ДВОР

 
               
НАШ ДВОР

Мы из времен пятидесятых и шестидесятых, -
цитаты, съезды, галстуки, октябрь, телек и парад.
Наивны мы, смешны, для вечности не взяты,
но были опозоренные храмы, где лишь – склад.

Зимою печка кашляет, духмяно дымом пахнет,
и осень сладко пахнет прелою листвой.
Нам нужно могилевской родиной дышать почаще, 
там город детства - воздух  мой и твой.
 
За прелью и за дымом  уплывает детство
и улетает юность  в седину делов земных,
друзьям и школе, и Днестру и Могилеву честно
покаяться осталось нам в грехах своих.
 
Мы провинились в юности про тайны,
и честность растеряли,  и задор и вздор
но сохранились только вспоминанья
про старый детский наш, любимый двор.
 
"Пит", "кундя", "греча","пляца", Ева, Софа и Наташа
по закоулкам-дворикам играли, шастали в кино,
девчонки – в прятки, куклы, лютики-ромашки,
мы «тырили бычки», футбол и «лянга»  и …вино.
 
Мы от Майн-Рида отрывались, от подушки,
и выбегали в утро, в тёплый солнцем свет,
и завтракали абрикосно-кисло-зелепушно,
шелковицу с жучками мы съедали на десерт.
 
Водой мы запивали просто из колонки,
и обливали головы, до пазухи штаны
Мы так смеялись, пели, так орали звонко,
что город детства помнил от весны и до весны.

Там танцплощадка в парке, в платьях ярких
девчонки, звук сурдинки, геликона… Все равно
кружилась голова, аккорды за душу там брали 
“амфибию”, - «Моряк, ты слишком долго плавал.
Эх, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно!»

Увы, мы поседели. Может, верим в чудо,
а время утекает из колонки, как Днестра вода.
Наставники у вас, конечно, есть и будут.
Но, как у нас, таких не будет никогда!
 
Года прошли быстрее дневников и сказок,
и каждый оглянуться не успел,
что нет в руках учительской указки,
и нет уже пацанско-девичьей подсказки,
последний стёрся-раскрошился мел.
 
Стар дворик и орех скрипит, скамья, качели,
театра, танцплощадки и друзей веселых нет…
Подумать страшно, неужели, неужели
прошло так много… нет, - так мало лет.
 
Наш поменялся двор, и поменялись лица,
Девчонок-пацанов уж нет, ну, может, с сединой,
и вроде всё, но лишь ночами часто снится,
та жизнь что повзрослела, стала уж другой.

Мы Могилев-Подольский не забросим даром.
Пусть без меня живёт он, (может я – простак),
наш город, мы встречаем осень, зиму, старость,
возможно, нам себя оставим в дураках...
 
Но детвора шумит, как раньше мы шумели,
мой друг, старик, гонял их, как гонял сосед.
– «Всё так и было, вы лишь только  постарели!» –
листва ореха старого нашептывает вслед.
 
Из нашего двора мы разлетелись снова, снова,
по армиям, заводам, институтам, по годам…
Когда, как сказка, беззаботно-озорная «Школа»
уходит в драмы под названьем «Жизнь» всегда,
все ж есть там старый звонкий, будто бы осколок,
наш город детства, двор наш. Мы - все – там!