Иллюзореа глава 15

На следующее утро Филипп с Борисом ещё завтракали в ресторане гостиницы жареной яичницей и странными колбасками с салом и чесноком, когда за ними вместо Милы приехал её начальник и на сравнительно неплохом английском языке напомнил планы на день : их ждал визит на спичечную и мебельную фабрики, обед в корпоративном кафе и после обеда им заказали экскурсию по городу. Далее – свободное время. К завтрашнему утреннему самолёту их отвезёт Григорий Петрович-главный инженер фанерной фабрики.

.....
На спичечной фабрике, Мила, одетая в синий брючный костюм и голубой топ, завернула косу в шиньон и надела на голову какую-то странную панамку, и с невозмутимым видом повела их по цехам, громким поставленным голосом переводя объяснения руководства. Им показывали громоздкую машину 40-х годов, которую они купили у австрийцев, окунающую деревянные палочки в серу, как пломбир в шоколад, потом их вели мимо каких-то странных помещений и Борис сказал ему: « Я теперь знаю, где находится самая адская работа в мире», и кивнул головой в низ. В узком пыльном помещении под постоянным дождём осыпающихся опилок, мужчина без защитной одежды и очков, как оказалось, в течение 8 часов в день только тем и занимался, что разгребал лопатой в разные стороны этот мелкий мусор от дробильных машин. В следующем цехе они догадались, почему у Милы была на голове смешная панамка: механизированная линия упаковывания спичечных коробков работала с невероятной скоростью, и как рассказала Мила, может затянуть одежду или волосы, был случай, когда у одной работницы сняло скальп. На мебельной фабрике стрекотали машинки, мужчины в серой фирменной униформе собирали комоды и диваны, упаковки с мебельной тканью толпились в проходе. Здесь Филипп показал наконец-то свою осведомлённость в этом деле и стал задавать очередному начальнику – высокому и достаточно молодому мужчине с гордой посадкой головы и орлиным носом, отдалённо напоминающему Майкла Дугласа, конкретные вопросы про международные выставки, объёмы продаж и даже выразил заинтересованность в этом бизнесе, сказал, что у него много знакомств, и он может помочь продвинуть их мебель на французский рынок. Менеджеры засуетились и принесли Филиппу целую стопку каталогов и ценников. Мила переводила, немного покашливала, видимо, устала за эти дни, но взгляд Филиппа, как прожектор, направленный на неё, уловил некоторую напряжённость в её общении с русским «Дугласом», который довольно красноречиво смотрел Миле прямо в глаза и вёл себя как бывший любовник. Скорее всего, так и было. Филипп читал её как открытую книгу.  Мила старалась не смотреть в глаза Павлу «Дугласу», с которым она рассталась за пару месяцев до её знакомства с Филиппом. Он входил в закрытую группу «Двенадцать», они встречались несколько месяцев, пока на одной из расширенных вечеринок с участниками семей, она не познакомилась с его женой Инной – милой воспитательницей детского сада, которая поделилась своими горестями, что муж охладел к ней из-за какой-то стервы. Мила сразу же и без объяснений порвала с Павлом. Она так и не сказала Филиппу, придёт ли на ужин в кафе на его день рождения. Филипп немного приврал даты, какая разница – 50 или 56?  Он ждал вечера.

Обедали в красивом корпоративном кафе на территории завода. Вся мебель – массивные комоды, дубовые столы и стулья, мягкая и кожаная мебель  - местного производства. На этот раз, официантками были не Карловны, а молодые и стройные девушки Света и Татьяна, одетые в национальные костюмы. Дорогостоящая посуда и закуска, достойная кремлёвских приёмов – красная и чёрная икра с блинами, колбасные и сырные нарезки, заливные языки, салаты, густо украшенные майонезом и веточками укропа, и прочая снедь, хрустальные бокалы, водка и коньяк. Филиппу даже захотелось сфотографировать это роскошество. В Европе так никто не принимал гостей. На этот раз присутствовало много сотрудников, по ценам вёл переговоры сам генеральный директор. Они договорились сделать  1 поставку за 100 %  предоплату, а остальные на условиях французов. Доставку обеспечивал транспортный отдел, цены были вполне приемлемые. Филипп для вида поторговался, но в итоге, подписали их предложение. Борис сиял – всё было прекрасно, соответствовало его планам и намерениям. Тосты, речи, шутки, анекдоты про чукч. Филипп с наслаждением угостился  настоящим армянским коньяком и попробовал все закуски. Мила сидела далеко от него, он её не видел, а только постоянно слышал её голос, как радио.
Борис заметил, что Мила очень устала – она переводила без умолку под шум станков и звон бокалов уже больше 4 часов, она почти ничего не ела и не пила, только иногда откусывала сыр маленькими кусочками. Борис попросил переводить Джираира Карапетовича на английский,  чтобы дать отдохнуть их переводчице. На что её хитрый начальник мгновенно ответил по-английски: «Мила Александровна – первоклассный специалист, справляется и не с такими нагрузками, поверьте мне. И почему это вдруг вы её так жалеете? Это ваша, можно сказать, последняя встреча. После обеда у вас прогулка по городу и посещение культурных заведений Саратова со специально заказанным гидом. А Мила должна внести изменения в контракт, перевести и подписать его у всех главных специалистов до  вашего отъезда. Так что, наслаждайтесь последними часами общения, у неё, кроме вас, есть и другие клиенты. Готовый контракт для подписи мы вам привезём в аэропорт.» - и  фальшиво улыбнулся, ковыряя вилкой в зубах. После десерта и «на посошок» все встали, стали прощаться, Мила собрала всю свою волю, весь свой актёрский талант, и, стараясь не смотреть в глаза, а куда-то в переносицу, прощалась с Борисом и Филиппом. Ей казалось, что она его больше не увидит. Карапетович вызвал Лилю и попросил отвезти французов в гостиницу. Лиля понимающе подмигнула грустной и уставшей Миле и повела двух ставших такими близким за эти 2 дня мужчин к выходу. Они простились так банально, как чужие люди. До свидания, хорошего пути.

Она почувствовала такое опустошение и тяжесть во всём теле, что направилась в заводской душ, чтобы смыть всё наваждение, грёзы, мечты, рухнувшую надежду, усталость, смыть и постараться забыть. Слёзы сливались с водой, рекой текли на пол, но это не помогало, душа болела, наполнялась чем-то непонятным, тяжёлым. Мила вернулась в отдел. На её столе лежала стопка срочных документов по другим фирмам и  черновик переговоров. Стараясь не думать о Филиппе, Мила  села за единственный свободный компьютер и стала переделывать договор. Буквально из воздуха появилась ароматная чашка  кофе, пахнущая коньяком и печенье на тарелочке. Даже не поднимая глаз, Мила узнала руку с  родимым пятном в виде кленового листа на внешней стороне кисти– её подруги и коллеги Дианы. Стало немного легче. « Спасибо, милая». Через час, когда договор был почти готов и Миле надо было идти подписывать его по основным отделам, вернулась радостная Лиля и с порога закричала Миле: « Ты забыла, что сегодня вечером мы идём  на день рождения? Как к кому? К моей сестре. На 8 вечера, но сначала мы съездим ей за подарком. Не помнишь уже, не удивительно, два дня тягаешься с этими французами. Они сейчас с Надей по городу по первому маршруту ходят. Кстати, они хоть тебе какой-нибудь подарок привезли?» Борис подарил ей и каждому начальнику по записной книжке, набору ручек  и календарь на следующий год с логотипом компании. И персональный подарок – набор дорогого бельгийского шоколада в виде сердечек. А Филипп …

Филипп отказался от прогулки по городу. Он устал от посещений фабрик и заводов, постоянных переговоров, серьёзных лиц и производственного шума. Он прогулялся по набережной, выпил в баре водки и пошёл высыпаться до вечера. Лиля оказалась очень шустрой и понятливой дамой. Она свозила их на своей машине в неприметное, но уютное кафе, где они  предварительно заказали блюда, причём, за всё платил Борис, и пообещала, что приедет с Милой к 8 часам.

Ещё ни разу в жизни, Мила не выглядела так ошеломительно. Она надела длинную синюю юбку с глубоким запахом и изящную шёлковую блузку  в тон, тоже с запахом, распущенные волосы делали её неузнаваемой русалкой. По просьбе Лили, в их зале был полумрак и звучали медленные музыкальные композиции.  Лиля от имени всех собравшихся поздравила Филиппа с 50-летием и подарила подарок – миниатюрный самовар.  Они сели по парам, Филипп сразу схватил Милу за руку, словно боялся, что она ускользнёт от него.  Его руки – крупные, с красивыми длинными пальцами, тёплые, защищали её, ласкали и приглашали к себе. Мила почти не говорила. Она только расслабленно улыбалась, ощущая в себе волну покорности судьбе, будь, что будет. Филипп пригласил её на танец, их первый танец. Пел Джо Дассен « Если бы не было тебя». Филипп одновременно с Милой, нежно прижимаясь, шептали друг другу на ухо : « Если бы не было тебя, ответь мне, зачем мне жить, без надежд, без потерь, без тебя во мгле бродить…» Исход очевиден. Теперь Борис понял выбор даты переговоров и вспомнил равнодушный взгляд Филиппа, когда он давал ему личный телефон Милы « Мне он уже не нужен», всё было продумано заранее. Ему оставалось только наблюдать их чувственный танец. «Её надо предупредить. Он обычный бабник, у него за душой ни копейки нет. Мила будет страдать с ним.»  Лиля решительно перешла с Борисом на ты: «Нет никакого смысла в таких предупреждениях, наоборот, можно потерять дружбу. Влюблённая женщина слепа и глуха. Она не поверит. А я не слепая и не глухая.» и откровенным голубым взглядом посмотрела Борису прямо в глаза.

Ф....

Несколько часов отделяли их от рассвета, скоро отъезд. Они договорились встретиться через 2-3 недели в какой-нибудь восточно-европейской стране, куда Мила могла приехать без визы как турист. А потом он всё уладит, «не волнуйся, моя любовь. Tu es ma femme». Как понять, что он имеет в виду – ты моя женщина или ты моя жена.  « Возьми меня с собой, любимый, прошу тебя, положи меня в свой карман…». Мила лежала на кровати, укрывшись только его шарфом, сохранившим его запах. Его единственный, но такой дорогой подарок. Филипп поцеловал её в плечо, открыл гардероб и взял её зелёный платок, который она повязала как галстук на первый день их  встречи на заводской проходной, и положил себе в карман пиджака.
На обратном пути в гостиницу, такси неслось по пустым просторным улицам с бешенно подмигивающими светофорами,  таксист включил французскую эстраду.  Филипп довольно улыбался, рассматривая проносящиеся мимо одинаковые коробки домов с редкими светящимися окнами в субботнее раннее утро и прошептал:  « Она моя. Я выиграл.»

Глядя на настенные часы, она считала минуты до вылета их самолёта. Когда самолёт оторвал свои колёса от земли, Мила получила его сообщение: « Если бы тебя не было, я бы тебя придумал…»