Лунное затмение. 29 глава

   В эту ночь, в доме Батыр акя никто не спал. Хадия опа сидела рядом с Рахмоном, обняв его руку и прижавшись к сыну, вдыхая его запах, понимая, что её сын вырос, повзрослел, стал мужчиной, видимо и курит уже, судя по запаху. Женщина украдкой поднимала голову и ласково смотрела на своего старшего, первенца, за которого эти два года она молилась днями и ночами. Среди ночи просыпалась от страха за его жизнь. Она посмотрела на шрам от пули на его шее и материнское сердце сжалось. Хадия опа заметила, что Рахмон чуть прихрамывает, значит и в ногу был ранен.
  - Это ни чего... Главное жив, кости целые, а раны заживут до свадьбы. До свадьбы... нужно с отцом и дядей поговорить, женить сына надо, - думала женщина, устала положив голову на руку сына. До плеча - то его она не доставала, хотя и была довольно крупной, полноватой женщиной, в отличие от своей овсин(жена брата мужа), Шахисты опы, худой и вечно находящейся в движении. Усидеть на месте эта женщина не могла, да и муж её, Батыр акя, не позволял. Платок Хадии опы вечно сползал на бок, но насчёт своей внешности женщина никогда не заморачивалась. Родив своему мужу пятерых детей, кроме них она и забот не знала. Да, она знала, что муж её, отец её детей, имеет женщину на стороне, но кроме неё самой, никто не догадывался о том, что творится у неё в душе.
   Уснули все под утро, порядком устав. А на следующий день, Хадия опа, прямо за завтраком, решила поговорить с мужем.
   - Рахмона нашего женить нужно, отец, поговорите с братом. Решите, что нужно невестку подыскать, так мы с Шахиста опой и начнём искать. Что скажете, отец? - спросила Хадия опа, погладив по плечу Рахмона, который сидел, смущённо опустив голову и молчал.
   - Ты права, жена, поговорю с братом, отчего не поговорить. Старшую дочь нашу, Юлдуз, уже сватают, так может сразу две свадьбы и отыграем. Следом дочери подрастают, а младший сын... ему еще рано думать о таких вещах. Ладно... во имя Аллаха, милостивого и милосердного.... Аминь, - произнёс Рахим акя, обводя ладонями лицо и поднимаясь с курпачи из-за хантахты, где они сидели и завтракали.
   С шумом вошёл Батыр акя, Рахмон и Хадия опа тут же встали, проявляя уважение к старшему в их семье. 
   - А ты куда? - спросил Батыр акя, посмотрев на своего младшего брата.
   - Так... никуда, вот... Вас встречаю, - ответил Рахим акя, запинаясь.
   Если что, Батыр акя мог отругать брата при всех, несмотря на то, что тот тоже глава семейства. И Рахим акя молча его выслушает, надо - и прощение попросит.
   Это уважение и послушание было принято в их роду испокон веков, а род их шёл из богатых баев и купцов. Но с приходом Советской власти изменилось многое, осталось только уважение и послушание старшим. И еще, когда перестраивался старый дом, в нише, за старым комодом, нашли небольшой хум (горшочек) с золотыми украшениями, видимо, припрятанными ещё предками Батыр акя и Рахим акя. Золото сдали государству, а полученные проценты разделили между сестрой и братьями. До сегодняшнего дня от тех процентов ничего не осталось, деньги, как приходят, так и уходят, часто не принося ни радости, ни удовлетворения.
   - Садись, я только пришёл. О чём это вы тут говорили, а? Рахмон? Сынок? Ты почему не ешь ничего? Сидишь, как в воду опущенный, - спросил Батыр акя, хлопая своей огромной рукой по худому плечу Рахмона.
   - Я поел, дядя, поел я. - приложив руку к груди, ответил Рахмон.
   - А мы вот тут... как раз говорили... вот... хотели Вам сказать... - начал говорить Рахим акя.
   - Так, говори! Чего мямлишь, как маленький? - громогласно воскликнул Батыр акя.
   - Рахмона думаем женить. Что скажите, Батыр акя? - спросил Рахим акя, осторожно взглянув на суровое лицо брата.
   На самом деле, только лицо у этого человека было суровым, а в душе Батыр акя был добрым и отзывчивым, часто, просто так помогая и соседям, и всем родственникам... и не только советом. Зарабатывал Батыр акя по тем временам хорошие деньги, знал, что муж сестры прикладывается к пиалке с вином, хотя бывает, в доме и есть нечего.
   Батыр акя каждую неделю заезжал к сестре домой  и непременно, перед этим, заходил на базар. А когда привозил продукты, незаметно оставлял ей деньги, пряча под кружевную салфетку на этажерке. Дядя Батыр знал, что как бы не пил зять, муж сестры, деньги, что он оставлял сестре, он ни за что не тронет. Дочь Мухаббат, которую, кажется и не спрашивая разрешения, Батыр акя забрал у сестры и зятя себе на воспитание, Батыр акя очень любил и баловал. Было странно видеть, как этот человек, которого побаивались все вокруг, искренне смеясь, игрался с ребёнком.
   - А что я могу сказать? Свадьба - это благое дело. Наш Рахмон парень видный, на войне побывал, да за него любая девушка с радостью выйдет замуж. Но нам любая не нужна, верно? Может у Вас на примете кто есть? - посмотрев на невестку, жену брата, спросил Батыр акя.
   - Девушек много, акяжон... нужно подумать, - ответила женщина, не поднимая головы.
   - Вот и подумайте вместе с Шахистой. И не торопитесь, Рахмон только с войны, так сказать, вернулся, пусть отдохнёт. А мы с Рахмоном завтра рано утро в Ташкент едем. Ты, Хадия, тесто на лепёшки поставь, к родственникам зайдём мы, к двоюродной сестре хочу зайти, - сказал Батыр акя.
   - Как скажете... - ответила женщина, совсем не ожидая, что сын, который только приехал через долгих два года, вновь зачем-то уезжает.
   Но перечить старшим было непозволительно. А когда мужчины вышли во двор, Хадия опа остановила Рахмона, схватив его за руку.
   - Сынок? Ты же только приехал! Зачем опять уезжаешь? Гости будут захаживать, тебя проведать, ты же знаешь наши обычаи, - с мольбой произнесла Хадия опа.
   - Аяжон, Вы не волнуйтесь, мы ненадолго. Друг у меня там, в госпитале лежит. Не просыпается он, я должен быть рядом с ним. Простите, аяжон... - вновь сев на место и гладя руку матери, ответил Рахмон.
   - Раз такое дело... тогда конечно, нужно ехать, сынок. Бедная женщина, мама друга твоего... каково же ей? Инша Алла, женщина скоро обнимет своего сына, пусть скорее выздоровеет, - сказала Хадия опа.
   Вечером она поставила тесто на лепёшки и в три часа ночи разожгла огонь в тандыре. В пять утра, гора горячих лепёшек были сложены на сават (плетёная плоская корзина).
   Батыр акя и Рахмон уже проснулись, поспав всего часа три, четыре. Положив корзину с лепёшками на заднее сидение, они выехали со двора.
   - Здоровыми поезжайте, здоровыми возвращайтесь. Аминь, - провожая их, произнесли женщины, обводя ладонями лица.
   С рассвета начался дождь, переходя в ливень. Ехать через перевал было небезопасно, пришлось Батыр акя сбавить скорость и ехать как можно медленнее и осторожнее, через Ленинабад, через кишлак под названием Аш и через Бекабад. Поэтому, до Ташкента они доехали почти за пять часов.
   - Сначала к родственникам заедем, повидаем их. И они должны тебя увидеть, порадоваться твоему возвращению, - сказал Батыр акя.
   Рахмон согласился, не привыкший возражать старшим. Там, куда они приехали, семья была ещё больше, чем семья Батыр акя и семья его брата вместе взятые. В большом дворе жили престарелая мать, двое её сыновей с семьями и дочь с мужем и детьми. Хотя логичнее было бы, чтобы все жили отдельно, своими семьями, а не скопом, ведь все были в пожилом возрасте. Но что тут скажешь? Видимо, так было у них заведено. Для прибывших гостей накрыли дастархан на большой, светлой террасе и конечно, стали готовить плов.
   - Дядя Батыр? Я, если позволите, сам поеду в госпиталь, а Вы с дороги устали, отдыхайте, - сказал Рахмон.
   - На-ка вот, возьми, поезжай на такси туда и обратно, - сунув племяннику деньги в руку, сказал дядя Батыр.
   Лидия Николаевна сидела второй день у изголовья сына, держа его за руку. Только и уходила, чтобы поесть, да в туалет. Женщина совсем забыла, что с командировки должен приехать Ефим Натанович, а ведь он не знал, что Димка в госпитале лежит, в коме. Но об этом Лидия Николаевна думать не могла, все мысли её занимал Димка, её сын, а он не подавал никаких признаков жизни.
   - А ты помнишь, родной, как в детстве, когда мы шли в детский сад, ты надел новый костюмчик, моряцкий? Помнишь? Ты в лужу упал и испачкал весь костюм. Думала, ты плакать и кричать начнёшь, но ты не издал ни звука, лишь тяжело вздохнув, как взрослый, вернулся домой. Ты всегда был особенный, не похожий на других. Прошу тебя, Димочка, открой уже глаза, моё сердце просто не выдержит этой боли, - сжимая руку сына, почти в самое ухо Димки, говорила Лидия Николаевна, вспоминая разные случаи, произошедшие в его далёком детстве.
   А вечером, вдруг зашёл Ефим Натанович, Лидия Николаевна не удивилась, она лишь с отчаянием посмотрела на мужа и заплакала.
   - Мне Лёша сказал... как он? - наклоняясь над сыном и внимательно всматриваясь в его красивое лицо, спросил Ефим Натанович.
   - По - прежнему. Мне страшно, Фима, а вдруг он так и не проснётся? - уронив голову на грудь мужа, произнесла Лидия Николаевна.
   - Никогда нельзя терять надежду, слышишь? И Димка бы тебя не понял. Что врачи говорят? - спросил Ефим Натанович.
   - Говорят... что Димка может проснуться в любую минуту, а может и... Господи! Помоги! - зарыдала Лидия Николаевна.
   Ефим Натанович усадил жену на стул и встал на корточки перед кроватью сына. Взяв его за руку, мужчина не смог сдержать слёз.
   - Димка? Ты сильная личность, ты сможешь, прошу тебя, сынок...не сдавайся! Смотри, твоя мама с тобой, я с тобой. Димка! - вдруг выкрикнул он имя сына, не сдержавшись.
   И тут Ефим Натанович, который держал руку Димки, почувствовал, как дрогнули его пальцы. Ефим Натанович напрягся и оторопело посмотрел на руку сына.
   - Лида... врача зови! Быстро! Димка пальцами шевельнул! - крикнул Ефим Натанович, даже не оглянувшись на жену.