Вердикты полевых роз Ч3 Неловкое условие и роза 3

Часть 3. Неловкое условие и нервный смех. Третья роза "поторопила".

Ольга проснулась в "размазанности". Иногда эмоции, чтобы описать подобное ощущение, выдают фразу: "По мне словно танк проехался". Ей казалось, что она отравилась, но не понимала чем точно, ведь признаков физического отравления не было. Нельзя было и о героине сказать, что она предпочитает заедать проблемы: по тренированной и подтянутой фигуре было заметно увлечение спортом. И все же Ольгу мутило.
- Может, акклиматизация? Хотя рановато для нее, - подумала она.
На грудь девушке "аккуратно" залез кот. Вот именно залез. Понюхал лицо, лизнул шершавым языком правый глаз и долго ворочался на груди, чтобы все же прилечь и заурчать. Ее повеселил этот момент. Нежность, исходящая от кота, помешала встать с постели. Хотелось понежиться в его урчащих объятиях, а вот смех было тяжело сдерживать. Кота было жалко спугнуть. Сами понимаете, когда кот ложится своей "гускочной" частью тела с хвостом в направлении вашего лица, ещё и урчит, сложно долго удерживать грудь в замершем положении.
И Ольга рассмеялась. Кот убежал, но оставил теплый эмоциональный след в ощущениях. Тепло напомнило о боли и Ольга, примерно понимая ее подсказки, отправилась за третьим вердиктом на поляну с розами:
- Неловкое условие и нервный смех, - заявила ей роза.
- В эйфории легко можно повестись на слова и красивые ухаживания. В эйфории легко не замечать, что уже что-то оскорбляет. В эйфории кажется, что ты обожаешь гения и закрываешь глаза на его мерзкие поступки. Эйфория очаровывает и, чтобы не признавать это - да, мне легче было нервно смеяться.
Нервно смеяться, когда больно. Неловко. Противно.
Он стеснялся моего нервного смеха, а я боялась показать насколько мне неприятно подыгрывать его завистливой "войне". Я издевалась вместе с ним над теми, кто меня восхищал. Он рассказывал об их идеях, попытках, набросках, пробах и проигрышах. Он был уверен, что завидуют ему, а не он им. И мы издевались. Мое восхищение превратилось в угодничество. И я поверила, что они именно такие, как он рассказывал. Слово в слово. А теперь наши отношения позади и я ощущаю всем нутром, как она делает тоже самое, что и я. Размазывает меня по нашей с ней общей стене почёта и угодничества. Тщеславной признанности за счёт унижения других.
Я улавливаю, что какой-то человек, прежде восхищенный, угождает и издевается над моими попытками жить "заново" ... ради его войны. Я чувствую, как боится этот человек. Он или она. Неважно. Он размазывает не только меня, но и себя. Я делала также. Я боялась потерять гения. Я так хочу забыть об этом, розы!
Ольга расплакалась. Ее состояние напоминало человека с похмелья, хотя физически ничего подобного не было. Она боролась со своей печалью и смотрела на розы с надеждой на исцеление. Она понимала, что они всего лишь цветы и не умеют обниматься и гладить по голове как родители, но боль настаивала на своем:
- Подскажите. Я не знаю, что мне делать.
Третья роза дерзко гаркнула: Виновна!
Ольга отчаялась. Она присела на траву и замерла. Горная поляна замерла вместе с ней. Ни души. Спокойствие и гул. Не тишина.
Звучание тишины приятно для слуха. Голос отчаяния тосклив и жалостлив словно бесконечный гул надвигающей снежной лавины в горах.
- Человеку так удобно или выгодно, - рассуждала она чуть собравшись, - И меня цепляет, потому что я когда-то также поступила. Я не отстояла свое восхищение. Я испугалась потерять себя, а не гения. Свою волю! Я ведь могла ничего ему не говорить. Не поддакивать, а просто промолчать и сохранить свое ощущение. Уберечь. Любить и растить дальше приятные наброски. Питать их красотой окружения.
Так сложно вновь собирать их по частям. А ведь размазанность ... это не всегда подавленное восхищение, - промелькнуло в Ольгиных мыслях, - она или он, возможно, сейчас пытаются скрыть свое возмущение, говоря в угоду моему бывшему гению, насколько я была хороша.
Третья роза "поторопила" Ольгу: - Какой набросок вновь ценен для тебя?
Ольга очнулась и вернулась к "светлому" ощущению старта чего-то сокровенно-зовущего.
- Да! Я сейчас вернусь к наброску, спасибо розочка. Просто я вспомнила как мне было страшно сегодня утром от мысли, что мой бывший гений увидит меня в сопровождении другого мужчины и дерзко, возможно даже мстительно, подумает: "А, ты не одна? Ну ладно!».
Ольга привстала с земли. Изобразила как бы эту фразу произнес мужчинам о чьей персоне шла речь и ... нервно рассмеялась.
- Розы. Представляете? Он ушел от меня, а я забочусь, чтобы он не подумал, что у меня кто-то уже появился. Он не один, а я боюсь его ревности. А ревность ли это с его стороны? Или издёвка?
Ольга вновь нервно хихикнула и ощутила "размазанность" физического тела.
- С одной стороны, одиночество – это прекрасно. Есть время на себя. Учесть ошибки. А с другой стороны, в нем можно застрять, одичать, так ни на что и не решиться.
Ольга решила покривляться перед розами, изображая человека с флагом в руках.
- Вот мне флаг в руки и барабан на шею, - истерично кричала она, словно предъявляла какую-то претензию.
Она стеснялась своих идей, поэтому артистизм был единственным способом побороть в себе падение в жалость:
- Зовут – идите! Тащат – тащитесь! - издевалась она над лозунгами Оратора в себе, от которых на самом деле ей самой становилось легче, - Я поняла.
Ольга остановила кривлянье.
- Это говорит во мне надежда, что он вернется. Я ревную. Я!!!! - тыкала она себе пальцем в грудь. - А он уже издевается? Хотя. Неважно. Важны те, кто уже рядом. Кто звонит, беспокоится, пытается вытащить – вот именно эти люди нужны мне сейчас, а не ушедший злой или добрый гений. Я нужна им. Они нужны мне.

"Угодничество не сблизило, а отдалило меня от возлюбленного гения. Поэтому я ревную. Хочу ощутить, что близка к самой себе. Зачем бояться встреч с теми, кто зовёт? Это же не свидание. Это набросок отношений. Каких? Я выберу сама. Мы ещё не близки и меня никто не заставляет быть сразу близкой. Моя близость - это уединение. А далеки мы или близки с человеком в общении решат мои наброски. Мои!!!! (похлопала она себя по груди) Мои наброски - это не долгожданные, а желанные встречи с теми, кто меня восхищает. А восхищаю ли я? Неважно. Он увидит нас и я замечу издёвку? Неважно. Я не обязательна быть близкой с ним. Мне интересен человек, с которым я создаю набросок".

Третья роза "вдохнула" тишину: Невиновна!

Ольга посмотрела на небо. По ее глазам было видно, что она созерцает чистоту воображаемых фантазий. Она вновь в эйфории. Но теперь уже немного по-другому.
Эйфория вне оскорблений названа воодушевлением. Оно близко к вдохновению, но ощущается все же иначе. В нем больше взволнованности нежели тишины. Но для идей Ольги это было уже достаточным, чтобы владеть условием по их созданию. Она обрела свою волю вновь. Словно силу горного ветра. Ольга волевой Ветер, танцующий среди полевых роз.

Продолжение следует ...

Миниатюры Вердикты полевых роз
(Список всех частей найдете, пройдя по ссылкам)
http://proza.ru/2021/10/07/635

Миниатюра из серии "Доступы спелеолога и восхождение сталагмита к сталактиту"
http://proza.ru/2020/07/09/889