы были кумовьями. Кстати, мой был крёстным младшей сестры будущего моего кума, которая точно таким же образом чуть позже своего брата тоже стала моей кумой. Как у них это получается, не знаю, но получается. А кумёнки (обе девчонки) мне достались нормальные. Как потом выяснилось – красавицы даже.
   Пока не запутался, продолжу. Так вот, в детстве он был просто соседом младше меня на два года, которого в уличных игрищах родители и бабушка доверяли только мне. Ну, то есть, опекать я его должен был. Соответственно, мне приходилось его время от времени наставлять на путь истинный. Лёгкими дружескими, даже заботливыми тумаками. А он ябедничал. А его родители мне говорили:
  - Нужно не бить, а нам рассказывать, мы его накажем! А так мы сейчас на тебя твоей маме нажалуемся.
   Довели меня вот этими своими жалобами, и я однажды поступил, как они требовали: нажаловался на него им. А его тётка сказала:
  - Доказчику первый кнут!
   Я расстроился, мне было очень стыдно и больше я не жаловался. Но тумаки это для него не отменило. А как было его не воспитывать? Жадиной был – раз. Ябедой – два. Неповоротливым, из-за чего «наша сторона света» часто бывала в проигрыше, а это можно было допустить только тогда, когда мы были «немцами» - три. И самое обидное – четыре: при игре в футбол на «дыр-дыр» 2х2 он не хотел играть ни с кем в паре, кроме меня. Но если к нему попадал мяч, он пасовал строго противникам. Говорил, что нечаянно. И я, только что отбегавший в нападении, вынужден был заниматься отбором мяча сразу у двоих, потом нападение… Язык на плече… Ставил я его в глухую защиту: на ворота. Мяч, естественно, руками трогать было нельзя. Дыр-дыр же. Но хотя бы ногами! Так нет. Просил его:
  - Гриня, ну что ты творишь? Ну говорил же тебе: бьют по воротам – не дёргайся, не дрыгай ногами в попытке отбить. Мяч мимо твоих слоновьих лапок всё равно не проскочит.
   Нет. Он всё равно дрыгал ногой, пытаясь отбить. С его-то реакцией. Изумительно, неправдоподобно преждевременной… И мяч под его копытом залетал в ворота. Каждый раз! Устоишь тут… Надо обладать, извините за тавтологию, сказочным самообладанием. Я не обладал. Никаким.
   В те времена зима нас ещё время от времени снегом баловала. А я как назло любил конфеты зефир. Вот однажды играем мы скромной толпой человека в четыре в снежки. Воюем, точнее. Заскочил я зачем-то в дом. А мне зефир купили. И ни одного розового. Все белые. Как бы поступил на моём месте Гриня? Да как – схомячил бы пару-тройку, не выходя из дома, губы облизал, вытер, чтобы не обветрились, и вышел в народ.
   Но я же не такой! Меня и звали не Гриня. Я таки стрескал одну штуку и ещё три взял с собой – угостить врагов. Двое из них болтались почти под рукой и сразу согласились прерваться на вкусняшку. А Гриня был далековато. И когда я ринулся к нему угощать, он зефирину принял за снежок. И ну от меня наяривать кругами по двору. В конце концов я загнал его в угол под молодую вишенку и там, зафиксировав сидящего на корточках, всё-таки настоял на угощении.
   Настолько резво он от меня улепётывал только ещё один раз. Уже в молодости. Мы сели втроём у соседа перед домом расписать пульку без денег, так, время убить. А это чудо, вистуя на пару со мной, постоянно загребал все возможные взятки себе, перебивая мою карту и приговаривая:
  - Всем деньги нужны…
   В порядочном обществе за такое, говорят, канделябром по голове полагается, но канделябру откуда взяться? Я, когда он меня окончательно этим достал, выхватил из-под себя табуреточку и, ровно на мгновение зависнув задницей над садовой дорожкой, рванул за ним, пока не грохнулся. А он уже ускакал метров на пять. Чуткий такой… Забора у нас с соседом между участками не было. И Гриня кругов пять вокруг дома нарезал, мелькая передо мной своей толстой задницей. И уже когда я начал выбиваться из сил и психа, сдался:
  - Ну чего ты, я больше не буду…
   Что с ним было делать? Будущий кум всё-таки…