По ту сторону строк

Тьма воспоминаний
(дневник убийцы)
Старый пикап со скрежетом подпрыгивает на выбоинах разбитого шоссе, грозя развалиться прямо на ходу, но я продолжаю давить на акселератор. Глухие стуки тела, бьющегося о борта кузова,  вызывают тошноту и отвращение. Судорожно глотая слюну, я до боли в пальцах стискиваю руль. Напряженно вглядываюсь в темноту, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь забрызганное грязью ветровое стекло. Фары тускло освещают дорогу, по которой никто не ездил уже около пяти  лет. На пару миль вокруг ни одной живой души и это хорошо. Мне не нужны свидетели. Этот карьер забросили, когда обанкротилась горнодобывающая компания, но бездонные колодцы, оставшиеся с прежних времен, все также таращатся в небо черным провалами шахт. Свет фар выхватил из темноты покосившейся знак «Ремонтные работы», и я, резко, жму педаль тормоза. Скрипнув всеми четырьмя колесами, машина остановилась. Я выбрался из кабины, прихватив из бардачка небольшой, карманный фонарик. Освещая себе дорогу, я двинулся по растрескавшемуся асфальту, перепрыгивая особо крупные провалы. Нечего и думать проехать здесь на машине, а значит, меня ожидает чудесная ночная прогулка с завернутым в ковер трупом.
Та девушка, она позвонила в мою дверь уже вечером. Азиатка с миндалевидными глазами и волосами цвета воронова крыла. Она представилась репортером местной газеты и сообщила, что пишет статью о людях, вернувшихся с войны, их месте в современном обществе и прочей хренотени. Я пустил ее в дом и тщательно запер дверь, просто не хотел, что бы нам кто-нибудь  мешал. Следующие пол часа она задавала вопросы, а я на них отвечал. Кратко и четко, как учили докладывать в армии. Но ее это не устраивало, она хотела подробностей, ЖИВЫХ ДЕТАЛЕЙ. Болтала про страхи, не дающие мне раскрыться, и о ложном  чувстве вины, которое подавляет мои воспоминания. Наверное, она была хорошим профессионалом, поскольку ей все-таки  удалось меня расшевелить.  Путаясь и сбиваясь, я рассказывал ей о ночных перестрелках, засадах-норах в джунглях и заразных проститутках. Словно опытный рыболов она закидывала крючок, извлекая из моей головы страшные картины из прошлого. Они нагромождались и заслоняли друг друга, но образ  вьетнамской шпионки, привязанной к дереву, постепенно вытеснил их всех. Эта девушка-репортер напомнила мне Ким Кук, и я рассказываю ей все, показываю медаль «За Отвагу» и армейский нож, которым отрезал уши и пальцы. Ее глаза округляются от ужаса, но карандаш не останавливается ни на секунду, заполняя листы блокнота мелким, убористым почерком. Когда я замолкаю, она нетерпеливо постукивает им по ярко накрашенным ногтям, а потом бросает на меня вопросительный взгляд. Я говорю ей, что она очень похожа на Золотую Хризантему и тогда она впервые вспоминает о двери. Я вижу как беспокойство в ее глазах, постепенно сменяется паникой. Она резко вскакивает с кресла и пробует бежать, но цепляется за край ковра и падает на пол. Когда я склоняюсь над ней, она на мгновение замирает, а потом замечает в моих руках нож и начинает кричать. Ее крик длится недолго….
Возвращение к реальной жизни происходит резко и болезненно. Это похоже на удар тока. БУМ! И я осознаю себя, стоя на коленях с кровью на руках и одежде. Мои нервы взвинчены, а сердце выпрыгивает из груди от избытка адреналина.  Мой  взгляд натыкается на неподвижное тело девушки - она безнадежно мертва. Случившееся требует немедленных действий, и я скатываю ковер. Потом переодеваюсь и подгоняю машину к дверям. До полуночи я коротаю время, читая старый буклет Mountain State Company. Мой план прост