Новый вестник антропологии и антропофагии

Известно, что живем мы в хищническое время на разломе культур и конце времен. По всему миру вспыхивают горячки и эпидемии, уносящие в небытие некогда цветущие единоличные и самовластные режимы и обращающие в исторический прах свидетельства авторитарной мощи. Единственным островком стабильности остается русский наукометрический мир, порождающий симулякры и симуляции, возрастающие во времени и пространстве на фоне всеобщей редукции и тотального упадка.

Ни имя, ни фамилия, ни аффилиация не являются постоянными, а вот индекс хищности, возвышающий робкого труженика Акакия Акакиевича Каблукова до Дмитрия Ионовича Молодцова, выводящий на передний край псевдонауки всех этих Ивановых, Козловых, Андреевых - тех, чье появление на свет заметила разве мать их - растет и пухнет, как чувство собственного достоинства. И вчерашний ассистент становится начальником или директором, возглавляющим оперативно и эффективно все новые и новые, плодящиеся и размножающиеся отделы страны невыученных уроков.

Один мой знакомец Павел Иванович Чичисбеев начал публиковаться с первого курса: он относил деньги в кассу журнала "Молодые драчены", а в обмен получал тезисы, сертификаты и индексации. Потом он пошел в магистратуру, и вокруг него собрались бакалавры, которые за символические блага мира сего, активно ссылались на его бессмертные тезисы "Мертвые души: поэма или не поэма???". Г.В. Гегель, Н.В. Гогель, В.Н. Гоголь-Ян создали нашему герою устойчивую репутацию. В аспирантуру, правда, он не пошел, а поехал директорствовать куда-то в Херсонскую губернию. Наукой он уже не занимается, хоть и подумывает издать катехизис своих избранных статей и обязать своих подчиненных денно и нощно на него ссылаться.

Другой мой приятель Алексей Феофилактович Калинович начинал свою карьеру так же, как и Павел Иванович (его статьи о катализе в гидролизе древнего мира, падении редуцированных при закрытии публичных домов и тезисы о пандемии в мире эндемиков давно уже стали классикой). Но его кипучая деятельность и горячее сердце требовали поприща. И оно явилось, когда ИП Калинович зарегистрировало замечательный и единственный в своем роде журнал "Новый вестник антропологии и антропофагии". Обзвонив своих Царекокшайских друзей, докторов и кандидатов наук, Алексей Феофилактович установил четкие квоты. Публикуете статью и хотите, чтобы первый рецензент открыл файл? Платите. Публикуете и ждете ответа второго рецензента? Платите. Хотите, может быть, верстку или там виньеточку? Платите. А, быть может, гордыня ваша требует индексации - в российских или заморских наукометрических базах? Платите, платите, платите! Эти статьи золотые.
Сейчас Алексей Феофилактович ездит на Лексусе, запряженном тройкой жеребцов. Его водитель, подобный языческому богу, смотрит на мир грозно и внушительно, а ученые заморыши при виде такого зрелища хаотично разбегаются во все стороны. Алексей Феофилактович - меценат и, хоть и не стал научным светилом, недавно защитил достойную диссертацию о способах организации бизнеса в стесненных демографических и наукометрических условиях.

Покинув бельэтаж, обратимся к жизни городских углов. Вот учителишка или доцентик с перержавленным перышком - пришел домой, дома дети плачут, жена три дня не кушала - а ведь тоже иногда хочется и скушать виноградику или пироженку какую. Вешает он свой сертучишко на покосившуюся вешалочку, а в сапогах - стыдно сказать - уже подошва прорвалась в трех местах. И жена говорит ему грустно, что, дескать, когда она работала инженером на заводе, были рай и спокойствие, а он, как на службу свою учебную вышел, все в хаос поверг. И садится изверг за остывшею тарелкою с кашей и пишет он статью "Мотив самоубийства в русской классической литературе". И закончив статью и прочитав ее на десять раз, и заверив ее печатью своей организации для сирых и убогих учителей и доцентиков, звонит он другу моему Павлу Ивановичу, а Павел Иванович сообщает ему адресок Алексея Феофилактовича. И спустившись с наукометрических вершин, с широкой улыбкой Алексей Солнышко Феофилактович говорит ему: присылайте статью. И вот доцентик собирает воедино свои листочки, прошивает их вместе и несет в редакцию. Через три дня приходит ему телеграмка, дескать, дорогой и любезный сердцу друг, переведите небольшое денежное вспоможение, чтобы рецензенту вашему было чем семью свою кормить. А доцентик-то наш - голь такая - занял у начальника и отправил. Еще через три дня новая телеграмка, еще более елейная, дескать, дражайший и любезнейший сердцу друг, переведите небольшое денежное вспоможение, чтобы рецензенту вашему было чем семью свою кормить - детки совсем маленькие. Доцентик и здесь изловчился, и денежку маленькую перевел. Правда, горемычный, даже бурнусик жены своей - и тот спустил, но теперь ждет, когда же его статья выйдет.

А в понедельник приходит ему подтвержденьице и пять договоров на оплату: посмотрел доцентик, взгрустнул, вздохнул и пошел на работу. И всю неделю приходят ему телеграммы, сначала такие же елейные, а потом всё строже, всё жестче, дескать, не друг ты нам, малоуважаемый автор, а свинья форменная и натуральная, а с рылом таким в наукометрический мир лучше бы и не соваться.

Так проходит время, и как-то вечером он приходит: жена в слезах, дети плачут: звонили какие-то выжиги, коллекторы и требовали от нее - женщины не робкой, но беспомощной, денежной компенсации. Услышал это доцентик бедный, повесил свой сертучишко на покосившуюся вешалку, обнял жену и детишек маленьких, пошел - и повесился.

А через полгода в авторстве Павла Ивановича Чичисбеева вышла статья "Мотив самоубийства в русской классической литературе". Опубликовал ее в "Новом вестнике антропологии и антропофагии" Алексей Феофилактович Калинович, и статью эту он очень хвалил.
Теперь и студенты на нее ссылаются, превращая самого Павла Ивановича в живого классика современной русской наукометрии.