Следом за Бредбери

- Пойдем же, пойдем! Ну скорее! – тянул за руку десятилетний пацан белобрысую девчонку.

- Ну не ужели не интересно? Вчера на площади, уже помост для судий соорудили. И лавочки для присяжных. Пошли!

Белобрысая девчонка с выцветшими глазами особо не упиралась. Просто было лень идти. Да и весь суд можно было бы посмотреть на плазменной стене, удобно сидя в кресле.

- Ну пошли, -безразлично пожав плечами согласилась девочка.
Дети выскочили на пустынную улицу и помчались в метро. Бесшумные двери впустили в белоснежную капсулу. Приятный металлический голос поинтересовался направлением, дал прогноз погоды и пожелал приятного дня.

Площадь встретила шумом. Сотни, людей стояли у ограждения стараясь получше рассмотреть происходящее.

В центре площади в виде пирамиды были сложены конфискованные книги. Перед пирамидой стояла худенькая девушка и смотрела куда-то далеко, за невидимые пределы города. Казалось, ей нет никакого дела до собравшихся здесь людей. Она словно не слышала криков толпы. Было видно, что её мысли далеко от происходящего.

- Тихо! Суд идет! На трибуну вышел высокий сухопарый человек в мантии и белоснежном парике.

- Подсудимая, вы признаете себя виновной по пункту 1 параграф 2, распространение заведомо ложных взглядов и подстрекательство к чтению книг?

Девушка, до этого мечтательно смотревшая в даль, словно очнулась и спокойно посмотрела на судью

- Нет ваша честь не признаю. Я просто хотела, чтобы жители нашего города узнали, что за городом можно увидеть настоящие деревья, а не эти бетонные инсталляции, которые вы называете городским пейзажем. Хотела, чтобы дети ощутили прикосновение травы к босым ступням и научились говорить с ветром!

- С ветром? Сразу видно, что вы не ходили в школу. Каждому известно, что ветер не может говорить. А что касается деревьев, вы прекрасно знаете, какой вред они несут человеку. На территории городов запрещено выращивание деревьев, кустарников, и прочих насаждений во избежание всевозможных заболеваний переносимых организмами способными жить в зеленых насаждениях.

- В зеленых насаждениях? А вы слышали, как играют на скрипке сверчки в ночной прохладе? Как делятся секретами вековые дубы, переплетая ветви с облаками? Вы видели когда-нибудь звезды?

- Делом надо заниматься, а не облака рассматривать. Все эти ваши, так называемые мечты, от ничего не деланья. Но вернемся к нашему вопросу. Два дня назад вы читали стихи прямо на этой площади. И подвергли опасности всех, кто проходил мимо.

- Подвергла опасности? Чем?

- Стихи опасны! Они способны поселить несбыточные желания. И за место выполнения своих обязанностей человек потратит жизнь на поиски иллюзий. Вы только представьте, шахтер за место того, что бы добывать уголь, будет искать неведомые звезды! Хирург за место операции восхищаться мифическими странами. А школьник за место уроков упражняться в стихоплетстве и живописи! Это грозит вымиранием всему человечеству!

- Но за столько лет человечество не вымерло! И еще совсем недавно были и поэты, и художники, и скульпторы! Люди читали книги. Мечтали!
- И к чему это привело? Войны. Болезни. Голод. Человечество было на грани вымирания. Столько трудов потрачено, что бы восстановить мир и порядок. Который вы, сударыня пытаетесь подорвать.
Скажите, вот эти книги ваши?
- Да, мои.

- И вы их читали?
- Да, конечно! Вы даже не представляете, сколько в них всего!
- И вы приглашали прохожих, прочесть их вместе с вами?
- Да.
- И много человек к вам пришло?
- Никто не пришёл…

- Это говорит о душевном здоровье наших граждан.
- Да послушайте же, ни ужели никто не хочет увидеть настоящее небо, звезды, деревья?
- А вы знаете, что это?

Девушка неожиданно выпрямилась, вытянулась в струнку, словно собиралась взлететь. И звонкий голос разнесся над площадью:

Взгляни — два дерева растут
Из корня одного.
Судьба ль, случайность ли, но тут
И без родства — родство.
Когда зимой шумит метель,
Когда мороз суров,—
Березу охраняет ель
От гибельных ветров.
А в зной, когда трава горит
И хвое впору тлеть,—
Береза тенью одарит,
Поможет уцелеть.
Некровные растут не врозь,
Их близость — навсегда.
А у людей — все вкривь да вкось,
И горько от стыда.

- Замолчите! – неожиданно для всех фальцетом выкрикнул судья. – Замолчите! Вы больны! Вас поместят в клинику, а эти книги сожгут сегодня же вечером!

Люди с площади расходились. До вечернего огненного шоу оставалось еще много времени. И только мальчишка продолжал стоять за ограждением.

Дождавшись пока все разойдутся, мальчишка перелез через ограждение и выхватил несколько книг из пирамиды. С печальным шелестом пирамида начала рассыпаться.

Ещё раз оглядевшись по сторонам, мальчик завернул за угол и направился к метро.

Металлический голос был всё так же вежлив, но предупредил, что конечная станция не выходит за черту города. И обязанность робота сообщить в мэрию о желании пассажира попасть к стене отделяющей город от дикой жизни.

Но мальчишке уже было всё равно. Слова незнакомки о звездах, о траве по которой можно пройти босиком не отпускали.

Беззвучно раскрыв двери, белая капсула выпустила мальчишку за два квартала до стены.

Стена была высокая. Призванная не допустить дикий мир природы в город, она стояла не приступной преградой. Мальчишка шёл вдоль ровных каменных блоков и ни одной щелочки, ни единого шанса попасть за неё.

- Эй, ты чего здесь делаешь? Словно из неоткуда возникла белобрысая девчонка.
- Ну, я это.. Хотел… Замялся мальчишка.
- За стену хотел?
- Угу. Ты только не говори ни кому.
- Дурачок, я же не сказала, что ты книжки с площади взял. А кстати, какие? Покажи.
- Ни чего я не брал.
- Не бойся, я ни кому не скажу. Ты показываешь мне книги. Я провожу тебя за стену.

Желание оказаться за стеной было сильнее страха. Мальчик раскрыл рюкзак и стал доставать книги.
- Ахматова, Заболоцкий, Пастернак… А знаешь, какое у меня любимое стихотворение?
- Какое?

А я росла в узорной тишине,
В прохладной детской молодого века.
И не был мил мне голос человека,
А голос ветра был понятен мне.
Я лопухи любила и крапиву,
Но больше всех серебряную иву.
И, благодарная, она жила
Со мной всю жизнь, плакучими ветвями
Бессонницу овеивала снами.
И — странно! — я ее пережила.
Там пень торчит, чужими голосами
Другие ивы что-то говорят
Под нашими, под теми небесами.
И я молчу… Как будто умер брат.

Мальчишка потрясённо смотрел на свою подругу. И глаза у неё оказывается не бесцветные, а синие – синие. И волосы пшеничного цвета.

- Проводи меня за стену. Я хочу поговорить с ветром.