Поиск своего пути

Поиск своего пути.

   Сколько себя помню, пение и музыка всегда были моими неотъемлемыми спутниками жизни. Сейчас на свадьбах и других гулянках детей уже не просят петь, а вот когда я был маленьким, ещё дошкольником, часто пел гостям на свадьбах, крестинах или проводах в армию, куда меня брали с собой родители. Причём пел не совсем детские песни, а и взрослые, про несчастную любовь и не только на болгарском, но и на русском языке, практически ничего не понимая о чем пою. Потом я шел по кругу вдоль столов и люди давали мне по пять или десять копеек. Собирались огромные, по тем временам, суммы. Рубль или полтора рубля были для меня несметным богатством и купить на них можно было несчетное количество мороженого. Уже с первых дней первого класса Михаил Степанович, учитель пения, знавший меня ещё дошкольником, постоянно стал меня привлекать к различным мероприятиям, которые проходили в школе или в сельском клубе. Я исполнял различные песни на сценах не только школы и села, но и ездил на конкурсы художественной самодеятельности района и, даже, области. Из своего репертуара тех лет помню песни "Куба - любовь моя", "Оранжевая песня" из репертуара всесоюзно известной тогда Ирмы Сохадзе, девочки из Грузии, моей ровесницы, а так же "Соле мио" и "Ямайка" из репертуара Робертино Лоретти, мальчика из Италии. Мы были в третьем классе, когда Михаил Степанович организовал в школе хор мальчиков. Я стал участником и солистом этого хора, но были еще хор средних классов и ещё хор старших классов, в которых тоже принимал участие, и пел в партии сопрано вместе с девочками. Когда я учился в четвёртом классе, в село из соседней Каменки приехал молоденький Думбрава Николай Алексеевич. Он окончил Одесское музыкальное училище по классу трубы и открыл у нас в селе кружок духового оркестра. Не помню были ли уже тогда в Доме культуры инструменты для оркестра или же колхоз закупил их под нового руководителя, но хорошо помню, что инструментов было очень много и они были абсолютно новенькие. Несмотря на то, что мой лучший друг Ваня Дондов участвовал в оркестре уже несколько месяцев, я туда, почему-то, не ходил. Странно, но не помню. Руководитель оркестра жил в Каменке и ездил к нам село только на репетиции, потоэму оставлял ключ от кабинета, где хранились инструменты, Ване Дондову, которого назначил старшим. Однажды после школы зашел за мной Ваня и пригласил пойти вместе с ним в дом на соседней улице, недалеко от нас, где проходили занятия духового оркестра. Я с удовольствием согласился. Ваня показал мне все инструменты, сказал что он играет в оркестре на трубе и проиграл какие-то упражнения, которые они учили на занятиях и ещё сказал, что сейчас они разучивают Туш и Гимн Советского Союза. Затем он мне показал ноты, рассказал про скрипичный ключ и тональности, в которых написаны эти два произведения и предложил мне взять трубу в руки. Первый звук, нота до, у меня получился сразу. Затем я попробовал сыграть всю гамму до мажор. Тоже получилось и, чтобы её запомнить наизусь, я сыграл её ещё несколько раз. После этого Ваня показал мне ноты туша, который оказался не очень сложным и через несколько минут я уже играл его наизусть. Потом мы перешли к гимну. С ним уже пришлось повозиться пару часов, но к вечеру, несмотря на то, что сильно, с непривычки, болели губы, гимн я всё же осилил и играл его без ошибок. На следующий день я пришёл на репетицию оркестра, чтобы записаться. Николай Алексеевич спросил на чем хочу играть. Я ответил что хотел бы играть на трубе. Началось занятие. Руководитель предложил мне посидеть пока в сторонке, послушать как играют оркестранты. Начали играть туш, но у ребят ничего не получалось и взолнованный учитель спросил:
   - Ну хоть кто-нибудь может сыграть туш?
Ребята все молчали, опустив головы, а я поднял руку и, когда Николай Алексеевич ко мне повернулся, спросил:
   - Можно я попробую?
Руководитель растеряно предложил мне трубу и я без единой ошибки сыграл пьесу.
   - Ты уже где-то играл? - спросил Николай Алексеевич.
   - Нет, - ответил я, - мне вчера Ваня Дондов показал.
Руководитель забрал у меня трубу, кому-то её вернул обратно и затем перешел к разучиванию с оркестром гимна. Опять ни у кого не получалось сыграть и снова, взведённый, учитетель спросил:
   - Кто-нибудь может сыграть гимн нормально?
Все опять, опустили головы, а я вновь поднял руку и спросил:    
   - Можно я попробую?
Николай Алексеевич вновь предложил мне трубу и я сыграл гимн без единой ошибки.
   - Нет, ты точно где-то играл. - с подозрением сказал руководитель.
   - Да нет, - отвечаю, - я же вам говорил, вчера Ваня Дондов мне его показал.
Николай Алексеевич ещё больше удивился и мне показалось, что не совсем поверил мне поверил.
   Так я начал ходить на занятия духового оркестра, где мы затем разучивали различные марши, вальсы, танго и другие пьесы. Но мои занятия в оркестре продолжались недолго. Я настолько увлекся игрой в оркестре, что в школе, по некоторым предметам, у меня стали появляться четвёрки и родители строго-настрого запретили посещать занятия. Отец у меня был очень строгий, так что я не посмел его ослушаться и посещение оркестра пришлось прекратить. Никто тогда не предполагал, что к игре на трубе мне придется вернуться спустя многие годы.
   Не буду рассказывать о различных поездках с коллективами художественной самодеятельности, скажу лишь, что в восьмом классе к хорам добавился ещё один коллектив, "Вокальный квартет".
   Все годы я учился на отлично и увлекался абсолютно всеми, без исключения дисциплинами, которые мы проходили в школе. Посещал кружки и факультативы по математике, физике, химии, все кружки по физкультуре. Не ходил, пожалуй, лишь на танцевальный кружок, потому что его у нас в школе не было, да и на домоводство, потому что туда ходили только девочки. Хотя жизнь сложилась так, что домоводство очень даже пригодидось бы. С годами пришлось научиться и шить, и готовить и, даже, печь хлеб, различные кексы-булочки и торты, когда работал в Великодолинском в частной фирме технологом хлебо-булочных изделий. Так что домоводство сопровождало меня по жизни очень даже плотно.
   Когда в пятом классе я подружился с Валерой Русевым (Валерием Петровичем), то, помимо кружков, добавились ещё и внешкольные увлечения. С ним мы до ночи засиживались над задачами по физике, математике и химии, собирали телескоп и другие модели по публикациям в журнале "Моделист-конструктор", а к шестому классу серьёзно увлеклись конструированием радио. Началось это увлечение с простейшего однотранзисторного приёмника, который мы собрали буквально за полчаса. В один прекрасный день я, как всегда, после школы, шел к Валере.  Встретил на улице своего товарища Павлика Куралова, скучавшего на лавочке возле своего дома. Поговорили с ним о том о сём, рассказал ему, что собрали с Валерой транзисторный приёмник и тут Павлик мне говорит:
   - Вам не нужен пломанный приёмник на детали? У нас на горище валяется нерабочий большой старый приемник.
Мы залезли с ним на чердак, сняли оттуда огромный приемник "Волга" в красивом деревянном корпусе и мы его вместе оттащили к Валере. Энтузиазм наш возрос в разы и мы сразу принялись за сборку однолампового приёмника. Схему взяли из толстенной книги "Радио", по которой постигали радиодело. Одноламповый приёмник мы собрали тоже очень быстро и решили приступить к сборке сразу сложного гетеродинного трехлампового приемника. Соединили уже между собой все детали, осталось только воткнуть лампы в соответствующие гнезда и тут, при установке первой лампы, меня сильно ударило током, да так, что я отскочил от стола. Мы немного посмеялись над случившимся и продолжили работу. Не подав вида, что испугался, я стал устанавливать вторую лампу и меня снова ударило током. На этот раз намного сильнее. Я отскочил от стола метра на три, упал, с обожженным пальцем, на пол, сильно ушибся и, на этот раз, серьёзно испугался. Энтузиазм мой моментально куда-то улетучился и совершенно пропало желание продолжать заниматься радио. К радио я так больше и не вернулся, хотя увлечение радио не прошло даром. Долгие годы я имел дело с аппаратурой и паяльник приходилось брать в руки очень часто. А вот Валера продолжил увлечение радио уже без меня и достиг больших результатов. К десятому классу он мог собрать любой сложности усилитель или отремонтировать любой неработающий телевизор или радиоприёмник.
   Было ещё одно увлечение, которое, как и музыка, сопровождало меня всю жизнь - рисование. Увлечение рисованием проявилось ещё в раннем детстве. Мои рисунки уже с пятого класса участвовали в школьных конкурсах изобразительного искусства. Правда не занимали каких бы то ни было призовых мест, пока в седьмом классе я не познакомился с победителем всех предыдущих конкурсов Димой Габачевым, родным братом моего одноклассника Илюши. Дима старше меня на три года, а так как в школе с младшими по возрасту почти никто не дружил, мы с ним едва были знакомы. В тот день, когда проходил конкурс, Дима после уроков стоял возле своих работ и с кем-то, жестикулируя, разговаривал. Я подошёл и стал рассматривать его копию картины Карла Брюлова "Последний день Помпеи", нарисованную невероятно красиво на большом листе бумаги и "Портрет брата", написанный в какой-то непонятной мне манере, с преобладанием зелёных и красных оттенков. Я спросил Диму почему он нарисовал портрет такими красками и он стал мне рассказывать про стили живописи и почему художники иногда рисуют не совсем так, как это видят обычные люди. Видя мой неподдельный интерес к его работам, он пригласил меня к себе домой, показать остальные свои картины и рисунки. На следующий же день я отправился к Диме в гости. Работ у него было очень много, просмотр занял несколько часов и Дима всё это время объяснял почему одна картина нарисована таким способом и такими красками, а другая совсем по-другому. Каждая картина имела своё настроение и свою тональность и потому было очень интересно смотреть буквально все его работы. Через несколько дней мы вновь встретились и занялись уже практическими. Дима показал как рисовать карандашом и акварельными красками. Помню, даже, свой первый акварельный рисунок, который тогда нарисовал - опушка леса, дорога, уходящая в туман и скрывающаяся за еле видимыми деревьями
  В последующие дни мы часто ходили на этюды, на которых Дима рисовал разные виды окрестностей села, а я пытался ему подражать. Он мне говорил, что я должен рисовать всё по своему, как вижу сам. Хотя до меня это тогда не доходило. Однажды, в один из летних дней, когда были летние каникулы,  мы ходили с Димой пешком в соседнюю Новоивановку, которая находится в десяти километрах от нашего села, где рисовали в центре села, овраг, заросший густой, высокой бузиной. Свой рисунок я не запомнил, а вот Димин помню, как будто видел его всего минуту назад. Были потом и другие встречи и уроки, которые помогли мне освоить азы рисования, что сказалось уже к восьмому классу, когда на школьном конкурсе изобразительного искусства мой рисунок акварельными красками "Космонавты на Марсе" занял второе место в школе. Первое место, как всегда, было за Димой с огромным портретом Ленина и видом на старую мельницу и
 панораму села с высокого холма, на котором раскинуты обширные виноградники. После окончания школы Дима поступил в Ленинград, где выучился на художника-монументалиста.
   Но вернусь снова к Валере.
   До девятого класса мы с ним ограничились физикой, математикой, астрономией и моделированием. О днажды нам попалась в журнале "Моделист-конструктoр" статья "Как самому сделать электрогитару". Идея сделать электрогитару самим сильно захватила и мы стали строить планы как её сконструировать, откуда взять материал для корпуса, гриф, звукосниматели и другие детали схемы. Подхлестнуло наше желание и то, что к тому времени я уже умел немного играть на гитаре.
   Гитару я взял впервые где-то в начале восьмого класса. Мой старший брат, который в это время работал в Измаиле, научился играть на семиструнной гитаре, знал много песен Владимира Высоцкого. Однажды он показал мне несколько аккордов. Я буквально за две недели выучил все песни, которые знал брат. Но по телевизору я видел, что гитаристы берут аккорды как-то иначе, чем я. Когда однажды кто-то из студентов приехал домой и я услышал как он играет возле клуба популярную тогда песню "Елоу рива", то спросил его, почему он так берёт аккорды и почему на его гитаре только шесть струн, на что он мне ответил, что бывают ещё и шестиструнные гитары и показал как её настраивать. Аккорды он не стал мне показывать, так как куда-то спешил. Прийдя домой, я попросил брата взять у своего товарища гитару, чтобы я мог перевести аккорды с семиструнной гитары на шестиструнную. На следующий день брат принес гитару своего приятеля. Я настроил инструменты и занялся переводом аккордов. Все у меня получилось и я тут же начал усиленно заниматься на шестиструнной гитаре. Показал свои успехи Ване Дондову и научил его всему, что я к тому времени умел.
   Но я снова отвлекся от наших, с Валерой, занятий. Звукосниматели и необходимые детали мы с Валерой заказали по почте, а вот из чего вырезать корпус никак не могли придумать. Носились с этой проблемой несколько дней, пока однажды я не поделился нашими планами со своим одноклассником Илюшей Габачёвым. Выслушав меня, Илюша сказал:
   - Тю! Никах проблем.
 Он рассказал мне, что был совсем недавно на складе, что находился на краю села, возле конюшни, где они с мамой получали зерно и там он видел новые столы из ДСП для чайной, покрытые красивым салатовым пластиком. Мы договорились с ним встретиться вечером и, когда стемнело, отправились на задание. Обошли вокруг склада два раза, думая как проникнуть вовнутрь. На наше счастье, обнаружили, что в одном из окон, как будто специально для нас, отсутствовало стекло. Илюша не раздумывая залез с моей помощью, в склад, а я остался на шухере. Несмотря на то, что в складе была кромешная тьма, мой товарищ появился со столешницей уже через две минуты. Я боялся, что она не пройдет через окно, но тот вечер был наш и столешница прошла буквально впритирку. Не знаю где были в тот вечер сторожа, но мы справились с заданием легко. Быстренько ретировались с места преступления и, воспользовавшись темнотой, оттащили свою кражу к Валере. На сегодня наша повестка была выполнена и мы разошлись по домам. На следующий день, еле дождавшись окончания уроков, даже не пообедав, я прибежал к Валере и мы с приступили к работе. Перенесли чертёж корпуса на столешницу и затем вырезали его лобзиком. Гриф взяли от старой разбитой гитары, идеально выверяли все параметры, расположение верхнего и нижнего порожков, длину струн, собрали из закупленных деталей схему, всё вмонтировали аккуратно в корпус и закрыли схему оргстеклом, выкрашенным с внутренней стороны синей пастой от шариковой ручки. Была глубокая ночь, когда мы разошлись, договорившись назавтра закончить работу. Опять школа, опять нетерпеливое ожидание и после окончания последнего урока мы снова побежали к Валере в мастерскую. Полностью закончили работу снова далеко за полночь. Гитара получилась просто загляденье - салатовый корпус, синее оргстекло, закрывающее детали звукового блока, белые регуляторы громкости и тембра, блестящие звукосниматели из нержавейки, черный гриф. Просто шедевр! Испытания отложили на следующий день. В этот день довели до ума все мелочи, подключили гитару к усилителю, который сами собрали незадолго до этого. Мы чуть не уписались от восторга, когда гитара зазвучала волшебным, завораживающим звуком. Всё отлично работало, звукосниматели, тембра. Строй был почти идеальный. До глубокой ночи играли на гитаре, пока я не переиграл все песни, которые знал. На следующий день был всеобщий показ нашего детища. К Валере после школы отправилась целая толпа - Ваня Дондов, Павлик Серкели, Ваня Корнейчик, Илюша Габачёв и еще несколько ребят. Демонстрация продолжалась несколько часов. Эмоции били через край. Я был на вершине Счастья. В тот вечер моя жизнь окончательно приобрела однозначный вектор. Игра на гитаре, музыка отныне стали для меня единственным и всеохватывающим увлечением. В тот вечел у меня родилась ещё одна идея - сколотить вокально-инструментальный ансамбль. Одной гитары нам уже было мало. На следующий день мы по почте выписали ещё один звукосниматель, недостающие детали и приступили к созданию бас гитары. На ней изъявил желание играть Ваня Дондов, поэтому он тоже подключился к работе. Ваня пожертвовал свою простую гитару, которую мы и приспособили под бас. Натянули четыре низкие струны, собрали схему. Звукосниматель, пришел через дней десять. Когда мы полностью закончили сборку, и провели испытание, то снова пришли в неописуемый восторг. Звучание нас вполне удовлетворило и Ваня в тот же день начал осваивать инструмент. Следующим этапом была барабанная установка. Большой и рабочий барабаны нам разрешили взять в Доме культуры. Благо, что в то время уже не функционировал духовой оркестр и инструменты пылились на складе. Оттуда же мы взяли ещё и тарелки для хэта. Стойки под микрофоны и хэт, колотушку для большого барабана мы изготовили из арматуры с помощью колхозного сварщика дяди Миши и затем покрасили всё под берёзку. Барабанная установка была готова за несколько дней и мы начали долгожданные репетиции. Ваня Тельпис стал у нас клавишником. Он взял в руки аккордеон, который нам дал Валерин папа, дядя Петя. Дядя Петя все годы, что мы занимались с Валерой математикой, астрономией, радио или конструированием гитар и усилителей, никогда нам не мешал, наоборот, во многом помогал и, даже, некоторые наши проекты финансировал. За это я ему безмерно благодарен по сегодняшний день.
   Первой песней, которую мы разучили ансамблем, стала "Червона Рута", самая популярная песня тех дней. Мы на слух подбирали аккорды, копировали клавишные, басовые и барабанные партии. Пытались, насколько было возможно, приблизиться к оригинальному звучанию. А вот вокальные партии мы разучили под простую гитару уже давно, когда пели на переменках. Простые гитары и барабанную установку мы держали за печкой в нашем классе, который находился в правом крыле школы, рядом с физкабинетом, в котором проходили основные репетиции на аппаратуре. На наши репетиции-концерты на переменках собиралось до половины школы. Весь наш класс был забит до отказа, многие стояли в коридоре возле дверей. И ни разу, ни один учитель не сказал нам ни единого слова осуждения и ни один из них, даже директор школы, не был против наших занятий и сборищ. Наоборот, мы чувствовали их одобрение и поддержку. Поверите или нет, но при всей нашей колоссальной загруженности, и Ваня Дондов, и Валера Русев и я продолжали учиться на отлично.
   Мы с Валерой, параллельно с репетициями, заниматься физикой и математикой и серьёзно готовились к поступлению в Одесский университет на физико-математический факультет. В то время мы выписывали всесоюзный журнал для школьников "Квант", решали предлагаемые журналом задачи и отсылали их решения в редакцию. Помню, однажды мы получили письмо от главного редактора журнала, где он написал: - "Если вы самостоятельно решаете предложеные задачи, то я вам настоятельно рекомендую продолжить обучение по физике и математике в высшем учебном заведении".
   Приближалось окончание школы. Мы с Валерой уже определись с поступлением. Определился с поступлением, к тому времени, и Ваня Дондов. Он готовился в тот же университет на геолого-географический факультет. И вот тут, 21 мая, буквально незадолго до начала выпускных экзаменов, приезжает в село вокально-инструментальный ансамбль "Сперанца" из Тираспольского музыкального училища. Ансамбль приехал с подачи Антона Федоровича Кованжи, который заканчивал четвёртый курс этого музыкального училища. Он был вокалистом и бас-гитаристом группы. Руководителем ансамбля был преподаватель баяна и аккордеона училища Зеленский Виктор Григорьевич, а основным солистом группы был Сережа Соболев, обладатель великолепного сильного баритона. В Тираспольском музыкальном училище на первом курсе в то время учился Степа Тельпис и был знаком не только с ребятами из "Сперанцы", но и с руководителем ансамбля Виктором Григорьевичем. После концерта Степа подвел меня к Зеленскому и рассказал ему обо мне. Тот попросил меня спеть пару песен, затем проверил моё чувство ритма и музыкальную память и после этого меня спросил:
   - Как у тебя обстоят дела по русскому языку и истории?
Я ему ответил, что по этим предметам у меня пятёрки, на что он сказал:
   - Парень, приезжай, поступишь без проблем.
В тот момент окончательно определилась моя судьба. Из всего множества своих увлечений, для дальнейшего обучения я выбрал музыку. Затем был выпускной вечер, где наш ансамбль дал первый концерт, а затем всю ночь играл танцы. После выпускного вечера, буквально на следующий день, я уехал сдавать вступительные экзамены в музыкальное училище и поступил, как и говорил Виктор Григорьевич, без проблем. Началась новая свободная от учителей и родителей жизнь, полная музыки, новых друзей, новых эмоций и приключений. Мы тогда радовались свободе и переменам в жизни, не догадываясь, что спустя несколько лет, поймём, что школьные годы были для нас самыми счастливыми, сами радостными, самыми безмятежными и САМЫМИ СВОБОДНЫМИ.