На взлётной полосе. Глава 31

 Кукла, у которого в квартире круглосуточно на полную громкость работало радио, новостями о взорвавшемся вертолете был застигнут сидящим на хорошеньком и ладном березовом чурбаке. Чурбак этот он принес из ближайшего сквера прошлой ночью, отбив у крупного уличного пса, который уже поднял над обрубком кругляка заднюю лапу… Гена шуганул пса словами: "А ну, цыц, Хрюкало!" Однако пес сначала с прохладцей отнесся к экспрессии незнакомца и продолжал стоять с поднятой лапой. После чего на него посыпалась такая мощная картечь неизвестных философских терминов, что пес решил больше не рисковать. Закончив свое дело, он растворился в ночи.

 Сидя на обрубке, Кукла размышлял о смысле бытия и держал в руках свежий номер журнала "Прикладная философия" с очередной оригинальной интерпретацией гегелевских научных воззрений. Он думал, что если все же количество должно переходить в качество, то, возможно, надо дать жизни еще один шанс: насобирать как можно больше березовых чурбаков. Вдруг после этого что-то качественно изменится в его личной жизни? В этот самый момент диктор местного радио сообщил о взорвавшемся вертолете и о предположительно четырех погибших. Новость показалась Кукле смешной. Он стеклянно засмеялся. Если бы кто-нибудь видел эту картину со стороны, то ему, стороннему наблюдателю, сделалось бы жутко.

 — Четыре человека перешли в иное качество! — вдруг завопил Пеньков, не вставая с чурбака. — А вот если бы людей на борту было трое, то этого бы не произошло!

 Соседка Фрося как раз в это время вышла выбросить мусор, услышала хохот Гены и перекрестилась. Она уже не в первый раз слышала этот странный невеселый смех.


 ***

 Веня Лысиков сидел у себя дома на диване и смотрел в одну точку. Когда жена, пышущая веселостью и какими-то своими сверхидеями насчет переезда летом в загородный домик, влилась в комнату живым горным потоком, убитый вид Вени поразил ее. Она, все еще не переставая улыбаться широкой улыбкой, окликнула мужа:

 — Дорогой?

 Веня слышал ее голос, но ему все было безразлично.

 — Любимый? — улыбка на лице Маруси чуть поблекла.

 Веня смотрел перед собой красными глазами. Одна слезинка выкатилась и сползла по щеке.

 — Что случилось?!  — Маруся в ужасе бросилась к его ногам.

 Веня посмотрел на нее как на чужого человека и, осознав, что не может ей ни о чем рассказать, отвернулся, опустив глаза. Он хотел сейчас только одного — чтобы Глаша была жива, бывают же чудеса.

 — Ничего не случилось, — бесцветно проговорил он. — Я просто... — Тут он испытал ад, оттого что не может поделиться своим горем с той, кто ему ближе всех.

 — Что просто? — испуганно моргала Маруся.

 — Просто оставь меня сейчас в покое, — ответил Веня, собрав для этих слов последние силы, и закрылся в одной из комнат.


 ***

 Борис воспринял весть о взорвавшемся вертолете прозаично:

 — Совсем ничего делать не умеют жучары, — посетовал он, пришивая к белоснежной рубашке пуговицу.

 Он готовился завтра идти на свидание к девушке, с которой переписывался уже целых три дня.


 ***

 Лев Зверков был доволен. Он пил томатный сок, ел пахынду и громко рыгал.

 По радио и телевидению объявили только предварительную информацию о том, что на борту взорвавшегося вертолета было четыре человека: летчик и три пассажира, причем одна из них — девушка. Имена не уточнялись. Что за девушка, Льву еще днем сообщил Веня. Хотя он догадался бы и без него. Ведь Аглая исчезла с работы в разгар дня и больше не появлялась. Вместо нее после обеда перед Зверковым предстал Лысиков и спросил, цедя сквозь зубы:

 — Ты совсем с катушек слетел — такое с Глашей сделать?!

 — Я с ней ничего не делал, — пожал плечами Зверков. — Что она мне шьет? Кстати, куда она умотала?

 — В небо поднялась... Со своим любимым, — потерянно проговорил Лысиков, все еще недоверчиво глядя на Льва. — А кто же ее связал?

 — Связал?! Не знаю! Может, Бубновская? У них терки. Спроси-ка старуху! — засветившись какой-то особенной, нечеловеческой, радостью, проговорил Зверков.

 "И она там! Ну, туда ей и дорога!" — подумал он.

 К вечеру Зверков ждал звонка от Хозамара, как у них и было уговорено. Все будут считать, что в вертолете погиб турецкий гость, а Хозамар поедет в Озерки собирать новых смертников, ведь весь предыдущий план был разрушен, а бравый зомби-народец — арестован вместе с поясами смертников как раз в преддверии Дня Победы, когда планировалось устроить теракты по всему региону.

 "Ничего, устроим позже, но все равно устроим! Мы так легко не сдаемся!" — говорил Хозамар и собирался после ликвидации главного виновника провала снова связаться со своими хозяевами и начать все сначала.

 Но вечер вступил в свои права, а Хозамар так и не объявился.


 ***

 В то же самое время в квартире Мурдяевых на кухне пили чай. Римма Григорьевна, Лиза и приятного вида мужчина по имени Митя — без наклеенной бороды и усов.

 — Но как же такое случилось? — вопрошала Римма Григорьевна. — Как Аглая оказалась втянута в такое?

 — Все это прошло бы мимо нее и не коснулось, если бы не их с Яшей давнее знакомство, — очень тихим голосом говорил Митя.
 
 — Насколько давнее? — прикинувшись простушкой, спросила Лиза.

 — Пятнадцать лет! У них, как вы, вероятно, и сами знаете, стаж общения пятнадцать лет!

 — А откуда вы все знаете? Вам Яков все рассказывает о своей личной жизни?

 Митя уловил иронию и усмехнулся:

 — Он твою сестру любит как сумасшедший — и только о ней круглосуточно и говорит! А сегодня из-за своей рассеянности чуть не погиб. Хорошо, она вовремя подоспела... В последние секунды, кстати, как сказал Федор... Могли бы уже и улететь... И тогда — все. И Феде бы конец, и Яше... А все почему? Перестал анализировать, думать! Стихи писать стал...

 — Стихи! Угу... О любви? — Лиза недоверчиво покачала головой.

 — Почему сразу о любви?! — возразил Митя. — Он писал поэму. Что-то о Мане с трудоднями. Я однажды влез в его ноутбук. Почитал. Талантливый гусь! — Митя хлопнул себя по губам. — Ай, да я ж проговорился... — Он стеснительно посмотрел на Лизу. — Вот что значит — попасть под чары хорошенькой девушки.

 Лиза была в затруднении.

 — Кто хорошенький? — спросила она, откусывая конфету и запивая чаем.

 — Одна девушка… Умненькая такая, проницательная и актриса блестящая.

 — Он попал под ее чары?

 — Кто он? — с непониманием остановился Митя. — Засиделся я у вас что-то. Мне ведь бежать надо, — он быстро попрощался и ушел.

 Лиза пожала плечами:

 — Бред какой-то. То любит Аглаю и даже "перестал анализировать, думать", то пишет стихи непонятно кому, то актриса какая-то. Он больной, по-моему…

 Римма Григорьевна заметила:

 — Так он тебе и будет говорить все, как есть. Ты что — человека в гриме на исповедь позвала? — Она засмеялась: — Совсем ты, дочь!

 — А... — Лиза оглянулась на дверь. — Меня вот с некоторых пор одолевает паранойя… Кажется, что кто-то за нами следит… У тебя нет такого? Какое-то явное ощущение чужого присутствия… Особенно сейчас…

 Входная дверь вдруг открылась и в проеме показался Митя. "Он всегда сначала уходит, а потом возвращается!" — удивилась Лиза.

 Митя взял с полочки в прихожей чехол от телефона, который забыл второпях.

 — Я тут совсем себя теряю, Лиза. Вот, жучок даже забыл. Сегодня вечером, вернее, прямо сейчас, перед сном, послушаю, что ты обо мне думаешь.

 Лиза всплеснула руками.

 — Ой! Как некрасиво получилось! Я о вас только плохие вещи говорила, — сказала она с горечью.

 — Чем же я тебя так расстроил? — Митя прислушивался к отдаленному смеху Куклы.

 — Логики нет в ваших речах…

 — А... — Митя состроил обиженную гримасу. — Что это за нездоровый смех?

 Лиза махнула рукой.

 — Кажется, это снова Кукла. У него немного с головой в последнее время…

 — Кукла? Тот самый, из лифта? Интересное погоняло... Кто придумал? Хотя чего гадать? Конечно, ты! Ну, я не прощаюсь... Только просьба: пока Аглая не вернется, не говорите никому о том, что она сейчас с Яковом в полной безопасности... Для нашего общего дела! Мне пора! С Глашей (с собакой) еще надо погулять. Не прощаюсь!

 — Конечно, не прощайтесь, надеюсь, увидимся на свадьбе! — улыбнулась Лиза.

 — А что? Идея! — согласился Митя. — У тебя вроде мужа нет, я смотрю... А у меня — жены! Вполне можем себе позволить...

 — На свадьбе Аглаи с Яковом! — рассердилась Лиза.

 — Ах, ты об этом... И туда сходим...

 Митя помахал в закрывающуюся дверь, подошел к лифту, прислушался к заливистому смеху Куклы и поморщился.

 — Слабак, — вздохнул он. — Посидел в лифте чуток и рехнулся...

 В это же время Римма Григорьевна поблагодарила Бога за то, что с ее дочерью все хорошо, и проговорила:

 — Она все-таки прыгнула с парашютом...

 — Офигеть, — отозвалась Лиза. — На старости лет...

 — Ну, начала уже о своей старости опять!

 — Не о своей — о ее! Она старше меня.

 — Да, но твой муж будет старше ее мужа... — улыбнулась Римма Григорьевна и пошла в коридор, чтобы позвонить в дверь Пенькову и спросить, не вызвать ли ему скорую, чтобы хоть как-то приостановить его приступы смеха.

 — Какой муж! — удивилась Лиза. — Я заядлая амазонка!

 Она начала мыть чашки после чаепития и долго держала в руках ту, из которой пил Митя, задумчиво крутила ее и вспоминала, как он серьезно и с удовольствием смотрел на нее и какую дичь при этом нес.