Без вести пропавшие

  Без вести пропавшие
«Коронованный» вирус украл у меня половину лета. Жена-врач усердно пугала меня именно тем, что этот проклятый вирус губит в основном стариков, к коим я, несомненно, отношусь. И все же плюнув на все эти угрозы, рванул в деревеньку по имени Ляда с большим желанием порыбачить. С другом Сашей мы таки подались на Вилейское водохранилище и поймали неплохо. Было даже два увесистых леща. А вчера поехали мы с Э. М. – свояком -  на погост, где лежит его дедушка, заменивший ему отца.
 Здесь Эдуард и рассказал мне эту историю.  Отца его, Михаила  Петровича Яцевича, в 1937 году работавшего конюхом колхоза, арестовали как польского шпиона и вскоре расстреляли. Тогда из их деревни численностью чуть больше четырёхсот душ, забрали 75 мужиков, вернулось из них только двое уже после войны.
Дед Эдуарда  по матери Иосиф Казимирович Левданский  по кличке Янус  был знаменит тем, что участвовал в укреплении Кронштадта. На своём мерине и своей подводе возил песок и камни и неплохо заработал, купив корову и ещё одну лошадь.  Правда, потом все пришлось сдать в колхоз.
Уже шла война, немцы взяли Минск и покатились по единственно хорошей дороге к Смоленску, а в лесах Беларуси скрывались наши бойцы из разбитых и окружённых частей. Кто-то из них пытался дойти до линии фронта, кто-то примкнул к партизанам. Но были и такие, кому советская власть была ненавистна, и они шли к фашистам и помогали им как могли. А в этой истории совсем другие обстоятельства. Два красноармейца находились в охранении склада артиллерийских снарядов, и в той круговерти никто их с постов не снял. Они держались до глубокой осени. А когда настали крепкие морозы (жуткая зима 41года), и лес перестал кормить, пошли искать ближайшее жильё и набрели на хату, где жил Эдуард, его мать и дедушка. Блуждая по лесу несколько дней, солдаты отморозили ноги и опухли от голода. Мать Эдуарда всех  деревенских лечила травами и прочими снадобьями и этим ребятам стала помогать, используя капустные листы и барсучье сало.
В то время по деревням ходило двое « разведчиков»,  якобы заброшенных на парашютах  для организации партизанского движения. Фактически  это были подонки,  которые грабили, насиловали и даже убивали. Немцы тогда ещё не зверствовали и в деревнях не появлялись. А эти, разъезжая на лошадях, грозили крестьянам, что расстреляют, если те будут скрывать дезертиров. Такие новости приносили в хату соседки, а обмороженные солдаты, прячась за русской печкой, все слышали. Как только они стали немного вставать на больные ноги, так попросили деда отвезти их на станцию в Вилейки, наивно полагая, что там есть наши войска. А наши войска уже защищали Москву. Дед их не уговаривал остаться, поскольку понимал, что подвергает смертельной опасности внука, дочь и себя.
Рано утром он запряг худую конягу, возвращённую из колхоза, когда последний растащили сразу после прихода оккупантов, и повёз этих ребят в сторону Вилейки. Ни он, ни тем более эти красноармейцы не могли знать истинное положение дел. На полпути их встретил какой-то мужик и сообщил, что те самые  «парашютисты» пьянствуют в соседней деревне.
- Дед, вези нас туда!- попросил один из солдат,- они должны знать, где немцы, где наши.
- Хлопцы! Не помогут они вам, звери они, а не люди - произнес встретившийся мужик и поехал дальше.
- Может, вернёмся? В Вилейку другого пути нема, кроме как через эту деревню ехать, - предложил дед.
- Давай, Коля, вернёмся,- предложил боец, что был помоложе.
-Ты, дед, ведь знаешь, что будет с вами, если нас найдут немцы или полицаи. И нам хана, и вам хана будет! А наши придут и поставят нас к стенке как дезертиров. А тут, может, эти знают, где партизаны обосновались, так что у нас один путь - произнес этот Коля.
Не успели  въехать в деревню как увидели двух всадников, галопом несущихся по улице. Подскакав к розвальням, они спешились и нетвердой походкой подошли к саням.
- Куда это ты, батя, так рано собрался и что за пассажиры у тебя?- спросил высокий чернявый мужик в белом полушубке и с наганом на поясе.
- Дык, вот ребят в Вилейку везу, хотят найти свою часть. Они к нам прибились, пообморозив ноги. Моя дочка их подлечила, и вот подались.
- Так вы полицаи? Какую такую часть вы там найти хотите?
- Мы служим в охранном взводе. Нас поставил разводящий на пост 20 июня, и больше никто на пост не приходил. Когда полетели самолеты и доносились взрывы, мы подумали, что началась война. А вот дедушка уверяет, что тут кругом немцы. Мы и решили прорываться к своим,- пояснил Коля.
- Слышь, командир,- обратился второй конник тоже в тулупе и тоже с оружием, - чё мы тут сопли морозим с этими дебилами-дезертирами, - в расход их и делу конец!
- Погодь! С этим успеем. В Вилейке - то комендатура? А они туда перлись, значит, будем выяснять зачем. Ну-ка, суки, признавайтесь, - и выхватил револьвер.
- Христом клянусь, мы правду говорим. Мы бы пост не бросили, если бы не оголодали. У нас же тама на складе авиабомб и снарядов - штабеля. Мы подумали, что наши уже лупят врага в Польше и где подальше. Мы к своим шли и не дезертиры совсем.
- Я ж говорю дебилы или притворяются ими, - опять произнес второй всадник.
- Сейчас посмотрим, - сказал первый и достал из-за пазухи карту,- показывайте, где ваш склад, вот мы тута, вот дедова деревня, а где склад?
- Мы в картах не понимаем, да и дорогу туда теперечи не найдём, ведь целую неделю плутали по лесам и замершим болотам пока на деревню не наткнулись, обморозились вот. А винтовки и боекомплект заховали в болоте возле деревни, когда дед сказал, что кругом немцы. Ничего понять не можем.
- Они к тебе с оружием заявились?- спросил деда первый.
- С карабинами, - буркнул дед.
-А куда спрятали знаешь?
- Знаю.
Этим признанием дед корил себя до самой смерти в 1953 году. 
Первый спрятал карту и произнес: «Вы шли к немцам и не хотите говорить зачем, а я знаю зачем - чтобы сообщить о складе, а, может, и того хуже и давно на них служите. По законам военного времени я вас приговариваю к расстрелу!».
Не успели парни что - либо сообразить, как эти два бандита синхронно выхватили наганы и всадили в каждого по две пули профессионально прямо видимо в сердца. А деду приказали снять с остывающих трупов поддевки и обувь  и сбросить трупы солдат в ближайшем леску на радость волкам, что он и сделал под их наблюдением.
-Ты, старый хрыч, держи язык на привязи, а то и твои кости волки обгладывать будут, понял?- обратился к нему первый.
- Понял- то, понял, а вот што вы так лютуете, не могу понять. Какие они шпионы, обычные малограмотные крестьяне, которым втемяшили в голову устав караульной службы и забыли про них. Я прошёл первую мировую, гражданскую и смерти не боюсь, но внучек мой-сирота без меня не выживет, вот и цепляюсь за жизнь. А вы бы поубавили пыл людей гробить, добром это не кончится.
- Поумничай, следом пойдёшь, умник хренов! Мы тебя предупредили! - и они ускакали в сторону соседней деревни.
Дед на другой день заложил сани, погрузил в них лом, лопату с пилой и уехал. Но вскоре вернулся и, не распрягая коня, зашел в хату, попросил самогона и, не закусывая, выпил стакан и полез на печь, где пролежал почти неделю, изредка спускаясь по нужде.
Наша жизнь в оккупации сводилась к тому, чтобы прятать последнюю еду то от немцев и полицаев, то от партизан. А как спрятать корову или коня? Мы их и лишились к началу 42 года. Но настоящая голодуха, когда дед и мать, отдавая последнее мне, опухли и чуть не померли, пришлась на три года после 44-го.
Тех двух “парашютистов“ прикончили партизаны, повесив по приговору в одной из деревень, и народ приветствовал эту казнь, поскольку настрадался и от их зверства.
Наши пришли в июле 44-го, но немцы успели устроить блокаду партизанам у озера Палик, и там сгинуло несколько наших односельчан. Уже ближе к осени мы с дедом собирали на болоте клюкву, и он из–под маленькой елки достал винтовки тех самых красноармейцев и забросил в трясину, куда никто не осмеливался сунуться.
- Вот, внучек, куда–то придут не похоронки, а весть, что хлопцы эти пропали без вести. А мы с тобой даже их имен-фамилий не знаем. Храни о них память, они не предатели и не дезертиры, а простые крестьяне, как и мы,- грустно сказал мой любимый дед.
Он умер через три дня после смерти Сталина, и за день до кончины рассказал матери, что в ту зиму произошло.
- Я ж хотел тех хлопцев похоронить, но опоздал, волки там пировали, видать, всю ночь. Ты ж сбереги моего внука, он смышленый пацан, тебе опорой будет…- тихо сказал дед. Прожил он 93 года.