На балконе

— Кукла Лена, когда ты в таком виде развешиваешь белье на балконе, весь Новый Уренгой в жар бросает. При всем его заполярном месторасположении.
— А мне что, специально одеваться, когда я белье на балконе вывешиваю? Девственность он мне решил вернуть, христопродавец? Да, второй этаж. Да, грудь высокая, талия осиная, подол халата развевается... Потому что я вся — это эффект, поза, порыв, страстный выкрик! А этот христопродавец собирается мой стихийный народный протест, космополит ты безродный... При этом еще и целует он меня....
— Кукла Лена, ты мне кто?
— Смотри, за борт тебя брошу в набежавшую волну, ты у меня допрыгаешься. Хотя, согласно штатному расписанию нашей компании я — твоя бесправная содержанка. Такой вот кадровый экзерсис.
— Это не экзерсис, это катарсис, кукла Лена.
— Катарсис, говоришь? Свеча непотухающая тебе обеспечена пожизненно, кормилец!  Исполать тебе...
— Так прямо и исполать?  Мне кажется, ты преувеличиваешь, кукла Лена.
— Не перебивай, меня муза посетила... Прости пышногрудую, распояса-алась! Сейчас потуплю глазки и... Или нет, буду богомольно смотреть на тебя своими синими глазами. Стоя на коленях!
— Сидя у меня на коленях, кукла Лена.
— Как скажешь... Глядя в лицо своего сексуального работодателя, полное мысли, веры, неугасимого огня...
Это яблоко я тебе в лоб кидаю. Поймай, если любишь...
— Да я тебе сейчас...
— Нет, посмотрите на его лицо. Это лицо прекрасное, пусть и туповатое. Это лицо самоубийцы, маньяка, сумасшедшего. Его нос крив, а зуб давно выбит....
Пока эта харя молчит, но его глаза уже многозначительно наливаются кровью. Он уже матюгается, но пока еще не понять, что именно он собирается сделать с моей мамой... Этот благообразный обрезанный старец, неизлечимо сексуально озабоченный...
— Так вот, кукла Лена. Я тебе, в таком виде, даже к окну запрещаю приближаться. Скажи своей маме, что я о тебе забочусь.
— Его голова непропорционально маленькая, но этот высокий лоб... Да, умственная роль его небольшая — тут два раза стучать в этот лоб не надо....
И сразу пошли в ход ручища — опять шлепнул. Моя истерзанная, израненная попа... Как же скучно всё! Ну ничего нового. Всё по заезженным лекалам. «Не лапай меня!», — робко пищу я, но куда там!  И вот я уже в моральном нокауте...
А его лицо, по-прежнему огромное, но уже ликующее. Это трогательная улыбка от уха до уха... Он обнял меня своими ручищами — и возрадовался! Рот его так широко раскрыт, что туда без труда может влететь полярная сова...  Впрочем, что ей там делать?..
...Ты что, христопродавец, совсем сдурел? Мы же на балконе стоим — люди видят! Слушай, нехристь, отвези меня в Москву? Я по метро соскучилась (см. картинку над текстом)...
Блюститель он основ нравственности, блин. Да отпусти же ты меня! И закрой, пожалуйста рот. Твои хороший аппетит и врожденные наклонности к сыроедению меня пугают. Неужели причина, по которой ты дошел до этой точки, кроется в том...
— Кукла Лена, да я в Москву с удовольствием, но...
— Да это я так сказала, помечтать уже нельзя. Пошли в дом, мне на этом балконе уже холодно. Ты меня что, простудить хочешь? Или, все-таки, у тебя на меня другие планы?
— Пережив беды и несчастья, кукла Лена, мы еще зубами вырвем у судьбы победу. Таковы, если вкратце, мои на тебя планы...
— Угу. Все выше, и выше, и выше, стре-емим мы маразма по-олет…
Шучу я, как же сразу лицо у него вытянулось. Мама звонила, сказала, деньги мне на карточку от тебя зашли. Так что гром победы, раздавайся, куда я денусь. Только поешь сначала...
— Ты замерзла, кукла Лена?
— Нет, сейчас мне спокойно и уютно. Не скрою, в моей кровати, в свое время, отметились: русские, украинцы, казак кубанский, дагестанцы числом два и мордва числом один.  Он, кстати, делал мне предложение.
— И почему ты ему отказала, кукла Лена?
— У него не было УАЗа Партита. И вот теперь ашкеназ, который в моей постели вообще на веки поселился. Более того, он меня еще и на балконе лапает.
Он вообще, блин, постоянно чего-то хочет и встречается мне в квартире везде. И на улицу без него не выйдешь, потому что в Новом Уренгое такой холод, что одной мне выходить страшно. А в квартире он поселил меня и попугая и окружил нас комфортом и уютом. Скажи, нехристь, а меня ты, все-таки, любишь больше, чем попугая?
— Кукла Лена, ну перестань!
— Опять этот масон уходит от прямого ответа. Ну да ладно... А правда, когда мы в Москву поедем?...