Дровишки

               
               
               
                В нашем  таежном селе печки топят дровами. Березовые, сосновые полешки горят быстро, потрескивают. Жару дают много, но и быстро остывают, догорая. Зола после сгорания становится серой, пушистой. Ее высыпают в огород , как удобрение, ею приспособились чистить кастрюли и сковородки от жира.          
               
               
                Огромные поленницы в несколько рядов тянутся в ограде каждого жителя деревни. Заготавливают их сами.               
               
                Мы всей семьей на лошадке ранней весной ездили в лес. Там расчищали землю от посадок, чтобы вспахать поле. Мощный трактор сгрудил березы в большие валы. Вот эти деревья с помощью пилы-двуручки и топора мы и заготавливали на дрова.               
               
                Старшая сестренка таскала ветки, а мне было поручено следить за костром. Было еще прохладно, и приходилось рубщикам то и дело согревать руки или пить из котелка горячий чай, настоянный на брусничнике. Чай был ароматный, красного цвета. Вкусный.               
               
               
                Когда телега была нагружена, папа обвязывал бревнышки веревкой, сильно их затягивал. На самый верх разрешено было сесть нам, а взрослые шли рядом, жалея лошадку. Дорога к дому была неблизкой. Мы с удовольствием рассматривали поля, горы, покрытые лесом, но пуще всего нас манила приближающаяся деревенька.               
               
               
                Через день-два папа ставил во дворе "козла", клал на него берёзу. Меня усаживали на бревно, задача была  удерживать дерево, чтобы оно не крутилось. Старшая сестра бралась за одну ручку, папа за другую. "Ширк, ширк,"-пела наточенная пила. Опилки тонкой струйкой сыпались на землю. Они очень вкусно пахли. Проходило время, силы покидали мою сестренку, она слабо тянула пилу, и та начинала давать петли. Работа стопорилась. Я орала, что мне неудобно, надоело соскакивать на землю и оттаскивать  напиленные чурбаки. Папа сердился, читал морали и сетовал на то, что Бог не дал ему сына....
               
               
                Куча все-таки росла. Родители приносили топоры-колуны, ставили чурки на огромную чурку и кололи их на полешки. Наша задача была складывать их в поленницу. Мы торопились закончить работу побыстрее, так как слышали призывный крик своих друзей с улицы. Тогда поленница, как назло, начинала крениться, иногда заваливалась.               
               
               
                Любила я смотреть на огонь! Вспоминаю, как мама запаривала полынный веник, потом колотила им по горячей плите, подсушивая. Аромат растекался по дому. Моё же любимое занятие - выломать из полынного веника прутик,открыть дверцу печки, положить на ярко-бордовые угольки кончик прута, когда он подсохнет и загорится, быстро сбить пламя и начинать его вращать, при этом надо прищурить глаза. Получался эффект какого-то непрерывного сверкания, мелькания огоньков, напоминающее праздничный салют. А как мне нравился горький запах полыни! 
               
               
                Сейчас я живу в городе, но иногда, проходя мимо частных домов,  мне удается поймать этот неповторимый запах дыма от сгорающих дров, это такой знакомый, будоражащий воспоминания и душу, несравнимый дух детства!            
               
                То ли баньку топят люди по субботам, как традиционно это было в нашем селе? Баня-святое дело, с березовым веником, с кружкой кваса из погреба, с трескучими полешками, с криками:"А ну, поддай-ка еще парку!".С последующим чаепитием, когда ничего не надо делать, никуда не надо торопиться, когда состояние, о котором говорили:"Помылся, как на свет народился!" Вот что сотворяют дровишки с человеком!               
               
               
                Через дорогу от нашего многоэтажного дома бескрайнее поле с кустами полыни. И когда я медленно бреду по тропинке к маленькой речке Есауловке, то наслаждаюсь  её горьким ароматом. Воспоминания рождаются тёплые, с грустиночкой.