Майор-шлагбаум

      





      



               
               
 

В армии всегда была популярна  фраза: «Там шлагбаум  не нужен. Поставьте толкового майора!» Это к тому, что часто приказывают заниматься совершенно не твоим делом, а деваться некуда: приказ есть приказ, идешь и выполняешь. Да еще стараешься , как лучше.

Когда я служил в штабе Группы Советских войск в Германии  , мне пришлось исполнять очень ответственную нештатную функцию дежурного по приему офицеров, прапорщиков, служащих и членов семей Главнокомандующим ГСВГ генералом армии Зайцевым М.М.

Прием осуществлялся в первый и третий понедельники месяца. Мое дело было  с девяти до двенадцати утра записать посетителей в специальную книгу  по форме : звание, ФиО, из какой части прибыл(а), суть жалобы или предложения. Отдельная графа перед каждой фамилией отводилась под собственноручное письменное решение Главкома по данному вопросу. Решение я должен был немедленно довести до соответствующих начальников управлений, отделов и служб под роспись.

Надо заметить, что большинство посетителей составляли женщины. Для мужчин был установлен незыблемый порядок: иметь при себе командировочное предписание за подписью командира части.  Если  военнослужащий  являлся без предписания, дежурный по приему был обязан не только развернуть « самовольщика» на 180 градусов, но и проинформировать его командование о грубом нарушении воинской дисциплины. 

Женщин на прием приезжало не очень много. Это были, в основном, жены офицеров и прапорщиков. Они ходатайствовали о замене мужей в «благополучные» военные округа в Союзе, собственном трудоустройстве или об улучшении жилищных условий для семьи. 
Генерал армии Зайцев М.М. неизменно впечатлял посетительниц  внушительным внешним видом и необыкновенной галантностью: золотое шитье мундира, безмерный « иконостас» наградных планок… И еще – безупречные манеры.

- Подожди, не вызывай, - приказывал Главком перед очередной посетительницей. – Так… Людмила Сергеевна, Людмила Сергеевна… Ну, все -  зови! 

Заходит женщина в кабинет, а Главком –вот он, перед ней. Огромный, как монумент. Красивый, блестящий:

- Здравствуйте, уважаемая Людмила, э- ээ, Сергеевна! Как Вы добрались? Как семья, как Ваш больной сыночек? 

Ясное дело, женщины просто балдели от такого обращения. Со многими даже мужья так не обращались...


Затем Михаил Михайлович под ручку подводил даму к стулу за приставным столом, сам усаживался за огромный письменный стол напротив – и начиналась задушевная беседа, которая никогда не длилась дольше 10 минут.

Я сидел напротив посетительницы и ощущал нервную вибрацию от вцепившуюся в столешницу жалобщицы. А по ходу подавал плачущим воду из одного для всех графинного стакана… 

Только один посетитель был неординарным. Поэтому я считаю, что не зря просидел на высоком приеме целый 1983 год. 

В то утро первым на прием пришла необычная супружеская пара. Молоденький лейтенант с женой и младенцем. Младенец орал во всю силу своих легких. Его отец выглядел, будто только что из концлагеря: худющий, с потухшим взглядом, с трясущимися руками… Одет он был в парадный мундир, а супруга – в белое, будто подвенечное платье.И было во внешности ребят что-то трагичное, отчаянное, вопящее о помощи и участии… 

- Лейтенант такой-то, - доложился доходяга.- Требую записать меня на прием к Главнокомандующему.   

- Не требую, а прошу, - поправил я. – Ваше командировочное удостоверение, пожалуйста. 

 - Нет у меня командировочного удостоверения , товарищ майор,- проговорил лейтенант сквозь отчаянный плач ребенка.

- Значит, приема для Вас не будет, - ответствовал я. – Возвращайтесь в часть. И благодарите Бога, что я не позвоню Вашему командиру. До свидания!

Однако просители не сдвинулись с места.

- Что Вам не ясно? – спросил я.

- Товарищ майор, я Вас очень прошу. Я умоляю Вас: запишите меня! – в голосе лейтенанта слышалось неподдельное отчаяние. - Речь идет о жизни или смерти!

Уверен, что никто на моем месте не остался бы равнодушным такому воплю души!

- Выйдите с ребенком в коридор! – обратился я к юной матери.

- А теперь, братец, - продолжил я, когда детские крики стихли в отдалении, - расскажи суть дела. 

А дело заключалось в том, что лейтенант в прошлом году закончил престижное Киевское высшее военное инженерно-техническое училище. Закончил с отличием, женился на однокласснице  и, воспользовавшись законным правом, выбрал местом дальнейшего прохождения службы Германию.

Тут, однако, наступила в военной карьере лейтенанта-отличника черная полоса. Управление кадров ГСВГ направило  его в отдаленную зенитно-ракетную бригаду на должность командира взвода.

Не прослужив и года в войсках, молодой офицер умудрился заработать пять служебных выговоров и предупреждение о неполном служебном соответствии (!). А через неделю ему предстоял еще и суд чести офицеров…

- Ну, и на что же ты теперь рассчитываешь? – сказал я. – Младше командира взвода офицерских должностей не бывает!

- Я все понимаю, уважаемый товарищ майор, - после тягостной паузы отвечал несчастный лейтенант.- Я  понимаю, что во всем виноват только я один и больше никто. Я вообразил, что мой красный диплом гарантирует беспрепятственную служебную карьеру. И полез в бутылку: это мне не положено, это в мои служебные обязанности не входит… Командование, сослуживцы ко мне со всей душой, по-офицерски, по- товарищески, а я в ответ лишь огрызался да хамил…Вот и дошел до дна! 

- Надеюсь, «полез в бутылку» не значит, что ты еще и пьянствуешь?

- Что Вы, товарищ майор, - я вообще не пью! У нас же с Таней сыночек маленький!
Острый кадык на тонкой мальчишеской шее лейтенанта судорожно дернулся и из глаз полились обильные слезы. 

«Я тоже через это прошел» хотелось мне сказать, но я сдержался. А вслух объявил твердым голосом:

- Я запишу Вас на прием, товарищ лейтенант. Пойдете пятым. Спросят насчет предписания – скажите –есть. А вот как с Главнокомандующим объясняться будете – думайте сами, я Вам не советчик. 

От имени Главкома я распорядился разместить семью лейтенанта в служебной гостинице и пошел на обед. 

Где-то в половине пятого пополудни Главком вежливо попрощался с последней просительницей.

- Все на сегодня?- спросил генерал армии и посмотрел на часы.

- Один остался, товарищ Главнокомандующий! – отрапортовал я . – Лейтенант такой-то , командир взвода зенитно-ракетной бригады.

- А командировочное предписание у него есть?

-Так точно, я читал! – мне понадобилось большое мужество, чтобы выдержать пристальный пытливый взгляд прославленного военачальника.

- Что ж, - зови! - приказал Главком.

В кабинет врубил строевым шагом совершенно не похожий на утреннего  хлюпика  молодой лейтенант. Сапоги надраены до яркого блеска, парадный мундир отглажен, белая рубашка сияет чистотой, уставная стрижка…

- Товарищ Главнокомандующий! – громко доложил офицер. - Лейтенант такой –то для личной беседы прибыл!

- О чем же это Вы собираетесь  беседовать с Главнокомандующим? – хмуро спросил Главком. 

После короткой паузы лейтенант выпалил:

- В прошлом году я с отличием закончил Киевское высшее военно- инженерное училище по специальности метрология но был направлен командиром взвода…

-Ну так иди и служи там, куда тебя Родина направила! – перебил генерал армии.- Вопросы есть? Вопросов нет! Кругом! Шагом марш! 

Лейтенант продолжал стоять навытяжку и не двинулся с места.

- Вы что –глухой? – повысил голос Главком.- В чем дело?!

- Дело мое в том, товарищ Главнокомандующий, - громко отвечал лейтенант,- что в силу личной невыдержанности и отсутствия жизненного опыта  я завел свою службу в такой тупик, что не вижу выхода…Помогите, если можете!

Наступила напряженная пауза. «Ой, что сейчас будет?!» с ужасом подумал я. Но опасения мои, к счастью, оказались напрасными.

- А ну-ка садись! – неожиданно предложил Главком.- И выкладывай все по порядку.
 
…Лейтенант говорил горячо и искренне: я-дурак, я идиот, возомнил о себе, что красный диплом военного инженера это предел всякой науки; начальники и сослуживцы ко мне со всей душой, а я… и т.д. и т.п.

- Чего же ты хочешь? – спросил Главком, дослушав покаяние до конца.

- Желал бы приносить Родине максимальную пользу по моей прямой специальности – метрологии!

Главнокомандующий вопросительно посмотрел в мою сторону:

- А что Вы по этому поводу скажете, майор?

- Я думаю – надо помочь, товарищ Главнокомандующий! – набрался я смелости и подал начальнику книгу приема посетителей для « автографа» - письменного распоряжения.

Главком молча взял свой Паркер и вывел  каллиграфическим  почерком : «Начальнику УК ( управления кадров).Считал бы целесообразным назначить на должность начальника метрологической лаборатории.»

Все начальники знали, что эта фраза Главнокомандующего означала не что иное, как подлежащий неукоснительному исполнению приказ.

- Еще вопросы имеются, товарищ военный инженер? Нет больше вопросов? Тогда иди и служи как следует! 

- Есть! – новоназначенный начальник метрологической лаборатории вскочил, безупречно выполнил поворот кругом и строевым шагом вышел из помещения.

Уже Главнокомандующий собирался уезжать и пожал мне на прощание руку, как лейтенант вновь ворвался в кабинет. В этот момент я понял, что  дежурный  по приемной обязан, помимо прочего, в случае чего защитить начальника от возможных нападений всяких психопатов.

Я было бросился на лейтенанта, чтобы обезвредить и скрутить его, как он резко остановился посреди кабинета и принял стойку смирно.

- Товарищ Главнокомандующий Группы Советских войск в Германии! Я от всей души благодарю Вас за оказанное мне высокое доверие и даю Вам честное офицерское и комсомольское слово, что Вы никогда не услышите обо мне ничего плохого, а только хорошее! Я клянусь Вам памятью моего отца- фронтовика…

Волнение и обильные слезы не дали молодому офицеру достойно закончить свою пышную тираду.

- Прекрати реветь как баба, сынок! – резко сказал Главком.- Сказано тебе – иди и служи достойно!

Прочитав в книге приема посетителей письменное распоряжение о назначении лейтенанта на подполковничью  должность, заместитель начальника УК присвистнул от удивления и спросил меня, кем этот парень приходится Главнокомандующему.

- Точно не знаю, - отвечал я.- Но я так понял – племянником!

На свой страх и риск я "поднял перед молодым военным метрологом шлагбаум" на предстоящем ему длинном служебном пути.