Чёрный лёд

    Переплыть Москву-реку. Школьное геройство. Кто может? Кто переплывает? Кто переплывёт? Я? Не могу пока, но тренируюсь. Сам, тайком. И уже – могу. Пошёл! Где? В Лужниках, конечно, напротив своей Воробьёвки. А ещё ни набережных там, ни о стадионе ни намёка, девственно всё, как при Тургеневе – Герасиме – Муму. Там и плыть. Рискую? Нет, уверен. Хотя до этого этого не делал…
    Впоследствии, когда дойду до трамплинов-прыжков-полётов как главного дела жизни, постоянно стану сталкиваться с задачей делать ответственно и сразу то, что никогда не делал. И сразу надо делать так, как надо. – Такой спорт: новые трамплины, новые исполнения новых и старых «трюков». – Незнакомое – «с листа» -- продумал (сходу) – сделал… А, может, и всякий спорт такой: задачку за задачкой ставит. – Делай!
    И потом, впоследствии, всегда – такая «конструкция действий» не только в отношении себя – тренерство, преподавание. Учи и учись!
    И такое – не только в отношении спорта.
    А сейчас (тогда) – плыть. Безальтернативно. И плыть, и переплыть. И переплыл… И обратно. – «Шмотки» же на оставленном берегу. Не смыло ли волной! Высокая вода-волна идёт по реке, по берегу за разными проплывающими баржами, буксирами, большими пароходами.
    Отправляя себя в переплывание, подсмотреть-подгадать не-встречу с такими… Ну, на воде тоже переждать встречу с судами можно… А особый «форс» -- поблизости от проходящего парохода на волнах, которые от него, «покантоваться». Но такое – уже с набором опыта переплываний. – Лихачить-хулиганить.
    А а школьных разговорах про переплывание – не участвую. Молчу почему-то. – Моё это, не чьё-нибудь…
    …А чистая ли вода в Москве-реке тогда? Скорее нет, чем да. – Чуть выше Воробьёвки по реке «Дорхимзавод», «Завод сложных эфиров», предприятия разные. И вода речная с лёгким «привкусом-запахом» приторно-сладковатвм. Но вода эта красивая, коричневая, оранжеватая у берегов, где пески. И манит она плавающих…
    (А выше по течению, там, где Ворошиловский парк и ещё выше, там река Москва чистая, и там довелось исплавать её поперёк и вдоль очень и очень помногу… Но это – тоже  потом.)
    А сейчас… Ещё нет «Лужников», нет метро-моста, нет искусственного покрытия на трамплинах… И на том берегу, на берегу Гор, там… -- От Нескучного сада сразу за Богодельней – грандиозный глинисто-песчаниковый обрыв. Крутой. Спады, уступы лбы. – «Альпинистничай», карабкайся! А то – «геологствуй»: копайся в этих «поздних отложениях», ищи и находи окаменелую фауну. Карабкались, копались, искали, находили. Аммониты, белемниты («чёртовы пальцы»). Гордились. Тащили коллекции в школу.
    По ходу путешествий – озёра-пруды. Чистые. В них -- фауна современная. И стой-сиди-вглядывайся в неспешный головастико-водорослевый калейдоскоп озёрной жизни. Пруды-озёра – галереей расположены. Возле сливов-переливов, их соединяющих, высмотрели тритонов. Красивейшие подводные ящерицы. Почти чёрные с ярко-жёлтыми подпалинами и фосфорическими пятнышками на пальцах и голове. Стали ловить. (Дети – дураки-охотники!) Ловилось не легко, но увлекательно. В банку с водой и домой. И почти сразу из дома в банках потащили обратно выпускать и повыпускали. – Резко почувствовали неуместность состоявшегося. Жалость, называется. А уж так-то уместны в своей воде водяные обитатели. А уж уместно-то как за ними наблюдать-любоваться. Подолгу. С потерей отсутствующего времени.
    И с отсутствием времени и в травах, в цветах и в садах…
    …Это лето. А откуда-то осень к зиме. На любимом обрыве повсюду наледи замёрзших грунтовых вод. Ледовые альпинистские лазанья. А уж вот и снег задул, задувает, метели замели, мёрзлые травинки ещё торчат из новых снегов, бежим-бегаем на лыжах беговых, а в лёд уже закатана слаломная гора. Сразу с первого снега и на весь сезон. Лёд.
    …Почему воробьёвские и бывали успешны в слаломе: лёд на горе завсегда. С младенческих спусков спортсмены здешние и представить не могли, что на трассах может быть что-нибудь кроме льда.
                       
                ЧЁРНЫЙ ЛЁД.

    Чёрный лёд оледенил Воробьёвку. К концу зимы установилась оттепель, и таяло, и таяло. Не растаяло. Замёрзло. Вернулись серенькие морозцы, не крепкие, вялые. Настойчивые. На Воробьёвке повсюду сделался лёд. Вместо снега. Только лёд. Тёмно-серый лёд, почти чёрный. И глянцевый. Ходить пешком стало невозможно. Совершенно. – Скользко! Даже не по наклонным поверхностям, а по совсем горизонтальным. А где ж ты на горах сориентируешься  выискать горизонтальные? Физики-теоретики говорят о некоей «абсолютно скользкой поверхности», -- вот, пожалуйста. Была. И никто по горам и не ходил, никаких гуляющих. Ледяная пустыня. По пустыне пробирались редкие тренеры. Изловчились ходить с лыжными палками. Без палок невозможно вовсе: падай и ползи. И не поползёшь тоже: скользко. Хорошо бы, наверное, с альпинистскими кошками, да у кого ж они есть. Так и ходишь с палками повсюду в городе, чтобы потом на Воробьёвке до базы с ними дойти. Москва-то вся уже сухая, бесснежная почти, стояла. Примороженная дохлым морозцем, серая, противная.
    А нового снега не было. На малых трамплинах побросали, было, ещё, на приземления из овражков сфиновавшийся серый снег, пытаясь ещё поддерживать возможность тренироваться, прыгать, но вытаивали выкаты трамплинов, превращались в голый лёд, не остановишься, улетишь в никуда. А у горнолыжников? – Та же картина. А даже прийти на занятия тренирующимся – как? Нет, не прекратилась спортивная жизнь на Воробьёвке, нет, но стихла совсем. Теплилась еле. А тут ещё в близкой перспективе сборы для малышей проводить надо, а как?..

    …Соревнования ветеранов. В те, не очень давние ещё времена, администрация Спорткомплекса изредка терпела подобные явления в спорте, и бывало, снисходила до проведения таких мероприятий. Но впоследствии сменяющееся начальство Воробьёвки ничего подобного уже не допускало.
    А тогда, в тот раз… Соревнования ветеранов. День ветеранских соревнований. Утро. Как назначили, так всё и… Слаломная гора – чёрная ледяная стенка… Не-ее! -- наверное, отменят старт. Не может же… -- Нет, ничего не отменяется, всё как будто ничего необычайного. Ни у участников, ни у устроителей не видно никаких сомнений и неловкостей.
    -- Галь-Иванна, участвуешь? Катишь? По льду.
    -- Да ну их! Накаталась я по своим льдам…
    Ну, -- она чемпионка. – Ей вольно. Это нам, чайникам, спортивные качества проявлять неймётся. Тоже себе, -- «мастера»!
    А трассу уже заканчивают ставить, просмотр вот-вот. Как её и поставили-то? По этому льду. Я и проглядел. Ставят и ставят. Возятся на горе. Ну, сверлят лёд для древок – нормальное дело, но носиться-то по склону!.. Наверное, на кошках! Или на лыжах? У всех же в наших делах – точёные лыжи-то. – Московская коллегия судей по горным лыжам – особая спец-команда. Даже и супер-элитные мастера и специалисты нашего спорта поражаются, как они!.. какие они!.. как они работают! – крепкие и солидные дядьки (и тётки!) – серьёзные! -- скоро-скоро – разноцветные тараканы на горе – забегали-задвигались, древки по склону растащили, трасса стоит, хронометраж, финиш, старт, участники поехали, соревнования проведены, -- …протоколы результатов… -- Олимпийский уровень! В любых горах…
    И сейчас. Воробьёвка. Лёд. Солнце. Ветераны…
    Трасса стоит. Чёрная гора. Солнце сзади из-за горы вскользь по льду. Склон – северный.  Древки разноцветно на солнце светятся. Гора-то ещё и блестит глянцево. Сверкает всё.
    Просмотр проскребли. Поехали. (Поехали!..) Немножко на чёрном белёсое проявилось. – След… И едут же, едут все по наливному этому льду, в обычной манере, как будто ничего другого для спусков по горам и не предполагается.

    Вадим Гиппенрейтер. 90 лет. Едет, как едут. – Чемпион! Первый в Истории Чемпион Советского Союза. Тридцатые годы. И -- всемирно известный фотожурналист и художник. Главная тема – горы!..

    …Участники ветеранских соревнований…
    Чемпионы бывшие в таких почти не участвуют. Хотя, вот, Талий Монастырёв как-то прокатил… И вот, в Шуколово в Центре Тягачёва устраивали недавно гонку ветеранов, так даже сам Карл Шранц приехал, проучаствовал среди других достойных…
    Основная часть контингента ветеранствующих – профессионализирующие себя любители. Очень серьёзные спортсмены. И очень серьёзные люди. Это не так, чтобы «еда – вторая тренировка» и «сон – первый шаг к олимпийским играм», как у настоящих профессионалов. Это – жизнь, работы, заботы и -- …тренироваться нужно. Много. Серьёзно. Мало и кое-как – нежелательно: не «поедешь»… А ещё отдыхать? Восстанавливаться?..
    …Это – академики. Ну, профессора-доктора-доценты, прочие работники наук, работники серьёзных бизнесов.  Подрабатывают-зарабатывают как-то на свой спорт. Лыжные персоны с разных ступеней социально-гнорарной лестницы. А, в общем-то, серьёзно-ветеранствующие -- небогатые все. А всё у всех за свои деньги. А часто у таких нет денег на и подъёмник даже. Лазают пешком, но со склонов их везде гонит охрана. (Богатые-то так себя не ведут никогда.)
    Ветераны весёлые. Весело обустраивают свой «учебно-тренировочный процесс». Ранним, невообразимо ранним утром или невообразимо поздним вечером-ночью проводят свои тренировки на трассах (с постановкой своих трасс). В другие времена их на склоны не пускают, -- то есть, трассы ставить не разрешают. И, вообще, гонят отовсюду. Постоянно они ищут гору, куда их пустят трассы ставить. Находят. Ставят и ходят, ходят, ходят свои трассы – тренируются. То на одной московской горнолыжной горе, то на другой. Их какое-то время туда то пускают, пускают, то потом прогонят. И они кочуют дальше, ищут себе другой склон…
    Где и кто ветеранов «привечает»? Вот, КАНТ больше других, молодцы. Воробьёвка – в прошлые времена всегда – да, в последнее время – нет… Вообще-то, горнолыжным центрам надо бы вводить в структуру опций установку спортивных трасс для… «чайников». – Для всех, то есть. Открыто. Приходи и ходи. Это оказалось бы действенным фактором повышения общего уровня катания. ( А для кого-то – мастерства.) Просто так что ж всё по склонам вилять-гулять, а трасса делает лыжника лыжником… Какое-то время в «Волене» под Яхромой стали ставить спортивные трассы для всех. Мы, университетские наладились, было, ездить туда ради этих трасс, и сразу с толком, с отдачей. Но они, «воленские»… трассы вскоре ставить перестали…
    …И вот ветераны – «едут». Очень прилично. И по общей технической «картинке», и по скорости. Как ездить по ледяным трассам? По льду. – Точиться! Острые канты – не важно, новые лыжи у них, или другие какие-то и какой конструкции – канты наточены безукоризненно! И устремлённость, атака вниз-вперёд побольше: лыжи, закантовываясь, носками резано входят в поворот, только дугу и держи. И вворачивай, вворачивай! (Правда, если этого, – а всё просто как будто, -- не сделать, канты срываются, лыжник на бок – хлоп! -- и поехал скользить по льду на собственном теле со своей же скоростью, и зарубиться нечем!) – Вворачивай! Дело техники. – Ха! – Технику изучить надо, вытренировать. А большинство ветеранствующих в своём детстве-молодости высокими мастерами и не были. Хотя бывали некоторые и неплохими, и сильными спортсменами. А и такие тут есть, кто в молодости лыжниками были вовсе никакими, а вот начали учиться-готовиться в возрасте уже значительном и как «поехали»!.. Бывает, на открытых стартах (а здесь же вот, у нас на Воробьёвке такое тоже наблюдалось!), когда допускают на эти соревнования  сильнейших ветеранов (не мастеров), они проигрывают сильнейшим гонщикам столицы (мастерам!) десять-семь процентов времени. Прилично – а?!.          
    …Весьма достойные «чайники»… Но нужно тогда дешифрировать широкоохватное для Руси понятие «чайник»… Хорошо, если «чайник» не тот, кто не умеет но лезет к толпе навязывать ей своё неумение, а тот, кто не умеет, но страстно хочет уметь, совершенствоваться и быть совершенным. И совершенствуется… Вот это чайник – чайник!
    Своей устремлённостью к спортивному мастерству ветераны, несомненно, поднимают общий уровень «чайничества» -- качества лыжного любительства.
    Можно предположить и то, что в трудные околопрестроечные времена горнолыжный спорт продержался в стране в значительной степени благодаря феномену ветеранства. Ветераны со своим непреклонным ветеранством оказались носителями спортивной культуры. И так не только в горных лыжах.   
    А главная заслуга ветеранов-спортсменов (перед общей толпой) в том, что они поднимают (у толпы) представление о цене жизни. О том, что жизнь – стоящая затея!..
 
   …Яркое солнце поднялось, слегка притеплило поверхность льда, вторую попытку ехалось, чуть ли не как по комфортному снегу… Ну, -- после звонкого льда-то!
    После соревнований на следующий день повалил смачный снегопад, и валил, и валил, и завалил город снегом до добротного паралича уличного движения. Симпатичный морозик укрепил наваленный снег. А солнце над снегами стало сиять и сияло, и сияло, ярко шпарило  долгие дни без перерыва! – Три недели альпийской зимы. Подарок!..
    …На Воробьёвке… Горный воздух играл над снегами… Заново засыпали трамплины, провели великолепный сбор у малышнёй; все свои каникулы с утра до вечера жили они здесь лыжной снежной жизнью. Питаться бегали толпой в столовую Дворца Пионеров…
    А снег лежал и лежал на Горах, будто весны и не предполагалось. И катались. И стало свободно на склонах: к концу сезона многие уже хотят не верить в зиму. Ставят лыжи и доски в угол… Уже и подъёмники не работали, -- а снега-то навалом! – ну, и катаемся, тренируемся. Но стал таять и «наш» снег, из белого сделался серым, фирновым. А мы трамплины этим снегом по-новой засыпаем! А мы по снежным длинным леденистым языкам на склонах ставим и ставим себе интересные трассы то с буграми, то с виражами невообразимыми…
    Сверху на край горы выскакивают москвичи (а, может быть, и «гости столицы») – пионеры лета в шортах. – А жарища же стоит, май же уже, вот он! – Застывают. Изумлённо и долго глядят под гору, наблюдая жизнь «зимнего курорта»…
           ………………………………………………………………………………
    Великий Вадим Гиппенрейтер умер на сотом году жизни. Недавно.
    Тоже недавно на сто первом году жизни умер великий французский горнолыжник, первый в истории чемпион Мира по горным лыжам и величайший спортивный деятель Эмиль Алле… До последних своих дней он продолжал выходить на склон.
    «Лыжи, может быть, не являются счастьем, но вполне могут его заменить!»      

                Алексей Германов.   2017.