4. Дружба и вражда

Когда Вивьен ещё не знал о своих способностях, он, как и многие, мечтал о волшебной таблетке, снимающей сонливость. Ну или о возможности взбодриться по щелчку пальцев. Увы, маги научились лечить, убивать, гипнотизировать и превращать в животных, но желание спать так и не побороли. Так что в семь часов следующего дня Вивьен наслаждался магией утреннего кофе.

— Вы, сентьяры, научились взаимодействовать с потусторонними существами, но так и не объяснили всем этим мефистьярским фанатикам, что мы сами агностики, — Абисс неспешно гулял по кабинету.

— Обычные люди всегда строили религиозные теории с кучей подробностей, а потом резали друг другу глотки за эти самые подробности, — ответил Вивьен. — Когда их мир переворачивается, когда они открывают в себе магов, а их знания о мире оказываются мусором, они почему-то не становятся более скептичными ко всему. Да, я нахожу это странным.

— А ты-то, Вивьен? Ты веришь в Бога, Сатану?

— Ну, я предпочитаю думать, что они есть. Должно же быть у всего этого какое-то объяснение. Но даже если ангелы с чертями не знают, как всё устроено, то уж я и подавно. А мефистьяры… ну, им тяжело. Я их по-человечески понимаю. Говорят, от переизбытка тёмной энергии и некоторые сентьяры трогались умом.

На миг все замолчали.

— Вчера ты интересный фокус выкинул, — сказал Абисс. — Что-то новое.

— Да. И выкину его ещё раз, если потребуется.

— Смотри, сам не тронься умом. Я вчера говорить не мог, но всё слышал, ты знаешь.

— Мне кажется, ты такому повороту событий будешь только рад.

— Я? Не-е-ет. Ещё чего не хватало мне, ходить за полудурком до самой его смерти. Ты мне нужен адекватным.

— И озлобленным.

— Да, и озлобленным.

Вивьен бросил взгляд на часы.

— Ну всё, пора, — сказал он.

— Куда собрался? — спросил Абисс.

— К Джиану. Лучший эксперт по мефистьярам в отделе.

— Даже лучшим детективам бывает нужна помощь, да?

Вивьен встал из-за стола и надел пиджак.

— Именно это и отличает лучших: нам не надо ничего никому доказывать. И мы знаем, когда и к кому стоит обратиться за помощью.

Джиан Сущёв работал следователем по делам мефистьяров. Работы у следователей было не так много, самыми сложными делами занимались сентьяры. Иногда приходилось проводить после них допросы, но в основном они расследовали лёгкие дела или те, на которые сентьяров не хватало. Зато следователи были узкоспециализироваными профессионалами, и отсутствие способностей сентьяров компенсировали обширными знаниями по своему направлению. Так что детективы периодически приходили к ним на консультацию.

Сейчас у Джиана, как и большую часть времени, не было работы, и он бесцельно сидел в телефоне перед выключенным компьютером на участке магической полиции.

— Работа кипит? - спросил Вивьен и сел напротив.

— Как всегда, — Джиан отложил телефон и протянул детективу руку. — Какими судьбами к нам?

Вивьен достал из сумки две книги и бросил их на стол.

— Как тебе чтиво?

Джиан пролистал «Бытие Жака Фуртье».

— Интересное, — сказал Джиан. — Три раза перечитывал.

— Мефистьяр-мефистофелепоклонник сжёг целую семью, в преступлении сознался. Подозревается в ритуальном убийстве собственной дочери. У него совесть сильно обострённая, мог он этой книжкой себя успокаивать?

— Книжка популярная. Попса, я бы даже сказал. В принципе, да, но среди мефистьяров, служащих разным сатанинским культам, есть работы и поинтересней. Лирис Томпсон, например, целую инструкцию по жертвоприношениям своих детей написал.

«Так и представляю эту инструкцию: нагрейте костёр до ста восьмидесяти градусов по Цельсию. Аккуратно выложите сорок килограмм человечины. Добавьте заклинаний на латыни по вкусу… тьфу, мерзость».

— Такого не видел. Так к чему ты клонишь?

— Откуда книга?

— У него на столе лежала.

— Но у тебя есть сомнения, имеет ли он отношение к убийству дочери.

— Он считает, что книгу подкинул парень, по которому я уже работаю.

— Мефистьяр?

— Пироньяр.

— Если это так, то неудивительно, что твой парень выбрал эту книгу, она ведь очень известная. В то же время у твоего мефистьяра могла бы быть библиотека поощутимей. Я ничего не утверждаю. Не исключено, что он действительно успокаивал себя этой книгой. Но…

— Я понял, скорее всего, были бы и другие книги. Не видел у него книжного шкафа, но возьму на заметку.

— Ты особо и не осматривал дом, — сказал Абисс.

— Посмотри вторую книгу, — попросил Вивьен Джиана.

Следователь стал неспешно листать тонкую книгу заклинаний.

— Негусто. Развлекалово для начинающих.

— Убийц?

— В том числе. Заклинания очень топорные, убивают мучительно. Мало кто захочет на такое смотреть. Зато слабенькие маги могут ими, например, животное какое-нибудь прикончить. В общем, этими заклинаниями пользуются только новички, слабаки и маньяки.

— Этой книгой пользовался слабый маг-телекиньяр. Она была на месте преступления. Я подумал, что Miseriae, Manibus de mortem или Victima могли…

— Так-так-так, стоп. Как выглядели жертвы?

— Да обычно… без видимых повреждений. Разве что покраснения на коже.

— Что ж, помимо красных пятен Miseriae вызвал бы рвоту, Manibus de mortem — язвы, а Victima — желтоватый оттенок кожи. А чем пользовался твой мефистьяр?

— Donum и Pulvis.

Джиан ухмыльнулся и откинулся на спинке кресла.

— Классика, — сказал он. — Что ж, Donum как раз вызывает покраснения. Вот только раз ты их увидел, надо полагать, тела не сожжены.

— Да, Pulvis здесь точно не применяли. Я подумал, что он мог пожалеть тело своей дочери, оно же будет обугленным после Pulvis, изуродованным.

— Возможно. Но чего уж на полпути останавливаться? А телекиньяр насколько слабый?

— Второго уровня.

— В принципе, ему Donum тоже по зубам. С трудом, но по зубам. Новички его не используют, потому что оно и относительно требовательно к энергии, и сложно правильно его колдовать, можно случайно кого-нибудь другого убить. Или себя. Заклинание не самое изящное, контролируется тяжело. Но, тем не менее, это возможно.

— Тёмной энергии там было много.

— Что ж, сильные негативные эмоции могли спровоцировать достаточно мощный выплеск.

— Негатив, говоришь? Вот тебе и «убьёт только муху», Люцема… Третьяковы против Емелиных…

— Твой ангел решил, что она может только муху убить? Зря. Человека — вполне. Злоба, Donum, мощный выплеск — и пожалуйста, труп.

— А троих?

— Троих? Ну даже не знаю, какая тут злоба должна быть. Наверное, та, которую один усатый немец в сороковых испытывал к роду еврейскому. Возможно, но маловероятно.

— Тогда я в тупике. Слушай, подожди. Что может вызвать провал в памяти у слабого мага при колдовстве тёмной магии?

— Провал в памяти? Ох, — тяжело вздохнул Джиан. — Ну знаешь, тёмная магия — штука такая, со слабым магом всякое может произойти. Тем более, как я понимаю, мы о телекиньяре говорим?

— Именно.

— У некоторых кровь из носа идёт, кто-то насморком отделается. Был случай, слабый маг от одного мощного заклинания в судорогах бился. Тёмную магию вообще стоит использовать только мефистьярам, мощным магам, ну и сентьярам всяким. Опасная вещь. Я не знаю ничего про случаи провалов в памяти, но это вполне возможно.

— Всё равно, конечно, плохо клеится это всё. Ладно, спасибо, — Вивьен встал и пожал Джиану руку. — Пойду ещё кое-куда наведаюсь.

Ерохин открыл Вивьену дверь и вздохнул.

— Здравствуйте, — пробубнил он. — Только что полиции показания давал. Человеческой.

— Ничего, дадите и мне, не развалитесь. Позвольте, я пройду? — на этих словах детектив аккуратно затолкал Сергея в собственный дом. Тот не стал сопротивляться.

— Что-то случилось?

— Почему Вы умолчали о Емелине?

— Что именно?

— Не стройте из себя дурака. Вы не сказали, что он мефистьяр.

— Вы и не спрашивали, Вивьен.

— У меня хорошая память, Серго. Вы сказали, что из магов знаете только Тарасова.

Ерохин глубоко вдохнул и сглотнул.

— Почему это так важно?

— Вы скрывали ритуального убийцу.

— Он мой друг. Хоть у нас и не лучшие отношения сейчас, но…

— Он сжёг семью Третьяковых.

— Да.

— Это мотив для Алины, Вы же понимаете?

— А что, она в курсе, что это Ольен сделал?

— Не знаю, но она же дружила с Викой. Думаете, она не могла проболтаться?

Глаза Сергея стали совсем потерянными.

— Я… я не хотел…

— Все вы ничего не хотите. Вы теперь сообщник, выходит.

— Нет! Простите, детектив, я сглупил.

«Так, надо менять тактику. Иначе я ничего не добьюсь».

— Серго, Вы сильно сэкономите мне время, если скажете, где живёт Алина.

— Я же говорил, что не знаю. И ещё… Полиция тоже спрашивала про неё. Они сказали, что она исчезла из дома, и никто из соседей её не видел с вечера.

«Так-так-так, вот это поворот».

— А где живёт Тарасов, знаете? — спросил детектив.

Данила жил в десяти минутах ходьбы от Сергея, и Вивьен решил немедля отправиться к нему.

— Ты не задержал его за сокрытие преступления, — сказал Абисс. — Странный ты.

— Он подозреваемый. Посмотрим, что Серго будет делать.

— Думаешь, он убил девчонок?

— Маг сильный. Друг мефистьяра. Всё возможно. Дом был его. Емелин мог попросить его принести жертву. Это объяснило бы смену почерка.

— А исчезновение Третьяковой?

— Пока рассматриваем версию, что она прочитала защитное заклинание и выжила. Возможно, это просто счастливое совпадение. Что ж, тогда Ерохин мог её добить.

Тарасов жил в деревянном одноэтажном домике. Вивьен постучал в ветхую дверь. Внутри стали копошиться. Под дверью мяукнул кот — Вивьен задумчиво на него уставился. Раздался смех Абисса.

— А-ха-ха! Что, уже думаешь, что убийца — фамильяр?

— А? Не, я на своей волне. Слишком много противоречивых деталей. Я что-то упускаю из виду. Что-то, что должно всё расставить по местам.

Дверь открыла женщина лет сорока — не сказать, что она выглядела прожжённой алкоголичкой, но сейчас была слегка пьяна, и явно не по особому поводу. В целом, симпатичная женщина. Лицо красивое, слегка в теле, но не критично. Одежда заношенная, местами рваная, но не безвкусная.

«Наверняка постоянно тусуется на местной сельской дискотеке».

— О-о, мамаша, — сказал Абисс. — Наслаждайся, Вивьен.

— Здрасьте, — сказала женщина. — А Вы кто?

— Майор Думин, — Вивьен показал фальшивые документы. — Могу я поговорить с Данилой Тарасовым?

— Ой, а Вы такой симпатичный, товарищ майор, — женщина усмехнулась. — Что мой опять натворил?

«Она со всеми так заигрывает?»

— Пока ничего. Но мне нужно у него кое-что выяснить. Позволите?

— Прошу, — Тарасова отшатнулась от двери и жестом пригласила Вивьена внутрь. Потом махнула рукой на одну из трёх дверей: — Он там.

«Как она спокойно относится к вещам, из-за которых другие матери истерили бы. Видимо, визиты полиции у них — обычное дело».

Вивьен постучал в комнату Данилы и вошёл. Тот валялся на кровати и курил сигарету.

— О, здрасьте, детектив, — сказал он. — Что-то ещё хотели?

— Я должен ещё раз спросить: ты причастен к произошедшему?

— Я должен ещё раз ответить: нет.

— Ты заходил вчера к Олегу Емелину.

— Да, и что? Его дочь там погибла! И я испытывал к ней… ну, типа, чувства.

«Типа».

— И Ольен говорит, что ты типа подбросил ему типа эту типа книгу, — Вивьен достал «Бытие Жака Фуртье» из сумки.

— Что это за говно?

«Вынужден согласиться. Хотя думаю, он все книги так называет».

— Книга.

— Фу. Книги — это не по моей части.

— Да я уж вижу. Тем не менее, здесь написано, что убивать своих детей во славу Мефистофеля — хорошо. И Ольен считает, что эту книгу положил у него дома ты. Ты, кстати, и Вике подарил книгу.

«Убийца-книжник, который только прикидывается быдлом. Вот так заголовочек был бы».

— Я подарил ей эту книгу, потому что у неё батя — мефистьяр, думал, ей это типа интересно будет. Э, стоп, я догнал. Типа я их кончил и подставил Викиного батька? Да вы охренели что ли? Я любил Вику, говорю же.

— Как и Лену Остапову?

— Она мне нравилась, да. Одно другому не мешает, чё. Вы думаете, что я ей мстил, или чё? Я бы не стал убивать её ценой жизни Вики, я уже говорил.

— Цена жизни Ксении Сорокиной тебя не смущает?

— Вы цепляетесь к словам. Сорокина, кстати, часто о суициде говорила. И выглядела как… не знаю, мефистьярка какая-то. Может, она так красиво выпилиться решила?

— Интересная теория, — ответил Вивьен. — Подумаю на досуге. Если вдруг выяснится, что обычные люди умеют пользоваться магией.

— Э, сыщик, твоя ангелесса опять на мозги мне капает, — сказал Абисс. — Просит, чтобы ты барьер убрал.

Вивьен не ответил, просто убрал барьер. Всё-таки ему было дискомфортно общаться с потусторонними существами при подозреваемых.

— Сорокина могла быть сентьяром! — завопила тут же Люцема. — Третьякова выступила донором энергии, а Сорокина прочитала Donum! Тогда всё сходится, Вивьен, сам подумай. Третьякова хотела отомстить Емелиной, а Сорокина — умереть. И пропажу Третьяковой это объясняет. Ты с ней поговорил, она поняла, что на крючке, и свалила.

— А вот это интересная версия. Спасибо, Люцема.

— Вы с кем говорите, эй? — спросил Тарасов. Затушил сигарету и тут же закурил новую.

— Только что-то в ней меня смущает, — Вивьен был в своих мыслях и не обратил внимания на вопрос Тарасова. По старой привычке в момент глубокого раздумья он стал озираться по сторонам, пока не остановил взгляд на газете на столе у Данилы.

— Что, газеты читаешь? — спросил Вивьен.

— Не, я косяк из неё собрался крутить.

«И кажется, это не шутка».

— Я почитаю, если ты не против, — утвердительно сказал Вивьен и, не дожидаясь ответа, взял газету в руки.

Как он и ожидал, на первой полосе свежего выпуска был материал Леонида Котова о вчерашнем происшествии. Журналист хорошо постарался, и взял небольшое интервью у родителей всех погибших: у Анны Сорокиной, Фёдора Остапова и Олега Емелина. Вивьен стал читать абзац с Емелиным.

— Эй, Абисс, Люцема. Смотрите, как он на Емелина давит. Сначала спрашивает его, не убил ли он свою дочь. Потом припоминает слухи о жертвоприношении, которые не слухи. Спрашивает, не сатанист ли он. Ещё раз уточняет, не принёс ли он дочь в жертву.

— Он будто сам в это верит, — сказала Люцема.

— Интересно. Так, ну мы почти не сомневаемся, что Третьякова причастна к убийству, да? Эй, Тарасов. Где Третьякова живёт, знаешь?

— Ка-эшна. Ща скажу, пишите.

— Говори, я запомню.

Данила назвал адрес Алины, и Вивьен тут же направился к ней. «Опять куришь, скотина?!» — кричала мать Тарасова позади.

Ловкость рук впечатляет куда больше, чем магия. Много ли ума надо, чтобы воспользоваться врождённым даром, который сродни движению или дыханию? А чтобы взломать дверь отмычкой?

Вивьен распахнул дверь маленького дома Алины Третьяковой — пожалуй, самого маленького в деревне. Дома, который смогла позволить себе молодая сирота, чей родной дом сгорел вместе с близкими.

— Интересно, где она сама была, когда горел её дом? — риторически спросил Вивьен. — Наверняка Емелина отвлекала её у себя в гостях, пока отец делал своё грязное дело. Или Ерохин. Или все вместе.

В доме был полный хаос, будто хозяйка собиралась в панике: вещи вываливались из полупустого шкафа, на полу валялись книги и осколки разбитого стакана.

— Кажется, здесь стадо слонов пробежало, — сказал Абисс.

Вивьен прошёлся по комнате и осмотрелся. Его взгляд упал на фотографию в рамочке.

— Интересное фото, — сказал он. — Абисс, смотри. На нём наша Алина целуется с журналистом Котовым.