Заявление

 Иванов Мойша Иванович - в писатели подался. Жил себе да жил, никого не мучил. И вдруг, как начал писать. Да так складно. Я не читал, но знаю!
Ну, пишет себе да пишет. Что сочиняет - никому не известно.

 Тут критик явился, литературный. Очень маститый. Кривоздох Ы.Й. Не слыхали? Величина,- ну очень мировая, и пошёл с критикой на нашего Мойшу Ивановича.
Нет, орёт, у вас писателя. Творческим людям положено жить и творить в столицах. А энтот - забрался в кучеря, забился в берлогу, лапу сосёт, и других совращает, своими гнусными призывами, к антиобщественным поступкам.
 
Вот это загнул! Помнится, даже председатель колхоза, в бытность прежнего режима, и рядом не валялся, с подобным красноречием. Старожилы помнят, как с его слов подковы выпрямлялись. А уж лихоимцы да лодыри, вообще столбами стояли. По трое суток бывало взат -назад в колхоз просились. Строго тогда было. Эт щас распушились, да расхрендыбестились.
 
А столичный критик всё не унимается. И в - хвост и в гриву, так и полощет, отечественный, вновь представленный талант. О чём говорит – не понять и не запомнить. Однако, заподозрено, будто достаётся нашему земляку.
 
Народ поднапрягся, но кулаки приберёг, интеллигентность и толерантность демонстрирует. Всё -таки о литературе разговор, на свадьбу или на днюху, совсем не смахивает.
 
Унюхав, что мордобитием не пахнет, столичный прыщ попёр в атаку. Набрался храбрости, прикрылся наглостью, и как самурай, рванул в самую гущу.
Вот оцените, орёт во всю глотку, что за перлы выдаёт ваш, так называемый талант, местного разлива. И приготовился декламировать.
 
Присутствующие подзаинтересовались, поостыли слегка. Всё же стало любопытно, об чём там и какие кренделя, выписывает доморощенный писака. Может и правда какую вздрень сочиняет. Минуту тишины организовали, ухи – торчком. Вслушиваются.
 
Критик воодушевился и попёр, ошибочно приняв, притихший глас народа, за крики одобрения. Вот - оцените, что творится в вашем не дообразованном обществе, в момент безответственного дрёма и легкомысленного отношения к, разного рода безграмотным писакам, и отсутствия общего контроля, над процессом творческого терроризма.

И попёр! Стих, принялся декламировать: Вот! Стыдитесь. И пошло:
 
      Ты,- танк, ты - смерть моя,
      Твой взгляд подобен выстрелу из бронебойного ружья!
      Ты – горная вершина, ты – скала. Я, чувствую, что
      на тебя мне - не взобраться никогда!
      Ты – горный свет!..
      Так сочинял поэт, силясь, во тьме ночной, поймать
      пегаса.
      Но чуть забрезжил лишь рассвет, как видит, бедный
      наш поэт, Что оседлал, во тьме невежества осла.

       Мораль, сей басни, мой приятель – такова:
       Коль, не дано тебе, в ночи поймать пегаса,
       То - не тужись, дождись уж своего, Рассвета часа.

На этом закончил, и встал, в победную позу Наполеона.

С позой поспешил. Историю плохо знал. К тому же не унялся, и опять вскрозь попёр на земляка. И это в деревне!
 
Итак, не слабо тлеющий уголёк, стремился к своему аллаберды. Итак, незримый, и едва уловимый кличь: «Наших бьют» из еле заметного, хилого облачка, вырастал в грозовую тучу.
 
Так этот критикан, ещё и масла с керосином, умудрился впрыснуть, в разгорающийся пожар. В угаре, безнаказанного словоплюйства, удумался усадить в тюрьму, несчастного поэта.
 
Да, понимаем, хотя и ничего не соображаем в это деле, может и, - не те стихи. Да, понимаем, что писать, всякую сочинюгу, следует правильно. Но, за что сажать? Не украл же он свою писуху. Никого не побил, никого не оскорбил.
 
 Не нравится – не читай! А ещё лучше,- сам сочини как надо и покрасивше. А, ежели кто, не умея, к примеру, работать топором, пол – хаты разнеся, почнёт учить других, да всю страну научит? Кирдык, стране - Рассее!

В общем, слегка побили критикана. Нет, не руками, не махали. Его же оружием и решили приложиться. И глаголом, и хореем. И сравнением всего обляпали. Кто то, деепричастным оборотом, как печной кочергой, по печёнкам - не промахнулся. По башке грамматикой прошлись. В конце, запятой - в глаз заехали. Провожая - ещё одной не пожалели.

Короче, спровадили антихриста. Местный вундеркинд и старорождённый писатель, стал ходить по селу как гусь. Нос задрал. Все с ним здороваются, и шпане в обиду не дают. Да те и так никого не обижают, иначе – враз по шеям схлопочут.

Народ то в селе, сплошь справедливый, хотя и не глупый. Ходил-ходил, да не тут-то было! Ксюха, двоюродная сестра Михеича сына, троюродной тётки зятя, крестница дочки… Короче,- Степана внучка. Всё на работу устраивалась. В столицу захотелось. А кому она там нужна!

Три раза писала. И заявление и резюме, и автобиографию. Не берут. Ну, думает, с ошибками вот и не берут. И додумалась! Мозгов то нет, вот и придумала. Прямиком к Мойше Ивановичу и попёрлась.

Логично. Раз писатель, значит без ошибок напишет. И вот тебе и работа, и Москва и замуж за городского. Три в одном, прям как в шоколадке. Денег припасла. Иванычу не привыкать,- вмиг настрочил. И заявление, и резюме, и биографию подреставрировал.

Рекомендацию от себя лично, что б посолиднее было. Подпись, бланк, и все дела. В общем, не поскупился на талант. Хороший он человек, а для сельской местности, так и вовсе – золото высшей пробы.

И, вот дела! По электронной почте бумаги отправил. Ну, совсем шикардос. Ксюха, в полной уверенности в успех, даже всех своих ухажёров поотбрила. А зачем они ей, когда вся башка вместе с мечтами по москвам гуляет, и уже мужика присмотрела.
Вот надо было этой дуре со своим заявлением вылупиться! Наш вундеркинд, гордость села и окрестностей, итак пострадал, а тут она, с писухами.

 Загубила глупая баба весь писательский талант местного разлива. И авторитет, вдобавок, истоптала. Не приняли её на работу. И правильно, что не приняли. В селе как узнали про Ксюхин облом, так на Мойшу Иваныча всё и свалили.

А как же! Писатель, а не смог нормальную бумагу сочинить, чтоб человека на работу взяли. И на - хрена нам такие писатели. Пишут – пишут, а толку? Заявление написать не могут. А люди без работы маются, и ситуация с демографией страдает. Писаки. Только на всякую хрень и хватает талантов.

К тому же, одна беда, как известно, не терпит одиночества. Разом и творческие проблемы не застряли. Задумал, Иваныч, опубликовать свои произведения. Да прям в интернет, в дзен и тиснул. Видимо Пашка-могила подсобил.
 
Во всём селе и окрест, только у него интернет имеется. Не плохо зарабатывает чертяга, всегда при деньгах. Он в город мотается – могилы роет, деньги лопатой и гребёт. А человек он хороший, никогда не зажмёт свой компьютер, всем позволяет.
 
Вот, с этого дзена, всё и посыпалось. Что это за прибамбас, никто в селе не в курсе, но слышали будто там деньги дают. А где деньги, там частенько или нередко, всякий кирдык вылупляется. Особенно когда на халяву рассчитывать.
 
Обгадили там, нашего таланта, всего дерьмом обсыпали, комментариями плешь проели, лайками всей стаей облаяли. Короче весь талант в труху превратили.
Ещё и Ксюха, со своими заявками, не ко времени, тоже подгадила.

А человек с талантом, он как танк, только без брони, и без орудия. Защититься нечем. Плюнь в него, и - пропал талант. Вот так, всё село и окрест, потеряли писателя.
 
Характерно, что интернет он ещё пережил бы. Подумаешь, поплевались – похаркались, да чёрт с ними, ко дню, и - дела никому бы не стало до него,- глядишь уже очередного бы пригрызли. Но свои то, сельские, - за что?

Похоже - сам виноват. Царапал бы свои стихи – прозы, да не зачинялся бы, всякие прихоти каждой Ксюхе ублажать, глядишь хотя б, среди своих – сельских остался в почёте.

 А то, развернулся, давай заявления строчить, да резюмы с биографиями выдумывать. Ещё и деньги брать, зарабатывать. Селяне и подумали своё, - в добавок ещё придумали - ко всему. Вот и результат, как гром среди пустыни каракумов, и дождичка в придачу.
 
Не любят у нас, в глубинке, всяких «прыщей». Хотят – если ты поэт, то будь поэтом, тракторист – трактористом, начальник – начальник. Художник, ну и будь себе художником. Но всякие заявления, помимо стихов и проз, да за деньги - не простят. Вот и гибнут таланты, за грош паршивый.