Чистота

  В 30-е годы ваш покорный слуга работал корреспондентом в только что организованном журнале «Крокодил».
  Жил в коммуналке, в которой, кроме меня, были прописаны одиннадцать семей. В каждой комнате – по два-три человека, в некоторых больше – муж с женой, да еще и родители. Была у нас одна-единственная, огромная кухня с маленькими столиками для каждой семьи. Туалет, один на всех, ванна с умывальником.
  На кухне хранились кастрюли, стаканы, ложки, вилки, тарелки… Жаль, что горячей воды тогда не было, и каждый вечер приходилось разогревать воду в чайнике перед тем, как пойти в душ. Именно поэтому на кухне всегда было очень много людей – шум, гам, песни, споры, разговоры о политике.
   Без особой необходимости никто не приглашал друг друга в собственные комнаты. Боялись чужого вымысла и обычных сплетен, без которых жизнь казалась неинтересной.
  Однажды меня вызвал к себе редактор «Крокодила», Яков Петрович Сидоренко. Между прочим, истинный хохол, - никогда и никому не отдавал гонорара за статью с первого раза. В душе, наверно, Яков Петрович думал, что кто-нибудь забудет получить гонорар в бухгалтерии. Этого, естественно, не случалось.
  Яков Петрович сказал мне: «Тебе нужно написать маленький рассказ о чистоте. В домах, квартирах, в городе и на улицах».
  Я долго думал и, так ничего и не придумав, решил зайти к своему приятелю, Николаю Орлову. Он служил в меж.рай.пищеторге бухгалтером. Он жил один и курил, как сапожник: вся его зарплата уходила на папиросы и чай с сахаром. К одежде Орлов был абсолютно равнодушен; как он выглядел, он никогда не интересовался. Я даже не нашел зеркала в его квартире.
  В один из вечером я напросился к нему в гости. Взял бутылку «зубровки» и банку селедки в магазине.
  Николай Орлов жил в коммуналке на улице Малая Купеческая. Как только я зашел к нему в комнату – в нос сразу ударил крепкий-крепкий запах табака, а, вернее, - окурков. Мы сели за стол, выпили-закусили, и стали обсуждать тему «чистоты» в нашем городе. Сам же я, в это время, смотрел на горы окурков, лежащих в каждом углу.
  Тогда я спросил Орлова:
  -Почему не убираешь в комнате?
  -А зачем? – ответил Орлов. – Все равно же завтра снова набросаю окурки и пепел. Уберешь – и они опять появятся.
  На окнах у Орлова не было никаких занавесок, а все окна были загажены мухами.
  -Почему тряпкой не протрешь окна? Почему не повесишь занавесок?
-А зачем? – не смущаясь, сказал Орлов. – Во-первых, все равно мухи загадят. Во-вторых, зачем мне занавески, если я живу на втором этаже?
  На столе у Орлова красовалась грязная посуда, которую не мыли дней десять. Я хотел спросить у Орлова, почему он не моет посуду, но самостоятельно догадался об ответе.
  Постель не убрана, белье грязное. Вешалок нет, одежда лежит на кровати, - и во всей комнате нет ни одного гвоздя, на который ее можно было повесить.
  Бросается в глаза тропинка на полу, идущая от двери к столу и кровати. Вокруг черный, грязный пол с остатками мышиных выделений. Пахнет мышами, плесенью и табаком.
  И мне стало жаль Орлова. Как же он, наверно, одинок, если не видит всех этих нечистот в своей собственной комнате.
  Немного выпив, я раздобрел, прикрыл глаза и стал мечтать… Вот, помыть бы пол, убрать окурки, застелить постель, забить гвозди для верхней одежды, отмыть окна, стулья, протереть стол, повесить занавески, поставить горшок с кактусом, проветрить всю комнату… И я представил, какая бы тут была настоящая чистота!
  Если бы каждый человек в душе  стремился к чистоте, то она была бы не только на улицах, в домах, на заводах, но еще – и в человеческих сердцах.