33. Тайна Белого Братства

    Утро 11 вандемьера III года Республики (3 октября 1795 года). Началось...

    Мятеж в Париже 3-5 октября имел целью свержение Республики во Франции и восстановление королевской власти.

  Термидорианцы понимали опасность тихого переворота изнутри, они знали, среди депутатов Конвента сейчас, после возвращения ультра-правых и прочих «умеренных», достаточно людей, чью «верность» идеям Революции, Республики и демократии можно смело взять в кавычки.

   Закон о «2\3», сохранявший большинство мест в Конвенте за истинными республиканцами вызвал открытое бешенство тех, кто уже втайне готовился к похоронам молодой Республики и коронации брата казненного короля под именем Людовика XYIII.

  Среди мятежников главную силу составляли мюскадэны – «золотая молодежь» и новые крупные собственники, сейчас им в помощь выдвинулись открытые роялисты – бретонские, вандейские шуаны и вернувшиеся в страну «белые» эмигранты. Им удалось мобилизовать против Конвента до 40 тысяч человек.

   Утром 11-го произошло вооруженное столкновение в Саду Равенства между агрессивными мюскаденами и военными.

   Мюскадены первыми стали стрелять в гренадеров Конвента, их агрессивные группировки маршировали с пением «Пробуждения народа», этим анти-якобинским «гимном» Термидора:

    « Ввергнем во все муки ада кровожадных этих гиен...
     Видите, страх их глубок
    Убежать не посмеют они
-  Пролитой крови поток скоро зальет их следы...»

  С 11 вандемьера и Конвент, и контрреволюционные секции Парижа открыто готовились к неизбежному столкновению.

  13 октября 1795 г. Конвент декретирует прекратить репрессии против якобинцев и объявляет им амнистию. Из них тут же образуется «батальон патриотов 1789 года» в количестве 1500 человек, их возглавил по их же просьбе генерал Беррюрье.

  Освобождение и вооружение якобинцев вызвало целый шквал возмущения, страха и ненависти в буржуазных секциях Парижа.

   Со стороны мятежников раздались истерические вопли:
- Никаких переговоров! Сначала прогоните от себя этих кровопийц!»

   Поначалу против 25-30 тысяч мятежников Конвент располагал всего 5-6 тысячами человек. Резкий перевес Конвенту дала артиллерия.

    Ряд генералов и офицеров - якобинцев, получивших после Термидора отставку, теперь предлагали Баррасу свои услуги в борьбе с роялистами.

   Батальоны восставших секций (районов) Парижа заняли Вандомскую площадь, Пале-Ройяль, улицу Сент-Онорэ и церковь Сен-Рош. К 3-4 часам колонны мятежников максимально приблизились к республиканским войскам.

   С какой стороны раздался первый выстрел, кто атаковал первым, никто с точностью установить уже не сможет... Но есть и другое мнение, первыми пошли в атаку мятежники в районе церкви Сен-Рош, где им противостоял особенно ненавистный роялистам якобинский отряд «патриотов 1789 года».

  По команде молодого генерала Бонапарта, «героя Тулона», в ход пошла артиллерия, оставив за собой несколько сот трупов, уволакивая раненых, мятежники бежали.
  Республика во Франции была спасена...

  Что, увы, Конвент отнесся к побежденным врагам Республики чрезмерно и подозрительно снисходительно, всем главным действующим лицам явно дали время скрыться, а некоторые участники свободно разгуливали по Парижу, не особенно трудясь скрываться...
 ...    ....  ....
   В доме мадам Пермон остались только женщины и прислуга, не пожелавшая оставить свою госпожу. Они собрались в гостиной и нервно переглядывались, завтракать не хотелось, кусок не лез в горло. Невольно думалось об одном.

   Что там сейчас происходит? Кто возьмет верх? Революционеры, республиканцы или роялисты дождались своего звездного часа?!

   А если республиканцы... кто именно... партия «9 Термидора» или якобинцы?!
 
   Глухие выстрелы и грохот артиллерии в центре города были слышны и здесь.
 
   В дверь тихо постучали. Марион пошла открывать и очень быстро вернулась.

- Что там? – не могла сдержать волнения Селестина.

- Ничего особенного, мадам... гражданка Марбёф, можно вас на одну минуту – лицо Марион было бледно, яркие голубые глаза нервно блестели.

   Валери ответила служанке сдержанным кивком и таким же нервным блеском глаз и на короткое время обе молодые женщины вышли из гостиной.

   За ними внимательно и мрачно наблюдал Жанно. Он успел заметить письмо, которое прятала, прижав к пышной юбке вернувшаяся с улицы Марион.

  Подкараулив Валери на выходе из комнаты Жанно решительно преградил ей путь в гостиную, шел прямо, не сворачивая, вынуждая молодую женщину вернуться обратно в комнату и закрыл дверь, резко протянул руку:
- Письмо, принцесса... я знаю, что ты получила какое-то письмо...

  Мадемуазель де Марбёф побледнела, но решила выразить возмущение:
- Что ты себе позволяешь, Жанно! Сейчас не 93 год, я не в тюрьме и ты не охранник!

   Жанно медленно стянул с головы красный колпак и подошел к ней совсем близко:
-  Не в тюрьме... верно... но под моей охраной... Чье это письмо, о чем оно?

Уверен, что Жерому некогда сейчас строчить тебе письма... чье письмо и о чем оно? Куда ты собралась?!

   Валери уперлась ладонями в грудь санкюлота:
- Неужели станешь обыскивать меня?!

  Жанно схватил ее за плечи и слегка потряс:
- Вас обоих хотят убить! Если не обоих разом, то поодиночке! Я сказал и так больше, чем нужно! Что в этом письме?! И еще раз, куда ты собралась?!
 
   Хмуро и почти враждебно смотрела Валери на Жанно, затем резким жестом протянула ему письмо, которое вытащила из-за выреза декольте:

- Держи, варвар, все равно не отвяжешься!... Автор письма мне неизвестен. Я должна явиться в кафе «Режанс» сегодня в пять вечера, если я не приду... – Валери проглотила тяжелый комок и закрыла лицо руками – Жерома убьют...

   Жанно нахмурился. Бред какой-то, полчаса назад от Жерома приходил человек, все они в качестве добровольцев в составе якобинского «батальона патриотов 1789 года» держат оборону от роялистов около церкви Сен-Рош, судя по грохоту пушечных выстрелов, наконец, дождались артиллерии генерала Бонапарта...

    Не нужен хрустальный шар гадалки Ленорман, чтобы понять главное – Конвент отстояли, Республика спасена, а роялистам заслуженный конец...

    Кому-то понадобилось выманить Валери из надежного укрытия... но кому и зачем?
- Иди! – Жанно резко указал Валери на дверь – не держу!

   Мадемуазель Марбёф недоверчиво покосилась на мрачного санкюлота:
- И мешать не будешь? Ведь сказано четко, я должна быть одна...иначе...

    Жанно сделал небрежный отстраняющий жест рукой...
....     .....     ....
   Из центра города еще доносился глухой грохот выстрелов, войска Конвента еще добивали отступающих мятежников, когда кучер остановил экипаж, и Валери подняла глаза на вывеску  - кафе «Режанс».

   Удивительно, но кафе не было пустым. За столиками в зале сидели человек десять и вполголоса обсуждали, чем всё закончится. Возобладало мнение, что «герой Тулона» разгонит к известной матери «белую сволочь». 

   Сидевший в стороне у окна мужчина, увидев Валери, отодвинул в сторону бокал и медленно подошел к ней:
-  Мадемуазель де Марбёф? – очень тихо произнес он и вежливо склонил голову.

    Валери побледнела и напряглась, это старорежимное обращение небезопасно в республиканской Франции.

- Вы хотели сказать «гражданка Марбёф»... – поправила она неизвестного на всякий случай.

- Пусть так... вас ждут... пройдите, пожалуйста, вот в этот кабинет... – мужчина мягким жестом указал Валери на чуть приоткрытую дверь.

  Молодая женщина толкнула дверь и вошла внутрь, на секунды неуверенно замерла.
 
  Около выхода на веранду рядом со столом стояла закутанная в черный плащ фигура, шляпа надвинута прямо на глаза. На столе лежал пистолет.

-  Заходи. Давно хотела увидеть тебя, взглянуть в глаза... – услышала Валери женский голос с жестким металлическим тембром.

  Менее всего Валери ожидала услышать сейчас этот голос... сестра...здесь...
- Элен! Я тоже давно хотела увидеть тебя...но знала, что это невозможно... ты ушла с шуанами Белого Лиса...

   Старшая сестра сделала резкий отстраняющий жест, ее взгляд, ледяной, изучающий, словно пригвоздил Валери к месту. 

- Я там, куда меня призывает долг верной трону роялистки, честь и дворянское происхождение – отчеканила Элен де Марбёф, вскинув голову – а вот ты... с кем сейчас ты, «гражданка Марбёф»?!  Я долго не хотела верить... всё думала, что ты заложница в руках этих дьяволов... черт... лучше бы тебя гильотинировали еще в 93-м... – слова она с ненавистью выплевывала сквозь зубы.

- Элен, откуда в тебе столько тёмной нечеловеческой злобы, я не узнаю тебя, сестра! – напрасно Валери пыталась приблизиться к ней, та снова сделала резкий отстраняющий жест.

- У меня нет больше сестры...

  В зале сделалось весьма шумно...

   В дверь постучали, высунулся тот самый мужчина, который пригласил Валери в кабинет.

- Мадемуазель де Марбёф, - осторожным полушепотом обратился он к Элен – не могли бы вы заканчивать быстрее, всё пошло не по плану, наши рассеяны артиллерией треклятого корсиканца, сюда направляется целая толпа торжествующих якобинцев из дьявольского батальона 89 года! Черт! – из-за двери раздался глухой стон и грохот, будто упало что-то тяжелое.

   Элен де Марбёф уверенным жестом взяла со стола пистолет, взвела курок и направила дуло в голову младшей сестры, взгляд голубых глаз был пронзительным, волчьим:
-  Добро пожаловать в ад, якобинская шлюха!

     Застывшая от ужаса беззащитная Валери представляла собой идеальную мишень, но распахнувшаяся  от сильного удара за ее спиной дверь буквально отбросила молодую женщину вперед, она упала на пол.

   Одновременно прогремели два выстрела.

   Шуанка де Марбёф тяжело рухнула на стол, на скатерти, под ее головой расплывалось кровавое пятно.

  Гражданин Фернекс медленно опустил пистолет, подошел к столу и поднял голову Элен за волосы, зло сузил глаза и сплюнул на пол:
-  Готова... одной роялистской гадиной меньше...

 Следом в кабинет вошли Жанно и Лапьер, через минуту на пороге показался бледный до зелени незрелой оливки Анжельбер.

- Где она?! Что с ней?! Жива?! Черт тебя побери, Жанно! Зачем ты позволил ей выйти из дома?!

- Жером, мои люди наблюдали за ней с расстояния, мы в любом случае не допустили бы убийства... Жанно действовал по моему распоряжению... – Лапьер мягко опустил руку на плечо Анжельбера – уведи ее отсюда, пока она не пришла в себя и не поняла, что произошло...

   Эта роялистская фанатичка была человеком Белого Братства, это значит, что ее товарищи еще здесь, в Париже...