куклы 2

**
На рассвете пошел дождь. Лия заставила свою лошадь перейти с рыси на шаг, затем остановила ее, натянув поводья. Рыжок от усталости едва не сползал с седла, мышцы ног сводили судороги, кожа на ляжках горела, лицо и шея чесались от пота и укусов насекомых.
«Дождь нам в помощь… И надо бы свернуть с большой дороги… Не знаю этих мест… Но слышишь шум воды?.. Бегущая вода куда-нибудь да приведет…» – Лия направила лошадь влево, в просвет между деревьями.
«Рассказывают, в этих лесах, в самой чащобе, водятся… нелюди… – Рыжок лег на шею лошади, обнял ее. – Деды и бабки рассказывают… Нелюди  с тремя глазами… С медвежьими лапами, с волчьими зубами, с хвостами, как у ящеров… После Великой войны стали, говорят, такие рождаться. Если их не убивали сразу, они сбегали в леса, сбивались в стаи, жили как звери в норах. Или на деревьях…» – Рыжок опасливо огляделся.
«Ты слушай дедков-бабок больше… В моих краях тоже водятся нелюди. Но они слабые и мелкие, как белки. Если их ловят, то скармливают кошкам. Людей нам сейчас надобно больше опасаться…»
Они увидели мелкую речушку с каменистым дном и повели лошадей по воде, по течению. Солнце вошло в зенит, высушило листву. Они привязали лошадей у деревьев на цветочной поляне. Лия велела Рыжку натаскать павших веток, развела костер; и умело поймала руками двух рыбин, чья чешуя отливала бронзой, выпотрошила их и, обмазав глиной, уложила на угли, накинув сверху ветвей посуше. Присели на корточки у огня.
Лошади тревожно заржали, дернули привязи. Лия поднялась во весь рост, вытащила из-за пояса пернач. Рыжок взялся за нож.
Раздвинулись ветви, из-за деревьев появились темные фигуры. Бородатые мужчины, одетые в накидки из шкур, с копьями, дубинками и с луками в руках. Зазубренные стрелы лежали на натянутых тетивах.
«Это нелюди?» – прошептал Рыжок испуганно.
«Нет, это очень даже люди…» – ответила Лия с досадой.
Мужчины общались между собой, рыкая, присвистывая, подвывая, щелкая пальцами, притоптывая ногами, корча рожи и похлопывая себя по ляжкам. Они расступились и вперед вышел мужчина, чья борода опускалась до пупа. Поверх шкуры на нем была надета помятая кираса, на плече лежал полуторный меч, на голове его был шишак, украшенный вороньими перьями.
«А это у них, надо полагать, князь!.. – процедила Лия сквозь зубы. Мужчина в шишаке коротко и сердито рявкнул, стоявший поблизости от него бородач вскинул лук, и стрела, ударив в головку пернача, выбила его из рук Лии. Рыжок отбросил нож в сторону. Тут же из толпы выскочил безбородый юнец, подобрал пернач, нож и стрелу, сорвал плащи с Лии и Рыжка, и передал все стрелку. Стрелок с довольным видом повертел в руке пернач и сунул его вместе с ножом за пояс, плащи перекинул через плечо. Вожак подошел к лошадям, они попятились от него, он протянул руку к лошадиной морде, но не решился дотронуться. Махнул рукой, знаками показал Лии, чтобы она отвязала лошадей.
Они полдня шли через лес, вожак впереди, Лия и Рыжок, окруженные толпой бородачей, вели лошадей под уздцы. Стало светлее, они вышли толпой на берег круглого озера. На вершине холме располагалось городище, окруженное частоколом. На заостренных концах орясин тут и там чернели человеческие головы, перемежаясь с оголенными черепами.
«Догадываешься, чем эти лесовики промышляют?.. – не поворачивая головы, тихо спросила Лия испуганного Рыжка. – Рыцарский меч, могу поспорить, раньше принадлежал кому-то из этих бедолаг…» 
Посредине городища располагалась клетка из жердей, скрепленных просмоленными веревками. Бородачи с гоготом и рыканьем загнали Лию и Рыжка в клетку, подталкивая их древками копий и щупая за ляжки; а лошадей привязали к прутьям клетки. К клетке подбежала ватага детей и подростков, они скалились, щелкали зубами, норовили ущипнуть пленников. Бородачи хлесткими пинками разогнали детей.
В клетке могло бы поместиться до десятка сидящих человек, ее потолок, крытый сухим камышом, не позволял выпрямиться в полный рост. В одном углу была навалена куча дерьма, облепленная мухами. В другом углу, свернувшись калачиком, спал ребенок. Лия и Рыжок уселись подальше от дерьма; малыш повернулся, показав серо-белую бороду и грязное морщинистое лицо. Не ребенок, а старик-карлик.
«Давно здесь?» – спросила Лия старика.
«Ночей и дней я не считал, – ответил карлик, – но нас схватили на дороге через лес, когда мы ехали на ярмарку при замке. Значит, с месяц уже маюсь…»
«Так ты не один был?..»
«Дюжина нас была… Скоморохи, музыканты, танцоры, акробаты, кукольники… Один ручной медведь с нами был… очень умный, как человек, даже говорить умел… Всех съели… Меня напоследок оставили, я самый старый и маленький… А зовут меня Луспекаем!.. Думал, не доживу до завтра… А тут вас привели… Так что может поживу еще!.. – старик оценивающе оглядел широкие бедра Лии, ее круглые румяные щеки и пышные, тяжелые груди, болтающиеся под рубахой из мешковины.
«Э-э-э... На это не надейся!..» – Лия сердито поджала губы.
«После того, как они всех моих товарищей съели, меня сытно кормить стали, лесными орехами с птичьим мясом. Думают, я растолстею. А мне никакой харч не впрок, я с детства тощий, даже когда пива вволю пил и пирогами объедался…»
«Ясно… Все в дерьмо уходит, – Лия мотнула головой в сторону вонючей кучи, а карлик грустно вздохнул и снова свернулся калачиком.
Стемнело, по всему городищу зажглись факелы, запылал костер.
«Сегодня ночью вас жарить не станут, не боись… – буркнул из своего угла Луспекай. – Сейчас они напьются бурды, напляшутся…А завтра уж настоящий пир устроят. Мальца, может, подержат еще, он больно тощий…»
Бородачи шлялись по городищу с кожаными бурдюками в руках. Подростки били в барабаны, дудели в глиняные дудки. Женщины и мужчины танцевали вокруг костра. К клетке подошел вождь, он был без меча, без кирасы и без шишака. Лия улыбнулась вождю, и он, пьяно осклабившись, показал гнилые зубы и добродушно фыркнул.
Лия развязала тесемку на рубахе, выпростала в разрез правую грудь и приподняла ее снизу ладонью. Вождь рыкнул, почесал живот. Протянул руку между прутьями клетки и двумя пальцами ухватился за сосок. Лия пискнула, задрала подол, сунула руку себе между ног, потерла там ладонью. Дотронулась пальцами до носа вождя. Он раздул ноздри, зажмурился, заурчал, куснул пальцы Лии. Лия игриво взвизгнула, высунула язык и, закатив глаза, стала глубоко и громко дышать. Вождь взмахом руки подозвал одного из бородачей, охранявших пленников, рявкнул на него. Стражник распутал веревочный узел на дверце, распахнула ее. Вождь поманил Лию, она на четвереньках  выбралась наружу, опустив голову, с покорным видом встала перед вождем. Вождь схватил Лию за запястье и потащил к самому большому шатру из шкур. Лия шля за ним, размашисто виляя бедрами. Бородачи, наблюдавшие за это сценой, радостно заржали.
«Девку-то еще не скоро зажарят… – заметил Луспекай. – Пока вождь, а потом и остальные, не натешат свои елдаки, будет жить. Так что, паря, готовься… к утру… Ты свежее меня, так что с тебя начнут… Но ты не боись, они быстро режут, чик и готово…»
Рыжок поежился, свернулся калачиком и стал всхлипывать, сотрясаясь всем телом.
Городище затихло, костер стал угасать. Ночная тишина нарушалась криком птиц, шелестом листвы, всхрапами мертвецки пьяных.
Шалаш вождя стал ритмично трястись, оттуда раздались громкие женские стоны и мужские рыки. Вскоре они затихли. Рыжок вглядывался в сторону шалаша с испуганным любопытством. Кожаный полог, завешивающий вход в шалаш, откинулся в сторону, наружу выбралась совершенно голая Лия, ее тело блестело от пота, в правой руке она держала меч вождя, а в левой, за волосы, его отрезанную голову.
Лия пнула голову подъемом стопы. Голова угодила в догорающий костер, борода и грива вождя вспыхнули. «Крепкая у него была кочерыжка, – сказала Лия с презрением, – только уж очень вонючая!»
Лия, положив клинок на плечо, подошла к клетке. Приставила острие клинка к горлу спящего, перепившего браги, стражника. И надавила на перекрестие рукояти, вгоняя острие мужчине в горло. Тот лишь дернул ногами и тут же опал. Лия перерезала веревки на дверце клетки и распахнула ее.
«Вылезайте!.. Старый, ты  с нами? Или будешь ждать, пока они проспятся?.. А ты, что уставился? – обратилась она к Рыжку. – Грудей не видал?.. Ну, да, где ж тебе было их рассматривать… Найди мою одежду, накидки, по-быстрому, а я пока отвяжу лошадей. Эти лесовики даже не додумались их расседлать…»
Лия оделась в дерюжную хламиду, обмотала меч шкурой и веревкой, приторочила его спереди к седлу, вскочила на лошадь, велела Рыжку и Луспекаю забираться на вторую кобылу. Карлик первым ловко вскочил в седло и уверенно взялся за поводья, протянул Рыжку руку, помогая забраться на лошадь. Хватка у карлика оказалась крепкой, и он сидел на лошади, как влитой. Стражники у ворот шумно храпели. Рыжок соскочил с лошади и, подняв засов, распахнул ворота.
Они выехали на тропу. Лия обернулась к Рыжку и к Луспекаю, ехавшим за ней:
«Нам повезло, что все бабы у них страшные!..»
И резко хлестнула поводьями; ударила пятками в лошадиные бока.