Джон Энджелл Джеймс. Прощение обид

ПРОЩЕНИЕ ОБИД
Джон Энджелл Джеймс (1850)
http://www.gracegems.org/25/forgiveness_of_injuries.htm

Тогда Петр приступил к Нему и сказал: "Господи, сколько раз мой брат может грешить против меня, и я прощаю ему? Как многие говорят,  семь раз?"."Я говорю вам, не семь раз, Иисус сказал ему, "но семьдесят раз семь
Мтф.18.21-22 KJV

После этого следует одна из самых красивых из всех притч нашего Господа - я имею в виду о беспощадном кредиторе, который, хотя ему было прощено десять тысяч талантов, взял своего ближнего за горло и бросил его в тюрьму за сто пенсов.
 Прощение - это слово, которое занимает большую и видное место в Библии, как в Ветхом Завете, так и Новом. Оно встречает нас на каждом шагу. Оно стоит перед нами как учение, чтобы мы могли поверить в провозглашение Божественной милости через кровь Христа грешному человеку - и в виде предписания, которое мы обязаны соблюдать, прощать согрешившим против нас. В Священном Писании постоянно возвещается прощение и сияет яркость его благословений. На каждом шагу мы слышим заявление с небес: "Я Тот, Кто стирает ваши грехи, и не будет помнить их больше; прощайте же, как Я простил вас". Поэтому претендовать на характер христианина, не выполняя обязанность прощения, так же невозможно, как и не верить в истина Божьего прощения. Без этого не может быть ни настоящей веры, которая действует любовью, ни настоящей любви, которая  действует на пути прощения.
Можно предположить следующее: разве мы не знаем, как противное опыту и наблюдениям, что было бы сразу самой простой и самой приятной из всех обязанностей, для человека, который исповедует, что получил прощение от Бога, простить преступника в полноте своей благодарности, радости и любви, за то, что получил прощение своих десяти тысяч грехов, и в сознании своей неспособности сколько-нибудь по-настоящему вернуть долг Богу, будучи оживотворенным, простить своего собрата и сказать: мне прощено так много, что я прощаю всех? Казалось бы, это своего рода моральная необходимость - что прощенный человек доолжен будет прощать. И все же так ли на самом деле? Разве действительность не противоречит этому? Разве эта обязанность не осуществляется редко, с трудом, скрепя сердце и понемногу? Разве не будет правдой даже в церквах то, что обиду брата одолеть труднее, чем укрепленный город, и ссоры подобны запорам замков?
I. Мы не должны ни ошибиться, ни пренебречь правдой, и поскольку прощение включает в себя гораздо большее, чем обычно предполагается, я должен показать, что это действительно значит - простить. Может показаться, что это не нуждается в объяснении, и оно действительно не понадобится, если человеческие суждения не будут навязываться обольщенным сердцам. Следует опасаться, что очень многие воображают, что они исполнили эту обязанность, когда они должны были сказать: "Я прощаю его всем сердцем, и молюсь Богу о том, чтобы прощать и дальше". Не будет плохо дойти до этого, вместо того чтобы сказать: "Нет, не прощу никогда, буду ненавидеть и преследовать до конца". Но хорошие слова без добрых чувств, с примесью лицемерия не вызывают сомнений в том, что прощение часто бывает лишь на устах, в то время как месть в сердце. Люди обманывают себя своим исповеданием и верят собственной лжи. Подлинное прощение не только заявление, что мы прощаем, а  чувство прощения. Это и сердце, готовое простить, и совесть, подтверждающая истинность этого утверждения.
Вот что необходимо, чтобы исполнить эту обязанность.
Прежде всего мы должны потушить, или приложить большие усилия, чтобы сделать это, все чувства гнева и ярости по отношению к обидчику. Первая реакция души на рану - это гнев, воспринимающей любое зло как максимально тяжкое и постоянно возвращающийся к размышлениям о нем, чтобы вновь и вновь разжигать чувство негодования. Так всегда бывает с неуемными и непримиримыми людьми. Но прощение успокаивает возмущение ума, останавливает рост страстей и сдерживает ярость характера. Прощение кладет конец расширающемуся пожару в душах. Оно гасит пламя и не оставляет углей, из которых оно может разгореться вновь. Мы никогда не сможем сказать, что мы простили, как бы внешне мы ни вели себя по отношению к обидчику,  пока мы не отложили совсем в сторону все горечь, гнев и ярость.
 Каждый человек, который прощает обиды, должен иметь ум свободным от всех намерений и всякого желания отомстить. Это слово, которое большинство исповедующих людей не любит, но это вещь, которая очень часто практикуется. Месть для многих - это попытка вернуть обиду другим, и даже с процентами, но любое возвращение обида, даже в малой степени, например в виде злых и едких слов - это месть. И печально видеть, как в мелкой мести бывают повинны те, кто, возможно, представляют себе дело так, что если они не мстили открыто или лукаво, то они на самом деле практикуют прощение. Все намерения отомстить должны быть полностью изгнаны, если мы действительно хотим простить. Так что мы не должны желать мести за обиду ни со стороны других людей, ни со стороны Бога.   
Некоторые скажут, что они прощают, но при этом тайно мечтают о том, что хотя они не отомстили сами, какое-то зло может быть сделано другими, чтобы наказать преступника. Я прощаю грешника, говорят они, и оставляю его Богу. Для чего? Чтобы он был помилован или наказан? Увы, как часто это имеет в виду последнее - но мы никогда не прощаем, пока не сможем молиться Богу о прощении нашего врага и наделении его добром, а не злом.
Прощение означает, что мы стараемся забыть преступление. У нас есть прекрасный пример того, как Бог обращается к евреям: «Я, Тот, Кто изглаживает ваши преступления ради Себя и не вспомнит ваших грехов». И насколько впечатляющими являются слова пророка Михея: «Кто такой Бог, как Ты, устраняющий беззаконие и избавляющий от мятежа ради остатка Своего наследия? Он не удерживает Свой гнев вечно, потому что Он наслаждается верной любовью. Он снова сжалится над нами, Он победит наши беззакония. Ты бросишь все наши грехи в глубины моря» (KJV). Какие замечательные выражения! Это один из лучших образов, отражающих полноту прощающей милости Бога, которую можно найти во всей Библии. Он не бросает наши грехи ни в ручей, ни в реку, где их можно было бы снова найти, , ни в море у берега, где прилив может снова их отбросить, а как камень в морскую пучину, где их больше никогда не выловить, чтобы навсегда похоронить их и забыть на дне океана! Это Божественное прощение, уничтожающее все наши грехи!
И таково должно быть также человеческое прощение, где оно искреннее. «Я прощаю, - говорят некоторые, - но не могу забыть». Это означает, что они на самом деле вообще не прощают, потому что они не хотят и не намереваются забыть зло, но лелеют воспоминания о нем. Они записывают егоо в своей памяти, бережно хранят, часто читают и всегда с недоброжелательным отношением к обидчику. Абсолютное забвение невозможно. Решить действительно и полностью забыть что-либо, что когда-то было нам известно, - это не в наших силах; и могут быть случаи, в которых для того, чтобы управлять нашим поведением по отношению к преступнику в будущем, может быть желательно и уместно сохранить точные воспоминания о преступлении. Но память, которой препятствует истинное прощение - это то, что лелеют с единственной целью увековечить чувство полученной обиды. Мы должны постараться, насколько это возможно, забыть об этом, а не подражать Дарию Персидскому, который, когда афиняне разграбили Сарды, решил вспомнить зло и отомстить за него, и приказал одному из своих слуг, что каждый день на царском ужине он должен трижды повторить: «Вспомним афинян». «Дьявол, - говорит Джереми Тейлор, - всегда готов исполнить эту должность для любого человека; и тому, кто помнит об обиде, не понадобится другой искуситель к немилосердию, кроме своей собственной памяти».
Прощение требует, чтобы мы не вспоминали человеку его грех после того, как мы его простили. Оно закрывает наши уста, а также связывает руки, готовые нанести рану. Упрекнуть человека в его проступке после того, как мы заявили о своем прощении - значит доказать, что наше исповедание было неискренним. Это так за исключением той ситуации, если он повторяет зло, и это может быть помянуто как новое тяжкое беззаконие; ибо это великое чудо - снова возобновить преступление, которое мы щедро простили. И поскольку мы не упрекаем самого преступника в преступлении, мы не должны предлагать это другим, чтобы они упрекнули его за это. Ходить от одного человека к другому с рассказом о проступке, о котором мы заявили, что якобы мы прощаем, может означать только причинение вреда тому, кто его совершил, или преувеличение нашего собственного ложного милосердия, ибо это во-первых, оставшееся недоброжелательство, а во-вторых - тщеславие в собственных глазах.
Прощение будет ненастоящим, если мы не готовы сделать обидчику все хорошее, что в наших силах. Недостаточно просто воздерживаться от зла, потому что мы должны желать делать ему добро. Совершение настоящего зла - это положительная месть; а воздерживаться от добрых дел - месть отрицательная. Прекрасный пример произошел в жизни спартанского законодателя Ликурга. В бунте, который подняли против него некоторые горожане, он потерял глаз. Люди, возмущенные этой раной, передали человека, который ее нанес, во власть законодателя, и он самым достойным образом воспользовался ею; потому что он держал нападавшего в своем доме целый год, где он научил его добродетели, а затем сделал из него достойного гражданина. И все же Ликург был язычником. Что христианин мог сделать больше? Как мало христиан делают так много! Но у нас есть более высокие примеры, чем этот, - и это дело нашего Бога во Христе, Который не только прощает все наши грехи, но и «благословляет нас всеми духовными благословениями в небесах во Христе Иисусе». В этом отношении наш способ обращения с обидчиками должен напоминать Божий.
Тот, кто действительно прощает, должен, за исключением некоторых крайних случаев, вернуть человека к тем же отношениям к самому себе, которые он совершил до беззакония. Я сказал, что есть исключения из этого правила. Преступление могло иметь такой характер и содержать такое развитие характера, или признание и раскаяние могут иметь настолько двусмысленный характер, что снова вернуть обидчика полностью в наше доверие, или наше уважение, или любовь, какую он имел раньше - это больше, чем можно было ожидать или даже требовать. В других случаях восстановление должно следовать за примирением, и последнее не будет полным без первого. Человек, который обидел меня, но который признал свое преступление (со всей печалью, к которой требовал этот поступок, и со всем изменением его поведения, которое требует искренность этой печали для своего доказательства) свидетельствует о степени совершенства, которая должна вернуть его на место в моем отношении, по крайней мере, такое же высокое, какое он занимал прежде. Если это все, что он сделал, чтобы ранить меня, его унижение и исправление - более убедительная демонстрация хорошего характера, чем преступление -плохого. Когда человек говорит мне с очевидной и несомненной искренностью и печалью: «Господин, я обидел вас; простите меня», этот человек больше поднимается своим раскаянием, чем он пал в наших глазах своим поступком. Удерживать от него мою любовь, держать его на расстоянии и относиться к нему с холодностью и подозрением - все равно наказывать, а не прощать его. Бесполезно говорить ему: «Я прощаю тебя», если человек чувствует, что мы не хотим этого делать.
Бог поступает с нами не так. Бог настолько простил нас, что не только отвратил от нас наказание, которого заслужили наши грехи, но и принял нас обратно в Свою благосклонность, и Он относится к нам со всей любовью, которую Он относил бы к нам, если бы мы никогда не были обидели Его. Это совсем не жестокосердие при встрече с кающимся беззаконником, ибо холодной, отстраненное и подозрительное поведение по отношению к нему часто, как мороз, давит на распускающийся бутон его раскаяния и исправления; в то время как добрая, щедрая, сердечная уверенность, подобная солнцу, пробуждает и развивает его и превращает ее в красоту и аромат распустившегося цветка.
Таково истинное прощение; и пусть любой, кто оглядывается на описание, подтвердит, что такое расположение намного более редкое, чем многие люди готовы вообразить. Если все это будет включено в эту прекрасную часть христианского долга (и разве это не так?), то как мало из нас добились больших успехов в этой евангельской добродетели и сколько нас всех нужно поощрять снова и снова исследовать ее природу и наши собственные успехи в ней!
II. Позвольте мне теперь рассмотреть некоторые обстоятельства, связанные с проявлением прощения.
1. Мы можем спросить, КАК ЧАСТО от нас требуется прощать одного и того же преступника? Наш Господь, отвечая на вопрос Петра, ответил на это. Этот апостол подошел к Иисусу и сказал: «Господь, сколько раз мой брат мог согрешить против меня, и я прощал ему? Целых семь раз?». Евреи в своей тогдашней испорченной морали придерживались принципа, что мы должны прощать врага трижды, но не четвертый раз. Петр, несомненно, задавая свой вопрос, воображал, что он проявляет удивительную любезность, расширяя ее до семикратного прощения. Как, должно быть, он был удивлен ответом Христа. «Я говорю вам, не семь раз, а семьдесят раз по семь». Замечательная идея! Мы должны быть настолько полны любви, чтобы простить одного и того же человека 490 раз, если он так часто оскорбляет и так часто раскаивается! И разве Иисус не мог требовать этого, Тот,  Кто повторил Свое прощение более семидесяти раз по четыреста девяноста каждому из нас? Мы не удивляемся, когда слышим, как апостолы отвечают на такое повеление: «Господи, укрепи нашу веру». Воспринять это может лишь очень сильная вера.
Что же тогда говорить о тех, у кого недостаточно веры, чтобы простить однажды! Конечно, наш Господь в данном случае использовал определенное выражение для неопределенного числа и имел в виду, что наше прощение должно повторяться так же часто, как и проступки нашего брата - когда за этим преступлением следует печальное признание и плоды покаяния. Если бы Христос прекратил прощать нас в четыреста девяностый раз, что стало бы с нами? Верно, что чем чаще совершается грех, тем ярче и убедительнее должны быть доказательства искреннего покаяния; чем труднее определить его искренность -  тем более осторожными мы должны быть, чтобы вернуть обидчику наше доверие и расположение. И нельзя ожидать, что мы будем полностью доверять ему, как и раньше. Он доказал неоднократными оскорблениями, что ему вряд ли можно доверять; потому что очевидно, что он не был излечен от злого начала, злого сердца или сглаза - клеветнического языка или несправедливой руки - своего алчного желания и своего гнева. - и, таким образом, хотя он должен быть милосердно помилован и за него должно сердечно молиться, с ним нужно обращаться осторожно. В этом наша любовь не должна быть ни легковерной, ни угрюмой, ни слишком сложной, ни слишком легкой.
2. Должны ли мы прощать человека, если он не признает свою вину? Прощение бывает разной степени, и в самом и наиболее полном смысле этого слова оно не требуется от нас до тех пор, пока грешник не исповедуется. Бог не прощает нас, если мы не признаем свои грехи. «Если мы говорим, что у нас нет греха, мы обманываем себя, и истины нет в нас. Если мы исповедуем наши грехи, Он верен и справедлив, чтобы простить нам наши грехи и очистить нас от всякой неправды» (KJV). Христос ставит долг прощения в зависимость от покаяния обидчика. «Если ваш брат согрешит, выговори ему, а если он раскаивается , прости ему. И если он согрешит против тебя семь раз в день и семь раз возвращается к тебе, говоря:« Я каюсь», ты должен простить его».
Но все же есть определенные обязанности, которые должны быть выполнены по отношению к человеку даже в этом упрямом и безжалостном состоянии ума. Мы должны проявлять кротость, стараясь убедить его в его проступке, как мы уже указали. Мы не должны, обнаружив его нераскаяние и упрямство, сразу же отвернуться от него в гневе и отвращении, предоставить его самому себе и, таким образом, позволить греху лежать на нем. И даже после того, как были использованы все подходящие увещевания, и он по-прежнему остается упорно не готовым сделать никаких уступок, мы не должны позволять себе лелеять вражды и злобы по отношению к нему; мы не должны питать к нему неприязни; мы должны молиться за него - и быть готовы сделать ему любое добро. Доброта к нераскаявшемуся обидчику, таким образом, чтобы не показалось, что она потворствует его греху, не поощряя его повторение - может растопить его жестокое сердце. Это то, что апостол называет собиранием горящих углей на его голову, ибо муки нечистой совести становятся более заметными благодаря вашему прощению, растапливая холодную твердую субстанцию железного сердца.
Здесь мы поступаем как Бог, Который, хотя и не принимает нераскаявшихся обидчиков в Свое расположение и не одаривает их благословениями Своих детей, тем не менее дает им множество провиденциальных утешений. А с какой целью? Апостол заявляет об этом, когда говорит: «Или вы презираете богатство Его доброты, сдержанности и терпения, не осознавая, что Божья доброта предназначена для того, чтобы привести вас к покаянию?» (KJV). Это необычайно прекрасно - благость Бога вместо того, чтобы сразу повернуться спиной к нераскаявшемуся грешнику и удаляться от него в гневе и отвращении, обращает к нему свое прекрасное лицо и даже берет его за руку, чтобы привести его к покаянию. Вот наш пример. Мы не можем принять обидчика в свою пользу, пока он не признает свою вину; но мы можем быть добры к нему, и, как наш Небесный Отец, возьмем его за руку и приведем к лучшему душевному состоянию. Он даже в своем угрюмом упорстве не будет объектом нашей ненависти и мести.
 III. Теперь я рассмотрю непреложную необходимость в проявлении этой склонности к прощению. Эту обязанность нельзя относить к несущественным для религии вещам, как то, без чего человек может быть настоящим, хотя и неполным христианином. Это не следует причислять к тем вопросам, в которых хорошие люди могут отличаться друг от друга, и быть почти такими же хорошими, какую бы сторону они ни приняли. Это также нельзя рассматривать как просто украшающий изящный придаток к религии, своего рода изысканное украшение характера, которое могут носить несколько прекрасных духов, людей, сделанных из более мягкой глины или отлитых по более прекрасной форме, но без которого вполне можно обойтись. Ничего подобного. Кто бы вы ни были, читатель, чей взгляд проходит по этим страницам, сделайте здесь паузу и поразмышляйте над истиной, которую я сейчас излагаю, ибо она такова: вы не христианин, вы никогда не сможете им стать, вы не на пути к небу, но на пути к погибели, ваши проступки не прощены вам, но все они на вас в данный момент - если вы неумолимый человек. Это суровый факт, который теперь мрачно и хмуро смотрит вам в глаза. Голос из невидимого мира, произнесенный громом, не мог бы сделать это более достоверным. Приведем следующие доказательства этого факта.
1. Священное Писание положительно заповедует прощение. Как часто, с какой торжественностью и властью исполняет этот долг Сам наш Господь! С благоговением и пристальным вниманием прочтите следующие отрывки: «Ибо, если вы простите людям их проступки, ваш Небесный Отец простит и вам. Но если вы не простите людям их проступков, и ваш Отец не простит вам», - и то же самое. повторяется в четырех других местах Евангелия. «И будьте друг к другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как Бог ради Христа простил вас». «Прощая друг друга, если кто с кем поссорится; как Христос простил вас, так и вы». «Признавайтесь друг перед другом в своих ошибках». Помните, что это закон, повеление, а не просто совет, такой же истинный закон, как тот, что требует честности или целомудрия; так что непрощающий человек является таким же бунтовщиком против Христа, как и тот, кто не молится, или блудник, или прелюбодей.
Если Христос - наш Учитель, и мы обязаны подчиняться Ему во всем - то и в этом среди прочего. Если мы не можем прощать, мы не можем быть учениками Христа. Мы противимся Его власти; мы сбросили Его иго; мы топчем ногами Его повеления. Мы говорим Ему, что Он издал закон, которому мы не можем - или не будем - подчиняться. Мы не можем сослаться на незнание ни существования, ни значения этого закона. Здесь это заложено в качестве правила нашего поведения. Ребенок может это понять; нет ничего более безошибочного. Заповедь лежит на самой поверхности христианства, а смысл лежит на поверхности закона. Разве прощение не нужно? Можем ли мы без него даже притвориться христианами?
2. Это не только заповедь христианской религии, но и одна из заповедей, которые принадлежат ей исключительно, как весьма необычным образом к ней относятся. Язычество ничего об этом не знает. Месть всегда была его духом во всех формах и во все века. Неудивительно, что его божества обычно олицетворяли либо похоть, либо жестокость; его оргии были кровавыми, а литании - стонами. Для иудаизма эта заповедь не была неизвестной, но, как и учение о будущем состоянии, была гораздо менее ясно открыта, чем при христианском устроении. Это светлое устроение, которое так ясно открыло прощающую любовь Бога через искупление Христа, также ясно открыло наш долг прощать друг друга, как Бог простил нас ради Христа. "Оливковая ветвь прощения" подвешена на кресте. Подобно долгу любить друг друга, долг прощения - это прежде всего заповедь Христа, ибо последний входит в первую. Чтобы мы могли сказать об этом так же, как и о любви: "по сему узнают все люди, что вы ученики Христовы, если вы прощаете друг друга". Христос не будет владеть нами как учениками, если мы не будем прощать. В сущности, Он говорит: "Посмотрите на этого человека, который не может простить - разве он такой же, как Я? Носит ли он Мой образ? Неужели он носит в себе Мои мысли? Дышит ли он Моим Духом? - Нет! Итак, пусть все люди знают, что хотя он носит Мое имя, Я отрекаюсь от него. Он лжесвидетельствует против Меня. Он вводит обо Мне в заблуждение, он живой клеветник, грязная клевета на Меня; и в то же время он предатель Моей религии. Если люди верят, что Я такой же, как он, как предполагает его исповедание, они должны прийти к выводу, что Я не спаситель, а разрушитель, что Я не воплощение милосердия, а олицетворение мести. Не верьте ему, когда он говорит, что он христианин, потому что ни один человек, привыкший быть неумолимым, не может быть христианином.
3. Прощение других - это условие нашего прощения от Бога. Когда я говорю «условие», я, конечно, имею в виду не нечто заслуживающее прощения, а то состояние ума, без которого человек не может быть прощен, свидетельство и демонстрация нашего прощения. Это условие в том же смысле, хотя и не для той же цели, что и вера, и является необходимым. Ни в том, ни в другом нет никаких достоинств, но они необходимы как вещи незаменимые. Поскольку  одно включено в другое, для веры, которая верит в учение о прощении от Бога, необходимо верить также в долг прощать других. Истинная вера действует любовью; а настоящая любовь действует через прощение. Ничто не может быть более явным, чем слова нашего Господа: «Если вы не прощаете людям их проступки,  ваш Отец не простит вам ваших проступков».
Это снова повторяется с еще большим акцентом, когда прекрасная притча о безжалостном кредиторе, которому было прощено десять тысяч талантов, но он все же не мог простить сто пенсов, говорит об исполнении этой обязанности, и завершается заявлением: «Затем, вызвав его, его господин сказал ему: «Ты злой раб! Я простил тебе весь этот долг, потому что ты умолял меня. Разве ты не должен был также помиловать своего товарища-раба, как я помиловал тебя? И господин рассердился и передал его тюремщикам, пока он не сможет выплатить все, что причитается. Так что Мой Небесный Отец также поступит с вами, если каждый из вас не простит своего брата от всего сердца! Любовь терпелива; любовь добра. Любовь не завидует; не хвастается; не тщеславна; не действует ненадлежащим образом; не эгоистична; не провоцируется; не ведет счет ошибок; не находит радости в неправде, но радуется истине; все несет, всему верит, на все надеется, все переносит» (1 Кор.13. 4-7 KJV)
Что бы люди ни вообразили, не может быть веры там, где отсутствует любовь; ибо любовь - естественный и необходимый плод веры. Может ли какой-либо человек действительно поверить, что он согрешил против Бога десять тысяч раз и что Бог полностью и свободно простил ему все; возможно ли, чтобы кто-то пошел с разбитым сердцем ко кресту, стеная под бременем своей вины, и услышал голос искупительной милости, говорящий ему: «Иди с миром, твоя вера спасла тебя, все твои грехи прощены ты!" и, радуясь благодарностью и любовью в смысле прощающей благодати Божьей, - стал отказываться от милосердия к ближнему, который не согрешил по отношению к нему ни на одну миллионную часть так, как он грешил перед Богом? Невероятно! Невозможно! Как я прощаю тех, кто грешит против меня? Понимает ли человек, думает ли он, что в действительности в таком случае является его молитвой? "О Боже, вступи в суд со мной и отметь все мои проступки. Не удаляй ни одного из моих грехов, но поступай со мной согласно моим беззакониям. Позволь мне никогда не познать чувства Твоей прощающей любви, но пусть Твои стрелы пронзят меня, и их яд поглотит мой дух. Изгони меня из Своего животворящего присутствия и отправь меня в край безнадежного отчаяния, и позволь мне пройти через вечность с чувством совершенного и непрощенного греха!».
Вы трепещете при одной такой мысли, она заставляет вашу кровь свернуться в клочья и заставляет вас дрожать от ужаса - от мысли о грешнике, который просит проклятия. Но что еще значит прошение: «Прости мне мои грехи, как я прощаю грехи других» в устах неумолимого человека? Его прощение - это месть. Я ставлю этот вопрос таким образом сильно, потому что его нельзя ставить слишком сильно! Я выражаюсь так сильно в надежде привлечь внимание! Я так сильно аргументирую это обстоятельство, поскольку убежден, что множество людей обманывают себя! Им я говорю: врата небес закрыты, заперты на засов от человека, который отказывается простить своего брата!
IV. Теперь я вполне могу задать вопрос: как случилось, что долгом, столь очевидным, так часто пренебрегают и он так редко исполняется таким образом, чтобы выказать какое-либо особенное превосходство характера? Здесь я предполагаю, как и в отношении предыдущего предмета, что этим долгом пренебрегают; что его слишком мало практикуют даже исповедующие христианство. Кто-нибудь может в этом сомневаться? Разве кто-нибудь настолько слеп к тому, что происходит вокруг него, так не знает себя, так непривычен быть свидетелем неуправленных ссор между исповедующими людьми, что есть христианское прощение - одно из самых редких проявлений евангельской святости? Кто не знает на собственном опыте, как быстро наше негодование, как медленно наше прощение?
Пренебрежение этой обязанностью можно частично объяснить тем, что мы не уделяем ей должного внимания. Мы никогда не останавливались на этом так, как должны. Мы были заняты доктринами и недостаточно уделяли внимание обязанностям! Мы стремились к привилегиям и забыли о моральных обязательствах! Мы алчем и жаждем утешения, но не праведности. Или если мы желали святости и молились о ней, но не уяснили это слово и не спросили, сколько видов и разновидностей понимается под этим общим понятием. Мы не излагали его отдельно, не смотрели на него, не взвешивали его значение, не рассматривали его важность и не давили на нашу совесть его необходимостью. Мы не говорили себе: «Прощение важно, оно необходимо; я должен это практиковать. Я, который так много простил - не должен ли я прощать других? Разве я не должен быть подобен Богу в этом отношении, а также в других вещах?".
И почему христиане так мало думают об этом, как не потому, что на этом недостаточно настаивали служители с кафедры? Я давно был убежден, что в евангельских церквях существует большой недостаток в практическом исполнении христианских обязанностей в деталях; особенно того, что можно решительно назвать христианскими добродетелями, милосердием христианского характера, проявлением братской доброты и любви. Я знаю, что замечательно слышать прекрасную, красноречивую и богато богословскую проповедь об искуплении любви и прощении милосердия; чтобы воображение и сердце потчевали риторикой о сияющей славе креста и благоухающем аромате того Имени, которое выше всякого имени! Но неприемлемо, чтобы все особые и трудные обязанности в жизни христианина или поведение человека по отношению к своим собратьям не ставились четко перед разумом и не требовались от совести. Людям не нравится, когда обращают внимание на все лабиринты лживости сердца, вырывают из всех убежищ лжи и заставляют чувствовать обязанность любить там, где они склонны ненавидеть, и прощать там, где желают отомстить.
И мы, служители, слишком потакаем этому вкусу. Кафедра не выполнила свой долг. Мы проповедовали разуму, воображению и вкусу, но недостаточно для сердца и совести. В нашем стремлении доставить удовольствие мы недостаточно стремились достичь большей цели, чтобы получить пользу. Мы слишком много проповедовали оправдание - но слишком мало освящение. Мы были настолько полны решимости побуждать людей получить прощение своих грехов от Бога - что мы не позаботились побудить их прощать грехи своих собратьев против себя. Мы с возрастающей страстью призываем к вере, но не к любви. Мы описали зло распутства, лжи, нечестности и корыстолюбия, но слишком мало сказали о злобе и горечи. Мы призываем людей к рвению и щедрости, но недостаточно к смирению, терпению и прощению. Мы привели людей к тому, чтобы увидеть крест Христа, но мы недостаточно убедили их взять свой собственный. Мы умоляли их относиться к нему как к своей Праведности, но недостаточно как к своему примеру.
Как часто мы настаиваем на долге прощения, о котором я сейчас говорю? Занимал ли он то место в наших беседах, которое занимает в беседах нашего Господа? Разве мы не заставили наш народ пренебречь этой обязанностью? Я, со своей стороны, признаю себя виновным и чувствую, что не сделал этого достаточно заметным в своем служении, хотя я не только проповедовал, но и писал об этом.
Неудивительно ли, что христиане так мало об этом думают, когда они так мало слышат об этом? Отсюда и другой результат: не ощущается обязательность этого долга. Удивительно видеть, как легко это давит на совесть многих людей. Те, кто не осмелятся совершить много других грехов, не стесняются не прощать. У них нет глубокого торжественного чувства, что они должны практиковать это, нет чувства, что они обязаны это делать, их совесть не побуждает их к этому.  Им наносится рана, и вместо того, чтобы сразу сказать: «Это призыв к нашей любви», они сразу же в порыве негодования говорят: «Это вызывает негодование».
Часто бывает так, что тем, кто склонен к великодушному прощению, мешает вмешательство третьей стороны, которая подстрекает пострадавшего к мести. Это истинное чадо дьявола делает все, что в его силах, чтобы преувеличить преступление, и тем самым разжигает негодование страдающего. Он пытается погасить зажигательную искру любви в груди того, кто смягчается и тает в доброте, и задувает угли раздора в пламя неосвященной страсти. Как часто третьи лица таким образом препятствовали процессу примирения, искусно взывая к гордости и страстям!
Каждому назойливому злоумышленнику, который хотел бы таким образом помешать разорванным узам дружбы снова соединиться актом прощения, скажем словами возмущения Христа, обращенного к Петру: «Отойди от меня, сатана, ибо ты не думаешь о Божьем". Скажем ему, что он ошибается в вас и толкует ваше сердце по своему усмотрению, если он считает, что вы не можете простить. Третьи стороны посредством этого назойливого и злостного вмешательства сделали больше для увековечения вражды и предотвращения заживления кровоточащих ран, чем те, кто сами были вовлечены во вражду. Вместо того, чтобы выполнять работу и обеспечивать благословение миротворца, они имели противоположные амбиции, пытаясь продлить раздор, и тем навлечь на себя проклятие небес.
Но ведь главная и коренная причина этого недостатка в нашем христианском долге - это разложение нашей природы. Совершенно святому существу было бы так же легко прощать, как и действовать. Ни одно облако бурной страсти не опустится на чело воплощенного ангела, ни одна молния нечестивого гнева не сверкнет из его глаз, ни один гневный раскат грома не сорвется с его губ на обидчика. Он будет смотреть, говорить и действовать в любви и мире. С другой стороны, демон находит злое удовольствие в мести. Это единственное удовлетворение, которое может когда-либо возникнуть в его жалкой груди, единственное удовольствие, если таковым его можно назвать, которое он когда-либо знал; и это удовольствие, которое по окончании превращается из меда в полынь. Похоже, что скоты и звери получают такое же свирепое удовлетворение, беспокоя друг друга в целях мести. В человеческой испорченности, поскольку оно преобладает, есть нечто похожее на этот звероподобный характер - удовлетворение возмездия; отсюда и ужасная пословица: «Месть сладка». Мы можем вообразить это высказывание, вырванное из уст сатаны, отголосок его повеления своим армиям, когда он послал их на войну против Бога, Который изгнал его из Рая. Наша испорченная природа находит удовлетворение в том, что отвечает злом за зло; это не оспаривается. Месть некоторых людей подобна мести раненого льва, который нападает на нападавшего, пьет его кровь и пожирает его плоть, таким образом получая некое воздаяние за нанесенный ущерб; в то время как другие похожи на ярость гремучей змеи, которая кусает и убивает, но ничего не получает от этого. К нашему горю и стыду, мы все должны признать, что попробовали это. У нас было больше этого злого удовольствия, чем мы хотели бы признать или задуматься об этом. Это действие вожделения плоти против духа, которое показывает, насколько несовершенно мы еще освящены и как много нам нужно для продолжения работы по умерщвлению наших пороков.
 Я не знаю более убедительного или впечатляющего доказательства низкой степени жизнеспособности практического христианства в церкви Божьей, чем это преобладание вспыльчивости. Как ясно видно, что христиане гораздо меньше подчиняются власти Христа, чем они думают, когда их с таким трудом убеждают уступить Ему в этом одном. Многие вещи, которые от них требуются, делать легко; слушать проповеди, верить утешительным доктринам и обетованиям, исповедовать религию, соблюдать Вечерю Господню, посещать общие собрания, участвовать в делах общественной пользы и даже отдавать свою собственность; но просить прощения, если мы обидели, и от всего сердца простить обиду, если нам нанесли ее - как немногие готовы таким образом быстро и полностью подчиниться Христу, чтобы таким образом показать свою любовь и послушание Ему! Однако это испытание, это то, что Он требует от Своих последователей. Я знаю, что это суровое испытание, а значит, и настоящее.
Когда я стою в стороне, как иногда и делаем все мы, и вижу раздоры двух исповедующих христианство - это могут быть члены одной и той же церкви - и наблюдаю за их непозволительным нравом, с каким безрассудством одна сторона совершила посягательство на другого; затем с каким острым и горьким негодованием обиделась потерпевшая сторона; затем с каким упорным упорством обидчик упорствует в своей решимости не идти на уступки и не просить прощения, сопротивляясь как угрызениям совести изнутри, так и увещеваниям друзей извне; затем гневный и мстительный нрав потерпевшего; а затем постоянное и горькое отчуждение обоих; когда, говорю, я стою как страждущий зритель этой неизлечимой вражды, с горечью и удивлением спрашиваю: где покорность власти Христа, которую исповедуют обе эти стороны? Вот проверка степени послушания Христу, как нашему Господу и Учителю, которая преобладает в Его собственном доме; и поистине, я боюсь, что этого мало!
V. Теперь я рассмотрю СРЕДСТВА и ПОМОЩЬ, которыми мы должны воспользоваться для выполнения этой обязанности.«Средства, - говорят некоторые, - зачем говорить о средствах? Пусть они это сделают». Да, и это было бы все, что нужно, если бы это было легкое дело, к которому сердце было бы естественно и сильно склонно; но для выполнения столь трудного долга, с таким упорным сердцем и такой несовершенной святостью, как наша, нам нужны все средства и помощь, которыми мы можем располагать. Обуздание вспыльчивых страстей - это, как я уже часто говорил, самое трудное в работе умерщвления греха; только потому, что потакание им является грехом, которому мы не только больше всего склонны потакать, но и грехом, который мы более всего готовы себе простить и который мы можем совершить в значительной степени, не нанося ущерба нашей репутации в оценках ни мира, ни общества церковного.  Человек знает, что если его настигнет хотя бы одно падение в пьянстве или блуде, его характер получит грязное пятно, которое вряд ли могут стереть потоки искреннего раскаяния и всех будущих приличий; но он может лелеять злобные страсти и делать свою душу местом обитания почти дьявольских нравов, и при этом не терять своего положения в обществе, не быть изгнанным из церковной общины или чувствовать себя призванным к покаянию и смирению перед Богом. Он может пойти и поклониться в доме Божьем и занять свое место за столом Господа, полный злобы, гнева и всякой жестокости по отношению к ближнему; и все же, хотя он будет есть и пить осуждение самому себе, по-прежнему будет считаться уважаемым человеком. Насколько иначе Бог оценивает преступность действий по сравнению с тем, что делает человек! Кающийся  блудник, изгнанный человеком, свят и благороден по сравнению с темным злодеем, который никогда не прощает. Тогда нам нужны наставления относительно выполнения этой обязанности, и сейчас я предлагаю их.
1. Есть некоторые вещи, которых следует ИЗБЕГАТЬ. Мы не должны позволять себе поддаваться влиянию подстрекательств и убеждений других. Прощение - неприемлемая для мира доктрина, и оно не пользуется всеобщим уважением, и те, кто не могут практиковать его сами, будут препятствовать нам в этом, если могут.
Мы не должны думать о проступке, но постараемся, насколько это возможно, забыть его; каждый взгляд на нее, как взгляд на запрещенный предмет, будоражит наши страсти и раздражает наши чувства. Мы также не должны рассказывать другим людям о полученных нами ранах; потому что ничто так не может разжечь наше негодование, как изложение наших несчастий. Человек, который готов рассказать о своей беде, всегда останется чужд тому, чтобы простить ее. Люди, которым он рассказывает об этом деле, обычно будут рассказывать какие-то похожие истории, и, сопровождая их описанием того, как они их приняли, предложат, и с большим успехом, свой собственный плохой пример для подражания. .
2. Есть некоторые вещи, которые следует ПРИМЕНИТЬ. Из-за небрежности и пренебрежения обязанностями совершаются грехи, души погибают. Мы все были бы святее и счастливее, если бы только задумались над этим. Это на самом деле важно.
Мы должны понимать, что прощение нужно практиковать. У нас нет выбора; в этом нет места для сомнений или споров. Это не тот вопрос, которым мы можем или не можем заниматься. Мы не можем отказываться прощать с приличием - не больше, чем мы можем отказаться быть целомудренными или честными.
Мы должны учитывать, что должны это делать. «Прощение, - мы должны сказать, - это не только долг всех, но и мой долг. Я тот человек, который должен его практиковать». Мы очень склонны перекладывать обязательства с себя, как отдельных личностей, на множество других. Мы теряемся в толпе.
Мы должны учитывать, что это возможно - это не невозможно. Многие это сделали. Самые вспыльчивые нравы огромными усилиями удалось сдержать, а самые неумолимые умы смягчились до кротости - и то, что сделали другие, можем сделать мы.
Мы должны считать это своей непосредственной обязанностью; обязанностью по существу. Многие, кто будет читать этот трактат, будут, читая его, враждебно настроены по отношению к тому, кто их обидел. Их оскорбляли или обижали. Вы, находящиеся в этой ситуации, являетесь человеком, на которого распространяется эта обязанность. То самое, что вас сейчас огорчает, досаждает и раздражает, и есть предмет нашего долга. Вы должны простить врага, простить его преступление. Теперь вы должны немедленно это сделать. Вы должны начать немедленно. Вы должны сложить этот трактат и сразу приступить к прощению. Вы не должны ждать следующего проступка - приняв надлежащие меры, чтобы привести беззаконника к правильному пониманию уже совершенного, вы можете предотвратить его повторение. Вы не должны ждать этого когда-нибудь в будущем. Вы можете умереть, не простив обидчику, или он может умереть, не исповедуя и не оплакивая свой грех. Промедление в этом, как и в любой другой обязанности, может сделать ее выполнение более трудным и более ненадежным.
3. Есть некоторые вещи, которые нужно сделать. В следующий раз, когда вы пойдете в свой чулан (а вы должны пойти туда именно с этой целью), откройте Библию и очень серьезно прочтите притчу о беспощадном кредиторе из Матфея 18. Молитесь Богу, прежде чем вы начнете, чтобы Он дал вам благодать, чтобы понять ее значение и посмотреть, применима ли она к вашему случаю. Когда вы прочтете ее один раз, сделайте паузу и скажите: "могу ли я теперь простить?- Если можете, падите ниц, возблагодарите Бога и попросите благодати, чтобы она исполнила ваше предназначение. Если вы не можете, прочтите это снова и скажите во второй раз: "могу ли я теперь простить? Читайте притчу снова и снова, пока она не покорит вас.
Но если это не удастся, возьмите с собой эту брошюру в свою молитвенную комнату. Прочтите ее в одиночку; прочтите с молитвой - и когда вы закончите, положите ее и скажите: «Могу ли я теперь простить?»
Если ваше негодование еще не подавлено, тогда поговорите со своим сердцем на своей постели и успокойтесь». Ночью, когда вы оторваны от спешки по делам; когда стихнет шум мира; когда тьма вашего покоя, окутывающая внешнего человека, контрастирует со светом Божьего присутствия, в котором находится ваша душа; тогда прикажите своим страстям замолчать, и пусть говорит ваша совесть. Поговорите сами с собой об этой обязанности. Там, когда вы, возможно, просили Бога, прежде чем осмелились лечь на свою кровать, чтобы Он простил вам ваши проступки, спросите, действительно ли вы можете простить проступки брата.
Но в дополнение ко всему этому должно быть много глубоких, торжественных размышлений о любви Бога в прощении вас. Если вы исповедуете себя христианином, возможно ли, что вам понадобятся все эти увещевания, чтобы побудить вас прощать других, от Того, Кто уже столько простил? Размышляйте, размышляйте серьезно о ваших умножающихся преступлениях, ваших грехах до обращения и ваших грехах после обращения; все, все, стерто, ни один, даже самый уязвивший вас грех не остался исключением. Подумайте, каким образом было получено ваше прощение. Идите, идите на Голгофу - вот, Иегова предает Сына Своей любви всей агонии, унижению и ужасам распятия - услышьте пронзительный крик святого и терпеливого Страдальца. «Боже Мой, Боже Мой, почему Ты оставил Меня»; и спросите, почему это была сцена крови и пыток; и вы услышите ответ на языке Священного Писания: «В Нем мы имеем искупление через Его Кровь, прощение грехов по богатству Его благодати». Можете ли вы взглянуть на эту сцену чудесного торжества любви, можете ли вы покинуть то место, где вы надеетесь, что ваше собственное прощение запечатлено таким образом, и не почувствовать себя даже счастливым от предоставленной вам возможности выразить свою благодарность, простив своего брата?
За столом причастия вы часто сидите и поете: «Сладкие мгновения, богатые благословением, которые я провожу перед крестом!.. Драгоценные капли умоляют и требуют мира с Богом". Да, и они не менее настойчиво и не менее справедливо требуют вашего мира с обиженным братом. Если этот крест не распинает вашу вражду и не приведет к любви - вы никогда не видели его славы, никогда не чувствовали его силы. О, возможно ли, что вы принесете безжалостное сердце к той сцене, от которой задрожали скалы и разорвалась завеса храма? Чего, посмотрите, чего стоило Богу простить вас; вы увидите там все благословения вечного спасения, текущие на вас через раны, открытые в теле Его Сына, и все же вам трудно простить! Вы не можете, вы не должны, вы не осмеливаетесь уйти с этой сцены без прощающей милости, с неумолимым духом.
Вы должны созерцать не только умирающего, но и живого Спасителя - Его стойкость в Его делах чудесного исцеления, несмотря на сопротивление, оскорбления и низкую неблагодарность людей; те слезы и стоны, посвященные городу, который уже обошелся с Ним с таким унижением и собирался завершить трагедию Его смерти; тот взгляд, которым Он одарил трусливого апостола, что трижды отрекся от Него, взгляд, который, хотя и упрекал, выражал уверенность в прощении; эту Его молитву за своих убийц: «Отче, прости им, ибо они не знают, что делают»; эту заповедь Своим апостолам: «Идите, проповедуйте покаяние и прощение грехов, начиная с Иерусалима»; это первое излияние Духа на тех самых людей, которые поспешили Его на крест! О, христиане, думайте обо всем этом - изучайте этот чудесный характер - созерцайте этот прославленный образец - задерживайтесь на этом прекрасном примере, пока вся ледяная кора вашего холодного, жестокого сердца не растают, как сосульки перед солнцем ; и  слезы любви и благодарности Иисусу станут слезами любви и прощения к вашму брату.
Но это еще не все, должно быть много искренней мольбы о помощи Духа всякой благодати. Этот дар достигается лишь постом и молитвой. Нам нужна помощь Святого Духа, Освятителя, даже в самых незначительных и легких задачах христианской жизни, тогда как эта -  одна из самых сложных. От природы неумолимый характер нужно часто нести к престолу благодати с глубоким уничижением и горячими мольбами. Ничто, кроме Божественной благодати, не может победить его. Такой характер уступает не разуму, а только Богу. Мы должны ухватиться за Его силу, иначе надежды нет. Демон мести может быть изгнан только тем голосом, который изгнал легион из человека, жившего среди гробниц. Таким образом, мы должны взирать и молиться, использовать наш разум, а также призывать к Божественной помощи; но только тот голос, который убаюкивал бурю и смягчал волны на Тивериадском море, может успокоить бурные страсти гневного и обеспокоенного духа. И Он сделает это в ответ на молитву веры.
Также необходимо стремиться поднять тон нашей личной религии в целом. Для энергичных упражнений тела, а также для выполнения кропотливой работы необходимы не только необычные стимулы в определенное время и по случаю, но и крепкое и здоровое телосложение. В равной мере это относится и к душе. Долг, изложенный в этом трактате, очень труден; но это долг, который часто требуется в этом беспорядочном мире. И мало надежды на то, что он будет хорошо исполнен, если душа, что касается ее религии, будет болезненной и немощной и будет нуждаться в стимулировании к ее исполнению сильным возбуждением, вызываемым по этому случаю эликсирами и настойками проповеди с кафедры, или горячим советом друга. Что нам нужно для регулярного и последовательного исполнения этой и всех трудных обязанностей, так это здоровая и крепкая религия, хорошо обученный ум, в высшей степени освященное сердце, нежная совесть и горячая любовь. Если мы мало живем под сдерживающей любовью Христа, мы не сможем выполнить этот долг. Мирское, теплое состояние души, сердце, в какой-то мере не наполненное Духом, тупая совесть не годны для этого высокого упражнения и преуспевания в Божественной жизни - это возможно только тогда, когда мы сильны в Господе, и в силе Его могущества мы можем достичь этой высоты.
 VI. А теперь я призываю к выполнению этого долга с помощью подходящих и эффективных МОТИВОВ.
Я призываю к этому в отношении вашего брата-оскорбителя. Вы не должны, вы не смеете, быть равнодушными к его благополучию. "Разве я сторож брату моему?" Это был хладнокровный вопрос к убийце, и это обличило убийство. Слово Божье повсюду требует нежного отношения к духовному благополучию других. Любить своего брата, как самих себя, - это половина закона Божьего, и послушание ему необходимо для правильного применения другой половины. Если вы позволяете греху лежать на нем, не ругая его; или если вы соблазняете его быть более виноватым, не прощая его, вы ставите под угрозу его вечные интересы. Не рассказывая ему о его проступках, вы позволяете его совести дремать над невысказанной виной; и, питая к нему непримиримый характер, вы доводите его до злобы, или ломаете надломленный тростник, и гасите дымящийся лен. Тот брат, которого вы не можете простить, возможно, был прощен Христом, которому он исповедал грех с покаянием, даже если он не готов признаться в нем вам. Я прошу вас всей любовью, которую вы испытываете к своему брату, и добавляю, всей любовью, которую вы несете своему общему Отцу, простите его.
Можете ли вы претендовать на братскую любовь, если не можете проявлять братское прощение? Но если вас обидел не брат, а только собрат, не христианин, может ли ваш неумолимый дух сделать его таковым? Таким образом, вы хотели бы привлечь его к Иисусу? Таким образом, вы выиграете его душу для Господа, таким образом, вы могли бы овладеть ею и направить ее в пользу религии, и растопить его упрямое сердце? Кто знает, возможно,  ваше прощение может привести его к поиску Бога. Не прощая его, вы камените его и без того жестокое сердце и отдаете его от Бога. Стыдись, христианин,  стыдись так мало заботиться о спасении душ - так мало являть замысел Того, Кто умер за них, чтобы не сочувствовать Тому, Кто умер за своих врагов и умер за тебя среди остальных.
Я умоляю вас на основании вашего собственного утешения и освящения. Иногда вы говорите Богу, что хотите быть святыми. Это все лицемерие? Это ложь Богу? Что такое святость? Соответствие образу Божьему - и разве не часть этого - милосердие и прощение грехов? Неужели вы ограничите святость целомудрием, справедливостью, истиной и трезвостью и оставите без внимания милосердие, самую яркую жемчужину в небесном венце, прекраснейшую черту лица Бога, саму красоту святости и радость сердца Иеговы? Быть святым м не прощать! Невозможно, невозможно! Вы находитесь в ужасном заблуждении. Вам навязали лукавство сердца. Чистый белый свет святости состоит из множества призматических цветов, и милосердие, прощающее грехи, является одним из них.
Вы хотите доказательств того, что вы дитя Божье, вы хотите знать, что ваши грехи прощены. Как вы этого ожидаете? Голосом с небес или поиском скрытых свитков вечных велений? Вы не сможете их получить. Ни они, ни какое-либо тайное, непонятное, восторженное впечатление на ваше собственное воображение не являются свидетельством Духа о вашем сыновстве, но им является соответствие вашего нрава Богу. Самое восторженное чувство, самый экстатический восторг, когда-либо пробуждаемый в груди безмолвным размышлением, или священным красноречием, или религиозной поэзией, - не имеет и половины того доказательства прощения ваших грехов, что имеет один акт прощения, которое было совершено ради Христа по отношению к заблудшему брату.  Когда одним взглядом на крест и одним живым воспоминанием о  десятках тысяч моих грехов, которые сами были прощены милостью Божией, я могу успокоить порывистые страсти моего сердца, отречься от поступка и погасить самое желание мести, и сказать тому, кто причинил мне боль: "я свободно от сердца прощаю тебя ради Христа, так же как и тебя самого",- тогда, в этом акте послушания повелению Иисуса и соответствия образу Христову, я осознаю свое ученичество и восклицаю:"благодарю, о Господи, Спаситель, за ту благодать, которая, позволив мне совершить этот акт милосердия, это дало мне возможность осознать свое единение с Тобой, как ветвь живой лозы."
И тогда как успокаивается грудь, как безмятежен ум, как мирно сердце - где пламенеющие угли злобы потушены водой любви! Как счастлив этот человек, как сладко его наслаждение, которое одержало победу над собой и может искренне сказать: «Да, я простил его - все искры злобы угасли! Я могу принять его в свое расположение и быть с ним как и прежде ". О, какие враги для себя некоторые люди, какие самоистязания они выдумавли,  как они держат свою душу у места казни, лелея живые воспоминания о полученном ранении, пылающий гнев по отношению к обидчику и желание иметь возможность отомстить за оскорбление! Это как держать за пазухой горящий уголь или стервятника, охотящегося за сердцем! А у прощающего разум спокойный, как сердце Иисуса, и гладок, как чело Божье, когда Он изглаживает преступления грешника и принимает его обратно в Свою благодать. С какой уверенностью он может теперь приблизиться к Богу, своему Небесному Отцу, ибо его сердце не осуждает его - и с каким непоколебимым языком он может провозгласить прошение: «Прости мне мои грехи, - как и я прощаю тех, кто грешит против меня». . "
Я призываю к выполнению этой обязанности, учитывая характер и прогресс истинного христианства. Вы заявляете, что понимаете и любите религию и желаете ее продвижения в мире, не так ли? Вы действительно знаете и практически считаете, что все искупленные Богом люди призваны быть свидетелями не только учения о прощении, но и долга прощения? Представьте себе, какой это грех - лжесвидетельствовать о Боге по этому поводу и побуждать людей думать, что Его религия способствует прощению не больше, чем религия язычества. Подумайте, какое впечатление в пользу христианства произвела бы церковь на мир, если бы все исповедующие христианство видели и знали, что они были людьми, в недрах которых обитал дух любви и которые вычеркнули бы из их словаря слезами собственного покаяния слово «месть».
Почему они могут быть сильными в своей слабости и могущественными в своей кротости - ибо кто может обидеть человека, который слишком любит это, чтобы возмущаться? Кто из вас спросит: «Откуда эти люди извлекли такой урок?» и когда ему сказали: «На кресте», какая идея возникла бы в мире о системе учения, которая могла бы произвести такой эффект! Теперь религия Нового Завета пришла в мир, чтобы благословить людей, поразить их своей новизной и привлечь их своей красотой. И это новая и прекрасная вещь, с помощью которой христианин должен достичь своей цели, направляя людей сначала к получению милости, а затем к ее явлению .
Но увы, увы, как медленно христианство укрепляется даже в той стране, где его исповедуют! И почему? Потому что его путь переполнен камнями преткновения, брошенными исповедующими. людьми. Таковые искажают христианство своим поведением и заставляют людей думать, что оно не лучше других и ложных религий. Подавляющая часть человечества принимает Евангелие в том виде, в каком оно изложено в жизни его последователей - и поскольку в ней так много духа мирского, духа гнева, гнева и злобы, - они держатся в стороне от него. Они боятся, что оно не принесет им пользы, даже навредит, добавив лицемерия к другим их грехам. Да, они действительно боятся религии. Но этого не могло бы быть, не могло быть, если бы все христиане были подобны Иисусу -  прощали грехи и творили добро. Поэтому мы должны быть более святыми, и для этого, среди прочего, мы должны быть более кроткими и мягкими, мы должны быть более любящими, чтобы быть более милыми и сделать нашу религию более любимой. Мы должны прощением преодолеть подозрения в ревности, упреки в клевете и безразличие глупости. Проповеди и книги этого не сделают. Красноречие может уступить место прощению, и риторикой оратора можно восхищаться; но если мы хотим, чтобы религия процветала, все, кто ее исповедует, должны быть замечены и известны как прощающие тех, кто причиняет им вред. и сделать нашу религию более любимой.
 Наша религия в наши дни счастливо излучает свою энергию в благовестническом духе века - но все это очень мало воспринимается людьми этого мира - по их мнению, это всего лишь излияния энтузиазма или пароксизмы сектантства и мало что делает для того, чтобы примирить их, вселить уважение или заручиться их симпатией. Они хотят явления истинного духе христианства, который они могут лучше понять, которым они могут больше восхищаться и который они могут непосредственно наблюдать - и вот он в этой Божественной и небесной любви. Когда они видят, как христиане выходят в полном духе любви, смиренно переносят провокации, которыми они подвергаются, и свободно прощают проступки, в результате которых они бывают ранены, они скажут: «Да, это то, чего мы ждали. ! Это похоже на религию, исходящую от Бога любви ».
Возвышая характер и содействуя прогрессу нашей святой религии, мы приносим честь и славу Тому, Кто является ее Главой и Автором. Это значит позволить нашему свету сиять перед людьми, чтобы они, видя наши добрые дела, прославляли нашего Небесного Отца. Бог почитается, когда Его образ явлен, и лучи Его славы отражаются его народом. И разве дети этого великого и доброго Родителя, этого Отца духов, не должны делать все возможное, чтобы сделать Его известным и почитаемым? Как чудесно и облагораживающе это понятие, и какое подлинное честолюбие должно оно возбудить в душе христианина, чтобы он подумал и сказал: "Люди могут видеть во мне нечто от Бога!". Да, мы можем научить их, каков Бог в отношении его нравственного характера, и пусть они увидят в нашем милосердном расположении луч бесконечного солнца его собственной славы. Эти сладостные порывы нашей природы, эти мягкие и сердечные потоки нашей души, эти излияния любви, эти вещи, мы можем напомнить им, являются лишь излияниями Его благости, Его собственной любви в наши сердца и подобны второй радуге, отражению первой, Его бесконечной милости.
И если необходим другой мотив, остановитесь на последнем, что я предлагаю сейчас, а именно: прощение - это добродетель,  которой нам скоро больше не нужно будет проявлять. Когда мы попадем на небеса, мы достигнем мира, где нам больше не нужно будет просить прощения у Бога, просить его или даровать его нашему брату. Там мы никогда не согрешим против Бога, ни наш брат не согрешит против нас. В той сфере любви, где братская доброта, как и все остальное, будет совершенной; в вечности не будет повода для одного упражнения этой части христианской любви. Все жители этого мира будут божественно любезны и никогда не будут нуждаться в прощении. Каждый будет совершенен, чтобы любить других, и увидит в них то совершенство, которое они любят в нем. Никого и никогда нельзя будет обидеть; и никто никогда не обидится. Понимание будет слишком ясным, чтобы оскорбить невежеством, а сердце слишком святым, чтобы оскорбить намеренно. Здесь не будет требоваться трудная добродетель терпения; совершив ее здесь, на земле, на небесах обойдутся без него, и ничего не останется, кроме легких и восхитительных актов наслаждения незапятнанной добротой всех вокруг нас. И это исполнение тяжелого и мучительного долга прощения должно подготовить нас к будущему миру любви и радости. Это победа над нашей гордостью на этой сцене нашей дисциплины и испытания, которая должна подготовить нас к тому благословенному состоянию, в котором никогда не будет видно врага и никогда не будет битвы. О христианин, осталось совсем немного времени, прежде чем ты освободишься от конфликта, произнесешь крик торжества и наденешь венец победы! Любая обида, которую вы простите, может быть последней, которую вам когда-либо придется простить.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn