На взлётной полосе. Глава 33

 Лев Зверков получил с номера Хозамара очень странное сообщение: "Все отлично. Жди новых указаний". Послание было написано на нишосском, как обычно у них с Хозамаром и велось. И стилистика была его. Но что пряталось за этим "все отлично"?

 Подумав, Лев решил, что, вероятно, у Хозамара есть повод для оптимизма и нужно только подождать очередного сеанса связи. Когда Лев попробовал позвонить Хозамару, оказалось, что тот вне зоны доступа. Зверков поизучал телефон Аглаи, даже принялся звонить с него на номер, сохраненный под именем "Яша". Номер не существовал.

 СМИ почему-то не давали никакой информации о погибших, и Льву лишь оставалось убеждать себя: "Они благополучно сдохли". Вечером он собирался со своей очередной девочкой-однодневкой пойти на площадь, посмотреть праздничный салют, а потом повеселиться. Но эта перспектива не радовала его. Он чувствовал необычный вакуум и какую-то нервозность. Ему было неуютно, давил воротничок рубашки и как-то щекотало в подвздошной области. Он ловил себя на странной потребности потянуть носом, как это делают собаки или волки, поймать в воздухе то, что ему приносит дискомфорт. Обрызгавшись духами "Clive Christian", он вдруг ощутил резкое желание поесть пахынды.
 
 — Хочу пахынды! — сказал он вслух и пошел доедать рулет, оставшийся в холодильнике.

 Но только прошла эта странная вспышка, как в нем возник новый импульс: желание разбить стулом стеклянную дверь, что он и сделал. Какая-то внутренняя агрессия рвалась из него наружу.

 — Загадками со мной разговаривает... — прошипел он по-кошачьи. — Все отлично... А что именно? Что? Я чувствую подвох…

 Когда в десять часов громыхал салют, а Лев Зверков тискал свою очередную подружку и пил текилу, не закусывая, его телефон зазвонил. На экране высветилось: "Номер не определен".

 — Слушаю! — дерзко проорал в трубку Зверков.

 — Почему не выполнили приказ? — услышал он медленный и коварный шепоток.

 — Харитон? — вздрогнув всем своим большим холеным телом, пролепетал Зверков, и глаза его забегали по углам бара на площади, в котором он сидел. — Мы все выполнили! Инструктор и его девка мертвы, Хозамар скоро даст о себе знать.

 — Ты видел их трупы?

 — Нет, но вертолет взорвался...

 — Ты видел их трупы? — еще раз вопросил Харитон.

 — Нет, Харитон.

 — Они живы. Разберитесь с этим.

 — Как живы? Где они?

 — Пусть Хозамар подсуетится. Или следующими трупами будете вы.

 — А где их искать-то?!

 — Старайтесь!

 — Харитон, а ты где?

 — У вас два дня!

 Зверков услышал гудки. Текила пролилась на его белые брюки.

 — Ой, Лева, что с нашими штанишками? — захихикала однодневка, но тут же получила такой больной щипок, что вытаращила глаза и взвизгнула. — Больно!

 — Зато живая! — яростно ответил Лев, отшвырнул ее от себя за волосы и, широко шагая, вылетел из бара.


 ***

 В этот вечер Якову открылся тайный быт Аглаи. Они с Митей довели ее до самой квартиры и задержались надолго. Римма Григорьевна и Лиза ни за что не захотели сразу отпускать ни Якова, ни Митю, так как с первым мечтали познакомиться уже пятнадцать лет, а второй был практически своим человеком.

 Яков понравился им своими спокойными манерами без тени рисовки, четкими, уверенными движениями, честным прямым взглядом "с ума сойти, каких прекрасных глаз". Со своей непривычной двухдневной щетиной он выглядел еще более мужественным, чем обычно, слегка уставшим и самую малость смущенным, что, впрочем, было заметно только Глаше и Мите, которые знали его получше. Митя же на его фоне был каким-то порывистым, лихорадочным, со взглядом с хитринкой и весь пронизанный постоянным желанием шутить, подшучивать и иронизировать.

 Якова засыпали вопросами о событиях предыдущего дня. Кто, зачем, почему покушался на его жизнь. Часто ли с ним такое происходит и собирается ли он завязывать со своей работой.

 Они сидели в зале в креслах, отказавшись от угощения, так как недавно вышли из-за стола Алены и Панкрата, просто пили чай, который всем принесла Лиза.

 — Да, я думал об отставке, — согласился Яков. — Буквально вчера вечером, когда мы ехали ночевать к Панкрату в Светинь.

 — А почему именно вчера? — с интересом спросила Римма Григорьевна.

 — Чтобы не подвергать опасности Аглаю. Она вчера сделала то, что далеко не каждый профессионал может сделать — из совершенно безвыходной ситуации выбралась сама и вытащила меня... И она всегда так будет делать...

 — То есть ты, Яша, как-то связываешь свое будущее с... — Римма Григорьевна не договорила.

 Яков утвердительно кивнул.

 — С Глашей, — закончил он. — Даже как-то не представляю без нее своего будущего. Вы отдадите ее за меня?

 — Да, конечно, отдадим! Я уже давно решила все это и даже Мите сказала. Правда ведь, Митя? — обрадовалась Лиза.

 — Ну, если ты не будешь подвергать ее опасности, — напуская на себя строгость, сказала Римма Григорьева.

 — Яша! — позвала Аглая. — А меня спросить? А если я не согласна?

 — Ну подожди, дай хоть душ принять, кольцо купить… Как будем потом нашим детям про предложение рассказывать? — улыбнулся Яков.
 
 — Да кольцо-то вон от парашюта можно взять! — подсказал Митя. — В машине лежит!

 — Вот еще одна причина поменять эту работу на что-то более безопасное, — заметила мама Аглаи. — А то ведь не будет времени даже кольцо купить.

 Аглае вдруг стало обидно за Якова.

 — Дело не в кольце, Яша! — проговорила она. — Ты же постоянно в опасности! Ты столько лет ходил по лезвию ножа! Ты делал это в ущерб собственной личной жизни. Всю жизнь ты жил для других: для меня, для моей мамы, для Лизы, для миллионов людей — и ни одного года для себя... Разве ты не заслужил отдых?

 — Аглая, не хвали — зазнаюсь! Когда я разрешил себе любить тебя, я сразу решил заканчивать с приключениями… Практически после первой нашей встречи в апреле… — признался Яков.

 — Лиза, может, пойдем с Амурчиком погуляем? — предложил Митя, почувствовав, что разговор между Яковом и Аглаей приобретает личный характер.

 Римма Григорьевна одобрила его инициативу и заявила, что она в это время покормит на кухне Тимушку. В комнате никого, кроме Якова и Аглаи, не осталось.

 — Какие все деликатные… — оглянувшись, заметила Глаша. — Значит, после того, как я приехала к тебе в аэроклуб, ты разрешил себе…

 — Накрыло как цунами, — подтвердил Яков. — Я выбрал тебя. Если бы не ты, то все осталось бы по-старому. Но, Глаша, сегодня обнаружилось кое-что новое. Не все еще мы размотали… И эту работу придется доделать.


 ***

 На улице Лев вызвал такси, назвав конечным пунктом поездки адрес, совершенно случайно пришедший ему на ум — периодически на него находило такое настроение, когда он действовал исключительно по интуиции.

 — Рождественская, 31! — выпалил он, сваливаясь на сидение рядом с таксистом.

 — Все правильно, у меня так и записано… — процедил сквозь зубы таксист.

 Приехав на место, Лев не отпустил такси, а велел ждать. Сам же принялся прохаживаться в темноте туда-сюда, низко опустив голову и пытаясь понять, что ему здесь надо. В это время метрах в трехстах от него пронеслась маленькая собака. Смех, донесшийся с той стороны, показался ему знакомым. Он вернулся в такси и снова уселся на переднее сиденье.

 — Поехали! Вон там, в переулке, где собака бегает, затормози, — барским тоном приказал он.

 — Как прикажете, сир, — в тон ему ответил тот с наигранным подобострастием и добавил себе под нос: — А то бы развалился, если пешком бы прошел.

 Высадив Льва в темном переулке, таксист уехал, зачем-то громко просигналив несколько раз. Зверков даже вздрогнул.

 — Вы не подскажете, где здесь железнодорожный вокзал? — вдруг пристроился к нему какой-то мужчина непонятного вида.

 — Не подскажу! — рыкнул Лев.

 — Мне очень срочно нужно на железнодорожный вокзал, — не обращая внимания на резкий тон Льва, продолжал канючить незнакомец. — Я жду с минуты на минуту своего племянника Агапа...  Моего Агапушку! — голос зазвучал совершенно по-козлиному.

 Зверков решил всмотреться в навязчивого человека, но, оглянувшись, почему-то никого не увидел. Протерев глаза, он выругался. Знакомый смех, на которой он сначала взял курс, смолк. Было темно, тихо, пахло одуванчиками.

 — Хочу пахынды! — вдруг донесся из темноты мужской надрывный бас.

 "Галлюцинации у меня, что ли?" — вздрогнув, с испугом подумал Лев.
 
 Между тем тот же бас как-то уже зверски зарычал:

 — ХАЧУ пахынду! Пахынду!

 Зверков покрылся холодной испариной и зажал уши. Несколько мгновений спустя, уже в тишине, он сказал сам себе:

 — Это был мурдяевский смех.

 Он решительно выхватил из кармана телефон и набрал номер секретарши Леры.

 — Лев?! — раздалось ее радостное восклицание.

 — Да, это я, — не разделяя ее восторга, отозвался Зверков. — Дай мне срочно адрес Мурдяевой.

 — Прямо сейчас? А что? Зачем? Она нашлась? Почему она вчера с работы убежала?

 — Ты можешь без разговоров просто очень быстро мне найти ее адрес? — холодным тоном оборвал все ее вопросы Лев.

 Лера слегка обиделась, что стало заметно по ее тону.

 — Могу. Я пришлю тебе эсэмэской. Минуты через две.

 — Давай, жду! — рявкнул Зверков и прервал разговор.


 ***

 Митя и Лиза ворвались в квартиру внезапно, затащив еще не нагулявшегося Амурчика и закрывшись на все замки.

 — Зверков идет сюда! Не зря мы тут задержались! — оповестил Митя. — Где моя маскировка? Быстрее! — И начал наклеивать бородищу.

 — Ногу, ногу приволакивай, как я тебя учила! — подсказала ему Лиза. — А то какой-то орел бородатый, ни то ни се…

 — Я буду ею стучать, как будто она деревянная.

 — Убийца идет, — пробормотала Аглая и с тревогой посмотрела на Якова. — Что ему здесь надо?

 — Свобода запарила, — объяснил Яков. — Не бойся. Господи, помоги мне его не убить!

 — Ты не выходи, не светись, — сказал ему Митя. — Со своими личными счетами. А то испортишь все. Я сам.


 ***

 Получив адрес, Лев понял, что находится рядом с домом Аглаи. "Правильно чутье привело, — подумал он, идя по указанному адресу. — Сейчас убедимся, что она сдохла вместе с этим своим, и домой, отдыхать… Не она это смеялась, просто я перенервничал…"

 И вот она, дверь Мурдяевой. Зверков позвонил. Кто-то из глубины квартиры двинулся на звонок, стуча по полу то ли железными ботинками, то ли костылем. Дверь открыл высокий старик, весь косматый, с длинной всклокоченной бородой, со спутанными усами.

 — Кого тебе, сынок? — скрипучим голосом спросил дед.

 — Я к Глаше, — презрительно проговорил Зверков, с удивлением разглядывая деда в джинсах и футболке, хите сезона, с надписью: "Под футболкой — горячее сердце".

 — Тут таких отродясь не было! Ты промахнулся! Попробуй еще раз, сынок! — решительно ответил дед и резко захлопнул дверь.

 — Не понял! — громко проговорил Лев и, оглядевшись, увидел, что из соседней квартиры на него внимательно смотрит женщина, крашенная в белый цвет, в легком, едва застегнутом халатике до колен. — Не подскажете, где тут квартира Мурдяевых? — спросил ее Лев. — Мне Глаша нужна.

 — Подскажу! — подмигнув сначала одним, а затем другим глазом, проговорила женщина.

 Это была сама хозяйка этажа, Наина. Она улыбалась в два ряда зубов и призывно манила Льва.

 — Ну и где? — двинувшись по коридору в ее сторону, спросил Зверков.

 — Здесь! Она живет здесь! — с радостью говорила Наина.

 — А вы кто? — входя в ее квартиру, спросила Лев.

 — А я... А я... Заходите, заходите в комнату.

 Лев шел, с недоумением оглядываясь по сторонам.

 — А где Аглая-то?

 — А вот она! — загадочно прошептала Наина и вдруг неожиданно накинулась на Зверкова.

 — Кто вы такая! <…> — Зверков даже матюгнулся, пытаясь освободиться от Наины.

 В следующую секунду у него отвисла челюсть — ведь у хозяйки этого злополучного этажа внезапно прямо к его ногам упал халат. Наина принялась делать плавные, но не очень конкретные движения руками, как водоросль, которая в такт волне то сгибается, то пушится. У Зверкова закололо сердце.

 — Пойдем, пойдем со мной, мой красопет, мой масик! — говорила не своим голосом Наина.

 Зверков в очередной раз за вечер протер глаза и, оттолкнув чаровницу, пошел на выход, расставив пальцы рук так, словно хотел кого-то задушить. Взглянув на свои руки, он с омерзением плюнул куда-то в сторону, но тягучие слюни повисли на его подбородке, продушенном духами "Clive Christian". Зверков этого даже не заметил и направился к двери Сени.

 Сеня открыл дверь моментально. Как и всегда, он был в одних трусах, чем нисколько не смущался. Увидев Зверкова с повисшими на подбородке слюнями, он мысленно сказал себе: "Что за алкаш в соплях?"
 
 — Где квартира Мурдяевых? — спросил этот алкаш, даже не замечая, как тягучая слюна стекает с подбородка за ворот рубашки.

 — Без понятия, — сузив глаза, ответил Сеня, преступив принципы своей правдивой натуры, и захлопнул дверь перед носом Льва.

 — Че за хрень? — в бешенстве прошептал Зверков и снова стал звонить в дверь Сени, который открыл в ту же секунду и так далеко послал Льва, что у него задергалась губа, обнажая верхний ряд зубов.

 Лев хлобыстнул пятерней по Сениной двери и быстро направился к двери следующей квартиры, номер 79. Здесь его ждало разочарование — хозяин этой квартиры, путешественник Виталий Сумятин, вот уже четыре месяца отсутствовал. Из его канала на ютубе выходило, что он временно поселился в ауровильском доме престарелых, и пока не закончилась его виза, домой возвращаться не собирался.

 Следующей квартирой на маршруте Льва стало прибежище Гены Пенькова, который в это самое время, прижав уши, стоял на табуретке около двери. В руках он держал березовый чурбак в намерении обрушить его на любого, кто отважится переступить оторванный порог его квартиры.

 На днях Пенькова обманули очень вежливые и красиво одетые парень и девушка. Они целый час рассказывали, как ему повезло в том, что, по чистой случайности, они выбрали именно его квартиру. Теперь он должен был стать счастливым обладателем путевки в Париж, и оставалось только кое-что подписать и сообщить кое-какие данные. В итоге с карты Гены исчезли все денежные средства.

 Теперь он трепетно ждал нового прихода очередных мошенников. Чурбак обрушился прямо на голову Льва, как только он, толкнув дверь, нашел, что она не заперта, и шагнул... Упав навзничь, Зверков потерял сознание. Довольно потерев круглые потные ладошки, Пеньков спрыгнул с табуретки и стал быстро и ловко обматывать свою жертву старыми подтяжками.


 ***

 Пока Зверков бродил по этажу, в квартире Мурдяевых говорили только шепотом.

 — Вот навязался на нашу голову этот Лев, — возмущалась Римма Григорьевна. — И больше некому им заниматься, как только Якову да Мите… Знала я, Глаша, что у меня уникальные дети, но так влюбиться…

 — Мама, а кого еще любить? Всяких трусов и дармоедов? — отозвалась Аглая и, только заканчивая фразу, заметила, что Яков, до этого что-то тихо обсуждавший с Митей, услышал весь их диалог.

 "Кстати, — подумал он, подмигивая Глаше. — Почему она ни разу не говорила мне, что любит?"

 Митя, сидящий в наушниках, вдруг поднял палец и объявил:

 — Ваш Кукла что-то сделал со Зверковым. По-моему, идет сюда.

 — Что Зверков сделал с этим болезным? — испугалась Римма Григорьевна.

 — Наоборот, — поправил Митя, но не успел ничего объяснить, потому что в дверь сначала постучали, а потом позвонили.

 В квартиру Мурдяевых пытался пробиться Гена Пеньков. В этот раз, выходя на люди, он надел не противогаз, а скафандр, который мастерил с самого утра, подгоняемый мрачными мыслями. Он думал, что планета скоро взорвется и спасется лишь тот, кто в этот момент окажется в скафандре. Счастливчик уцелеет и полетит на Марс продолжать человеческий род.  Вместо шлема Гена приспособил сварочную маску, надетую поверх большой пластиковой бутылки, старательно отделенной ножом от горлышка. Бутыль покрывала всю его голову до плеч. Чтобы во время взрыва планеты не обгорел подбородок, за который Гена почему-то особенно сильно переживал, он в четыре слоя намазался кремом против загара. Выглядел Пеньков так, будто уже нанес пену для бритья, но побриться не успел, потому что на него напали и надели на голову какую-то ерунду.
 
 Когда Митя в образе деда открыл Пенькову дверь, ему стало дурновато и он сглотнул от резкого желания попить.