Дом престарелых

                ДОМ ПРЕСТАРЕЛЫХ.
                (Параллельный мир №54.)

 «Сегодня исполняется ровно год как Степу забрали в армию, - подумал Юрий Козюлин о своем сыне. – Скоро он должен демобилизоваться».
  Еще Юрий подумал о том, что Степан не узнает свою бабушку. За последнее время та сильно изменилась – у нее ухудшилась память, и она стала совершать странные поступки – без конца перекладывала и переставляла разные маленькие вещи, что крайне раздражало Козюлина, так как он любил, чтобы каждый предмет находился на своем месте.
  В этот день Юрий намеревался сходить в книжный магазин.
  Он открыл шифоньер, чтобы достать из старомодного коричневого пиджака, висевшего на деревянной вешалке, блокнот, куда записывал названия имевшихся у него книг. Но в кармане пиджака блокнота не оказалось.
  -Где моя записная книжка? – с досадой спросил Козюлин у матери, сидевшей на диване.
  -Не знаю.
  -Вспомни, куда ты ее переложила.
  -Не брала я ее.
  Юрий тяжело вздохнул и начал искать блокнот. Вскоре нашел. Тот был помещен в синий кувшин, стоявший в серванте.
  Козюлин сунул блокнот в карман брюк и посмотрел на верх серванта, куда он всегда клал свои очки. Тех там не было.
  На вопрос Юрия о «местонахождении» очков мать только пожала плечами. После десятиминутных поисков они обнаружились за телевизором.
  Юрий нацепил их на нос и вышел в коридор.
  Ботинки тоже исчезли.
  -Мам, где моя обувь?
  -Ищи.
  -Куда ты ее засунула?
  -Сам куда-то засунул, а на меня сваливаешь.
  -Мам, мне это надоело. Я тебя прошу – не трогай мои вещи.
  -А разве я их трогаю?
  -Трогаешь, черт побери!
  Мать заплакала.
  -Вот как ты заговорил! Ну, спасибо, сынок.
  Ботинки Козюлин отыскал в кладовке, на верхней полке.
  Взяв деньги, Юрий переобулся и вышел из дома.
  Через полчаса он уже  подходил к книжному магазину. Перед магазином стоял дом престарелых, унылое серое здание, квадратные окна которого напоминали глаза страшного чудовища, а вертикальные железные прутья в них – длинные ресницы.
  «Вот куда нужно поместить мою мать, - пронеслось в голове у Козюлина. – Если я этого не сделаю, то сойду от нее с ума».
  Купив пять книг английских классиков, Юрий вернулся домой.
  -Мам, - сказал он, - мне кажется, что тебе следует сменить обстановку.
  -Не понимаю.
  -А что тут понимать? За тобой нужен уход. Я за тобой ухаживать не могу, а в доме престарелых смогут.
  -Так ты  хочешь упрятать меня в дом престарелых?
  -Мам, пойми, там тебе будет лучше, чем дома. Ты будешь там жить со своими ровесниками.
  Спустя четверть часа Юрию удалось убедить мать переселиться в обитель пожилых людей.
  Он отвез ее туда.
  Вернувшись домой,Козюлин посмотрел в настенное зеркало – и чуть не вскрикнул от испуга. Из зеркала на него глядел не цветущий мужчина, а дряхлый старик лет восьмидесяти, с редкими седыми волосами и морщинистым лицом, усеянным коричневыми пятнышками.
  «Это меня Бог наказал, за то, что я поместил мать в дом престарелых», - промелькнуло в мозгу у Юрия.
  Затем его мысли стали путаться, словно щупальца пьяного осьминога. И он понял, что потерял не только относительно молодое тело, но и ясность мышления.
               
  На следующий день приехал из армии демобилизовавшийся Степан.
  -Как ты, пап, постарел! – вытаращил он на Юрия удивленные глаза.
  -Да, время идет… - пробормотал Козюлин с глупой улыбкой.
  -А где бабушка?
  -В доме престарелых.
  -Кто ее туда отправил?
  -Я.
  И, послюнявив палец, Юрий принялся стирать им с двери, ведущей в санузел, большое желтое пятно.
  Увидев это, сын недовольно сдвинул густые брови.
  Козюлин зашел в санузел и, взяв ершик для унитаза, стал чистить им грязную раковину.
  -Пап, раковину нужно очищать не ершиком, а губкой, - проговорил из коридора Степан, недовольство которого, казалось, стало еще сильнее.
  -Не все ли равно? – отозвался Юрий.
  Почистив раковину, он зашел на кухню – пообедать.
  Как назло, отключили воду.
  Козюлин взял свою тарелку, испачканную засохшей пищей, и вернулся в санузел. Там он сложил руку ковшиком, зачерпнул из унитаза воду и, вылив ее на тарелку, начал эту тарелку мыть.
  Тут возле открытой двери появился Степан.
  -Пап, ты соображаешь, что ты делаешь?! – громко и с раздражением спросил он у склонившегося над унитазом Юрия.
  -Я мою свою посуду.
  -А на кухне ты не мог ее помыть?
  -Там нет воды.
  Сын закатил глаза к потолку и, покачав головой, удалился.
  А Козюлин зашел на кухню, разогрел на газовой плите суп и, налив его в вышеупомянутую тарелку, стал есть.
  До него доносился из зала голос Степана, разговаривавшего по телефону, но сын произносил слова так тихо, что Юрий ничего не понял.
  Когда Козюлин пообедал, Степан сказал ему:
  -Пап, пойдем навестим бабушку.
  -Пойдем, - согласился Юрий.
  И вот они уже стоят в коридоре дома престарелых. Пять дверей – слева и столько же – справа. Здесь была такая духота, точно коридор не проветривался целый год.
  Козюлин хотел было сказать об этом сыну, но того и след простыл.
  -Где он? – спросил Юрий у высокого санитара, вешающего на скобы входной двери огромный замок.
  Верзила повернул голову к Козюлину; его лицо прорезала тонкогубая ядовитая улыбка. Казалось, стоит ему открыть рот – и из него выскочит жало.
  Юрий повторил свой вопрос.
  -Ушел, - ответил санитар.
  -Тогда и я пойду.
  -Нет, старик, ты останешься здесь, - хохотнул верзила, поворачивая в замке ключ.
  -Как «здесь»?
  -А вот так. Твой сынок говорит, что тебе здесь будет лучше.
  -Нет, не будет. Выпустите меня.
  -А это не видел? – сказал санитар, поднося фигу к носу Козюлина.
  Поняв всю бесплодность своих попыток выбраться отсюда, Юрий опустил голову. Из глаз его покатились слезы.
  Тут послышался звук шагов.
  Козюлин повернулся и увидел двух старух, шедших из дальнего конца коридора. Одна из них была его мать.
  Мать посмотрела на Юрия и вместе с другой старухой зашла в какую-то дверь. Должно быть, она не узнала Козюлина.