Наемники в русской армии

Наемник в Русской Императорской армии?
- Да не смешите, - воскликните Вы. - Возможно, они и существовали, например, при Петре I, в начале XVIII столетия, или при Екатерине II – в конце того века, но не более.
Особо продвинутые еще вспомнят многих европейцев на русской службе еще в период наполеоновских войн, но и они будут абсолютно не правы. Мало того, в истории России был краткосрочный период, когда абсолютно на законном основании была сделана попытка перейти от принудительной системы комплектования армии к найму охотников.
Это было время, когда предыдущая армия «николаевского типа» по окончании Крымской кампании 1853-1856 годов была распущена по домам, а новую только-только набирали. Естественно, что новый либеральный царь и его министры-реформаторы приложили максимум усилий, чтобы «понравиться» населению.
В числе новшеств были столь радикальные меры, что, казалось, в России уже очень скоро будет существовать «армия нового типа».
Правда, численность таких людей была все же невелика. Так, например, в набор 1869 года из 87,344 рекрут, по найму было принято всего 2,893 человек (3.3%).
Однако эта система в итоге так и не прижилась на российской почве, а с началом агрессивно-победоносных войн Пруссии в середине 60—х годов XIX века,  идея с заменой рекрутов добровольцами и вовсе была благополучно похоронена.
В результате, просуществовав 12 лет (с 1862 по 1874 годы), найм был ликвидирован в связи с заменой ее всеобщей воинской повинности, подразумевающей «вооруженную нацию».

****

Самый первый рекрутский набор при Императоре Александре II, произведенный на основании Высочайшего манифеста от 1 сентября 1862 года , даровал податным сословиям значительные облегчения при отправлении рекрутской повинности. Одно из самых важных было право заменить отданного в рекруты в любое время или охотником, или зачетной квитанцией, или другим рекрутом:
«… 6. Охотников, идущих в рекруты как за свои семейства, так и по найму, принимать в военную службу не ранее, как по достижении 21-го года.
9. Для перемены рекрута, поступившего в военную службу не за проступки и преступления, посредством охотника, никаких сроков не назначать, и представить как обществам, так и отдельным лицам приступать к перемене, когда будут иметь к тому возможность и желание…» .
Тот, кто знал, что такое рекрутский набор с его глубоко потрясающими сценами, понимал, насколько была важна крестьянину возможность воротить из сына или родственника, на котором лежало все хозяйство, и без которого будущее семьи просто погибало. Особенно это касалось старшего сына.
Вот это важное право замены члена семьи наемником или квитанцией, в связи с разрешением совершить эту замену в любое время, фактически было попыткой перейти от рекрутства к найму солдат.
Собственно, о возможности найма говорил еще Рекрутский Устав 1831 года (Глава IV. О заменах, при рекрутской повинности допускаемых. §§304-320). Правда, занятие это было весьма хлопотное.
Так, существенным ограничением являлся сбор и предоставление следующих документов:
1) согласия родителей,
2) обеспечения содержания своего семейства, если оно состояло из таких лиц, которые не могли сами себя содержать,
3) погашения всех податей и повинностей до проведения новой ревизии,
4) согласия мирского общества и
5) согласования с нанимателем установленных порядком условий (§310).
Деньги наемнику, за вычетом задатка, должны были быть ему вручены сполна в самом Рекрутском Присутствии, под расписку (§315), т.е. до момента поступления на службу.
Рекрутский Устав издания 1862 года (ст. 9-12) также допускал возможность денежной замены. Говорилось, что некоторые из податных сословий, «если не захотят отбывать рекрутской повинности натурой, могут платить за это деньгами: одни по 300 руб. за рекрута, другие по 150 руб.” .
Причем это право предоставлялось “не только тем, которые подпадут рекрутству, но и целым обществам, то есть: если участок из тысячи душ должен будет по манифесту поставить одного рекрута, то там, где плата за рекрута определена в 300 руб., с каждой души придется по 30 коп. денежного взноса, а где плата ограничена 150 руб., там каждая душа вносит по 15 коп. – при наборе по 2 души с тысячи, каждая душа вносит вдвое против вышепоказанного и т.д.” .
Чтобы ограничить количество желающих пойти служить за деньги, изначально были установлены дополнительные лимиты.
Людей, принадлежащих к податным сословиям, дозволялось нанимать в рекруты, с тем, однако, непременным условием, чтобы они принадлежали к одному и тому же сословию и к той же губернии, к которой принадлежал наниматель. Мещане не могли нанимать за себя в рекруты людей, не одного с ними города. Из этих правил было сделано исключение для граждан и однодворцев западных губерний и для дворовых людей, уволенных по Положению 19 февраля 1861 года (доколе им не истек льготный срок), которые могли наниматься в рекруты за лиц всех сословий, и для иностранных поселенцев, которые могли наниматься за государственных крестьян всех губерний (ст. 358 Уст. Рекр. 1862 г.).
Мещанам и крестьянам было позволено нанимать в рекруты татар, калмыков, киргизов и других иноверцев, но молоканам, духоборцам, иконоборцам, иудействующим, скопцам и другим подобным сектам, признанным особо вредными, дозволен было нанимать за себя в рекруты лишь лиц той де секты и из среды своего общества (ст. 361 того же устава).
Затем вовсе не дозволялось нанимать в рекруты (кроме находящихся под судом и следствием, или оставленных в подозрении в убийстве, на основании общих правил о рекрутах) бывших военных дезертиров, прощенных и приписанных к обществам, людей, которых семейства состоят на рекрутской очереди (ст. 360 Уст. Рекр. 1862 г.) и, наконец, солдатских сыновей и кантонистов, которые на основании прежних законоположений, были отданы родителям для их поддержания и прокормления до 26 августа 1856 года (ст. 360 и п. 30-й статьи 13-й того же устава).

****

При всех вышеупомянутых нормах и при сложностях в сборе и предоставлении различных документов, найм оказывался нелегких делом для мещанина и крестьянина, и почти недоступным для человека, не владеющего значительным наличным капиталом, хотя бы и зажиточного. Нередки были случаи, когда хозяин, поставивший охотника, просто разорялся.
Однако, как это не покажется странным, основное возражение «против» частного найма заключалось в моральной стороне дела. Так, автор статьи в «Военном сборнике» 1863 года приводил абсолютно нелепые и подчас дикие требования охотника во время торга:
«… Нельзя себе представить до какой степени разгула и разврата доходит наемщик во все время, пока идут переговоры, собираются документы, заключаются услвия и наконец сдается наемщик. Дом крестьянина в это время делается притоном разврата и грязи. Требования наемщика доходят до нелепости: я знаю случаи, что наемщики требовали, чтобы им было дозволено выбить окошки у совершенно постороннего крестьянина, и хозяин охотника шел валяться в ногах односельца с просьбой допустить нелепое требование, платя за все большие деньги. При малейшем отказе наемщик грозится уйти, а если условие заключено, грозится испортить себя…» .
Однако пожелать выбить стекла в соседнем доме – это, как говориться, «еще цветочки». А вот и «ягодки»:
«… Но есть еще сцены отвратительнее: поверит ли кто, что наемщик, живущий в семье крестьянина, по обычаю, получает права на молодых женщин дома, внося очень часто заразу в семью, и этот обычай так сильно укоренился, что из пяти наймов четыре совершаются под таким непременным условием. Я уже не говорю об отвратительном пьянстве с музыкой и пляской на улицах, неизбежной принадлежности этих сделок…» .
В результате, автор приходит к выводу, что из-за этих страшных бытовых сцен этот «самый частный наем может быть запрещен навсегда и заменен покупкой рекрутских квитанций, продаваемых от казны за определенную цену, без всяких побочных для крестьянина расходов” . Иными словами, необходимо полностью заменить частный наем казенным:
«… С введением правильного постоянного найма казной, самые охотники, вместо того, чтобы, погулявши на счет хозяина, надуть его, или же пропить полученные деньги, поступят на службу не только с порядочным для солдата капиталом (300 руб. сер., если охотник принадлежит к податному сословию, и 350 руб., если он не податного), с большой артелью (50 руб. сер.), но еще будут иметь капитал на первое обзаведение по окончании службы, которое даст возможность отставному солдату завести свой угол и свое хозяйство (70 руб. сер.). При этом нельзя не обратить внимание, что охотники всегда самые расторопные, самые проворные и ловкие солдаты…» .
При этом, казенный найм уже существовал в 60-ти губерниях (ст. 388 Устава), однако продажа таких квитанций была ограничена по времени (ст. 471), а покупка – и вовсе лимитирована одними государственными крестьянами (ст. 473). Различным сектантам было запрещено покупать эти квитанции, а ст. 474, по объявлении набора, когда крестьянин уже видел “лобовой номер в руках сына, на котором лежит все хозяйство”, запрещала продажу квитанций.
Автор утверждал, что в России имеется громадный потенциальный контингент тех, кто может прийти в армию по казенному набору:
«… Мы думаем, что система казенных наймов тем вернее привьется к нашему обществу, что у нас есть целое сословие неслуживших дворян, недоучек, выгнанных из училищ, уволенных от службы юнкеров и грубых мальчиков-хуторян, из которых последние толпами идут из южных губерний на Кавказ, чтобы определиться в юнкера, за неимением ни образования, ни куска хлеба. Теперь эти молодые люди не только бесполезны, но положительно вредны. Они никогда никакой службы не несут, по большей части пьянствуют, живут из милости у офицеров, играя у них роль прислужников, и добиваются усиленными просьбами офицерского звания, хотя совершенно неспособны поддержать часть его…» .

****

Во 2-й половине 60-х годов, как раз перед введением всеобщей воинской повинности, в военной среде разгорелись жаркие споры о том, насколько морально служить за деньги (точнее, уже некоторые признавали сам факт поступления на службу за деньги безнравственным).
В “Военном сборнике» за 1866 год была помещена статья некоего С. Кольбэ из г. Кременчуга Полтавской губернии, в которой тот пытался осветить некоторые «темные» моменты военной службы за деньги:
«…Если каждому военнослужащему известно, что такое наемщик, то, может быть, не всем известны те особенные взгляды, выражающие недоверие, даже презрение, которыми встречаются повсюду в войсках эти люди, лишь только приводят их на службу. Недоверие, преследующее наемщика, если не во все время его службы, то, по крайней мере, в первые два или три года, особенно на укоренившемся мнении, что человек оседлый, основательный не пойдет в военную службу за какие-нибудь 150, 200 рублей, и на той дурной славе, которую составили себе наемщики уже на службе…» .
Автор утверждал, что почти все имеющиеся пороки в армии, дело рук людей, поступающих на службу ради денег. Так, например, большинство беглецов из армии, приходилось на долю наемников, «которые, следовательно, хладнокровно расстаются со своими деньгами».
По мнению Кольбэ, порочная нравственность у людей, служащих за деньги, развивается только потому, что само общество в этом случае смотрит на них с недоверием:
“… дурное поведение наемщиков, полагаем мы, есть только последствие той неприязненности, которая повсюду преследует их с первого дня, как только у них появляется желание поступить на службу за другого. Недоверие к себе наемщик встречает во взгляде каждого, начиная от своего дядьки до высшего начальства. Кроме того, есть некоторые ограничения в правах наемщиков, установленные особыми положениями, а именно:
1) деньги, полученные наемщиком, кладутся в денежный казенный ящик, где ни одна копейка из них не может быть ему выдана до самой его отставки;
2) после шестимесячного образования, наемщик, какой бы ни вышел из него отличный солдат, не может быт назначен в отборный род войск, только потому, что он наемщик…» .
Как видно, армейское руководство стремилось каким-то образом поднять престиж службы по очереди, при этом принижая значимость службы за вознаграждение. Так, например, наемнику был закрыт доступ в гвардейские полки, несмотря на то, что он мог окончить обучение в резервных частях по 1-му разряду (т.е. быть «отличником боевой и политической подготовки»).
Кольбэ убеждал сам себя и, естественно, подписчиков «Военного сборника» в том, что новый взгляд на военную службу, сформировавшийся в последние годы, поможет привлечь в ряды армии достаточное количество сознательных людей:
“… при существовании крепостного права, когда каждый помещик старался сбывать всех порочных людей в солдаты, народ, действительно мог смотреть на военную службу как на какое-то ссылочное место, тем более, что и самая служба была не то, что теперь; тогда, действительно, разве уже какой-нибудь отчаянный забулдыга решался продавать себя в солдаты. Теперь же, когда совершенно изменился взгляд и на военную службу, и на самого солдата, когда за дурное поведение перестали отдавать в солдаты, сократили сроки службы и вообще делают все, чтобы возвысить звание солдата и расширить его права, и добропорядочные люди охотно пойдут в военную службу, особенно когда предоставляется случай получить значительную сумму денег…» .
Один из абзацев его статьи можно смело расценивать как мощную пропаганду:
«… теперь время уже прошло, когда наш крестьянин смотрел на солдата с состраданием; теперь он нередко завидует его участи. Нам не раз приходилось слышать, даже из среды мещанского сословия, отзывы в роде следующих: “эко житье теперь солдатам, просто завидно смотреть: квартиры хорошие, кормят и одевают отлично, знай только исполняй в точности свою службу, а уж служба-то нынче и совсем легкая стала. Кроме того, тут тебя еще задаром и грамоте да уму-разуму научат, да лет через десяток смотришь и пошел по билету на все четыре стороны, совсем другим человеком… После этого ты уже на всякую службу годишься и везде тебе дадут место с радостью…» .
Безусловно, свидетельствовал автор, в армию приходят разные люди, в том числе с «черным сердцем» и с запятнанной репутацией. Однако, по мнению Кольбэ, этого можно избежать:
«… могут быть и бывают случаи, когда нанимаются на службу  люди дурной нравственности, праздные, привыкшие жить на чужой счет; нанимаются они только из-за того, чтобы погулять в свою волюшку недели две за счет своих нанимателей. Трудно, конечно, ожидать, чтобы из подобных гуляк могли выйти надежные солдаты…
Наконец, есть средство и вовсе избавиться от неблагонадежных наемщиков: стоит только принять за правило, чтобы охотники, нанимающиеся в службу за других, имели при себе свидетельства о хорошем поведении от тех обществ, к которым принадлежат; люди же, не имеющие подобных свидетельств, должны быть отвергаемы. Если бракуют людей с физическими недостатками, то почему не браковать нравственно-порочных?…» .

****

Чем ближе наступала дата введения всеобщей воинской провинности, тем сильнее раздавались голоса противников найма. Так, анонимный автор, скрывавшийся под инициалами Г.Р., в статье «Наемные деньги. Заметка по поводу рекрутов, поступивших по найму в ноябре 1866 г.», помещенной в «Военном сборнике» №1 за 1867 год, приводил довольно любопытную статистику.
Оказалось, что наемники более склонны к нарушению воинской дисциплины. Так, из 214 рекрут, поступивших по найму, в резервном пехотном батальоне, квартирующем в каком-то уездном городе, 22 (10,3%) были в числе штрафованных за различные нарушения Устава (в т.ч. за побег, кражу, пьянство). А из 924 рекрут, поступивших по очереди – лишь 12 (1,3%) . Аналогичная картина наблюдалась и в резервном батальоне, квартирующем в некоем селе.
Автор приходил к выводу, что «главная причина чрезмерного числа штрафованных между рекрутами, нанимающимися в службу, заключается в праве их свободно располагать всеми наемными деньгами» .
Так, по ведомости Управления одного из неназванных губернских воинских начальников, число штрафованных рекрутов в 1-м резервном пехотном батальоне (за пьянство и прочие проступки), имевших при себе денег, более чем в 2 раза превышало число рекрутов, не имевших таковых:
«…Рекруты, сохранявшие при себе деньги, попадались в пьянстве в 7 и в 12 раз более тех рекрутов, которые не имели денег, и подвергались штрафам за все проступки в 3 раза более…».
Из имевших при себе денег 131 рекруте, 27 (20,6%) были оштрафованы, в то время как из 83-х не имевших – лишь 7 (8,4%).
По мнению автора, наличность и являлась как раз тем самым камнем преткновения, о который спотыкались люди:
«… Молодые солдаты из нанимающихся в службу, при помощи денег, не только составляют весьма дурной элемент войска, но примером своим увлекают слабых солдат и другой половины. Есть даже примеры, что влияние свободно-тратящих деньги рекрутов-наемщиков происходит не совсем безвредно и для старых солдат…»
Вред, наносимый наемниками, был огромен (особенно для неокрепших молодых людей, не прошедших суровой солдатской школы):
« …они особенно вредны в резервных батальонах, где, находясь для образования, составляют значительную часть всей массы рекрут. Весьма ограниченное число нижних чинов кадрового состава в резервных батальонах не позволяет иметь за рекрутами этой категории надежный присмотр; особенно это трудно в тех батальонах, которые расположены по обывательским квартирам, часто разбросанным на большом пространстве…» .
Указом Правительствующего Сената от 28-го января 1864 года нанимающимся в службу рекрутам было предоставлено право свободно распоряжаться всеми их деньгами. Однако подобная вольность на деле обернулась большими проблемами. Как оказалось, «зло, происходящее от влияния безнравственности рекрутов-наемщиков на молодых солдат”, было огромно. Наемник, по мнению автора статьи, был солдатом без благоразумия:
“… в проступках такого рода, как ослушание, действия скопом, грубость, преимущественно бывают виноваты рекруты этой категории, что легко, конечно, объясняется их нетрезвостью; между тем, нельзя не согласиться, что нет ничего вреднее для молодых солдат, чем подобные случаи…» .
Личные свободные деньги добавляли такому контингенту независимости в поведении, что, естественно, не могло устраивать строевых командиров, стремящихся всех «стричь под одну гребенку»:
«… Гуманное обращение, производящее свое действие с рекрутами очередными, к сожалению, не достигает цели с рекрутами-наемщиками, требующими обращения более сурового. Причину тому, полагаем, можно также отнести к невоздержанной жизни, которую ведет большая их часть со дня получения наемных денег до того времени, пока деньги иссякнут…».
Автор ошибался. Наемник – это человек, выполняющий работу за деньги и требующий соответственного к себе обращения. Он нанялся, используя свои знания и деловые качества, и будет требовать отношения как к профессиональному работнику. Очередник же – человек подневольный. Он отправился в армию не добровольно, а по решению общины, в приказном порядке. Поэтому, и работать с таким контингентом было непросто.
Заключение, к которому приходил автор статьи, было следующим. “Видя вблизи тот вред, который приносят наемные деньги”, аноним полагал, что:
«… полезно было бы, по крайней мере, рекрутов-наемщиков назначать для образования в действующие войска, а не в резервные батальоны. В действующих войсках число их относительно численного состава полков будет составлять меньшую часть, присмотр за ними может быть  успешнее, и – что важнее всего – влияние их там между старыми солдатами будет менее вредно, чем в резервных батальонах, между молодыми солдатами одного с ними набора…» .
А из средств, которые им принадлежат, «выдавать им не все деньги, а только часть, для обзаведения необходимыми вещами, помещая остальные в учреждения, дающие процент» .

****

Каков итог и значимость всего этого процесса?
По окончании Крымской кампании и прихода к власти свежего молодого Императора с группой либералов-единомышленников, Российская империя короткое время находилась в шаге от радикальных перемен в отношении построения армии «нового типа». Дарованные народу милости от нового царя чуть было не совершили революцию. Однако в результате, ни частной, ни казенной наемной русская армия так и не стала. Верхи посчитали, что «возврат к прошлому» невозможен. Взамен этого упор был сделан на увеличение массовости армии.
Парадокс! Сокращая миллионную армию в послевоенные годы, уже спустя 10 лет в правительстве задумались о том, чтобы вновь довести ее численность до астрономической величины. Естественно, на первую роль выходил вопрос о ее содержании.
Платить большие деньги обычному солдату никто не хотел – слишком накладно (да и генеральскому составу не хватит). Тем более, что в это же самое время существенные успехи стали наблюдаться у соседей, партнеров на «Священному Союзу», пруссаков, стремившихся к гегемонии в Германии.
В результате началась кампания по опорочиванию службы за деньги. Что только в итоге не придумали? Деньги – зло, причина всех бед и т.д.
Конечно, проще и дешевле было внушить людям отдавать свои жизни за бесценок. Поэтому весь основной ресурс был направлен на пропаганду – заставить население поверить в то, что служить надо почти даром (а потом уже и поверить в это самим).