Глава 44. О прошлой школе, кумирах и красавицах

ЕВГЕНИЙ ПОТТО

ЭТУ ПЕСНЮ ЗАПЕВАЕТ МОЛОДЕЖЬ (ПОВЕСТЬ)


ГЛАВА 44

Школа, комната оргкомитета по встрече выпускников прошлых лет. Несколько человек сидят за столами. Учитель истории выходит к трибуне.
- Мне так удобней. Так вот. На городском сайте, оказывается, довольно много материалов, посвященных нашей гимназии. А вот эту статью не довести до выпускников будет просто непростительно. - Показывает лист с текстом. Читает с выражением:
- "В пригородной школе, которая сегодня называется городской гимназией, учились: собственно пригородные ребята, дети заводского начальства из коттеджного поселка и человек сорок из ближних деревень Черехово, Косынка, Бычиха, Шамино и др. 
Дельных учителей  почти не было.
Активисты бегали, чем-то занимались, но на дела школы влияли мало.
Вундеркинды росли, как лопухи в овраге, предоставленные сами себе, более нежелательные, чем желательные. Директору звонят из роно: "На той неделе областные олимпиады по математике и физике. Ты давай, своих собирай, чтоб сопровождающий с ними и прочее как положено..." – "А кого собирать-то?" – "Ты что, Данилыч, офонарел?! Двое твоих месяц назад на районной олимпиаде первые места заняли!" – "Вот чушки! Без них мне хлопот мало!"
Гремели имена хулиганов, которые, впрочем, в школе появлялись редко.
"А ты рот не разевай,
Газеточку почитывай.
А ну давай, давай, давай
Меня перевоспитывай!"
...
Следующая часть – школьные кумиры и заметные личности. Прочитаю вам два отрывка.
"Боксер Тамбовский – преподавал автодело и  тренировал заводскую секцию по боксу. Тренерское искусство заключалось, главным образом, в рекомендациях наподобие: "Женя (Игорь, Дюня...), а ну врежь ему! Лыткин, не торгуй... хлебалом, прикройся!"
"Сестры Пауковы, которые на два голоса проникновенно читали стихи Эдуарда Асадова...
"... И вдруг зарыдала, прижавшись к нему:
"Мой, мой, не отдам никому!"
Как я тебя ненавижу!"
Аврора восторженными глазами смотрит на учителя.
- Автор статьи, видимо, профессиональный журналист. И еще абзац... - Олег Дмитриевич внимательно оглядывает присутствующих женщин и продолжает чтение: - Глава "Школьные красавицы".  "Интересно, куда они потом деваются? И те, что из школы и вообще? Мне нравились Ярусова, Таукешева, Малинина, Кожаева... Ёлкина, Беляшко... Ярусова была сильная, как дочери Льва Толстого, могла запросто справиться с любым своим ровесником. Главная активистка школы. Убеждала оригинально: притиснет в угол, и очень тихим голосом: надо сделать то-то и то-то... И попробуй откажись. Таукешева сидела на второй парте у окна, и на ней все просвечивалось. Я пялился на нее весь урок, а она иногда вдруг поворачивалась и долго смотрела на меня черными татарскими глазами, и мне слышался топот коней, гиканье всадников – и неслись где-то внизу жнива, дорога, просека, поляна, река... Впрочем, тогда я так, наверно не думал... Кира Малинина была непревзойденным мастером по пощечинам... Откуда возникало ее первое движение?!.. Никто не мог уловить... Уклониться было невозможно.  Шлеп! - и пятерня звонко впечатывалась в щеку. В переменку мы, ребята из класса, кто половчей и скоординированней, на спор ("уж я то пригнусь, отпрыгну, сделаю шаг-сближение..."), подходили в очередь по два-три раза... Можно было не дерзить, не дразниться, просто обозначиться: "Здрасти-мордасти..." – тресь! – справа или слева – абсолютная точность! - оглушительная пауза - и толпа вокруг угорает от хохота..."
Входит директриса.
- Репетируете. Олег Дмитриевич, вас жена ждет.
Аврора выходит из комнаты.
В коридоре у окна, там, где стоял когда-то Аврорин отец, жмется к батарее маленькая скромно одетая женщина.
Аврора останавливается напротив и нахально ее рассматривает.
- Вам чего? - спрашивает женщина. - Что-то случилось?
- Ничего! - говорит Аврора и уходит.