Посвящение

«Посвящение»
Посвящается Виктории ********
Это было так странно. Умиротворение, перемешанное с иррациональным беспокойством, которое невозможно было точно описать словами. Это не было похожим ни на что, что она когда-либо раньше чувствовала. Когда ещё чувствовала.
Почти всегда дождливый, город был равнодушен к её проблемам. Она это понимала. Но именно сухое, отныне безэмоциональное понимание стало её верным спутником в эти последниё её часы, что вершили вечность. Именно понимание вытеснило всё... что волновало, тревожило, мучило, не давало спать слезливыми ночами перед музыкальной школой, где были радости, моменты боли, страха и отрицания... и лишь только потом – музыка. Бесконечные потоки нот, что заменяли смысл жизни, сейчас были так далеко... так далеко от Виктории, далеко от родного города... от любимого человека.
Беглым, лишённым осмысленности взглядом она ещё раз пробежала по дороге. Из окна её жилища было прекрасно видно суетившихся, вечно опаздывающих людей. Внезапно она подумала о том, что ведь это – прекрасно: понимать, что ты уже никуда не придёшь. Что ты - дома.
Виктория улыбнулась. У неё больше не было дома. Не было ничего, кроме чёрного, злого ядра внутри, что давно заменило сердце.
«Это будет последним, что я покажу».
Ей очень хотелось закурить, она даже достала сигареты, но вдруг остановилась, потому что вспомнила, что её новое лечение подразумевает чистоту.
«****ь...»
Даже вокал не был таким препятствием. Ей стало совсем тоскливо, когда она поняла, что последняя сигарета в жизни, возможно, уже была выкурена в воскресенье.
Спустившись, девушка провела ладонью по оконному стеклу и вздохнула. Потом она поняла вдруг, что никогда не сможет снова скучать по родному городу. Ничего её не связывало. Абсолютно ничего. Даже пустота, заполнявшая сердце, стала совсем иной. Новый дом дарил новую боль Виктории, и она не смогла ей перечить. Антидепрессанты, что она приняла, мирно покоились на тумбочке, словно напоминая ей: «Ты – психичка». Это было тяжело.
Трансу подобно такое спокойствие. Раздевшись, Виктория швырнула за шифоньер своё платье. Шаловливая мысль медленно, но с напором превращалась в навязчивую. Девушка вынесла штатив со своей старой видеокамерой и установила его перед своим ложем.
«Никто не ждал, что так будет».
Нажав на «record», она дала себе последний шанс поддаться стеснительным порывам... и отвергла его. Виктория забралась на кровать и посмотрела в объектив. Он писал её обнажённое тело, она смотрела и думала, что не смогла бы так ещё год назад. Но сейчас это становилось таким неважным... Девушка посмотрела в объектив снова... взгляд её приобел сладострастие, а рот приоткрылся в лёгкой улыбке. Представляя лишь, что на неё уже смотрели, она заняла позу, которую посчитала наиболее сексапильной, демонстрируя камере нежную девичью грудь, а затем расслабилась, прикрыла глаза и запустила руку в самое сладкое место на своём теле.
Привычными движениями она начала. Прикасаться к себе вот так – дерзко, перед видеокамерой, было непередаваемо прекрасно. Постепенно приходящее удовольствие раскрепощало всё больше, однако Виктория двигала рукой очень медленно, словно пытаясь понять, что делает, словно пытаясь поймать момент... Она задышала глубже и чаще, когда почувствовала, что ей удалось разбудить своё тело, убаюканное кортизоловым блокиратором. Бросая зовущие, жадные взгляды в камеру, девушка легла так, чтобы её было ещё лучше видно. Сначала она держалась, она трогала себя медленно, но в какой-то момент она вспомнила...
Она вспомнила... его...
Вспомнила, как она делала это с ним, как он нёс её на руках после секса, как было ей хорошо, когда на этой самой постели с ней был... был он!
И мысль эта стала жаркой. Ощутив, что ей стало влажно, Виктория блаженно закрыла глаза, запрокинула голову и ускорилась с полным страсти выдохом. Больше ей не хотелось сдерживаться. Ей хотелось только вот так – странно, одиноко и жарко! Быть одной, но так, чтобы это было удовольствием! Как можно быстрее достичь его... господи, это стало целью.
Ей хотелось смотреть туда – в эту камеру, представляя ЕГО лицо, представляя всех тех, с кем она спала до и после, быть девственницей в пороке, смотреть в этот красный, мигающий объектив и видеть всех тех и всё то, что так причиняло ей боль! Эту жизнь, эти стены и эту комнату – прочь, всё прочь, и родителей, одноклассников, преподов – чтобы не было НИКОГО, а была лишь она и ей было хорошо!
«К чёрту их всех, к чёрту мои усилия, мою боль, мои слёзы, тот город и этот город, к чёрту отца и мать, к чёрту эту квартиру, кота и лучшую подругу, к чёрту ту скрипку, всю музыку в целом, ЕГО, и, о, к чёрту мой абсолютный слух, я хочу только...»
- Я хочу играть на своём любимом инструменте... – внезапно произнесла Виктория срывающимся от наслаждения голосом, понимая, что это было вслух, и возбуждаясь всё больше, а затем...
А затем она кончила с очень громким всхлипом, упав впёред, ловя это волнообразное удовольствие, что сумасшедшей волной захлестнуло тело... а когда она отдышалась, то поняла, что видеокамера записала всё. Она. Записала. Всё.
Это было записанное искупление. Очищение. Освобождение...
Улыбнувшись, девушка вдруг подумала:
«А теперь я должна умереть».
Спокойно одевшись, она на пошатывающихся ногах отключила камеру и сбросила записанное на ноутбук. Теперь у неё не оставалось никаких сомнений. Это нужно было сделать, потому что это было единственным способом показать, что она – другая. И что...
Что ОН был неправ...
Её пальцы не дрогнули, когда она выложила запись с видеокамеры в Интернет. Она нажимала на клавиши, ставила галочки напротив всех до единого «Я не имею никаких претензий».
В описании ролика она указала следующее:
«Этот ролик находится здесь по одной простой причине: я не хочу ничего решать. Я хочу быть собой. Я – не та девочка, которой вы меня видите».
Усмехнувшись, Виктория сбросила несколько ссылок своим знакомым – в чат музыкантов столичной школы, лучшей подруге, плохим парням, что учились на старших курсах, ему, своей злой преподше, матери, старым друзьям...
Она сбросила всем. А затем закрыла ноут и снова поднялась на крышу, рассеянно прихватив с собой бутылку давно недопитого вина.
На улице стало значительно холоднее с того раза, когда она последний раз сюда выходила. Ветер незатейливо намекал, что зима приближается. На чувства Виктории было одинаково наплевать что Зиме, что Ветру, что Питеру. Этот воздух ночной тиши был наркотиком после душной комнаты, в которой она писала свое почти что немое послание. В иные времена девушка взяла бы с собой пальто или кофту – так холодно было сидеть на крыше, но сейчас она согревалась только вином, позабыв про запрет своего психотерапевта.
Вид изумлял. Он всегда её изумлял. Даже когда они с ним были вместе.
Виктория стала серьёзной и выпила остатки алкоголя прямо из бутылки. Краем уха она услышала, как автоответчик разрывается гневными сообщениями от истеричной матери, очевидно, уже получившей свой ролик, но это стало... это стало таким неважным.
Выпрямившись и встав в полный рост, она подошла к самому краю и посмотрела вниз. Прямо напротив было здание её школы. Девушка усмехнулась. Всё-таки, тут было очень высоко. Она перевела взгляд на Собор, что виднелся вдали.
«Боже, до чего же тут красиво...»
Вдох-выдох. Всё закончено.
Она в последний раз взглянула на собор, вспомнила, как они с пианистом из 10-го слушали джаз и смотрели на него же..
Слёзы потекли по её щекам.
«Это было давно и неправда».
Девушка сделала шаг в бездну...