39. Тайна Белого Братства

    Швейцарский город Нёвшатель, раскинувшийся у одноименного озера по праву можно назвать самым «французским» из городов Швейцарии -  в плане традиций, архитектуры, местной кухни и образа жизни горожан.
 
    Всюду звучит почти исключительно французская речь – на узких улочках старого города, в магазинчиках и в кафе, в скверах и в парках.

     Название «Нёвшатель» переводится как «новый замок», в честь замка, построенного герцогом Бургундским в 1011 году, вокруг которого и выросло поселение, с веками превратившееся в город.  Германоязычные швейцарцы называют Нёвшатель Нойнбург.

  Нёвшатель был одним из суверенных княжеств, существовавших на восточных границах Франции в XYI-XYII веках. Позднее, в XYIII веке территория стала частью королевства Пруссия.

   Озеро Нёвшатель, на берегу которого стоит старинный город завораживает своими чудными видами и зимой, и летом, и в межсезонье.

    Город известен также своей ювелирной и часовой промышленностью, отсюда родом  Абрахам Луи Бреге, основатель знаменитой маркой дорогих часов Breguet.

    В центре Нёвшателя сохранилось немало прекрасно сохранившихся средневековых зданий, среди них Коллегиальная церковь XII века, дворец Maison des Halles XYI века.

   Из современных построек, относящихся к уходящему XYIII веку, можно было бы назвать Hotel de Peyrou и городскую Ратушу постройки 1790 года...
 
    В городе было очень приятно прогуливаться даже в жаркие дни, благодаря тому, что старинные улочки узкие и много зелени, можно укрыться от солнца в тени платанов и буков.

   А позади городской черты возвышаются предгорья Юра – Невшательские горы, хотя точнее это не горная, а скорее холмистая местность, которая тянется на запад на 20-25 км до французской границы, перемежаясь с нетронутым лесным массивом.
...  ....  ....

    Группа путешественников под незримым на посторонний взгляд, но жестким руководством месье Анжельбера расположилась на первом этаже дома по улице Рю дю Сейон.

   Жером в это утро проснулся первым. Лениво, медленно оделся, собрал длинные русо-рыжеватые волосы в аккуратный хвост и подошел к окну. Осторожным движением медленно открыл ярко-вишнёвые струящиеся шторы.

    Вид залитых солнцем пятиэтажных зданий, кафе на первом этаже дома напротив и столики на улице под нарядными зонтами, всё выглядело привычно, не резало глаз ни чуждостью, ни экзотикой, французская речь местных жителей, послышавшаяся с улицы, успокаивала и приятно действовала на слух. Будто дома...

    Обернувшись, он несколько минут наблюдал за беззаботно спящей Валери-Габриэль. Присел на постель и легким касанием погладил разметавшиеся по подушке золотистые волосы.

     Но и этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы молодая женщина проснулась.

    На секунды зажмурилась от яркого света, по-детски потянулась и протянула руки к Жерому. Наклонившись, он страстно приник к её горячим влажным губам...

    Ранним утром вся компания собралась на завтрак в большой и светлой столовой. Все ждали хозяина дома, он должен был присоединиться к своим гостям за столом.

   Валери-Габриэль села ближе к окну, рядом с Жеромом, рядом с ними уверенно сел Жюстен Фернекс, а чуть поодаль, рядом с Каролиной де Жюссак и ее сыном, сел мрачный Анри де Вильморен, время от времени бросавший на Анжельбера быстрые взгляды.

-  Жером, мне вчера показалось, что хозяин швейцарец, принимая нас, говорил с тобой так, будто мы здесь не случайные постояльцы, а вполне ожидаемые люди...

  Жером задумчиво отложил в сторону вилку, подумалось, какая же ты, милая, иногда чрезмерно внимательная, ну зачем тебе всё это, ну разве недостаточно факта, что я и мои товарищи сбежали от репрессий режима Директории, ну, а ты у нас вообще из «бывших», у тебя своя причина для эмиграции...

   Анжельбер не успел ей ответить, как в гостиную вошли двое.

   Хозяин дома,  высокий худой швейцарец Даниэль Ламарк и неизвестный компании смуглый брюнет с резкими чертами лица и внимательным жёстким взглядом, коренастый и невысокого роста, одетый хорошо, но Валери всё же бросилась в глаза некоторая неухоженность незнакомца, сальные волосы и не слишком чистые манжеты.

   Месье Ламарк вежливо улыбнулся и кивнул собравшимся:

- Доброе утро, господа. Хочу представить вам... представьтесь сами, брат...

  Смуглый брюнет, сузив тёмные глаза, смерил всех тяжелым взглядом, скрестил на груди руки, голос его был низким и бархатистым:

- Я приехал из Будри, это совсем недалеко отсюда. Жан-Пьер Мара, по профессии я часовых дел мастер... уверен, что могу быть вам полезен... господа...- произнося обращение «господа» он слегка, вежливо склонил голову, но на губах выдавилась едва уловимая усмешка.

   Жюстен Фернекс слегка поперхнулся и отодвинул в сторону тарелку с салатом:

- Простите, как вы сказали, Жан-Пьер МАРАТ?! Я немного не расслышал...

   Брюнет поднял ладонь и отрицательно качнул длинными сальными волосами:

- Нет, эта фамилия правильно произносится «Мара»...

   Валери-Габриэль нервным жестом смяла салфетку, чем-то этот «Мара-Марат» заставил её невольно напрячься, молодая женщина никак не могла взять в толк, почему вдруг оживился Фернекс и порывисто протянул незнакомцу руку, а особенно, почему так загадочно заблестели глаза Жерома, когда он жестом указал швейцарцу на место рядом с собой.

- Вечером жду всех на барбекю в моем загородном домике...погода стоит хорошая для сентября, теплая, отметим встречу -  поднял бокал месье Ламарк, он всем видом излучал гостеприимство, - надеюсь и  дамы украсят наше мужское общество своим присутствием! – он мягко склонил голову в сторону Валери-Габриэль и Каролины де Жюссак, занятой своим сыном, и в сторону молоденькой служанки, - Беатрис, неси наконец горячее...

     После завтрака, Анжельбер слегка тронул Мара за плечо и вышел с ним на веранду:

- Сами поймите, мы старательно изображаем эмигрантов, бежавших от «ужасов Революции», группа смешанная, среди нас настоящие «бывшие» - это граф де Вильморен и его сестра, Каролина де Жюссак с сыном. Во второй группе всё обстоит также. Я... очень рад, что именно вы встречаете нас, ваше имя буквально знаковое для Революции, наряду с... – тут Мара коротким резким жестом прервал его.

- Гражданин Анжельбер, возможно, вам представится случай по прибытии в Петербург навестить другого моего брата, Давида. Он поселился в России еще до Революции, в 1784 году.

   В 1793, чтобы не мелькать в имперском обществе одиозной для каждого верноподданного монархиста фамилией "Марат" и желая избавиться от опасного статуса "брата того самого Марата", он официально принял имя Давид Будри и принял российское подданство...

   Не перебивайте меня, пожалуйста. Вам предстоит ехать по территории воюющей с Французской Республикой Австрийской империи... Там, вас тоже будут ждать, поддержат и окажут помощь.

   Несмотря на казни и репрессии, выпавшие в 1794 на долю австрийских и венгерских якобинцев наши братья, товарищи погибших на эшафоте Андреаса Риделя и Игнаца Мартиновича живы, но ушли «в подполье»....

   Что касается Польши... то и там, после жестокого разгрома 1794 все же остались наши братья... в свое время вы и руководитель второй группы получите нужные имена и адреса...
   Кстати, вечером на барбекю, к нам присоединятся наши братья, венгр Ференц Кальман и австриец Франц Хаас, вам понадобится их помощь, когда пересечете границу враждебной французам Австрийской империи...

    А там уж и Петербург, в России будете ориентироваться сами...Никаких республиканских организаций там нет. Вам назовут некоторые отдельные имена сочувствующих, но всерьез доверять им основания нет.  Будьте крайне осторожны...брат... Не засиживайтесь у нас... ваша цель – Россия...
...   .....   ....
   Под непосредственным влиянием событий и идей Французской Революции в Австрийской империи и на территории принадлежащей ей Венгрии возникли организации, называвшие себя в знак солидарности «якобинцами».

    В основном это были представители среднего класса – юристы, врачи, учителя, научные сотрудники, иногда чиновники низшего и среднего звена империи, выходцы из мелкого дворянства. 
   
   Руководитель "умеренных" австрийских якобинцев стал преподаватель военной академии барон Андреас Ридель. 

   Еще одним видным руководителем австрийских якобинцев стал офицер венского гарнизона Франц Хебенштрайт, не только военный, но поэт и философ, один из образованнейших людей своего времени. В своих взглядах он был более радикален, чем Ридель.
 
    В его планы входило скопировать всё, что происходило в это время в якобинской Франции – штурм дворца, казнь императора, установление Республики, аресты аристократов, отмена дворянских привилегий и крестьянских повинностей. 

    Для установления прямой связи с Комитетом Общественного Спасения в Париж был послан представитель австрийских якобинцев, которому удалось встретиться с Лазаром Карно...

    Но в ночь на 24 июля 1795 года по доносу провокатора был схвачен имперскими властями и Ридель и Хебенштрайт и ближайшие к ним люди. Ридель был заключен в крепость на 60 лет, Хебенштрайт казнен, их люди также получили значительные сроки заключения.

    Раскрытие организации австрийских якобинцев привело к массовым арестам их венгерских братьев во главе с Игнацем Мартиновичем. Он одновременно был руководителем обще-республиканского движения в обеих частях Австро-Венгерской империи. Мартинович был ученым-философом, выходцем из обедневшей дворянской семьи.

    Весной 1794 года Мартинович,  Й. Хайноци – ученый-правовед и принципиальный противник крепостного права, капитан Я. Лацкович, поэт и литератор Ф. Казинци организовали два тайных общества – Общество Реформаторов и Общество Свободы и Равенства.

     Первое общество планировало опереться на поддержку мелкого провинциального дворянства Венгрии и других территорий, не желавших терпеть власть Вены.

    Второе общество – должно было разработать для отделившейся от империи Венгрии конституцию, подобную французской 1793 года, имелось также в виду обеспечение равных прав каждого из народов, населяющих империю.

   20 мая 1795 года в Буде были казнены Игнац Мартинович, Лацкович и другие руководители венгерских якобинцев.

   Печально то, что их поражение обуславливалось также тем, что общество в целом к такому повороту дел было не готово, организация не имела широкой поддержки, сам средний класс в этих странах еще не вполне развился, а основные массы народа в смысле политической культуры вообще жили в позднем средневековье...

    Что касается Польши... Лидеры польских якобинцев -  Ю. Мейер, Я. Ясиньский, Ф. Гожковский были последователями Гуго Коллонтая, лидера радикальных республиканцев Польши 1794 года.

  Польское восстание весны 1794 года против реакционного магнатства, захватившего в Польше власть в результате мятежа Тарговицкой конфедерации 1792 года и   интервенции царской России и Пруссии 1793 года, осуществивших второй раздел Польши.

    Весной 1794 требовали установления Республики и даже основали Якобинский клуб по примеру Парижа. Явно в подражании французским якобинцам их польские братья устроили террор сторонникам Тарговицкой конфедерации...

   И в отличие от якобинцев Австрии и Венгрии, далеких от реального народа,  их польские братья пользовались поддержкой народных масс Варшавы.

      Исключительная жестокость расправы императорской России с польскими повстанцами Т. Костюшко объяснялась, прежде всего, тем, истерическим ужасом сторонников самодержавия,  поляки уж слишком успешно копировали Французскую Революцию под самыми границами империи...