Суматоха

Малоросская фамилия Суматоха мало подходила к степенному и чуждому мирской суете протоиерею Исидору. Он был по-сибирски созерцателен. Немногоглаголив. Больше слушал, чем говорил. Слушал, опустив глаза. А говорил, изредка бросая взгляд на собеседника. Словно ставил знаки препинания. Бросит взгляд в конце разговора – точка. Ждёт от собеседника ответа – взгляд-вопрос. Сверлит глазами, проверяет реакцию на сказанное – поставил запятую, разговор не окончен.

Отец Исидор редко улыбался, но все (особенно дети) понимали, что перед ними сказочно добрый человек. В молодости он выделялся в группе собратьев безбородостью и жгуче-чёрной шевелюрой. Под старость священник начисто облысел, зато откуда ни возьмись появилась густая борода.  Жгуче-чёрная. Будто волосы устали расти в одном месте и решили мигрировать в нижнюю часть лица.

Широкие брежневские брови отца Исидора остались там, где им положено быть. Однако утеряли цвет и превратились в две жирные запятые, намазанные сметаной… Колоритный и запоминающийся образ был у священнослужителя.

Худрук из районного ДК уговаривал батюшку сыграть на новогоднем утреннике Деда Мороза. «Вам и без грима можно… Бороду только чуть припудрим под седину». Отец Исидор принял предложение, но поставил свои условия. В итоге в Дом Культуры он пришёл на утренник… Рождественский. Принёс с собой посох архиерейский, который приобрёл для подарка епископу. И рассказал детям о святителе Николае. Ни бороду себе, ни мозги детям пудрить не позволил.

Архиерей, управляющий епархией, в которой служил отец Исидор, был годен ему в сыновья. Но пожилой священник строго соблюдал субординацию. Никакого панибратства себе не позволял. Поблажек не требовал. И смиренно принимал архиерейские наставления. Впрочем, владыка делал внушения мягко, не без доброго юмора.

Архиерейские поучения разлетались по всей епархии душеполезными анекдотами. В некоторых поучительных рассказах одним из действующих лиц был и отец Исидор.
- Отче, а Вы к кому подключены? – спросил в алтаре епископ батюшку, когда тот в конце Литургии подошёл поздравить архиерея с причастием.

- Простите, владыка, не понял вопроса, - искренне признался отец Исидор.

- Какой у Вас оператор связи?... Вот мой телефон в Вашем алтаре не берёт, даже звук отключал я зря. А Ваша трубка три раза за время службы нам восхитительную мелодию исполнила…

И ни упрёка, ни укора. Но отец Исидор и все, кто услышал эту историю, на всю оставшуюся жизнь запомнили, что перед богослужением нужно переключать телефон в бесшумный режим. Даже если ты суперзанятой благочинный и ждёшь звонка от губернатора. Как мудро кем-то замечено: «В храме связь только с Богом».

И все же был в жизни степенного протоиерея Исидора Суматохи непродолжительный отрезок времени, когда и его видели нешуточно взволнованным и растерянным. Суматошным. Случилось это в период эпидемии.

Ранее отец Исидор относился к своим хворям подчёркнуто безразлично. Начнёт какая-нибудь болезнь подкрадываться, он оборотиков добавит – болезнь и отстаёт. Для профилактики заболеваний батюшка использовал ту технику, которую святые отцы разработали для борьбы с грехами. Пресекал недуг на стадии помыслов. Позволял себе поболеть только тогда, когда на приходе появлялся медик нужной специальности.

Так зубами батюшка занялся, когда в храм обратился стоматолог с просьбой освятить частный кабинет. Таблетки для нормализации давления ему выписала невеста-терапевт, пришедшая с женихом на беседу перед Таинством венчания. О перенесённом переломе двух рёбер отцу Исидору постфактум сообщил травматолог, собравшийся крестить дочь и уговоривший тяжело вздыхающего священника сделать рентген. (Перелом пастырь получил, когда с повышенным давлением полез менять лампочки в паникадиле и загремел со стремянки).

Прошлым летом службы в поселковом храме стал посещать со всем своим семейством хирург. И отец Исидор принялся напряжённо размышлять: к чему бы это? Может, пора с аппендиксом прощаться? Или гланды вырезать?  Худшие прогнозы строить не хотелось.

Но ни аппендицита, ни ангины не случилось. Так и уехал столичный хирург в Москву, отгуляв на малой родине заслуженный отпуск безмятежно. И отец Исидор облегчённо вздохнул. Слава Тебе, Господи! Пронесло.

Сначала батюшка не придавал большого значения новой «модной болезни». Половина из того, что говорилось и писалось о ней, было шутками. И сама она казалась отцу Исидору очередной прибауткой. Хайпом, как сейчас говорят. Искусственно раздутой мелкой проблемой. Пустой болтовнёй диджея в вечернем эфире. Надо же о чём-то трещать. Вот и ухватились за экзотический вирус, сделанный в Китае. Через неделю-другую он всем надоест, и о нём забудут, найдя новую тему для трёпа.

Но шли недели, а тема вируса оставалась в топе. Сам он из Китая разлетелся по всему миру. Получил прописку и в обеспеченной Европе, и в сытой Америке. Ему уже было мало одного внимания. Он требовал жертв.

Посёлок, в котором проживала паства отца Исидора, находился далеко от Китая. Не имел он прямых путей сообщения и с Италией. И все же болезнь, вторгшаяся в пределы Отечества, заставила и жителей глубинки изменить размеренный образ жизни. На улицах посёлка появились люди в медицинских масках. В аптеке за одну неделю в четыре раза подорожал спиртовой раствор, которым обыватели принялись активно дезинфицироваться.

Священник успел закупить раствор по старой цене, поскольку получил от священноначалия своевременное распоряжение строго соблюдать санитарные нормы и регулярно проводить уборку в храме. Предусмотрительно запасся и другими антисептическими жидкостями. Отец Исидор и раньше ревностно следил за чистотой в Доме Божием. Только для уборки использовал менее агрессивные жидкости. Теперь же едкий запах спирта витал под сводами храма, перебивая аромат нежной розовой воды,  благоухание ладана и прочих благовоний. Прихожане чувствовали, что что-то в храме не то, но не сразу понимали, откуда появилось это чувство.

Настоятель чувствовал, что что-то не то с прихожанами. Многие в храм заходили в перчатках и масках и замирали перед иконами, размышляя как прикладываться: в маске или без. А может вообще временно воздержаться от проявления религиозного благоговения к святыне?
 
Резко упало число тех, кто готовился к принятию Святых Христовых Тайн. Кто-то и вовсе вычеркнул храм из своей жизни. «На время пандемии».

Время шло. Меры предосторожности в обществе то усиливались, то ослаблялись. Но отец Исидор неукоснительно на каждой Литургии возносил особое моление о прекращении «болезненного поветрия», то есть болезни, распространяющейся воздушно-капельным путём. После службы он собственноручно протирал спиртовым раствором стекла киотов и ручки дверей. И по привычке подъедал все крошки просфор, которые оставались в глубоких блюдах, на лавках, а то и на полу.

Пожилой священник, ранее испытывавший к интернету неприязнь, отправился на поиски своих пропавших прихожан в социальные сети. Не без удивления узнал о них много нового. Однако не все, к кому он просился, добавили его в друзья. А кто-то даже «забанил», хотя батюшка не злоупотреблял комментариями и не спешил увещевать грешивших словом. Ждал личной встречи.

Разочаровали его и некоторые собратья, судившие в пространстве интернета о серьёзных вещах с «лёгкостью мысли необыкновенной». Явно эти отцы перед реакцией на события забывали помолиться.

Как не осторожничал отец Исидор, попался и он на удочку страстей. Пару раз принял участие в бессмысленных спорах и не сразу заметил, что крепко подсел на новости. Конечно, в первую очередь он следил за динамикой распространения новой инфекции. Остальной информационный мусор приходил во вторую очередь.

Новости об эпидемии напоминали сводки с фронта. Отец Исидор выписывал в поминальную книжку имена врачей, погибших от вируса. Довольно быстро вырос и список священнослужителей, скончавшихся от осложнений, вызванных стремительно распространяющейся болезнью. Был в этом списке и однокурсник отца Исидора, и знакомый маститый протоиерей из столицы, и архиерей из соседней епархии. Болезнь (а вместе с нею и смерть) всё ближе и ближе подбиралась к порогу и заставляла задуматься о скором отшествии из этого мира.

Всё чаще можно было видеть отца Исидора плачущим. А может, это слезились глаза от долгого сидения перед экраном компьютера.

Утешил пригорюнившегося батюшку правящий архиерей, который тоже в период пандемии завёлся в социальных сетях.  Епископ поделился одним интересным наблюдением: все священнослужители, унесённые поветрием, состоялись как христиане. Они пришли в полноту своих жизненных сил. Владыка, тяжело переживая смерть хорошо известных ему священников, говорил, что «Господь через эту болезнь забирает лучших». И эти слова вернули в душу отца Исидора штиль. Он не считал себя лучшим. Ему до лучших, как от Магадана до Иерусалима. Значит, в этот раз колокол звучит не по нему.

Сия весть притупила интерес к новостному потоку. Отец Исидор не то, чтобы обрадовался продлению земной жизни. Эпидемия продолжалась. Неопределённость закончилась. Он теперь знал, как отвечать на ранее неизвестные вызовы. Служить, как служил. Ведь место священника не у монитора, а у престола.

Сослужа епископу во время Божественной Литургии отец Исидор почувствовал теплый солнечный луч на своём лице. И не смог сдержать блаженной улыбки. Улыбнулся и владыка.  Улыбнулся и ничего не сказал. Только после службы заметил: «Что-то Вы, отче, щуритесь в последнее время. У глазного давно были? … Сходите».

Отец Исидор и сам собирался проверить зрение. Но не хотел суетиться. Ждал, когда в храм заглянет офтальмолог.

Священник Владимир Русин

Из цикла рассказов «БАТЮШКИ МОИ!»