Университетские прыгуньи

    «В прыжки приходят либо дураки, либо хулиганы!» -- Так говорят те, кто прыгает-летает на лыжах. Шутят. Над собой. А те, кто на лыжах не летает, не прыгает, так не говорят. Не потому, что не позволяют себе бестактности: летающие-то, как-никак, внушают уважение. Нет: не причисленные к касте лётчиков лыжных не знают темы. Не знают, какие они, эти «пришедшие в прыжки». А они вот какие: такие, кому неймётся в покое, кто не ухитрится реализовать себя в не такой экстремальной активности. (Не летать, а плыть… скажем…) А летать помногу надо. И приземляться… желательно… после каждого полёта. А каким выйдет приземление – вопрос. Каждый раз. А отвечать на такой вопрос каждому «лётчику» самому. Каждый раз. Как и на все вопросы в каждом полёте. Ответственность этих ответов увлекает. Как и полёты. Каждого, кто «пришёл на трамплины». И очаровывает, и влечёт через жизнь до ветеранства. И «полётность» жизни «пришедших на трамплины» -- она навсегда и всегда с ними, увлечёнными и очарованными.
    А пришествие на трамплины оказывается для таких – спасательным средством Судьбы. – От тоски или/и деструктивности биографии. Посчастливилось, значит!
    И какие же биографии у лыжных «лётчиков» вне полётов?.. Ну, тренеры, понятно, они остались при трамплинах. А куда пошли не оставшиеся? О!.. – В разные и интересные стороны. Музыка (солист-саксофонист)… Техника (главный инженер автотранспортного предприятия)… Кинематограф (режиссура)… Главный архитектор строительства стадионов… Авиастроение… Космонавтика… И ещё как-то «многовато» наших в науке. В частности, в Московском Университете. Да ещё и такие есть, кто уже на уровне кандидатов и докторов наук и академиков, прыгать продолжали приходить на трамплин. – Прыгать!.. -- Математик, физик, географ, биолог, инженер-энергетик… Нет, ладно, -- учёные-горнолыжники, таких две трети МГУ, но – прыгуны!.. Да вот даже великий Нагорный, горнолыжник и прыгун. Правда, в университетскую свою бытность, на горные лыжи и на беговые он становился много, но на трамплин на лыжах уже не выходил…
   
    …Московский Университет!.. Сам профессор Нагорный пригласил меня в свою лабораторию. Работать. Должность – младший научный сотрудник – МНС. Лаборатория располагается в Главном Здании МГУ на Воробьёвых (Ленинских тогда) Горах. После первого рабочего дня в Университете куда я мчусь? Правильно! – На трамплин. Для этого бегу, чтобы выскочить через главный вход, обращённый в сторону Гор. Толкаю парадную дверь, но дверь не поддаётся. Я пытаюсь открыть её, прилагая всё большие усилия, упираюсь, толкаю и… вдруг дверь волшебно исчезает из-под моего «упора», распахивается, и я вылетаю наружу, вынужденный перелететь через маленькую девочку, студентку, она открывала дверь снаружи. Так начинался мой университетский путь – пожизненный «роман» с Московским Университетом. Нагорный не возражал против моей спортивной жизни на трамплине, наоборот поощрял её. Я вовсю прыгал тогда. А вскоре включился и в университетские горнолыжные дела…

    Десятилетия спустя та же дверь открывается (не открывается) так же, а я пытаюсь возрождать и лелеять университетский горнолыжный и теперь и сноубордический спорт, который, благодаря изменившейся общей обстановке пытается угаснуть.
                ------------------------------------------------------    
 
                УНИВЕРСИТЕТСКИЕ ПРЫГУНЬИ.

    …И красивые все непереносимо! Ноги подгибаются упасть под ноги им и целовать прыжковые ботинки, зачавканные мокрыми опилками с выката летнего искусственного покрытия… А и все – разненькие… Красавицы-то. – «Мои»!.. (…Одна, другая, третья красотка. / И новые совсем иного сорта, / Чем предыдущие. А то и сразу все / Вместе / И во всей красе!)  Но и как же переживаю я (я – слабонервный…)  за них, когда они на трамплине!.. Но это же – трамплин!
    Штука-то вот в чём. Тренирую горнолыжников и сноубордистов МГУ. На Воробьёвке. С Московским Университетом у меня – пожизненный роман. С Воробьёвыми Горами – пожизненный роман. И вот, университетские, и вот я с ними на Воробьёвке. И вот трамплины. Зимой и летом. И не быть на трамплинах? Проходить мимо? Тем более, что прыжки – мой вид. Тем более, что я знаю, что было время (и сам я это время чуть-чуть застал!), когда Ворбьёвские горнолыжники прыгали с трамплинов, а прыгуны носились по горнолыжным трассам. Была такая «Горнолыжная Спортивная Школа Молодёжи». Руководил ей Владимир Эргардович Нагорный, замечательный тренер. Готовились на Горах комплексно и вместе: горнолыжники, прыгуны и двоеборцы. И успехи от той подготвки были замечательные: московские воробьёвские доминировали и в Союзе, и на международном поприще весьма прилично выглядели – среди первых-сильнейших. И, бывало тогда и такое: юноша на первых местах и в прыжках, и в горных лыжах, надо включать его в сборную команду, и тренеры ломают голову, -- в команду по какому виду ставить такого сильнейшего! В горные лыжи? В прыжки? В двоеборье?
    …Но девушки тогда прыгали только для тренировки. Прыжки были исключительно мужским видом. Сейчас-то, да и давно уже, женские прыжки утвердились как вид, соревнуются девчонки на тех же трамплинах, что и ребята, и в соревнованиях такого же (то есть, высшего мирового) ранга.   
    Для меня же совершенно очевидно: школа скольжения на лыжах и взаимодействия с горой в скольжении -- на трамплинах сверхъестественно эффективная. Для всех и всяких лыжников. – Хочешь стать хорошим лыжником, -- прыгай! Хочешь стать хорошим сноубордистом, -- прыгай!
    И вот они – мы. Университетские. Студентки, студенты и я. Вожу их на трамплины. Учу прыгать и стараюсь увлечь этим видом спорта – прыжками, то есть. И для вида это тоже хорошо: маловато детско-юношеского народа в прыжки в последнее время приходит, а тут всё-таки, вот они – мы!.. Что интересно. На тренировки вожу всех, а увлекаться прыжками стали только девчонки. Ребята – нет. За все времена только один застарелый университетский юноша стал прыгать. Физик. Аспирант уже. (Уже кандидат!) Правда, очень сильный горнолыжник. Девицы же прыжками увлекались многие. Что могло бы подтверждать мою гипотезу о том, что женщины более совершенные человеческие создания. – И это и естественно, потому что у Всевышнего это уже вторая модель человека. Улучшенная.
    В лучшие времена набиралась у меня группа из одиннадцати прыгуний. Или двенадцати?.. И вот мы выходим. И на трамплине. И одна лучше другой. И все – прекрасны. И, действительно, разные все, и по антропометрическим данным, и по подготовленности. Но одинаковы по открытости к делу, которым я их всё-таки увлёк. Которым они увлеклись от души.
    Одна безнадёжная беда была: как я шутил, «они делали вид, что учатся в Университете» (и поэтому очень заняты). Это шуточки, а в Университете-то учиться трудно. Учёба -- время. А спорт – тоже время: дело, которое должно поглотить время персоны целиком, иначе дела не будет. Но девчонки прыгали. С душой и от души. Получалось (по успехам) всяко, а потенциал был и был. Кто-то из девочек моих – хорошие горнолыжницы, кто-то акробатки. Была девочка из спортивного рок-н-ролла. Очень летучая…   
    И вот, выходим, и вот мы на трамплинах. Шуршим, грохочем, скачем (на искусственном покрытии трамплинов на разгонной лыжне лыжи грохочут, а на приземлении шуршат)… И коллеги-тренеры роятся вокруг «моего» контингента прекрасных дам. Пчёлами-осами. Норовят потренировать. Весь и сразу методический материал из всей тренерской души достают и выкладывают, -- усвой и мастер. А меня как будто рядом и нет. Предохраниться от этого назойливого педагогического пиратства невозможно. Приходится объяснять ученицам, что кругом все тренеры доброжелательны и спешат поведать сокровенное, не надо сторониться их учительских порывов, когда можно получать на халяву информацию о предмете. Но и оценивать её, информацию, надо скептически.
    Тренировались, и бывали упорны и успешны… -- Но никто не остался в прыжках. Причины по-разному житейские. А быть по-серьёзному в серьёзном спорте, это… -- это надо быть достаточно «несерьёзной» персоной…
    Как-то в погожий день заявился на нашу прыжковую тренировку рок-н-ролльный партнёр моей рок-н-ролльщицы. Красавец… Ну, наверное, красавец, если разбирается кто. Но… -- ну, прямо для кино. И ростом чуть ли не меньше, чем она. – Она-то высокая. – И, может, и хорошо, если меньше: не так высоко, всё-таки, её ему забрасывать в их акробатике танцевальной… Отстоял на судейской вышке всю тренировку. Молчал в сторонке. Вскоре девочка-рок-нролльщица сказала мне, смущаясь, что прыгать больше она не будет: её рок-н-ролльный друг ей запретил. Ну, понятно: а у неё с ним хорошие отношения. Потом она исчезла: тоже понятно – последний курс мехмата… А была лучшей из запрыгавших: и уже летела лучше всех, и возможности: акробатические, лыжные, а сама-то высокая-стройная-прыгучая-лёгкая. – Летала б, как… «фанера над Парижем»…
    Другая девочка, наоборот, маленькая. Во всех смыслах, маленькая: первый курс и ещё несовершеннолений возраст (вундеркиндик), и роста малюсенького. Но складная, всё у неё сразу получается, -- ну, очень хорошая, и хорошо подготовленная уже горнолыжница. И на трамплине ей – хорошо! Но… -- вскоре: не могу прыгать – родители. А с родителями, видно, тоже у неё – хорошие отношения… Впоследствии сделалась она лыжным инструктором с международной лицензией (это вовсе между её учёбой и нашими тренировками-соревнованиями горнолыжными), работала-подрабатывала инструктором много и очень успешно… И как-то вдруг потом – молодой учёный-биолог со степенями.
    И – совершенная красавица, факультет вычислительной математики и кибернетики. Запрыгала успешно, легко, увлечённо. Очень увлечённо. Увлеклась изяществом полётной позы, когда прыгун укладывается на воздух, и надо отдаваться этому «укладыванию». «Улеглась», упала вперёд «на морду» при приземлении, то есть, как летела, так и легла. На своё несказанно прекрасное лицо. (Это вполне характерное падение в прыжках. Бывает такое.) Лицо расквасилось. Стало заживать. Девочка продолжала тренироваться. И – перестала. Не из-за «сохранения лица» и риска возможных травм. – Учёба и наука. Навалились. Сезон подходил к концу, девочка подарила мне на день рождения великолепный жёлтый чайник. Но вскоре перестала приходить на тренировки…            
    И совершенно чудесную девушку удалось мне выловить в бассейне МГУ. Была весна, университетские лыжники-гонщики проводили тренировки в бассейне. Я плавал вместе с ними. И вот, в водах его прельстил красавицу… -- трамплином. И она за мной – пошла. И на Воробьёвке уже поразился я её неземной красоте… А очень сильная лыжница (мастер спорта по беговым лыжам), тренироваться могла, сколько угодно, и тренировалась увлечённо, включилась прилежно и внимательно в прыжковую нашу жизнь, распрыгалась и разлетелась. Что-то стало и получаться…
    А это был такой момент, когда женские прыжки были как раз включены в категорию соревнований высокого и высшего уровня, девочек взялись повсеместно привлекать в прыжки и готовить, и сами они, и желающие прыгать, и прыгающие уже, откуда-то стали появляться… И спортивное начальство по всему миру задумывало начинать культивировать ещё и женское лыжное двоеборье (прыжки и лыжная гонка). А в двоеборье часто спортсмены приходят или из чистых прыжков, или из гонок. Осваивая при этом для двоеборья второй составляющий вид. Понятно, что у нашей красавицы перспектива была тут сказочная.
    И что тут сделалось! Ну, понятно что работающие на трамплине коллеги (тренеры-«шерпы») сразу стали облеплять её с восторгом вампиров. Едва только выйди с ней на тренировку… Но и выныривали-выползали ещё и «спортивные» административные  персоны, которых на горе и не видно бывало: «Отдай девочку!»… «Она будет теперь у нас.»… «Передай!»…
    …Это -- простота, которая не может не восхитить и не изумить художника: учитель воспитал, подготовил ученика, ученицу, довёл до некоторого уровня. Почему нужно теперь забирать ученицу или ученика у этого учителя и передавать другому учителю, который не подготовил учеников? Почему можно решить, что учитель, который довёл ученика до некоторого высокого уровня, не поведёт его и выше?.. И совсем восторженное подозрение вызывают «вывозящие» на старты высокого уровня «заслуженные» спортивные «педагоги», завладевшие чужими мастерами. На кражу похоже…

    А девица-красавица скоро взяла да вышла замуж за нашего воробьёвского коллегу-тренера и тоже красавца и в недавнем прошлом прекрасного (загляденье!) двоеборца, члена национальной сборной… Закончила с блеском свой Физфак МГУ (ядерная физика), и на факультете её и оставили. Втроём, с мужем и с коляской с ребёнком иногда гуляли они по Воробьёвке. А теперь у них двое детей…
    На трамплин она больше не выходила…
    А женское двоеборье так и не ввели в лыжный спорт.

    …И была девочка… -- ну, «чемпионка по старательности». -- Старательности включения в спортивный процесс. И в горных лыжах, и на трамплине. И на трассах гоняет, и с трамплина прыгает, и зимой и летом тренируется, тренируется, и в школе инструкторов по горным лыжам отучилась, лицензировалась… И так, видно, прониклась идеями спорта и практикой спортивной жизни, что… вдруг оказывается, что она делает дипломную работу по социологии -- исследование состояния спорта. Лыжного. Нашего у нас. Сейчас… -- Структура, организация, развитие, программы. Я, когда она мне об этом смущённо сообщила, изумился, растрогался, бросился сразу ей помогать: накопал много-много толстых мудрых материалов про структуру российского спорта, концепцию и планирование его развития , организовал ей встречи на всех уровнях в «структуре» спорта от высшего руководства спортом страны до практических тренеров-«шерпов», тех, которые делают спорт, делая спортсменов. (Некоторые из таких уже были безработными.) И он пошла… Изучать директивные документы, встречаться с высоким и высшим руководством спорта – работа складывалась складно… А потом она вышла на холод пространства, которое называют, бывает, «постсоветским», и увидела, что спорта… -- нет!..
    На предзащите диплома ей с восторгом и со сдерживаемыми слезами сказали, что работа её настолько великолепна, что если она оставит в ней выводы, к которым пришла в своём исследовании, то факультет… -- закроют!..
    …Для защиты работа была отредактирована.
    Сейчас эта девочка «ковбойствует» где-то в Канаде.         

                Алексей Германов.   2017.