Две судьбы как две крайности?

Наверное, почти каждый человек однажды начинает задумываться о том, случайны ли все события и встречи в нашей жизни. Тема эта, конечно, не новая, но она вечная. Кого-то такие мысли начинают посещать уже в детстве, кого-то во взрослом возрасте или уже только под старость... Почему одни люди появляются в нашей жизни эпизодически, с другими человек проходит значительной участок жизненного пути, а с третьими может быть даже и почти всю свою жизнь? Отчего кто-то почти не оставляет в нашей жизни никакого следа (а может быть, мог бы оставить, просто мы этого вовремя не поняли: но ведь зачем-то же жизнь все-таки сводила его с нами?); кто-то другой оставляет более глубокий след, но есть и те, после которых остается скорее не след, а шрам на нашей жизни.

С этой тема связана и другая: зачем вообще в жизни нужны крайности? Физика учит, что без крайностей и сама жизнь не могла бы существовать. Если бы везде и во всем было тотальное равенство и похожесть, то Вселенная просто самоуничтожилась бы. Север и юг, два полюса, плюс и минус, умножение и деление, двоичная система исчисления, и многое другое: всё, казалось бы, построено на противоположностях. Вот и в советское время всех учили, что конфликт, мол, двигатель прогресса, диалектика. Но то в физике, а в человеческом обществе порою мы восстаем в мыслях против такого неравенства, в котором приходится жизнь разным людям, зачем же оно создано? Сколь бывает различен состав семьи: иногда счастливый, иногда несчастный, сколь разные условия у всех с самого рождения. У кого-то детство радостное и окруженное любовью, а у кого-то безрадостное и жестокое. Но все так или иначе вырастают, совсем по-разному строя потом свою жизнь, исходя из совсем разных условий и ситуаций. Поклонники восточных религий скажут, что это карма. Другие (фаталисты) предположат, что каждый человек проклят или наоборот спасен уже заранее, что вся наша жизнь, все события предопределены. Кто-то утверждает, что каждый человек сам кузнец своего счастья. Ну а нам, православным, вроде как все-таки надлежит верить в свободу выбора человека, и как следствие: в полную ответственность каждого за свою жизнь. Как в той притче: каждому дается индивидуально крест именно такой тяжести, которую способен вынести этот человек.
Этой теме посвящено много песен. Ну хотя бы "вагонные споры" "Машины времени" или "Дорожная" (Проводница Оленька...) песня группы "Чиж и компания" и множество других.

Но это я уже отвлеклась. Так вот: в последнее время, похоже, наступил и у меня период, когда я стала много думать обо всём этом. Вероятно, накопился уже какой-то опыт, наблюдения за динамикой жизни ну хотя бы своих бывших одноклассников, и тех, кого я знаю с детства. Кроме того, придется мне так или иначе в ближайшие годы сделать главный жизненный выбор, и делать его придется, видимо, из тех молодых людей, кто мне хорошо знаком. Ведь не склонна я к авантюрам, к "романам" (опошленное слово!) на работе или где-то еще. Самая крепкая дружба, как мы знаем, всегда идет из детства. Это надежнее всего.  В моем ближнем кругу есть два юноши, жизнь и личности которых представляют собой вроде бы две крайности, как сказали бы многие. Их я знаю с самого раннего детства. Дружили еще наши родители, нас выводили гулять в один двор, какое-то время учились мы и в одной школе, продолжали общаться и после окончания школы... Я думаю, что далеко не все в своей жизни сталкивались с двумя столь "эталонными", законченными в своей последовательности типажами. И противоположность их совсем не материальная: это не что-то из серии "принц и нищий", они оба, как и я, из семей достаточно небогатых (или ставших таковыми в двадцатом веке). Дело совсем в другом. А впрочем, судите сами.

Вот первый. Немного старше меня, сейчас ему 23 года. Единственный ребенок в семье, причем был он ребенком очень долгожданным, ребенком поздним,  родители очень долго ждали его появления. Родился и начал жить он в непростое время: смена эпох ельцинской на путинскую, дефолт, обнищание миллионов, угроза развала страны. Родители его с честью пережили эти события, и детские годы его прошли хотя и без излишеств, но и без крайне нужды. Родители типичные советско-русские интеллигенты, что отложило отпечаток на всю его последующую жизнь. Здесь надобно сказать, что если мои родители и бабушка с дедушкой оставались русскими и православными и в Совдепии, то на родителей этого юноши Совдепия все-таки определенным образом оказала влияние: успели они на самом ее излете побыть и комсомольцами. Правда, совсем не ретивыми (воспоминания его отца: "комсомольцы в основном пили, мне там не нравилось. нас привлекали проводить разъяснительные беседы с верующими, но я с ними чай пил и расспрашивал их о вере). Но тем не менее, все вот эти "не высовывайся, будь осторожен" все-таки в той или иной степени проявились в воспитании в этой семье, хотя, к счастью, почти не оказали на нашего героя никакого влияния. Отец его человек очень добрый. Редко сегодня можно встретить таких добрых людей: он уже не молод, но до сих пор почти как младенец умиляется любой "белочке", "ежику", жучку и букашке. При этом ростом он высок, широк в плечах, и такое вот трогательное, можно сказать, младенчество очень контрастирует с его внешним видом. По профессии он инженер, но освоил позже и программирование. Мать его работала с молодости на вредном химическом заводе, она тоже с высшим образованием, и тоже не злая, но человек ужасно нервный ("профессиональная деформация"?). Переменчивость настроений, мыслей - страшная, и конечно в определенной степени всё это испытал на себе с детства наш герой.

Его рано пытались научить жить в коллективе, социализировать: отдали в ясли, потом в детский сад. В общем, начиналось всё как у всех. Но уже с раннего возраста начали проявляться в нем некоторые странности. Был он совсем не общителен. В свободное время либо ходил кругами, ни с кем не играя, о чем-то напряженно размышляя, собирая опавшие осенние листья и задумчиво крутя их в руках. либо просто стоял у стенки или у окна, с какой-то постоянной и беЗпросветной грустью глядя в окно, и покачиваясь в такт своим мыслям из стороны в сторону. Когда мы гуляли с ним в сквере, он легко мог задуматься так, что врезался в урны, опрокидывая их, в фонари, столбы, в прохожих. А сколько необычных фетишей и ритуалов у него было! Долгое время он не мог засыпать без плюшевых игрушек (коллекционирует их до сих пор). При этом очень любил водить кисточкой и чем-нибудь мягким себе по губам, по рукам, прижиматься лицом к плюшевым животным. С раннего детства у него была графемно-цветовая синтезия: буква М ему казалась бирюзовой, А - синей, и так далее. Была у него и некоторая "акустикофилия": одни буквы ему казались красивее других, и он приходил в неистовый восторг, если встречал их в книге или слышал в речи (здесь отчасти вспоминается гоголевская "Шинель"). Например, буква Л и слоги, связанные с ней: Ла, Ло, Лу, Ле, Ли, Лю, кукла, и так далее были его любимыми. Он часто в детстве просил меня: скажи: "Ла!", и если я говорила, это очень его радовало. Иногда я специально строила диалоги и подбирала слова так, чтобы в речи встречалось как можно больше слогов с буквой Л.  Обожал он и уменьшительные суффиксы, слова с ними: не было для него ничего лучше, чем когда его называли "глупенький, умненький, трусишка, молодчинка", и так далее.

Испытывал он тягу и к женским вещам. Нет, он не одевался как вульгарные трансы. Но любил в детстве завязывать себе бантики на одежде, в волосах, декорировать одежду, мастерить какое-то подобие косметики, примерял и платья (в дореволюционной России в детстве мальчики носили платья, и это никого не смущало. Но в нашей постсовдеповской, постлагерной жизни это уже вызывает неадекватные ассоциации у многих). В более позднем, подростковом возрасте давала я ему даже поносить и свои джинсы скинни, которые очень даже ему шли (был он тогда очень худеньким, до такой степени худым). Но это скорее был просто наш подростковый прикол: влезет ли он в них?  Вообще, неоднократно он высказывал суждения о том, что девочки лучше, не такие жестокие как мальчики. Ха, какая святая простота! ))
Имея длинные и тонкие пальцы, с детства он самоучкой хорошо выучился играть на фортепиано и гитаре, клавишных и ударных инструментах. Легко подбирал на слух мелодии почти любой сложности. Но в музыкальную школу поступать застеснялся, иначе бы наверняка достиг куда больших успехов.

С детства он ужасно боялся ворон, голубей и любой птицы крупнее воробья. Боялся он и собак, и бродячих, и домашних, и крупных, и мелких. Когда мы гуляли, и к нам подбегала собака чтобы облаять нас или обнюхать, он или прятался за меня, или пытался убежать. Тщетно пыталась я объяснять ему, что собаке надо сказать: "Фу!" и стоять спокойно, пока она не отойдет. Помню, однажды ходили мы с ним по какой-то промзоне, и на нас выбежала маленькая собачка вроде фокстерьера, так он перемахнул в миг двухметровый забор, через который потом я, будучи довольно спортивной девочкой, перелезла за ним с большим трудом. Этот страх он кое-как научился преодолевать лишь к двадцати годам, во всяком случае, меньше подавать сейчас виду. Во всяком случае, через двухметровые заборы уже не прыгает.

И вот наступили школьные годы. Это была обычная постсовдеповская школа на окраине Москвы. Как вы догадываетесь, вся подавляющая мощь зоновско-лагерного коллектива обрушилась на эту личность с первого же класса... Когда его избивали, он никогда не плакал, а смотрел на мир отрешенно и отстраненно, как будто так и быть должно. (Вспоминается мультик "Жил был пес" - когда собаку спрашивают - за что, мол, тебя бьют? да просто так, по ходу жизни). Благодаря чему он избегал падения на самое дно коллектива, а считался просто чудиком. Ведь потомки большевицкого и уголовного отребья хорошо "чувствуют кровь" и стадом нападают именно на тех, у кого хорошо проявляется "виктимное поведение". Я пыталась заступаться за него в школе, но поскольку я, будучи православной девочкой из религиозной семьи, была среди общества воспитанников гоповской общаги тоже белой вороной (хотя и не в такой степени, как он), то моего авторитета не было достаточно для защиты. В старших классах он под моим давлением все же стал ходить в "качалку" и научился давать отпор части хулиганов, при этом на лице его отражалась огромная грусть, когда ему приходилось бить даже в ответ. А плакать он умел, но только в основном по, казалось бы, совсем мелким поводам. Например, однажды на рисовании надо было вырезать из газетной статьи какую-то картинку. А на обратной стороне картинки оказалась отрезанная "по горлу" какая-то птица: то ли зимородок, то ли щегол. О, сколько у него было слез по этому поводу: "птичку разрезали!"

Он подвергался порою родительской явной гиперопеке, родители тщательно с детства контролировали его мобильный телефон, что он смотрит в интернете, с кем общается (фактически, впрочем, это было лишним, ибо общался он только со мной и с одним своим приятелем). Дружба его с этим приятелем была построена на противостоянии остальному классу. Иерархия в классе была почти эталонной, как раз такой, какая описана в знаменитой статье о школьной иерархии на сайте Lurkmore ("Луркоморье").  Его приятель был эталонным "омежкой", очень несамостоятельным, постоянно плакал и жаловался. Били его часто, издевались всячески. Сегодня описываемый герой больше всего жалеет, что не мог эффективно заступаться за своего приятеля, не хватало ему тогда смелости. После окончания школы они быстро раздружились, их общение стало сходить на нет. Наш герой поступил в хороший институт, а приятель тот - в институт попроще. И именно по инициативе приятеля дружба быстро погасла. Что это было: зависть? Страх оказаться принадлежащим к разным общественным классам? Или просто исчезло то, что связывало? Причины могли быть и другие, может быть, тот приятель просто быстрее повзрослел. Так или иначе, с тех пор у этого юноши не было настоящих друзей мужского пола. Единственной его подружкой так или иначе оставалась я.

Он поступил в институт и стал учиться на историка, серьезно увлекшись историей еще в старших классах, и здесь у нас с ним было много общих тем для разговоров. Он стал по-настоящему увлечен своей профессией, достиг в ней немалых успехов. Сейчас он уже больше года обучается в аспирантуре, и имеет уже с десяток публикаций по своей специальности, в том числе и на английском языке. Устроился он и на работу, в серьезный государственный архив. Устроился самостоятельно, без всяких знакомств. "Там черви всякие в бумагах роются, и я с ними" - увлеченно рассказывает он мне о своей работе по изучению и восстановлению старинных документов.

Пробовал он писать и рассказы, с переменным успехом. Я посоветовала ему сконцентрироваться именно на детской литературе, ведь для взрослой все же нужно большое знание жизни и определенный, может быть, цинизм и опыт, но именно детские рассказы начали получаться у него довольно неплохо.

Не избежал он в своем историко-политическом образовании и взросления и впаданий в крайности. Пережил он увлечения леворадикальными идеями, сыпал цитатами из Маркузе, Фромма и других "новых левых", грезил о социализме с человеческим лицом, но затем стал почти образцовым "путинистом" и поддерживает нынешнее правительство России. Иногда, когда он бывал у меня дома, у него открывался неиссякаемый поток красноречия, и он начинал рассуждать то про победу мирового коммунизма, то про то, как православная Россия спасет мир. Я, не очень любящая высокопарности, обычно вынуждена была прерывать этот поток: "слушай, не грузи. У меня есть белое вино и твой любимый торт "птичье молоко!" И надо видеть, с каким аппетитом наш оратор тут же принимается за еду. )) 

Он способен действительно интересно и подолгу рассказывать о своей профессии, иногда о музыке, но в других темах нередко теряется, краснеет, не зная, как продолжить разговор. Он очень чистоплотен и аккуратен в одежде, но сегодня ужасный не модник: одевается как пожилой человек, в бесформенные свитера и футболки (а ведь когда-то в детстве был так интересен собственным стилем!) В его планах: написать кандидатскую, а потом и докторскую, стать уважаемым ученым и развиваться дальше в своей профессии. При сильных стрессах у него порою опускаются руки, и нужен толчок со стороны посторонних, чтобы вывести его из депрессии.

Почти уверена, что он до сих пор не имел, конечно, никаких интимных отношений, причем он не просто девственник, но и не целованный девственник, скорее всего. Во всяком случае, я с ним не целовалась, и вряд ли это было у него с кем-то еще, ведь я все-таки была самой близкой его подружкой. Что же удержала его: только стеснительность? Думаю, была здесь и порядочность, действительно ему присущая, тем более удивительная, что он никогда не был особо верующим человеком. Если для меня, православной верующей, всё было ясно с детства: "береги честь смолоду", то что же заставляло отказываться от соблазнов его? Да, мораль, безусловно, не была ему чужда. Но надо помнить и о том, что в Православии целомудрие это не самоцель, а только инструмент, и что пословица про тихий омут нередко оказывается правильной. Не только мораль может двигать человеком, но и та же гордыня, или еще какие-то темные стороны души, которые выражаются во внешней скромности, так что выводы тут спешить делать явно не следует.

Таков первый. А вот второй. Сейчас ему двадцать два. Они настолько разные, что я не перестаю удивляться, как такие разные могут вырасти в одном дворе, под одним солнцем...

Обладая с детства привлекательной и располагающей внешностью, и умея войти в доверие и понравиться и другим детям, и взрослым, он имел клички "медвежонок", "кудряшка" и тому подобные. С раннего детства в конфликтах он сглаживал острые углы, проявляя недюжинные дипломатические способности. В основном он делал это с целью выйти сухим из воды самому, но бывали случаи, что удавалось ему мирить и, казалось бы,  заклятых врагов, и потом их видели всех вместе мирно катающихся с горки или играющих во что-нибудь во дворе. Был он с детства и правда весьма миловидным, со слегка кудрявыми волосами, карими глазами и располагающей улыбкой, сквозь которую, однако, порою пробивалась что-то хитрое, какая-то особая хитреца. Он из семьи попроще, чем первый парень: мать его типичная постсоветская училка. Из тех, кто закрывает глаза на наличие изгоев в классе и оттарабанивает свой материал от и до так, как написано в учебнике. Отец вроде бы обычный работяга, всю жизнь проведший на одном заводе и не хватавший звезд с неба.

этого парня с детства приучали к самостоятельности. Ему рано перестали давать карманные деньги, и "фарцевать" чем-то он научился уже в пятом-шестом классе, пытаясь делать "бизнес". Всё в жизни удавалось ему уж как-то очень поразительно гладко, умело. То писал за кого-то контрольные работы в обмен на разные материальные и нематериальные блага, то продавал свои бонусные баллы в онлайн компьютерных играх. Классе в девятом он открыл свой первый сайт, посвященный обзорам новинок в айти сфере, и на баннерах и внутренней рекламе заработал свои первые серьезные деньги. Впоследствии он не раз всегда любил говорить, что ему, мол, уже с двенадцати лет стыдно было просить у родителей денег, что он уважает только тех, кто всего добивается самостоятельно. В этом, конечно, есть определенное лукавство, ведь родители просто перестали его финансировать, вместе с тем не брезговал он когда надо брать в долг и не возвращать или возвращать слишком поздно разные вещи у своих приятелей. Вообще, приспосабливался он быстро и ко всему. В "школьной иерархии" он был типичным гаммой, умело лавируя и маневрируя между изгоями и альфачами и имея что-то и от тех, и от других. В учебе он не отличался особой прилежностью, но с младших классов слыл любимчиком учителей, умея когда надо списать, а когда потребуется: и подсунуть преподам коробку конфет...

Долгое время внешне слыл он примерным ребенком, но портиться начал где-то классе в шестом-седьмом. начал баловаться алкоголем: сперва пивом, ну а в старших классах уже и чем покрепче. Говорят, что и травку покуривал. Утверждает, что сейчас он это дело бросил, но друзья его не подтверждают сего утверждения: разгуляться, говорят, может он и сейчас, но не часто, и в ущерб работе это у него особо не идет. Говорит, что вредные привычки, если ими не злоупотреблять, помогают войти в доверие к самым разным людям и являются отличным средством коммуникации. Что ж, быть может тут трудно с ним поспорить... Возможно, имеется и серьезное темное пятно в его биографии. Неслучайно же несколько лет назад, на первом курсе института он вдруг резко и внезапно сменил всех своих друзей, как будто те про него действительно что-то знали. Сейчас он уходит от разговоров на эту тему. Мне не удалось пока выведать достоверных подробностей этой истории: хорошо ему удалось замести следы. Говорили, что он то ли жестоко обошелся с какой-то девушкой, бросив ее, то ли влип в какую-то криминальную историю. так или иначе, слухи вряд ли рождаются на совсем уж пустом месте.

Меня не перестает удивлять: как много всего он читает. Правда, всё больше не художественную, а специальную, учебную литературу ("от художки никакого толку" - его обычные слова). С легкостью освоил он несколько языков программирования, поступил в хороший институт и стал учиться на айтишника (говорят, что не без некоторого блата. помогли старые материны связи). Но как бы там ни было, с блатом ли или без, но отучился он хорошо, и поступил в солидную айти контору, имея сегодня доход гораздо выше среднего в своей отрасли. Деньги зарабатывать он любит, и, надо признать, действительно умеет.  Удивительно быстро обзавелся он солидными знакомствами и в бизнесе, и в государственных органах, успев попить и минералки в длинных коридорах Государственной Думы, и поесть в пабе на Чистых прудах с какими-нибудь чиновниками из минэкономразвития. Порою складывается впечатление, что он почти не спит: вот он с друзьями в баре, в бильярдной, вот едет на рыбалку, а на завтра выступает уже на серьезном форуме с докладом. При этом еще ухитряется найти время на посещение бассейна и качалки: выглядя всегда безупречно подтянутым и спортивным. Одет он обычно безукоризненно, но без всякой претензии на индивидуальность, как типичный менеджер среднего звена из пресловутой песни группы Ленинград. Он отлично чувствует себя в российском капитализме, плавая в его водах как опытная хищная рыбка среднего размера, легко меняя бизнес-партнеров и бросая нерентабельные проекты на половине пути. В планах у него открыть собственный бизнес или заняться политикой. Он очень любит собак, закупая себе редкие породы из специальных питомников. Надо признать, за домашними животными ухаживает он с азартом, буквально сдувая с них пылинки, находя время и на это. Сейчас он купит на загородный дом, присмотрев несколько гектаров земли в Псковской области. Что же, есть все основания считать, что через пару или чуть более лет эта его цель будет достигнута.
Таков второй.

Рассказ сей вырос у меня из моего опроса, проведенного на проекте Ответы мэйл ру: https://otvet.mail.ru/question/221318518
Вы можете просмотреть, какие комментарии мне там дали и как люди проголосовали. Отбросив обычное для таких ресурсов хамство, мы все же сможем вычленить оттуда некоторые интересные суждения.

А впрочем...впрочем, выбор-то я свой уже, конечно, сделала. Конечно, в пользу первого варианта, и по состоянию на сегодняшний день (лето 2021 года) я готовлюсь сама сделать ему предложение руки и сердца. И длинный сей очерк нужен был мне отчасти для того, чтобы лишний раз в нем утвердиться, и конечно, чтобы провести своего рода социологическое исследование: какой же из этих типажей предпочтут люди, какой мужчины, а какой - женщины. Но повторю, что, как легко догадаться, перечитав мой рассказ, мой выбор очевиден. Вот только как же это назвать - это судьба у меня такая? )) Или что-то иное?