Экспедиция августа 1991 года

Раннее утро 19 августа 1991 года встречало прохладой и обещало отличный день.
Накануне вечером вертолетом нас с приятелем вывезли с Токко в Олекминск, где мы заночевали на знакомом дебаркадере. Полтора месяца ранее жили тут же, ожидая отправки в экспедицию. Впрочем, вероятность заняться археологией тогда стремилась к «нулю». Тайга горела вдоль всей Лены и местным властям была дана воля привлекать на пожары всех, до кого дотянутся руки. А тут мозолят глаза военкому и начальнику УВД полтора десятка студентов. На грунтовую полосу местного аэродрома, вывалившись из горячего дрожащего над полем марева, часто «плюхались» грузовые борта с очередной командой парашютистов. Неслось над ВПП пыльное облако, оседало на встречных лицах сажей. Тут же «вертушки» быстро набивали брюхо бутором, людьми, тяжело поднимались и шли к очередному пожару. Сидели мы в Олекминске неделю, к концу которой группы начали прибывать уже из центра Союза. Наверное, это был «последний парад» парашютистов-пожарных Лесавиаохраны СССР и состоялся он в якутской тайге. Группировку собрали достаточную. Нужда в нас отпала и полетели мы копать стоянки древнего человека в одно из самых красивых мест Якутии...

«Метеор» на Ленск отправлялся ранним утром и предстояло нам за 14 часов плавания отметиться во всех стоящих по дороге деревнях. В те годы речные перевозки были удобным способом попасть в любую точку региона. Хочешь быстро? Выбираешь суда на подводных крыльях. Хочешь путешествовать с комфортом – берешь каюту на больших колесных теплоходах. Можно было пройтись на «самоходке», буксируемой барже или неспешном речном трамвайчике за вполне символическую цену. Нам нужно было быстро. Впрочем, «Метеор» не самый скоростной кораблик в своем классе, но все же не трамвай. Их сразу несколько лежало рядком носами к берегу, похожих на налимов. Перлись на борт по трапу тетки с курами, везли козу, детей, был пяток мужиков бичеватого вида, ехавших от геологов к геологам. В те годы по Олекме искали все что угодно, в том числе и алмазы. Под самый выход из порта погрузился целый выездной суд. Натворил мужик дел в отдаленной деревне, теперь везли его в родной совхоз на открытый трибунал.  Вот как раз милиционеры конвоя, курившие в тамбуре и рассказали мне о столичных событиях:

- Смотри…явный «путчист», - улыбнулся старшина, сигаретой указав напарнику на рукоять ножа, торчащего из-под моего старого камуфляжа. 

Охотничьи ножи по 18 рублей штука торговались тогда во всех спортивных магазинах и хорошего в них было только способность точиться о любой камушек. Я совсем забыл о нем, висящем на петле под курткой. Милицию мы тогда совсем не боялись и проблем особых от нее не ждали. К тому времени уже с пол часа прислушивался к беседе милиционеров с прокурором. В ней звучали знакомые термины и обороты. Но знакомы они были исключительно по зарубежной истории, свойственной Латинской Америке и прибрежной Африке. И коль меня уже пригласили к разговору, то сразу поинтересовался новостями…

- А где ты был такой красивый, что важных новостей не знаешь? – поинтересовался в ответ прокурор.

Узнав, что мы с июня копали «нуклеусы» на берегу таежного ручья (есть в археологии такой умный термин), правоохранители посоветовали туда и вернуться на ближайшие месяцы. Так как в стране…путч, судьба первого (и как выяснилось позднее - последнего) президента СССР поясняется дикторами центрального канала невнятно.

- Возможно его уже к ближайшей стене прислонили, - поделился специфичной шуткой присутствующий судья.

Судя по сообщению ТАСС в крупные города страны войска либо введены, либо центы взяты на контроль собственными гарнизонами. А потому стоит ожидать скорой мобилизации возрастов, уволенных из армии в запас в текущую пятилетку. И, чтобы избежать участия в возможной гражданской войне, необходимо запастись ресурсами и двигать в тайгу.

Выслушав от представителей органов власти дельный совет двинул я в салон «Метеора» проводить курултай со своим приятелем. Мысли о шутке отбросили сразу. Слишком в тему сыпали милиционеры, прокурор и судья фактами, практически их не обдумывая, иногда поправляя друг друга. Да и витала в обществе некая нервозность, когда Ельцин и его окружение провоцировали союзный центр на скандал. Было видно, что собеседники и сами нервничают. Необходимо отметить, что в те годы про особенности гражданской войны любой студент историко-юридического факультета местного университета мог курсовую «на коленке» написать. Посидели, подумали, съели большую банку кабачковой икры и решили, что на реке дергаться смысла нет. А уже в Ленске, куда придем вечером, надо искать ночлег, узнавать новости и утром идти голосовать на трассу.

- Может к вечеру современный Корнилов уже все разрулит, - предположил Олег, почесывая бороду.

Мимо двигались заросшие тайгой берега, с редкими проплешинами деревень, где выбеленные ветрами дома на буграх сменялись скальными вывалами. Попадался выгнанный на водопой скот, частые лодки рыбаков, чьи-то автомобильные караваны и вновь шла тайга, казавшаяся с воды непролазной. Над этим всем висело жаркое солнце, палившее через водяную пыль, загибая низкие радуги над темной водой. Красота неимоверная, а тук какие-то…козлы Латинскую Америку затеяли. И постепенно поднималось в груди очень нехорошее чувство…

Человек, сидящий у окна, мимо которого с постоянной скоростью идет назад окружающий мир, иногда начинает ощущать себя как муха в сиропе. Кажется, что само время течет медленно, огибая тебя сонного. За десяток часов эта новость как-то сгладилась, потерялась в дорожных разговорах, в перекурах, в усталости. Постепенно число пассажиров, покидавших «Метеор» на частых стоянках - уменьшилось и к приходу в Ленск многие уже «кемарили» свободно расположившись на сидениях, а кто и в проходе. Постепенно на Лену опускались сумерки. Уже в девятом часу вечера кораблик ткнулся носом в берег, матрос скинул трап и выстроившись в затылок друг к другу, мы потянулись к выходу. Вот в этой колонне я и услышал от идущих следом за мной женщин упоминание родного города и ключевое слово «самолет». Оказывается, даму на берегу ждала «шишига», а из аэропорта уходил «борт». И с этого момента окружающий мир ускорился максимально. Через пять минут мы тряслись в кузове новенького ГАЗ-66 в сторону Ленского аэродрома.

Якутские и прочие северные аэродромы достойны того, чтобы кто-то о них написал отдельную книгу. В литературе существует емкий термин «фронтир», которому в нашей истории есть синоним «украина». Так и пели когда-то казаки века 17-го, идя по Шилке биться с манджурами: «На амурской стороне, в засибирской украйнЕ».
Северный аэродром – это некий форпост нового мира, расположенный посреди не имеющей четкой временной привязки тайги. Щитовой домик разной размерности с обязательной будкой, полоса, часто брошенная по берегу реки. Авиационный хлам у кромки леса, попутный борт и все уже видевший экипаж.  В тот период я на них насмотрелся и потому был уверен, если есть самолет…значит на нем можно улететь. Годом ранее на таком же поле в Среднеколымске мы сумели «добыть» себе транспорт, чтобы улететь на нем в Якутск. Ленск, конечно не Олекминск и тем более не Зырянка, но в 1991 году это был нормальный советский провинциальный аэропорт. К крыльцу, которого мы и прикатили на «шишиге» геофизиков.
Здание нас встретило гулом пустого объема, девушкой в летной форме и одиноким милиционером на выходе. Женщина показала билеты и пошла, неспешно к Ан-24 одиноко стоявшему на подсвеченной ВПП. Я сунул свой рюкзак приятелю, молча кивнул в сторону женщины, взял под локоток «аэродромную» девушку и спросил сержанта где тут покупают билеты.
- Так все уже…это последний рейс. Все работу закончили, чай пьют, - пояснил сержант, даже не попытавшись задержать Олега. Его больше интересовали последние новости. – Что ТАМ твориться?
«Там» в этом случае вменяемых рамок не имеет и потому двигаясь в указанном направлении, я рассказал сержанту про арест президента и его нездоровую судьбу, возможные баррикады на Пресне и усиленные патрули во всех крупных гарнизонах страны. Говорил, что археологическая экспедиция обязана срочно доставить находки, чтобы обязательно переслать их на Москву. Что завтра наверняка объявят мобилизацию и «партизаны» двинутся всех спасать. И сержант, наверняка будет отправлен на усиление кого-то, кому нужно срочно штаны поддержать. Много чего наговорил. Девица хлопала красивыми глазами, постовой поправлял автомат и уже был не с нами. Так мы сплоченной группой и ввалились в помещение, где обслуга аэропорта принимала ужин.

- Нам бы билет, - вежливо попросил я у присутствующих.
-Точно, ему срочно надо…экспедиция ж! – подтвердила девушка. Сержант благоразумно промолчал с интересом наблюдая историю в развитии.
- Так…он уже улетает, - вяло возразила кассир, повернувшись к выходящему на ВПП окну. Где в этот момент у самолета винты…остановились.
- Да куда ж он улетит, там же – экспедиция! – уверенно заявил я, протягивая кассиру пачку денег и документы.

Билеты тогда писали от руки, время на их оформление заняло несколько минут. Нужно честно признаться, что за сутки до этого или через день после описываемого случая такие события не могли случиться. Но в этот день можно было совершить все что угодно, любая авантюра могла состояться. Вся страна была в шоке от телевизионной картинки, транслируемых новостей. Думаю, при определенном везении можно было и без билетов улететь, но с билетами летать всегда лучше получается. Это еще Икар доказал. Не особо спеша, в сопровождении девушки и автоматчика я подошел к самолету, в хвостовом тамбуре которого весь экипаж скучковался вокруг колоритной фигуры Олега. Он отчаянно жестикулируя произносил грандиозную речь. Там было все: и незабвенная экспедиция, и «время нынче не спокойное». И «товарищи, не время сейчас поддаваться на провокации», и «первым делом исполнительская дисциплина, а уж потом – вопросы и ответы». Внушительная борода, тельник выглядывающий в отвороте старой «мастерки», уверенная жестикуляция и уважение к присутствующему командиру корабля. Можно было начинать писать картину: «Балтийские матросы склоняют авиаторов на непредусмотренный подвиг». Но времени на художества уже не было, потому я протиснулся мимо митинга в салон. Поздоровался со знакомым пассажиром и сел в свободное кресло. Приятель, свернув беседу молча присел рядом. Экипаж помолчал немного и спросил уже привычное:

- А...а…экспедиция…где?
- Здесь все, кто остался, - признался я, протянул билеты и горько вздохнул. - Больше никого не будет.

Вскоре мы приземлились в родном аэропорту. Веселые авиаторы даже развезли нас по домам. А через два дня все в Москве закончилось. Мы смотрели телевизор, созванивались друг с другом, молча ждали финала. Практически сразу стало ясно, что никто никого звать не будет. Потом спускающийся по самолетному трапу странный человек (которого по привычке еще называли главой государства), вяло помахал рукой в камеру и пошел за автоматчиком к машине.  И всем стало понятно, что началась какая-то новая история. Страна еще была. Но уже было ощущение огромных перемен и какой-то потери.