Макабрические сказки - Выпуск 4

У ПРУДА, В ТЕНИ ДЕРЕВЬЕВ

Парк закрыт для посетителей, даже рабочие разошлись. Среди зелени темнеет поверхность пруда. Полная тишина. В парке остался один я. Что я тут делаю? Свидетельствую.

Действительно, в эти часы парк полон тайной жизнью. Вот и сейчас. Из-под огромного листа выглядывает какая-то закорючка. Ее здесь не должно быть. Но вот она, маленький динозаврик, ростом в ощипанного воробышка. Совершенно непуганое создание. Оно увлеченно и смело исследует окружающие растения.

Любопытство чудо-зверюшки растет. Вот она подбирается к книжке, которую забыла на скамейке какая-то девушка. Прыжок, и вот уже динозаврик сидит на книжке. Вижу название:"Дьявол носит Prada" и "Бог читает Правду" в одном томе. Интересно, хватит ли у нее сил открыть ее? Похоже, что ей это ни к чему. Она хлопает маленькой лапкой по книжке, качает головой и заливается звонким понимающим смехом, как маленький колокольчик. Спрыгивает со скамейки и направляется ко мне.

Маленькое, явно мыслящее и отважное создание. Крохотый alien... И вот, она стоит передо мной и смотрит прямо в глаза. Серебристый голосок обращается ко мне по-русски. Только паузы между словами иногда выдают ее инаковость.

– Дядя, тебя что, надули?

Такого начала я не ждал. Лицо мое выражает недоумение. – Ну, дядя, не тупи! Я хочу узнать, почему ты такой огромный? Для чего эти лишние килограммы биологического hardware?  (Пауза). В моих учебниках твои сородичи всегда меньше динозавров. – Так действительно было, так обстояли дела и у нас, но это было давно. С тех пор гиганты вымерли.  А карлики выросли. И даже поумнели.

– Ну, ты, допустим, не шибко умный… Зато огромный, да! И голос у тебя страшенный. И еще эта борода. – Как же ты владеешь нашим языком, а о нас почти ничего не знаешь. You are pulling my leg.

– Ой, как интересно, ты тоже говоришь на разных языках… Нет, я тебя не обманываю. Ты разве не знаешь, как это делается? Перед выходом из капсулы я съела конфетку с языками. А Вики-конфетка упала в щель, мне хотелось поскорее выйти, и я ее не стала доставать. – Как это родители тебя отпускают одну на чужую планету.

– Разве я одна? Посмотри, под листьями много маленьких глаз. Это моя свита. Если что, прилетят и прибегут на помощь. И вообще, будь ты плохой человек, тебя бы уже давно усыпили бы. Или убили. – Такое часто бывает? – Бывает. Давай, не будем об этом. (Пауза). А у тебя жена есть? – Есть. – Такая же огромная, как ты сам? – Немного меньше ростом. Но она не млекопит, а жук.

– Вот это да! Круто. Мне сразу захотелось выйти замуж за паука…  А она кусается? – (Пауза). Бывает. Но редко. – Редко не считается… Она ведь, все равно, тебя любит. А царь у вас есть? – Есть. Его зовут Велимир Хулимирович Дамнос. – Такое имя… Он человек? – Я уверен, что да. Хотя есть люди, которые в этом не уверены.

– Подожди, подожди! Они считают, что он… плохой? – Ты попала в точку. – Он наверно любит скандалить с соседями? – (Пауза) Ты очень умная девочка. Но о таких вещах у нас не говорят. – У царя очень длинные уши и он все слышит? – И все слышит, и ничего не забывает. – У него наверно плохо с пищеварением... и со сном. Когда я хорошо высыпаюсь, я утром уже не помню обиды. А если нет, то бываю вредной. – Цари мало что забывают… Они то по настоящему вредные.

– В сказках об этом не пишут. – Взрослые книги потолще, и там написано и об этом.  О вредных людях, и о том, каково быть рядом с ними... Как в этой книге, на которой ты сидела. Да и сказки бывают разные. И цари. Может быть в древности, при царе Горохе все было немножко по другому. – Ха-ха-ха! Царь горох. А твоя жена – жук… И эта женщина дьявол. Там я, правда, не все поняла. Но люди забавные. – У нас был еще царь бревно… Хороший царь. Но цари мне, в общем-то, не очень нравятся. Пусть лучше бы жили в сказках и не высовывались. 

– Серьезно? Я об этом тоже думала. Ты не так глуп, как мне вначале показалось. И не страшен. Давай дружить! – Давай! Но сначала познакомимся. Кто вы такие? – Мы? Хранители Вселенной. – Да! Это серьезно. Но как вы можете за все отвечать, если вы такие маленькие?

– Ты не понимаешь. Только что ты сказал, что твои сородичи стали крупнее и умнее. Может, с ними так и было, но обычно все происходит наоборот. Я тебе объясню. У вас есть компьютеры? – Да. – Я спрашиваю глупо. Конечно, раз у вас есть слово... Ну, тогда ты должен знать, что вначале они были огромные и мало на что способные. А потом стали все меньше и меньше, и в то же время все мощнее. Нас, по крайней мере, так учат даже в школе. Да и вы сами, кажется, говорите: Small is beautiful.

Я хотел согласиться и продолжить беседу. В голове теснились возражения, образы, вопросы и смешные истории. Но вдруг все вокруг зазвенело тысячью голосов. Моя маленькая подружка застыла, потом помахала мне лапкой и, не оглядываясь, убежала. За ней через травку зашелестело прочь множество маленьких тел. Но это не была эвакуация принцессы. Больше всего это было похоже на бег испуганных провинциальных туристов, которые боятся, что их автобус уйдет без них.  Прощай, маленькая Хранительница Вселенной, прощай, милая выдумщица!

Минут через десять с другого берега пруда взмыла вверх серебряная звездочка.


ЧТО ТАМ ЗА УГЛОМ, ИЛИ ТАЙНАЯ ЖИЗНЬ РАСТЕНИЙ

Я – изрядно потрепанный жизнью домашний мальчик, маменькин сынок с буйными фантазиями, готовый ко всему, поэтому я даже не очень удивился, когда проснулся комнатным растением. Дом это комната это цветочный горшок.

Времени не стало. Или оно стало другим. Время Т (time), стало не-временем  Г (Гештальт). Извините, мухлюю немного с алфавитами для ясности.
 
И вот появляется главный герой этого рассказа и самой моей жизни – историк Динософ – хозяин квартиры, куда меня бросила неведомая сила и где я сейчас растительствую. Господин Д. распределен как туман по нижней части квартирного куба. У него зеленый палец, как говорят мои бывшие кореши, люди. Или он, будучи педантом,  просто не забывает меня поливать. С моей точки зрения, он включен в систему моего мира, моего куба, как метафизический благотворный фактор.

Вы уже поняли, что человечье время для меня выступает как размытость образов внутри гиперкуба. Люди, обнимайтесь с деревьями, и вы, если и не увидите будущее, то услышите его предупреждения и даже получите помощь. 

Но вот беда, Динософа потянуло в первозастольную на встречу со старыми друзьями. Ах хозяин, хозяин, обреченный на каузальную глухоту каменными скрижалями своих природных приоритетов. Какие бы они ни были благородные.

Не родись благородным! А то к твоему кубу из будущего потянется магическое гестапо, которому никогда не нравились твои исторические изыскания. И вот уже партизаны разбирают рельсы перед поездом, на который ты собираешься сесть. Рельсовая война  –  это почерк партизан. Но их кураторы вполне оправданно боятся парадоксов, эффекта бабочки. Меняя прошлое, они изменяют мир и могут ликвидировать самих себя. Это сковывает их действия. Не то что я , Я  –  внутренний алхимик, я работаю  не с событиями, а с растворами и взвесями судьбы в моем гиперкубе. Меня предохраняет знание алхимии. Поэтому все карты в моих руках. 

Вот и пришло время мне вмешаться. Я изменил распределение кальция в кубе. Иными словами, за счет некоторого утяжеления собственной кармы я выписал  из центро-архива Урью Хипа с чемоданом тюбиков зубной пасты. Он устроился как у себя в вечности, лег на коротенький диванчик, закрыл голову английской газетой и вытянул ноги перед выключателем. Рядом с ним стоит чемодан с зубной пастой. Динософ вошел в комнату и упал. А его уже поразил остеопороз вследствие фокусов с кальцием. Историк проснулся в гипсе. Травма спасла его тешу (тело-душу). Better red than dead. А Урий получил от меня лично в виде бонуса много моральной грязи  XXI века в оригинальных кейсах. Для лечения астрального артроза.

Хозяин остался дома и сейчас ничто не помешает ему ухаживать за своим зеленым другом. Пока смерть не разлучит нас.


ТИХИЙ НЕБОХОД

Маттиас принял 24-часовое дежурство вечером. Впереди была длинная ночь и половина следующего дня. Такая работа.  Не пыльная, а временами даже творческая (если удается присосаться к неизвестному обитаемому миру). Маттиас закрепил на голове шлем. Тонкую регулировку принял на себя автомат. Маттиас знал, что сегодня он будет сканировать квадрат Е3212 до глубины ста тысяч световых лет.
В поле внимания оказывались на долю секунды, один за другим, тысячи планетных систем, но тут же отбрасывались программой поиска и исчезали. На редкость пустой сектор. Никаких признаков развитого интеллекта.
Прошло несколько часов. Стоп. Есть контакт. Маттиас запустил автофокусирование и вздохнул облегчено. Сегодня не придется скучать.
Кто-то обнял Маттиаса за плечи. Это была его подруга Матильда, которая пришла делить с ним тяготы и радости дежурства. Так как поиск шел удачно, на такие мелкие нарушения дисциплины начальство смотрело сквозь пальцы.
Пока автоматы регистрировали физические свойства найденного мира,  Маттиас вглядывался в мозаику огоньков всплесков вселенского сознания, сознания без содержания. Они существовали. Ими займется старший оператор. Попозже. Маттиас искал другое: точки роста и расширения сознания, прорывающие скорлупу сна наяву. Такие случаи тоже встречались.
Вот подходящий объект. С ним и будем работать.
По пыльной дороге планеты N идет старомодный автобус. Время – после летнего солнцестояния. Автобус приезжает к старой водяной мельнице. По всем признакам, это место силы.
Люди выходят из автобуса, в частности юноша с двумя девушками. Да, это он. Можно брать в разработку. Кармическая отягощенность есть. Это угрожает неприятными историями, но все же всегда остается возможность пройти поле.
Проходят часы, вечереет. В канаве у края поля проплывает целеустремленная змея. В воздухе над мельницей совершенно бесшумно кружатся белые чайки. Обычно они  крикливы, но сейчас совершают круг за кругом молча, как призраки, еле двигая крыльями.
Приближается полночь. Объект взволнован. Он занимался тонкими энергиями, кое-чему научился, а здесь, ясное дело, налицо особое место. И особое время. Ему хочется применить свое умение. Он не понимает, что его ждет. 
Подходит к краю поля. Две березы прильнули друг к другу. Какую чудесную историю любви они расскажут. Объект включает видение тонкого мира. Но вместо романтической картины акварелью на него медленно-медленно наползает темный огромный стог сена. Начинает теснить его, внушая непреодолимый панический страх. Вспоминаются страшные рассказы бабушки, которые он раньше всерьез не принимал. Он шепчет: "******* ****** ****** **** ***** помилуй мя  ********".             
– Какая прелесть, шепчет Маттиас Матильде, – он действительно до смерти напуган. – Она подключается к его шлему. – Посмотри! У него не хватает зрелости, чтобы, несмотря на панику, встретить ужас лицом к лицу и тем самым перевести сознание в более тонкие области. Но то, что он делает, это неплохо, second best.  Он ничего не просит, лишь повторяет «помилуй». Вот-вот перейдет в состояние сознания без содержания.
Помилуй меня!...  Понемножку он успокаивается. Потом незаметно присоединяется к другим. Проходят часы, и вот трое туристов вместе с объектом собираются проникнуть в дом отдыха через окно. Дверь уже заперта.
Объект находит деревянную лесенку. Тащит к окну. Начинает забираться по ней. И тут лесенка наклоняется, и вот уже объект висит надо рвом, полным крупных камней (точь в точь как пасть гигантской доисторической акулы –  зубов).  Новый приступ паники, но объект тут же ставшим уже привычным движением души возвращается к молитве. Каким-то чудом лестница застревает на полпути к падению. Объект слезает, медленно, как в трансе .   
– Видишь, second best работает прекрасно. Конено, на тонущем корабле нет атеистов, но он пошел дальше. Это surrender. Славно. Сейчас ему важно не терять приобретенные реакции. Главное, не болтать о случившемся. И если сосуд сознания герметичен, он сможет расширить понимание. (Это говорит Маттиас). – Стабильность, правда,  не очень. Но все же... Ну что, оформим духовную диспансеризацию, или пошлем куратора?
– Надо подумать. Для неофитов подготовительного уровня места есть. Но цивилизация какая-то подозрительная. Еще взорвется, и проект нужно будет списать. Позвоню крыланам. (Пауза) – Ну и как? – Наблюдение оформили по квоте, без права вмешательства. – Хоть так.
– Заглянем на систему через 40 лет. Обьекту будет нелегко. Пока что их цивилизация все-таки по уши в дерьме… Но все же прошли несколько опасных точек бифуркации. Есть шанс повторить, если слишком не обнаглеют.
Маттиас и Матильда уступают дежурную комнату новой смене. Через несколько минут поле пятно внимания начинает снова тихо ощупывать бесконечно дальние миры.
Наступает вечер накануне духова дня. Маттиас говорит мечтательно: – А давай завтра смотаем в храм на выставку скульптур и карикатур. Высупит столичная панк-группа. Матильда весело кивает изящной головкой, украшенной разноцветными сухими грибами.
Они выходят из обсерватории. Вокруг них сияют горные вершины. На севере утопает в тумане призрак величественной 20-километровой вершины.
Огромное красное солнце скрылось за горизонтом, и дорогу к общежитию пересекают зеленые тени гигантских папоротников. М и М как все влюбленные не могут не реагировать на окружающую красоту. Они прижимаются друг к другу и хвосты их нежно переплетаются.


МАЛЕНЬКИЙ ЗАЛОЖНИК

На заднем сиденье везделаза лежит дрожащий от ужаса кирпичик, залог нашего будущего благополучия, результат недельного – без сна и отдыха – ожидания подходящего момента. Он не откликается на наши обращения. Он умеет только дрожать.

Возможно, что, если бы не мы, он все равно стал бы источником проблем своих родителей. Разве из дрожащих кирпичиков можно построить крепкий фамильный дом?

Но, пригоден ли этот кирпич для домостроительства или нет, является ли он горем или радостью для своих близких, это нас не волнует, в любом случае родители обязаны будут его у нас выкупить. Иначе им грозит потеря лица.  Какие бы у них не были каменные сердца. Так нам объяснил одноглазый. А он свою страну знает.

Я не свожу глаз с кирпичика и стараюсь мысленно его успокоить. Дрожь понемножку прекращается. Но он по прежнему забивается в уголок сидения, когда везделаз перелезает через заборы или бросается в частные бассейны при приближении полицейских. Вздрагивает при грубых шутках и хохоте моих товарищей, и благодарно держится за нитку нежности и доброжелательства, которую я протянула ему.

За пределами города везделаз мчится бодрым и ровным галопом. Кирпичик успокаивается и  начинает следить в окно за пейзажем. Он радостно светлеет в березовой роще, делается серьезным в дубраве, оживляется при виде табуна лошадей.  Иногда трепещет под напором собственных мыслей. Какое очаровательное существо.  Что бы ни думали мои товарищи, наверно он все-таки любимец своих родителей. Проходят часы. Мы добрались до густого кустарника. Погони вроде нет, как говорит сателлит Блат один высоко в небе над нами. (Абонемент стоил нам целое состояние.) Время подкрепиться. Но аппетита нет. Также меня не волнует, что может пропасть заказанный в МегаМалине билет на планету воров.

***

Мои товарищи едят и пьют, а я тайком подымаю кирпичик, сделав ему знак молчать. Прячу его в авоську, паутинку-колокол, который будет следовать за мной на расстоянии, а в случае чего найдет самостоятельно дорогу к моим друзьям. Пора! Ныряю в кустарник. Сигнал тревоги. Какая я неуклюжая. Забиваюсь ужом в расщелину между камнями. Ата-тролль, конечно, догадлив, вот он уже деловито разбирает камни надо мной. Ну, что ж, включаю тотальный стриптиз, и становлюсь побелевшим от времени окаменевшим скелетом змеи, который скользит по расщелине вниз. А что кирпичик?  Он спит в паутинке высоко над землей.

Завтра он будет у моих товарищей, у моих настоящих товарищей. А еще через два дня появится на невольничьем рынке в Данжере. Его не обидят, я в этом уверена. А нам за такой замечательный кирпичик отвалят несколько миллионов золотых чихинов, на порядок выше, чем могли бы себе позволить его недобуржуазные родители. В тот же день деньги будут переведены на счет нашей Бригады вакуумных хакеров.

Нет мне прощания… Наверно так… Но не обращайте на эти слова внимание. Это вроде: твержу на лестнице от скуки, прости меня, любовь моя", нечто личное, недостойное настоящего борца. Вытираю свои, видимо не до конца окаменевшие, глаза.

Смерть перепелам, пингвинам и их верным слугам, трусливым чистоплюям! Позор слюнявым псевдомятежникам Ата-Тролля! Да здравствует Рреволюция!

***

Сяду писать отчет своему куратору.

КНЯГИНЯ ВОСТРУШКА

В прошлом веке в нашем лучшем из миров (и, как мне кажется, параллельно в иных мирах) развалились карточные домики монархий, а старое дворянство окончательно потеряло ведущие позиции в обществе. Возникла целая армия «бывших» со своими потомками: принцами, лордами, князьями, герцогами, баронами и т.д. и т.д. Кто-то из них до сих пор подвизается на поле маргинальной параполитики. Сохраняются ритуалы, обсуждается престолонаследие. Но их жизнь неуклонно превращается в фарс. Конечно, есть и те, кто нашел в себе таланты ученого, литератора, ну хотя бы коллекционера или арбитра стиля. И в конце концов,  есть и такие, кто сошел с ярко освещенной сцены истории и нашел себе место в полутемноте партера, а то и на хорах.

Вот и в нашем институте библиотекарем работала рыжая девушка, которую просвещенные сотрудники называли княгиней Вострушкой, имея в виду героиню чешского фольклора лису-вострушку. Подразумевался некоторый сказочный downshifting. Технически она стала частью четвертого сословия неразделимо, а по сути дела неслиянно. Достаточно было взглянуть на нее, чтоб понять ее инаковость. При этом ее знали и любили все, хотя, скажем, по доходам, она располагалась даже ниже меня, известного неудачника и, конечно же, не имела ни ученой степени, ни волосатой лапы в верхах.

Казалось, что можно делать в институте, где в библиотеке требуют в основном научные журналы. Разве что изредка кто-то спросит до сих пор популярную «Двойную вуаль» легендарного нобелевского лауреата Розалинды Франклин, или что-то в легком жанре: «Дежавуйный словарь», «Короткое руководство по рукоприкладству», «Мемуары мертвого каймана», «Женя Красавчик»,  «Модный всадник»,  «Третий раз в третий глаз»,  «Penetration в Г». Она ничего особенного не делала. По поводу заказанных книг не шутила, не вступала в длинные разговоры, только иногда улыбалась уголками губ. Приносила требуемое, и тут же возвращалась к другим библиотечным делам: разбору картотеки, или работе с поисковиком Sci Hub по тайной просьбе кого-нибудь из старых отставших от технического прогресса завлабов. 

Ничего особенного не делая, она влияла на нас неким трудно определяемым качеством своего существования. Да, она была доброжелательной, без претензий, несуетно быстрой в движениях. Но в этом списке явно не хватает какого-то ключевого элемента. Может быть, это была самодостаточность. А может быть, отсутствие страха. «Какая у вас работает непуганая девушка», говорили многие более искушенные посетители института.

Да уж! Наш институт может напугать любого. Академик и многожды лауреат высших научных отличий Петр Кифович Петухов, живой краеугольный камень отечественной биохимической сциентологии, любит публично, артистично и громогласно распекать всех, кто попадается ему на жизненном пути. Его hobby-horse - принуждение к унижению. При этом нельзя отрицать, что он умный и в каких-то ситуациях вполне даже порядочный человек. Только вот такую имел слабость .

Не прошло и года, как он взъелся против Вострушки, которая оставалась равнодушной к его миссионерскому педагогическому пылу, и стал ее называть сначала Петрушкой (как будто ошибаясь по рассеянности), а потом, когда его шутку не поняли, то прямо лисой плутовкой, которая проникла в приличный курятник, опекаемый им. Ненависть ПКП к ней доходила до приступов ярости. «Я не могу дать деньги для библиотеки, пока там работает эта особа», как будто говорил  он своим приближенным.

На совещаниях у академика, а потом и на сайте института в разделе «мнения и пожелания» началась травля Вострушки. Она смотрела удивленно, но через месяц в один печальный день взяла и исчезла. (На сайте института в разделе слухов было написано: «покинула институт через служебный выход за минуту до появления академика».) Этого ПКП не ожидал. Вострушка в его сознании была крепким орешком. Академик предвкушал момент, когда он этот орех расколет, но, увы, тот взял и выкатился из-под поднятого молотка. Как будто представители темных сил покинули окрестности Мегиддо до начала наступления правоверных и тем самым сорвали Армагеддон.

С бегством Вострушки история нашего института на некоторое время лишилась интриги. Некоторые внимательные читатели спрашивают, была ли после ее ухода решена  проблема финансирования библиотеки? Вы шутите! Легко догадаться, что никакой золотой дождь на библиотеку не пролился. И нечего удивляться. Все чиновники таковы.

Конечно, время точит память, как капля - камень. Многие в институте уже полагают, что не было никакой княгини, а только нелепая библиотечная девушка – «книгиня» – мишень для злых розыгрышей и насмешек. И никакой такой самодостаточности у Вострушки не было, только легкий аутизм. Так ли это? Конечно нет. Мне кажется, что часто именно под флагом здравого смысла самые отвратительные и нелепые слухи и фантазии приобретают власть над мыслями и поступками людей.

А меня все чаще и чаще посещает один и тот же сон. Я вижу Княгиню Вострушку на небесах, где она ведет повозку со свернувшимся в клубочек бессмертным огненным лисом по небесным дорогам с востока на запад, а по ночам в лесах подземного царства, радостно смеясь, бежит с ним наперегонки в обратную сторону.

Кто она? То ли фея, то ли лисица, зашедшая на несколько лет к нам? Пришла ли она из мира «Лисьих чар» Пу Сунлина, или из какой-то неизвестной нам крепости духа?...

Должен признаться, что в моих снах на почтительном расстоянии за ней спешит  немногочисленная, но сохранившая следы былой роскоши свита духов природы.


ЛЮСТРАЦИЯ, ИЛИ ПТИЧКИ НА ЛЮСТРЕ

Метагалактика  –   это склад тончайших нитей, струн и тканей. Вот стеллажи,  несущие упаковки драгоценных материй: бесчисленные рулоны, тюки, кипы и мешки вселенных. На складе одновременно и светло и темно. Иногда можно увидеть вспышку, освещающую складки материи. Вот и сейчас. Электрический заряд? Нет. Какая-то пылинка Оловодья переметнулась из глухой провинции 3D – в мир Симурга , в мир, принадлежащий  30-ти прекрасным и умным птицам в тайном тюке тончайшей материи.

Может быть, пассажиры корабля искали легендарные россыпи драгоценных камней, или рабынь для своих султанатов. А может быть – самих себя. Но последнее вряд ли. Сердца оловодян широки, но не настолько.  Все же 30 разумных птиц оставили оловодским кондотьерам тропический остров. Доброжелательство не оказалось взаимным. Земляне с каждым днем все больше раздражались, глядя на  буйство джунглей и слушая оглушительный птичий гам.

Ведь оловодяне были заняты делом. Построили базу в долине серых скал. Оттуда они направляли  экспедиции в другие уголки острова. Во время одной из этих экспедиций окно в дом генерал-прораба осталось открыто. В комнату влетели маленькие, неразумные и веселые  птицы, долго качались на люстрах (как весело, какие пляшущие осколки радуги!)… и, конечно,  за неделю оставили экскременты на полированном паркете, на коврах и даже на свадебной фотографии хозяина.

На такую распущенность нельзя было не реагировать. Оловодяне объявили люстрацию всем птицам Симурга, большим и маленьким – запрет прилетать на остров…

Мы знаем, что птицы – беззаботные создания. Грозное слово "люстрация" их не напугало, даже не заинтересовало. Тут бы оловодянам поговорить с Симургом. Могли бы догадаться, что птицы знал много такого, что очень пригодилось бы людям и здесь, на острове, и  даже на их родной планете. Если бы… Но когда затронуты и ковры и люстры и самолюбие вельможи его величества, то не только соображения выгоды, но и законы природы не являются препятствием для мести. Особенно, если вельможа в свое время закончил курсы ненависти при высшей школе тайноводства и знает как ставить на место наглых туземцев.... Сначала люди просто запирали окна и двери, потом стали развешивать сети для ловли птиц в окрестных лесах. И в конце концов дважды увеличили силу тяжести на планете. Птенцам пришлось отложить время первого полета.

– Такова, значит, ваша карма, – сказал пресс-секретарь протестующим представителям птиц у ворот поселения. Рассерженные птицы перешли на свой собственный язык.

– Meie karma on karvane. Ei saa meie teda parandada ega teie rikkuda. Aga teie karma on karvasem.  (В переводе с псевдосимургического:  Рука нашей Мойры мозолиста. Ни нам, ни вам не дано расслабить ее хватку. Но рука вашей Мойры мозолистей будет.) – Оловодянин обиделся. – Перестаньте. Языка, на котором вы сейчас говорите, не существует… И цивилизацией у вас даже не пахнет! Одним гуано. Так что идите в жопу! И вот мой пистолет. – Inimkonn istub oma pisikese teaduse tiigi kaldal. Ei tea tema ei meresid ega ookeane. Ja ei tahagi teada . (  В переводе с псевдосимургического:  Оловодяной сидит на берегу мелкой речки собственной науки. Не знает ни морей, ни океанов. И знать не хочет.) – Так загадочно ответили ему птицы и улетели.

А через несколько месяцев на планете оловян началась терминальная война. От Земли во все стороны полетели миллионы искр, в ранге безнадежно бездомных бродяг вселенной .




ПРОЦЕСС 20000


Мне 81, я пенсионер и убежденный антивертикалист, предпочитаю   горизонтальное существование, жизнь в лежку на диване с хорошей книгой.  Но вот занесло меня на «процесс двадцати тысяч».

В квартиру позвонил вежливый юноша и предложил мне как старшему инспектору  Оловодской академии трех наук два приглашения на знаменитый процесс, который только что начался в нашем городе. Мой лучший институтский друг от бесплатного развлечения отказался и даже выбранил меня. Но я, в отличие от него, решил изменить своим принципам и привычкам. Ведь имеет место грандиозное историческое событие. Своими глазами такое не часто видишь. Лишний билет взял на всякий случай с собой. Кого-то осчастливлю… по собственному выбору. Мелкая радость, но и это по нынешним временам (и тем более в моем возрасте) редкость...

Действительно, в квартале от здания нового суда на меня набросились с просьбами  о лишнем билетике. Делаю каменное лицо. Не-е-ет, так не пойдет, у меня глухое ухо, хочу выбирать сам.


В стороне стоит одинокая женщина в хиджабе. Наши взгляды встречаются. Какие странные у нее глаза, нечеловеческие. Она подходит ко мне как к старому знакомому и уверенно берет меня под руку. Я напрягаюсь. Этот хиджаб….

– Не бойся, я не человек, – шепчет незнакомка. Почему-то это фантастическое заявление меня действительно несколько успокаивает. – Кто ты? – спрашиваю я еле слышно. – Я посланец пустыни, представительница кремниевой жизни, Крежи Силивит. – Песочный человек? Девушка – кремень?  – Не валяй дурака. Мы с тобой не шутки шутим. Лучше посмотри вокруг. – Очередь как очередь. – А сейчас?

Спутница поправляет на мне мою стариковскую бейсболку. Много огромных теней. В конце нашей группы передвигается трилобит в коляске. А дальше, боже мой, вперемежку с людьми – какие- то фантастические существа, животные, насекомые, растения или бог знает кто еще! Ужасный морской скорпион! Боже мой! Как будто документальный фильм о галактическом центре.

– Как они попадут в зал? – Каждый сообразно собственным способностям. Я, например, соблазнительница и ты – мой билет. – К чему вам это? – Вся галактика только и говорит, что о вашем суде. Для вас настали минуты рокового выбора. В таких случаях всегда прилетают наблюдатели. Крежи (или Крейзи?) снова касается моей бейсболки. Чужеродные тени исчезают. Зато отчетливо слышны обрывки разговоров стоящих в очереди людей.

– Какой ужас, я  не понимаю, что это такое: "Обвиняемым, 200000 подписчикам журнала Пень  вменяется пропаганда терпимости и попытка морального разоружения нации перед лицом геополитических угроз." – Что тут понимать. Опухоль не понимают, а удаляют, не оставляя ни одной раковой клетки. – Все-таки непонятно, для чего вся эта история Велимиру Хулимировичу. Ведь все было хорошо. Политические трупы его идейных противников один за другим бодро проплывали мимо него по реке времени. На что ему подписчики вполне умеренного журнала? – Скука, Оловодская скука. Захотелось. – Да, наверно. А вот у наших южных соседей в Туроводье обвиняемых в неосторожной речи уже несколько лет держат на стадионах.

 – Это не так высокотехнологично как у нас. Куда им супротив нас по части пенитенциарной техники. – Как говорят: Там, где оловодские органы, там и оловодский орднунг. – Все же у южан тоже кое-чему можно поучиться. Например, наглядности наказания. И днем и ночью каждый стадион гудит как улей. – Целый стадион для арестантов? Не жирно ли будет? – Скоро все изменится. Арестантов просят потесниться.

. – Посадили и женщин и детей? – Неприятно, я согласен. И жестоко...  Жизнь вообще жестокая штука. Но дарвинизм не оловодцы придумали.

***
И вот мы с моей спутницей вступаем в зал суда. Голова болит от разговоров в вестибюле. Но то, что нас ждет, ужасно вдвойне. Невыветриваемый запах давно не мытых полуживых тел! Вот они сами за прутьями… Вошедшая смена зрителей замолкает.

Хорошо поставленный четкий голос объясняет открывающуюся нам картину. Для суда над огромным количеством обвиняемых было построено гигантское овальное здание (Вот уж, «я с детства не любил овал…»). Залы для судебных заседаний на периферии. Железные клетки с двумя-тремя арестантами висят на крючьях в арестантохранилище в центре здания и лязгом доставляются в в комнаты для заседаний по сигналу судей. Особо опасные организаторы подписки висят по-одиночке То ли гардероб наоборот, то ли бойня.



– Ужасно, я не предполагала, что все может быть так страшно.. – Чего вы хотите, тюрьма не курорт, надо было подумать, прежде чем подписываться на Пень.

Звучат хриплые голоса несогласных. – Madonna mia! – Merarsonur! – Merde! – Ме мужем! – Кто тут мекает механическим голосом? – Я ме мекаю! Я – акустический хамелеом с планеты ушастых, эксперт галдепа. Говорю: ме мужем! После этого микакой Мюрмберг ме мужем!  – Ну что, сбросите на нас вакуумную бомбу? –Ма вас? Это ма кого? – На Оловодский народ. 95 % населения поддерживает курс Дамноса… – С мародом вы и сами без машей бомбы справитесь.

–  А вот и инспектор Дино! Скажите, каковы ваши впечатления о архитектуре нового здания суда, о самом процессе. – Творение, достойное своего заказчика... – Гм! А что скажет Ваша прелестная спутница?... Она из женского батальона его величества?  – Tali fawq rasi!

***

Я перестал выходить из квартиры. Лежу на своем продавленном диване. Жую черствые кремневые крекеры из бездонного ларца и запиваю глинтвейном из дырки в столешнице.

По Facebook кто-то (и я догадываюсь, кто) шлет мне абсурдные космические анекдоты, на грани фола. Шутки над пропастью…Пропасть нага собственная, но смех универсален. 

МЕШКОТНЫЙ КОТ

Кто тут шуршит за плинтусом? Чьи феромоны щекочут ноздри? Вот ты где! Вход в норку! Где мой черный пистолет? Где поваренная книга? Ты же умная мышь, понимаешь, что если не сейчас, то в следующий раз мы сыграем с тобой в цап-царап… Помиловать тебя? Рад бы, но не имею права вмешиваться в действие древних инстинктов. Дело принципа. Ведь мы, современные оловодские коты, не голодные.

Я – счастливчик, могу себя смело называть сувереном нашего квартала. В кустах и на крышах я, как хочу, так и ору. Я, если не Кот-Король, то уж точно – барон фон Кот…

Вы, люди, владеете своим искусно сделанным, но при этом безнадежно искусственным миром. Однако вы не видите, как легко (хотя и боком, боком),  в этот мир входят  внесистемники: бродяги и бродяжьи подруги аутистки, самопровозглашенные лайф-хакеры, всякие котляры в кибитках, а также эйлиены (aliens). Это бродильное начало, которому дано будет взорвать вашу цивилизацию. Их соперниками номер один, рантье АО «Человечество», являемся мы, коты, гуляющие сами по себе, с топотом крышующие ваши дома, кавалеры и фрейлины Селены, баюны на дубе цивилизации, давно сбросившие ржавые цепи. Попробуйте только рассердить нас, и мы укусим любого, хоть бы и премьер-министра.   

Мы, коты, имеем эволюционно отшлифованный опыт, так как боролись еще во времена оно. Остатки созданных нашими общими врагами – твидумами – ретровирусов, как наконечники стрел, до сих пор тревожат нашу ДНК. Но мы, коты, чуем запах завтрашнего дня, не то, что люди-тупарики, которые верят только в то, что воспринимают их уши и сонные души, подслеповатые глаза и тупые гаджеты. И мы знаем, какие должны быть контрмеры.   Мы спонсируем создание нео-голема, состоящего из сорока глин и семи амилоидов. Это будет образ человека с рядом выдриных (творческий потенциал), волчьих (обоняние), и кошачьих (интуиция) генов... Но кто же создаст такое чудо?

Делать это мы конечно собираемся чужими руками. На наши предупреждения обратили внимание с одной стороны самые наивные и легковерные из сапиенсов, занимающие достаточно низкое положение в обществе, а с другой стороны столпы режима, скрепари, которые более 70 лет  культивировали в себе мнительность и паранойю. Скажете, что они не профессиональны и тупы? Но биотехнология нынче доступна в любой кухне патриотически настроенного био-хакера. Вспомните хотя бы ставшую классической ультрацентрифугу за 20 ценов . Не знаю, можно ли кухарку научить рукроводить государством, но стать генным инженером, хотя бы одну из десяти  –  можно. Проверено опытным путем.

Налаживание работ заняло некоторое время и твидумы обнаглели. Орды их окружили, а затем и незаметно заняли колыбель наших древних революций, Половодск. Их возню под газоном самого дорогого в мире футбольного поля приняли за привычную схватку властных бульдогов под ковром. Если бы! Но удачи первых месяцев невидимой оккупации,  были обманчивы. В свою очередь в тылу твидумов никто из оккупантов не обратил внимания на кухонные биотехнологические шарашки в домах котолюбивых старушек.

Но вот настал день, когда наши старухи-одуванчики и отборные скрепконосные симплетоны создали первые десятки антиастральных  Госголемов. Они были грозны. Началась невидимая и неосознанная большинством людей война, исход которой, тем не менее, был предрешен. Мы, коты, даже не стали следить за окончанием борьбы и занялись своими кошачьими делами. Был месяц март. Через несколько недель наша разведка донесла, что на Земле не осталось ни одного твидума. Ну и отлично!

Конечно, мы, коты, с тех пор периодически  выходим на астральный ночной дозор на крыше... Да уж, сейчас нас уже не застанут врасплох. В какие-то моменты в прошлом мы замешкались, это правда, но сейчас мы наладили производство новых моделей големов, гогов и магогов, гоголей и моголей, обучили батальоны ночных кошечек-шептунов, организовали строительство гусиных ферм, служащих сторожевыми башнями по римскому образцу, замутили переговоры по найму астральных муравьев-матабела для ликвидации теологических термитов, хтонических союзников твидумов. Берегись, вражья сила!

Мы не сытые ленивые копы, валяющиеся в креслах и издающие звуки позорные.  Нет! Мы по происхождению активисты и авантюристы– коты котлованов первых пятилеток и подполья! Всегда готовые к отпору. Ведь «В бочке меда собственных успехов я мучительно чувствую, словно ложку дегтя, малейшую выгоду своих партнеров» как сказал наш классик Felix Cattus Mexx.

Но, оказывается, мы снова замешкались, проглядели истинную опасность – еретическую, можно даже сказать вредительскую, версию последней войны, написанную людьми.

Уверяю вас, не такие люди белые и душистые, как пытаются себя изобразить. Верьте мне! Мы, коты, нюхали их грязное белье, досконально изучили их мелкие душонки…Центровые, сапиентиссимы, предлагаем соавторство, давайте совместно демистифицируем историю последней войны. Заменим страницу-другую в книгах судеб, подрихтуем хроники Акаши, одним словом перефальсифицируем фальшак. 

Мы за ценой не постоим… Чтобы долго не торговаться, предлагаем 3000 отборных крысиных тушек в жидком азоте. По лапкам?